Важнейшей из всех тем, связанных с этим эпохальным событием ХХ века, является тема союзнических отношений. Именно оттуда ведётся отсчёт многих сегодняшних споров, оттуда зачастую тянется и та тонкая ниточка, за которую некоторые не особо чистоплотные деятели пытаются, как за стальной трос, вытянуть тяжёлый груз своих политических амбиций.
Неоднозначность этой темы признана всеми, в том числе и Россией. Но последовательная и правильная её интерпретация, к чему призывают те, кто убеждён: "выстреливая в прошлое - поражаешь будущее", невозможна без признания мозаичности имевшей место картины. Настала пора дополнить её недостающими деталями, пролить свет на ранее казавшиеся кому-то несущественными обстоятельства, события и факты. Говорят, что в истории всё связано со всем, к тому же претензии на знание полноты картины обычно не работают без знания её отдельных мазков, которые в совокупности способны, иногда существенно, повлиять на общий вид. Одним из таких исторических мазков, на наш взгляд, является малоизученный вопрос об участии в антигитлеровской коалиции флота крупнейшей латиноамериканской страны - Бразилии.
"Хочешь мира - готовься к войне!"
Накануне Второй мировой войны бразильский флот представлял собой грустное собрание устаревших кораблей, молодость которых закончилась в эпоху Первой мировой. С тех пор самолёт и подводная лодка произвели революцию в военно-морском деле, потеснив с пьедестала почёта дредноуты, гонка за обладание которыми спровоцировала первый акт мировой драмы. Печальная судьба "Худа" и "Бисмарка", "Принца Уэльского" и "Рипалса", избиение американских линкоров японцами в гавани Пёрл-Харбора заставили участников нового глобального конфликта задуматься о судьбе этих исполинов и начать переносить центр тяжести на авианосцы и лёгкие силы флота.
Вот и Бразилия отправила свои линкоры "Сан-Пауло" и "Минас-Жерайс" в порты Ресифи и Салвадора - доживать век в качестве плавучих батарей. Более хлопотной могла бы оказаться старость для закупленных в своё время в Англии одновременно с линкорами лёгких крейсеров "Баия" и "Рио-Гранди-ду-Сул". В годы Первой мировой оба крейсера вели успешное патрулирование в Южной Атлантике, затем, ближе к её окончанию, союзное командование отправило их на дежурство в Средиземноморье.
Стоит отметить, что авторы военно-морской программы Бразилии 1909 года - министр иностранных дел барон де Рио-Бранко и военно-морской министр адмирал Алешандрино де Аленкар - обладали неплохим чувством предвидения. "Баия" и "Рио-Гранди-ду-Сул" относились к категории крейсеров-разведчиков ("скаутов"), которые тогда только начинали появляться сначала в английском, а потом и в германском флоте. Крейсера - "скауты" отличались от классических меньшим водоизмещением (3000-4500 тонн) и более лёгким вооружением (несколько 5- или 6-дюймовых орудий, слабое бронирование, пара-тройка торпедных аппаратов), но превосходили их по двум важнейшим, выявившимся в ходе Русско-японской войны 1904-1905 годов показателям - скорости и маневренности1. Позднее "скауты" начнут размножаться во флотах Италии и Франции, Японии и США. К началу 1915 года первые из них должны были появиться и в России*.
Неслучайно поэтому старые бразильские "скауты" оказались пригодны и в новом деле. Скорость в 23 узла, хоть и не ахти какая, позволяла им вести охрану конвоев и преследовать подводные лодки противника. Пригодились бы и другие ветераны: эсминцы класса "Амазонас", покупавшиеся ещё при Рио-Бранко, числом всего пять, плюс шестой, приобретённый у Англии после Первой мировой "Порпойз", который стал "Мараньоном".
Если бы не одно обстоятельство.
По свидетельству бразильского ветерана войны, командора Жерсона ди Маседу Соариша, ни один из бразильских кораблей не был оборудован ни сонарами, ни радарами, а без этого нельзя было и думать об их участии в борьбе с подлодками. Мало того, они не имели даже самого необходимого: установок по постановке дымовой завесы, глубинных бомб, и даже (!) торпед2. Бразильский ветеран объяснял такую ситуацию исконным "миролюбием" своей страны, которая не желала быть втянутой в войну…
Миролюбие, конечно, дело хорошее. Но не оно ли стало причиной того, что ещё до вступления Бразилии в войну подводники адмирала Дёница так лихо пускали на дно торговые суда нейтральной страны в нейтральных водах, пользуясь при этом полной безнаказанностью? В период с 7 марта по 22 августа 1942 года - день объявления Бразилией войны странам оси, нацистскими подводниками было потоплено 17 торговых судов, шедших под бразильским флагом. Только с 15 по 17 августа ими было пущено на дно пять, причём из 252 пассажиров парохода "Байпенди", следовавшего из Салвадора в порт Масейо, спаслись только 15. В тот же день, 15 августа, в 20 милях от Сержипи был торпедирован "Аракажу", из 68 пассажиров которого спаслись лишь трое…
Наверное, всё-таки не стоит автоматически связывать между собой нападение японцев на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года и вступление Бразилии в войну спустя 9 месяцев. Однако невозможно и полностью отрицать эту связь. Состояние бразильского флота было таково, что без посторонней помощи страна никак не могла бы защитить 8 с лишним тысяч миль своего атлантического побережья, вдоль которого сосредоточены практически все её крупные города и промышленные центры. Бразильцам было известно намерение Гитлера, высказанное им ещё в 1933 году, сделать из страны, "где есть всё необходимое", некую "Новую Германию", предварительно "избавив её от негров и мулатов". Там были в курсе особой политики рейха в отношении почти миллионного немецкоговорящего населения трёх южных штатов - Параны, Санта-Катарины и Рио-Гранди-ду-Сул, которое рассматривалось как "пятая колонна" для захвата власти нацистами*. Почему же столь мало внимания уделялось армии и флоту?
Нельзя сказать, что флоту Бразилии удалось сохранить свою "девственность" в неприкосновенности со времён Рио-Бранко. Тревожные ветры, задувшие над Европой, заставили правительство Жетулио Варгаса купить в Италии в 1939 году четыре подводные лодки - "Умайта", "Тупи", "Тимбира" и "Тамойо". Но одно дело - купить подлодки, совсем другое - подготовить сотню квалифицированных подводников. Да и вряд ли у наспех обученных бразильских "подплавов" в 1942-м могли быть какие-то шансы против имевших трёхлетний опыт войны командиров "волчьих стай" адмирала Дёница. В ходе войны бразильцы использовали свои субмарины не по прямому назначению, а в учебных целях, для отрабатывания навыков противолодочной борьбы. Это было правильным решением.
Правильным решением было и обратиться к Соединённым Штатам с просьбой о помощи. Уже 2 января 1942 года командующий бригадой крейсеров ВМС Бразилии контр-адмирал Жозе Додсворт Мартинс отправился на остров Тринидад в Карибском море для встречи с командующим Южноатлантической оперативной группой ВМС США контр-адмиралом Джонасом Х. Ингрэмом. Поскольку для этого путешествия был выбран крейсер "Баия", то именно его следует считать провозвестником американо-бразильского "боевого братства" на море. В том же месяце оба адмирала встретились ещё пару раз, теперь уже в Ресифи, на борту американского крейсера "Мемфис". Планы союзничества начали обретать плоть и кровь. Американцам позарез была нужна безопасная Южная Атлантика как источник бесперебойных поставок сырья и продовольствия странам антигитлеровской коалиции. Бразильцам же пока нужны были лишь корабли, оружие и люди, которые умели владеть им. Cудя по словам адмирала Додсворта о том, что "в ходе этих встреч с американской стороны мы встретили полное понимание"3, союзничество обещало быть плодотворным.
Окидывая мысленным взглядом те далёкие годы, всего какие-то пять или шесть, что предшествовали вступлению Бразилии во Вторую мировую войну, можно обнаружить материальное подтверждение одной общеизвестной максимы. Она гласит: "народ, который отказывается достойно кормить свою армию, рано или поздно будет обречён на то, чтобы кормить чужую". В те годы эта максима оправдала себя в отношении целого ряда европейских стран. Бразилии ещё повезло, что для неё речь зашла хоть и о чужой, но всё же союзнической армии.
"Боевое братство"
Вначале, как водится, не обошлось без шероховатостей. Американцы по старой привычке решили командовать, словно у себя дома. Они переместили свою оперативную группу с острова Тринидад в Ресифи, а чтобы бразильский флот "не мешался под ногами", стали добиваться перевода его наиболее боеспособной группы - бригады крейсеров - в Салвадор. Командующий бригадой, капитан 1-го ранга К. Соариш Дутра, "отстаивая суверенные интересы страны"4, настоял на сохранении статус-кво. Вскоре ещё одна попытка американцев отдавать приказы бразильцам наткнулась на глухое сопротивление.
Следует отдать должное адмиралу Ингрэму, который быстро убедился в том, что попытки имперского давления могут быть контрпродуктивны. Очевидно, интересы дела для него были важнее. "Приказ о ведении совместных операций" от 24 сентября 1942 года, подготовленный его штабом в Ресифи, трактовал реальность уже в более приемлемой манере. Согласно этому документу, оперативное руководство действиями на море возлагалось на Южноатлантическую оперативную группу США, в подчинение которой переходили три оперативно-тактические группы ВМФ Бразилии. Всё административное руководство этими группами оставалось за бразильцами. Кроме того, предусматривалось, что при формировании совместных конвоев командиром конвоя назначался старший по званию офицер любого из флотов, что давало бразильцам возможность проявлять тактическую самостоятельность. С этого времени, по словам командора Жерсона, в отношениях между бразильцами и американцами воцарилась "полная гармония"5. "Полнота гармонии" - вещь сама по себе редкая. Но в данном случае, действительно, можно считать, что при адмирале Джонасе Ингрэме бразильско-американское союзничество на море принесло реальные плоды и внесло вклад в победу антигитлеровской коалиции.
Задача была поставлена трудная. Бразильцам и американцам предстояло обеспечивать безопасность конвоев, шедших из Европы и США в Южную Америку и Африку и обратно в условиях, когда Германия путём подводной войны решила сорвать поставки продовольствия, вооружений, медикаментов и оборудования в воюющие страны, прежде всего в Англию и Советский Союз. Главными пунктами сосредоточения торговых судов на этих маршрутах были остров Тринидад, где формировались конвои, шедшие на юг, и дальше - бразильский Натал, откуда они отправлялись в Салвадор, Ресифи, Рио-де-Жанейро, Сантос, Виторию, Порту Алегри или на восток - к берегам Африки. Обратно корабли шли тем же путём, покрывая колоссальные расстояния (пунктом назначения многих из них был заполярный Мурманск), в водах, кишевших нацистскими субмаринами.
Главное внимание уделялось, естественно, Северной Атлантике, где битвы за конвои приобретали особый накал и где действовала основная масса кораблей эскортов. Но и в Южной Атлантике никто не мог чувствовать себя в безопасности, тем более что именно там ощущалась их острая нехватка. Проблема ещё была в том, что благодаря широкой сети нацистских шпионов и агентов влияния, основанной в Южной Америке ещё до войны, немецким подводникам часто удавалось заранее узнавать время выхода и маршруты конвоев, их состав и силы охранения. В этих условиях роль бразильских ВМС становилась всё более важной.
На Бразилию - первую из всех латиноамериканских стран, был распространён закон о ленд-лизе. Встреча Франклина Делано Рузвельта и Жетулио Варгаса в Натале в январе 1943 года увенчалась принятием исторического решения о посылке бразильского экспедиционного корпуса в Европу. Почти сразу же начались поставки в Бразилию МО - "морских охотников" - утлых судёнышек, которые, как ни странно, были серьёзной опасностью для вражеских подлодок. МО типа "Гуапоре" (CS-1) и "Гурупи" (СS-2) стали первыми кораблями бразильского флота, оборудованными сонарами - аппаратами, которые способны "слышать" субмарину на глубине. Следующие МО типа "Куиаба" (CS-3) стали дооборудоваться радарами. Постепенно современные средства поиска и разведки начали поступать и на другие бразильские корабли, в том числе и на крейсер "Баия".
В марте 1943 года Южноатлантическая оперативная группа США была "повышена в статусе" до уровня Четвёртого флота под командованием вице-адмирала Дж. Ингрэма, в оперативное подчинение которому перешла объединённая Северо-восточная тактическая группа (FT-46) ВМФ Бразилии. Ею командовал теперь уже контр-адмирал Алфредо Карлуш Соариш Дутра. Объединённый флот (до 200 кораблей) базировался в Ресифе, который постепенно стал превращаться в крупную военно-морскую и военно-воздушную базу. В "Кэмп Ингрэм" - таково было её кодовое название, были развёрнуты штабы и станции радиоперехвата, оборудованы учебные центры, построены доки, казармы и мастерские по ремонту военной техники. Американские военные готовили бразильских подводников, лётчиков и специалистов по радиоперехвату, налаживали портовое и доковое хозяйство, организовывали ремонт, снабжение, медицинское и тыловое обеспечение. Через Ресифи в Бразилию поступала современная военная техника - танки и самолёты.
В ноябре 1943 года бразильский флот пополнился двумя новыми эсминцами серии "М", построенными по американской лицензии на верфи AMRJ в Рио-де-Жанейро, на острове Кобрас*. Это были первые крупные суда, спущенные на воду этой верфью со времён Бразильской империи.
По договорённости с адмиралом Ингрэмом бразильцы готовились получить от США ещё 8 новых эсминцев серии "В". Как отмечали сами американцы, "Бразилия, обладающая колоссальными природными ресурсами, вносила огромный экономический вклад в победу", а стратегическое значение её опорных пунктов, таких, как Натал и Ресифи, которые "смотрят" на Африку, "вообще было трудно переоценить". А вот что сказал адмирал Ингрэм на церемонии передачи бразильскому флоту новых эсминцев: "Бразилия предоставила союзникам гораздо больше, чем просто оружие и природные ресурсы. В глобальной войне за идеи, тот факт, что крупнейшая и самая населённая страна Латинской Америки в самом её начале сомкнула с нами свои ряды, имел огромное политическое и моральное значение. Мы никогда не забудем этого"6.
Позднее, в своих мемуарах Ингрэм признал, что накануне войны отношение к Соединённым Штатам в Латинской Америке было "далеко не самым благоприятным", и успех его миссии заключался в умении "продемонстрировать добрую волю и завоевать доверие со стороны народа Бразилии и её вооружённых сил". Сложившаяся атмосфера сотрудничества, по свидетельству американского адмирала, "была дружеской и неформальной", но в то же время "её нельзя было назвать "интимной". "Уважение и восхищение, которые, иногда, наши военные внушали своим бразильским коллегам, не мешали этим последним поступать в ряде случаев так, как они сами считали нужным. Мне кажется, что, будучи правильно осмыслена, такая модель отношений могла бы принести Соединённым Штатам большую пользу в послевоенное время"7.
Золотые слова! Жаль только, что "в послевоенное время" в Вашингтоне не нашлось никого, кто бы к ним прислушался…
Постепенно в проводке южноатлантических конвоев стала намечаться тенденция к замене американских эскортных кораблей бразильскими. К концу 1943 года бразильцы взяли на себя всю ответственность за юг Атлантики, включая и западное побережье Африки. Они доводили эскортируемые суда до островов Карибского бассейна, где их "подхватывали" американские и канадские корветы и эсминцы и вели дальше. В конвоях ТR (Тринидад - Рио) и RT (в обратном направлении) насчитывалось иногда до 20 торговых судов, шедших под английскими, американскими, советскими, бразильскими, голландскими, шведскими и другими флагами. Классическая бразильская эскортная группа (их было несколько) обычно включала в себя крейсер "Баия" или "Рио-Гранди-ду-Сул", два корвета класса "Кариока" или два эсминца, два или три МО.
За рутинностью конвоев неспециалист вряд ли разглядит полный лишений и риска труд, когда небольшим судёнышкам и устаревшим кораблям приходилось проводить по нескольку суток иногда в разъярённом, бушующем океане, в готовности днём или ночью броситься в атаку на невидимого врага, прикрыть своими скромными габаритами корпус огромного сухогруза или танкера, спасти людей, барахтающихся в покрытой мазутом и нефтью, объятой пламенем воде. Да и вкус победы здесь был иной. "Отбомбившись" по лодке, обычно не дожидались подтверждения её гибели: появления воздушного пузыря или всплытия обломков. Нужно было что есть силы спешить назад, к конвою: ведь "волчьи стаи" получили такое название именно потому, что никогда не нападали по одиночке. Наградой было просто довести суда до места без потерь, чтобы получить небольшую передышку в порту до следующего конвоя.
Случались и жертвы. Первой стало вспомогательное судно ВМФ Бразилии "Витал ди Оливейра", торпедированное 19 июля в районе мыса Сан-Томе. Тогда погибли 100 членов экипажа. Однако эффективность сопровождения была такова, что за всё время войны, по данным американской военно-морской статистики, не был потоплен ни один торговый корабль, находившийся в зоне ответственности бразильских эскортов! По этим же данным, на долю бразильцев пришлось около 14-ти потопленных нацистских подлодок. Здесь было чем гордиться...
Читатель, интересующийся спецификой конвоев, может обратиться к книге Валентина Пикуля "Реквием каравану PQ-17" или к одноимённому фильму. Но ни одна даже самая смелая фантазия не в состоянии придумать того, что порой случается в реальной жизни.
12 июля 1943 года эсминец "Мараньон" получил приказ выйти в море для спасения экипажа торпедированного в 220 милях от Рио шедшего без конвоя английского сухогруза "Эфрикэн Стар". 32-летний ветеран Первой мировой, не особо избалованный вниманием начальства, собрав всю скорость, на которую был способен, довольно быстро (на следующий день) добрался до заданного квадрата. На эсминце не было радара, поэтому точное местонахождение людей, которые спасались на плотах, пришлось определять гидросамолёту. 82-х выживших членов экипажа сухогруза вытаскивали из воды в ускоренном темпе - опасались немецких субмарин.
Дальше рассказывает командор Арналдо Леал Медейруш, служивший тогда на "Мараньоне" первым помощником. "Когда на борт поднялся капитан "Эфрикэн Стар", меня поразил его вид: казалось, он вот-вот был готов упасть в обморок. Вдруг он заплакал и, воздев руки к небу, заговорил о чём-то, быстро и невнятно, указывая пальцем на прикреплённую к мостику серебряную табличку с выгравированным на ней названием "Порпойз". Так назывался наш эсминец, когда он плавал под британским флагом и под этим флагом участвовал в Ютландском бою 31 мая - 1 июня 1916 года. Это был тот самый эсминец, который принял на борт молодого мичмана и ещё десяток моряков, выживших после взрыва британского линейного крейсера. Теперь этот бывший мичман вновь очутился на палубе корабля, которому довелось спасти его и во второй раз. Вот какие вещи происходят иногда на море!"8
А что же крейсер "Баия"? Его труды по эскортированию были достойно вознаграждены. В июле 1944 года он вместе со своим "собратом" "Рио-Гранди-ду-Сул" сопровождал первый из пяти транспортов, на которых отправлялся в Европу бразильский экспедиционный корпус во главе с генералами Зенобио да Коста и Маскареньяс ди Мораэсом. В районе северо-восточного выступа крейсера сменялись новыми построенными в Бразилии эсминцами "Марсилиу Диас" и "Мариз-э-Баррус", которые вели транспорты с войсками дальше через Атлантику до Гибралтара. Прощаясь с сопровождавшими крейсерами, генерал Маскареньяс сказал: "От имени всех бразильцев, которые отправляются на линию фронта, чтобы там продолжить дело флота по защите суверенитета Бразилии, выражаю благодарность за усилия, которые позволили нейтрализовать подводную угрозу нацистов". В ответном слове командир бригады крейсеров капитан 1-го ранга Антониу Алвис Камара Жуниор заявил, что морякам была оказана большая честь сопровождать войска, направляющиеся в Европу, "чтобы там добыть славу бразильскому оружию"9.
12 ноября 1944 года командующий Четвёртым флотом США вице-адмирал Джонас Х. Ингрэм, успевший заслужить любовь и уважение бразильцев, попрощался со своими боевыми друзьями. Он пошёл на повышение, получив звание полного адмирала и пост командующего Атлантической эскадрой США. На его место заступил вице-адмирал Вильям Мунро. С этого времени "боевое братство" двух флотов стало давать сбои. Началось всё с задержек в передаче обещанных ещё Ингрэмом эсминцев. После того как в августе бразильцы получили первые четыре корабля - "Бертиога", "Беберибе", "Бракуи" и "Бауру", наступила "внеплановая" задержка. "Казалось, - отмечал командор Жерсон ди Маседу, - что американские власти отказались от передачи Бразилии остальных четырёх кораблей: время шло, а там о них никто и не вспоминал"10. Только добрые отношения, сложившиеся у адмирала Соариша Дутры с новым командующим Атлантической эскадры США, позволили бразильцам в декабре получить "Беневенти" и "Байпенди", и… дело вновь застопорилось. И опять пришлось "идти на поклон" к Ингрэму. Два оставшихся эсминца - "Бабитонга" и "Бокаина" - были переданы бразильцам с нарушением всех сроков только в победном мае 1945 года.
Честный военный, плохо разбиравшийся в нюансах вашингтонской политики, Ингрэм очевидно не понимал, что чем ближе к победному окончанию войны, тем меньше правящие круги США стремились к упрочению тех патриотических тенденций, которые успели набрать силу в Бразилии, да и в других латиноамериканских странах за все эти годы*.
Не случайно ведь Вашингтон отказал правительству Варгаса в просьбе увеличить бразильский контингент в Европе, а к стремлению других латиноамериканских стран обеспечить полноценное участие их вооружённых сил в войне отнёсся "с прохладцей". Политика "один пишем, два - в уме" удерживала США от того, чтобы придать энтузиазму своих латиноамериканских союзников какое-то материальное выражение. В этих условиях надобность "крепить боевое братство" с Бразилией теряла всякий смысл. Но самый неприятный сюрприз ожидал бразильских моряков уже после подписания акта о капитуляции Германии.
Трагедия 4 июля 1945 года
Победа над Германией была радостно встречена в Бразилии. Были надежды на то, что вклад бразильцев будет по достоинству оценён её союзником. 18 мая 1945 года командующий Северо-восточной группой контр-адмирал К. Соариш Дутра издал приказ, который начинался словами: "Окончилась война! Бразильцы отстояли своё право на существование в качестве свободной, суверенной и самостоятельной нации. Не было все эти годы для людей, служивших в её военно-морском флоте, ни секунды полноценного отдыха, ни днём, ни ночью, ни в шторм, ни в ясную погоду, их не могли остановить никакие физические или моральные страдания. Они заслужили эту победу, и Бразилия вышла из войны столь же великой, как и любая другая из великих мировых держав! (Курсив мой. - Б. М.)"11.
Закончились суровые конвойные будни в Атлантике. Бразильцы готовились торжественно встретить своих "прасиньяс", покрывших себя славой на полях сражений в Италии. Но ещё продолжалась война с Японией, хотя победа над ней ни у кого уже не вызывала сомнений. В это время на море произошла трагедия, которая потрясла всю страну. Всего за один день, 4 июля 1945-го, число жертв, которые вооружённые силы Бразилии принесли на алтарь Второй мировой, почти удвоилось. При этом трагическая гибель крейсера "Баия" долгое время оставалась загадкой, а вскоре даже приобрела какие-то мистические очертания.
Как выяснилось позднее, к гибели корабля, который за годы долгой жизни стал чуть ли не олицетворением самой Бразилии, оказались непричастны ни "потерявшаяся во времени" немецкая субмарина, ни мифический "японский рейдер", ни блуждавшая по воле волн плавучая мина. В тот роковой день моряки крейсера взялись отремонтировать установленный на юте зенитный автомат. Случайно из него был произведён выстрел боевым зарядом, и снаряд угодил прямо в кассету с глубинными бомбами на корме корабля. Раздался страшный взрыв, и уже через несколько минут обломки крейсера лежали на дне. Согласно другой версии, трагедия произошла во время учений, когда расстреливая учебную мину, моряки попали в сложенные на юте боеприпасы.
Как бы то ни было в результате этой трагедии погибли 337 моряков, включая и командира, капитана 2-го ранга Гарсиа д'Авила Пита ди Карвалью-и-Албукерки. Спаслись лишь 33 члена экипажа злополучного корабля, которых подобрал в море английский пароход "Бельта".
Трагическая случайность может произойти везде, где люди имеют дело с оружием. Почему же тогда вокруг гибели крейсера "Баия" до сих пор не утихают споры, которые нет-нет да и прирастают каким-то "общим знаменателем"?
Сначала о мистике. Среди суеверных моряков (а все моряки так или иначе суеверны!) бытует мнение, что старый крейсер, ветеран двух мировых войн, словно японский самурай в преддверии неизбежной отставки, совершил над собой обряд сэппуку, дабы не подвергаться позору изгнания из воинской касты. Что ему уже ясно виделся его дальнейший скорбный путь, когда в лучшем случае разрежут автогеном "на иголки", а в худшем…
В худшем - снимут вооружение, срежут трубы, мачты и мостики, вынесут из кают-компании всю мебель и портрет президента Жетулио Варгаса, а гордое название на борту замажут и напишут новое, что-нибудь вроде "Блокшив №5", оставив догнивать в порту в качестве угрюмого хранилища ГСМ, пеньки и краски… Было от чего прийти в ужас!
Однако помимо мистических найдутся и более веские материальные основания для того, чтобы понять ту цепь трагических случайностей, которая привела к гибели крейсера.
Последним заданием для кораблей Северо-восточной группы ВМФ Бразилии стало обеспечение трансатлантических путей переброски американских солдат из Европы на тихоокеанский театр военных действий. Она осуществлялась самолётами военно-транспортной авиации США по двум маршрутам: через Дакар и Натал и через Монровию - остров Вознесения и Натал, причём бразильским кораблям, расположенным стационарно вдоль этих маршрутов, предписывалось обеспечивать радиоподдержку американских самолётов и, в случае необходимости, спасение терпящих бедствие.
Задание само по себе, конечно, было важным, но вряд ли бразильские моряки могли сказать за него "спасибо" американцам. Оно нанесло серьёзный удар по престижу бразильского флота, поскольку для его выполнения были пригодны абсолютно любые корабли, совсем необязательно военные. Главным же было другое. Как справедливо отметил командор Жерсон, "этим решением бразильский флот лишался последней возможности "демонстрации флага" в Европе", а раз так, то, добавим от себя, оно косвенно обозначило стремление США любыми способами избежать признания особого вклада Бразилии в войну, и, следовательно, её роли в послевоенном мироустройстве.
Всё это скоро подтвердилось на практике в отказе США предоставить Бразилии место постоянного члена Совета Безопасности ООН, в игнорировании мнения делегатов этой страны на Сан-Францисской конференции, а в дальнейшем - в непризнании ими особого положения Бразилии в Южной Америке, невыделении её из числа других стран региона при подписании межамериканских договоров и конвенций. Самостоятельная, уверенная в себе и патриотически настроенная Бразилия, пользующаяся признанием своей роли во Второй мировой войне со стороны других держав-победительниц, была не нужна Соединённым Штатам, которые ревностно блюли свою монополию на тотальное господство в Западном полушарии.
А как же судьба крейсера "Баия"? Стоит прислушаться к мнению командора Жерсона, который испытал на себе все "прелести" "тяжёлой и монотонной стационарной службы посреди океана", "требующей от людей серьёзной психологической устойчивости", когда, подчеркнём, их моральное состояние в связи с полученным "заданием" было далеко не идеальным12. Отсюда и печальные последствия.
Попробуем теперь выйти за рамки 1940-х годов. Как-то навязчиво напрашивается параллель между случайным выстрелом в Южной Атлантике и выстрелом из револьвера в спальне дворца Катете 23 августа 1954 года, который поставил точку на жизненном пути выдающегося президента Бразилии - Жетулио Дорнеллес Варгаса. Промежуток между этими двумя событиями - как раз то время, когда Бразилия в полной мере почувствовала на себе "тяжёлую руку" северного соседа и окончательно распрощалась с мечтой по итогам войны занять новое место в мире и в Западном полушарии. И хотя в одном случае имела место трагическая случайность, а в другом - вполне осознанный, хоть и крайне эмоциональный поступок, отчаяние президента Варгаса в тот роковой момент, наверное, было соизмеримо с отчаянием бразильских моряков, лишённых права на признание своего хоть и скромного, но тем не менее нужного вклада в общую победу.
***
Теперь от частного перейдём к общему. Стоит ли осуждать американцев за то, что они фактически предали своего союзника, отказавшись признать его особые заслуги в послевоенный период? Вряд ли. Ведь они действовали в полном согласии с тем, что мы назвали бы сегодня "цивилизационной парадигмой". Если фраза о том, что "у Англии (читай - у США. - Б. М.) нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы", была известна давно, то теперь она нашла научное подтверждение в выводах специалистов по кросс-культурному взаимодействию и "этике ведения бизнеса". А те утверждают, что конкретный интерес и "сухой остаток" - это то, что лежит в основе системы ценностей представителей англосаксонской части рода человеческого*.
Если даже сами англосаксы признают, что "зацикленность" на предмете переговоров зачастую мешает им разглядеть партнёра и понять его как личность, зачем требовать от них невозможного: чтобы они присоединились к тому "чувственному восприятию действительности", которое в одинаковой мере свойственно для представителей славянской и романской рас?
Это разговор уже не о Бразилии, а об общем отношении к итогам войны, которые, как это ни прискорбно, будут, по нашему убеждению, и дальше подвергаться открытой и всё более наглой ревизии. Ибо, несмотря на все "убаюкивающие" заявления, Соединённые Штаты не заинтересованы в сильной России, точно так же, как и в 1945-м они не были заинтересованы в сильной Бразилии. Вот почему сегодня вряд ли стоит удивляться их, мягко говоря, "прохладному" отношению к БРИКС и к усилению сотрудничества между "восходящими" цивилизациями нашей планеты.
И ещё. Если мы всё же хотим сохранить историческую правду, то нужно "не стесняться" брать пример с тех же американцев.
"…Люди, память которых мы чтим сегодня, ни много, ни мало, спасли мир. Они оставили свои дома, семьи, детей, поставили под угрозу собственные жизни и отправились на другой конец света, чтобы другие могли за них в будущем наслаждаться жизнью и всеми её благами. Они - подлинные герои не только своей страны, Бразилии, но и всего мира, потому что оставили после себя в наследство более безопасный, счастливый и процветающий мир, открытый для подлинного партнёрства, свободы и демократии…"13
Это - слова из выступления контр-адмирала Ф. Каллома, командира ударного авианосца США "Джордж Вашингтон", сказанные им при возложении венка к памятнику солдатам и офицерам Бразильского экспедиционного корпуса во время визита авианосца в Рио-де-Жанейро в апреле 2008 года. Они заставляют задуматься. Но не о конвульсиях латиноамериканского курса Вашингтона, которому сегодня позарез стала нужна Бразилия как новая восходящая держава и "контрбаланс" для радикальных правительств в регионе, а в первую очередь о стратегии России в мире и в Латинской Америке. Ведь если Россия хочет сохранения памяти об исторической роли СССР во Второй мировой войне, то совершенно очевидно, что и сама она должна признавать роль других стран, независимо от того, какое место они занимают на глобусе и сколько жертв на алтарь той войны им пришлось принести. До сих пор, к сожалению, нам не доводилось слышать признания вклада Бразилии со стороны российских официальных лиц, а информация о её участии в войне всё ещё остаётся у нас уделом специалистов. Вывод ясен: нам пора перестраиваться, добиваясь дружбы только с теми, с кем эта дружба реальна, и делового партнерства там, где такой реальности нет, но где можно выявить "взаимный интерес".
- 1. Jane`s Fighting Ships of the I World War. London.
- 2. Cte. Gerson de Macedo Soares. A Marinha do Brasil na Segunda Guerra Mundial - http://adluna.sites.uol.com.br/200/227.htm
- 3. Cte. Gerson de Macedo Soares. Op. cit.
- 4. Ibid.
- 5. Ibid.
- 6. http://sixtant.net/site/index2.php?option=com_content&task=view
- 7. Ibid.
- 8. Revista do Clube Naval. Rio de Janeiro. 2003. Jan-Mar. Р. 12-15.
- 9. Приводится по: Сte Gerson de Macedo Soares. Op. cit.
- 10. Ibid.
- 11. Ibid.
- 12. Ibid.
- 13. The Guardian. USS "George Washington" (CVN 73). 2008 April 30. Vol.16. Issue 76.