04.12.2025 16:00
"Родина"

Загадка Алгембы: почему мегапроект Ленина закончился ничем

Текст:  Александр Иголкин (доктор исторических наук)
Родина - Федеральный выпуск: Октябрь 2008 года №10 (108)
Во всех трёх изданиях Большой советской энциклопедии термин "Алгемба" отсутствует, нет его и в Советской исторической энциклопедии, и в других справочных изданиях. А вот в Полном собрании сочинений В. И. Ленина он встречается неоднократно. Так на советском новоязе называли грандиозное и совершенно безумное строительство, привлекавшее самое пристальное внимание первого главы советского правительства. В 1921 году строительство прекратилось - так же внезапно и необъяснимо, как годом раньше началось.
Трасса нефтепровода "Алгемба". 1920-1921 гг. / из архива журнала "Родина"
Читать на сайте RODINA-HISTORY.RU

Первые три буквы интересующего нас слова - аббревиатура, образованная от городка Александров Гай в Саратовской губернии; остающаяся "емба" - изменённая "Эмба". Александров Гай - конечный пункт железной дороги, проложенной ещё при царе. Дальше на юго-восток, вплоть до Эмбы, непрерывной полосой идут безводные солончаковые полупустыни и пустыни. В этих безжизненных краях десятки тысяч людей в 1920-1921 годах вели бессмысленное строительство нефтепровода и железной дороги. Трасса намечалась по прямой - от Эмбенских нефтепромыслов через реку Урал и Александров Гай на Саратов. Тысячи строителей Алгемба поглотила навсегда. Железной дороги там нет и сегодня.

Алгемба была первой, классической по своему ходу "стройкой века", изумлявшей наблюдателей и потомков полным отсутствием рациональных мотивов.

Архиважно, архисрочно

В конце 1919 года на фронтах Гражданской войны обозначился явственный перелом. Красная армия приближалась к районам нефтедобычи. Наиболее успешно наступление развивалось в направлении Эмбенского нефтеносного района, его вела 4-я армия Туркестанского фронта. Несмотря на огромные потери от тифа - не менее тысячи человек в день1, войска М. В. Фрунзе в ноябре-декабре 1919 года разгромили основные силы белоказачьей армии генерала Толстова.

Нефти ещё нет, но правительство уже думает, как её вывозить. Решили срочно строить железную дорогу. 24 декабря 1919 года Совет рабоче-крестьянской обороны принял постановление: "1. Признать постройку ширококолейной линии Александров-Гай - Эмба и переустройство узкоколейной линии Красный Кут - Александров-Гай оперативной задачей... 3. Предложить Комитету государственных сооружений немедленно приступить к постройке линии Александров-Гай - Эмба и производить работы в военно-срочном порядке"2.

Планы проведения параллельного нефтепровода появятся чуть позже. Подобных декретов в то время принималось множество, и в большинстве случаев о них вскоре благополучно забывали.

8 января 1920 года кавалерийские части 4-й армии заняли эмбенские нефтепромыслы - Доссор и Макат. Вопрос о задуманном строительстве можно было переводить в практическую плоскость.

17 января 1920 года председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий посылает Фрунзе телеграмму, в которой приказывает перевести 4-ю армию на строительство железной дороги Александров Гай - Эмба. Ленин делает на телеграмме приписку: "Прошу товарища Фрунзе в соответствии с указанием Троцкого развить революционную энергию для максимального ускорения постройки дороги и вывоза нефти". Всего за два дня до отправления этой телеграммы Совет обороны преобразовал дислоцированную на Урале 3-ю армию в Первую трудовую, а 17-18 января в Политбюро принято решение о создании четырёх трудовых армий. Ни одна из них не предназначалась для работы в районе Эмбы3. Таким образом, 4-я армия пока не преобразовывалась в трудовую, оставалась боевой единицей.

М. В. Фрунзе. Фотография П. А. Оцупа. 1919 г. РГАКФД. / из архива журнала "Родина"

19 января Фрунзе телеграфирует Ленину: "Все распоряжения согласно последним указаниям отданы. Однако, принимая во внимание трудности настоящих тяжёлых условий транспорта и сношений, а равно разборки указанных участков путей, доставку обширного количества запасов строительного материала и распределения его по линии проектируемой стройки, затруднительность размещения необходимого количества рабочих команд вне селений в необычных условиях безводных степей и отсутствия топлива, считаю долгом доложить, что осуществление постройки встретит большие препятствия"4.

Тем не менее к февралю в Москве твёрдо решено: строить от Саратова к Эмбе параллельно и железную дорогу, и нефтепровод. Тогда же в ленинских документах появляется слово "Алгемба": "Предлагаю удвоить усилия для постройки Алгембы... О ходе работ доносите каждые две недели" (21 февраля 1920). Проходит всего шесть дней, и Алгемба вновь привлекает вождя: "т. Алфёров! Ломоносов5 ещё перед отъездом говорил мне, что всё сделано для нефтепровода. Ясно, что тут саботаж или разгильдяйство, ибо Ваше сообщение архисбивчивое. Обязательно пришлите мне не позже чем во вторник к 11 часам утра 1) кратко, архикратко сообщение о том, что заказано (а) и (б) что сделано. 2) имя, отчество, фамилия каждого ответственного лица. 27.II. Ленин".

Действительной задачей дня было подготовить к весне условия для вывоза 14 миллионов пудов нефти, имевшихся на Эмбе к моменту прихода большевиков. В прежние, досоветские, годы нефть от промыслов к пристани Ракуша на Каспийском море доставлялась по 60-вёрстному нефтепроводу. Он не работал. Значит, к открытию навигации нужно, как минимум, отремонтировать нефтепровод, подготовить транспортные суда. Чтобы облегчить перегрузку нефти на каспийском мелководье, хорошо бы привести в порядок дамбу. Всё это вполне по силам. И ничего сделано не было.

Открытия навигационного сезона решили не ждать. "Вспомнили (!), что единственным транспортным средством в степях, засыпанных снегом, может быть только верблюд. Эти соображения были доложены В. И. Ленину, и он одобрил их"6. В Москве решили немедленно, зимой, вывозить нефть в Астрахань на верблюдах. Из учебника географии можно было узнать: от промыслов до Астрахани - около 500 вёрст по бездорожью, средняя температура января-февраля в тех местах - минус 10° по Цельсию, зимой всегда дует сильный ветер. В декабре 1919 года на этой территории шли упорные бои с Алаш-ордой; никаких запасов продовольствия вдоль трассы не было.

На промыслах имелось не более 30 верблюдов. Слишком мало. "Грузоподъёмность" одного верблюда - не более 250 килограммов. От Ленина в конце января 1920 года последовала директива: для вывоза нефти "...ввести трудовую и гужевую повинность местного населения с частичной оплатой труда продуктами". У казахов под нефть стали собирать бурдюки. В Совнаркоме решили, что бурдюков не хватит, и начали по всей стране искать бочки. "Было собрано около 2000 бочек... Вся эта тара в архисрочном порядке, при исключительном нажиме Владимира Ильича, была направлена по железной дороге в Уральск". 4-я армия получила приказ Совнаркома и РВС Республики выделить не менее 4000 красноармейцев для вывоза нефти гужем7.

"Февральские метели и бураны, плохое состояние крестьянских подвод, бескормица, бездорожье - всё это помешало вывозу нефти гужем в Астрахань". Ни один верблюд до Астрахани не дошёл. За весь 1920 год из 14 миллионов пудов вывезли лишь 1,5 миллиона8.

Ни один верблюд до Астрахани не дошёл. / РИА Новости

Между тем Красная армия заняла основные районы нефтедобычи - Грозный (24 марта 1920 года) и Баку (28 апреля). Проблемы Эмбенского нефтяного района, дававшего в 1913 году всего 1,1 процента годовой добычи российской нефти9 и не имевшего особых перспектив, казалось, должны были уйти на второй план. Но нет, присоединение Грозного и Баку ничего не меняет в планах советского правительства относительно Алгембы.

В марте публикуется декрет Совета рабоче-крестьянской обороны "О сооружении нефтепровода от Эмбенского нефтеносного района до г. Саратова". 21 апреля Совет Труда и Обороны принял постановление о создании Второй (Поволжской) Революционной Трудовой армии. Её костяк образовали части 4-й армии. Основная задача Второй Трудовой - строительство Алгембы.

25 апреля 1920 года началась война с Польшей, но на польский фронт с Алгембы была отправлена лишь прославленная 25-я стрелковая дивизия имени В. И. Чапаева, с которой руководство Алгембы рассталось без особой грусти. В Москву писали о "малой пригодности 25 дивизии, крупнейшей части 4 армии, к работе, в силу её партизанского пошиба и крайне слабого состава политработников, желания "драться, а не работать". В разгар войны с Польшей Ленин телеграфирует совету Второй Трудовой армии: "Предлагаю принять решительные меры к быстрейшему окончанию работ по постройке железнодорожной линии Алгемба и нефтепровода. Исполнение подтвердите"10.

Даже в момент исключительно напряжённого положения на Западном, Юго-Западном и Южном фронтах, 18 августа 1920 года, Совет Труда и Обороны дал указание: железнодорожные дивизионы, "работающие на постройке Алгембы, подлежат снятию с работ только в особо исключительных случаях".

Дело - труба

Наркомат рабоче-крестьянской инспекции бомбардирует высшее руководство записками: "Постройка Эмбенского нефтепровода... является предприятием трудновыполнимым, чрезмерно дорогим и поэтому преждевременным и, во всяком случае, не военно-срочным и не оперативным. Направление нефтепровода на Саратов экономически совершенно не обосновано и вызывает ряд сомнений. Есть основания предполагать, что, когда хозяйственная жизнь страны примет установившиеся формы, Европейская Россия будет получать нефть по-прежнему из Грозного и Баку. Эмбенская нефть тяготеет на северо-восток, Урал и Западную Сибирь или же на юго-восток и Туркестан". И действительно, позже, в 1936 году, первая железная дорога через Эмбенские промыслы (Гурьев - Кандагач) прошла в направлении на северо-восток. А ещё через 30 с лишним лет вторая железнодорожная линия (Макат - Шевченко) была проложена в прежний Туркестан11. В северо-восточном направлении от промыслов в 1936 году был сооружён и нефтепровод Гурьев - Орск.

Впрочем, если бы каким-то чудом железная дорога и нефтепровод появились к назначенному сроку, загрузить новые транспортные артерии было бы нечем. Добыча нефти на Эмбе в 1920 году опустилась до 23 тысяч пудов в месяц, то есть до 276 тысяч пудов в год. А расчётная минимальная годовая пропускная способность только нефтепровода - 90 миллионов пудов, вшестеро больше максимальной добычи, достигнутой на Эмбе в 1914-м, и в полтора раза больше мощности крупнейшего российского трубопровода Баку - Батум. При пропускной способности проектируемой железной дороги (22 пары поездов в сутки) добывавшимися за месяц 23 тысячами пудов можно было загрузить всего несколько цистерн. Никакого восстановления разрушенных скважин и бурения новых в 1920 году не производилось. Ситуация практически не изменилась и в 1921 году, когда крайне медленно бурилась всего одна скважина. Рабочих и служащих на промыслах 15 августа 1920 года было всего 511 человек - в семь раз меньше, чем до Гражданской войны12. На строительстве Алгембы в это время их было в десятки раз больше.

Строительство железной дороги Александров Гай - Эмба. / wikipedia.org

В РКИ удивлялись: "Зачем строить две магистрали (железную дорогу и нефтепровод), когда явно избыточна и одна?" Тем более, что "расход металла будет особенно велик, потому что участок Урал - Эмба, проходящий по совершенно безводной местности, требует устройства продольного водопровода"13.

Не строились и ёмкости для хранения нефти. Уже летом 1920 года пришлось выливать нефть в песок, "чтобы разгрузить хранилища и этим спасти район". Руководителей Эмбенских промыслов поражало, что все ресурсы идут Алгембе: нерациональность такого подхода не вызывала у них сомнений. Если требовалось решить проблему вывоза нефти, существовало альтернативное, гораздо более дешёвое и реальное решение. Чрезвычайный уполномоченный по восстановлению промыслов Урало-Эмбенского района писал в докладной записке в Совет Труда и Обороны: "Если бы Республика ассигновала те же средства и силы, какие отданы на постройку нефтепровода Эмба - Саратов, для прочистки устья Урала и постройки небольшой судовой ёмкости специально для вывоза эмбенской нефти, то это обошлось бы значительно дешевле и вопрос был бы значительно проще и быстрее решён"14.

Для нефтепровода и железной дороги требовались трубы, рельсы, шпалы, оборудование. Их не было. Производство труб в 1919 году по сравнению с 1914 годом сократилось в 22 раза, а в 1920-м - почти прекратилось. Был 8-дюймовый нефтепровод Майкоп - Екатериноград длиной 80 вёрст. Его решили разобрать и заменить трубы 6-дюймовыми, для чего, в свою очередь, разобрать 6-дюймовый нефтепровод Майкоп - Туапсе. Латание "тришкиного кафтана" началось. Лучше всего работа спорилась на разборке нефтепровода Майкоп - Туапсе: уже летом 1920 года здесь трудилась тысяча человек, к октябрю разобрали 30 вёрст15. С разборкой же 8-дюймового нефтепровода Майкоп - Екатериноград дела обстояли хуже.

Оставалось надеяться на поставки труб из-за рубежа. Проектировщики просят товарища Красина сделать заказ труб на 250 вёрст трассы в Англии. Товарищ Красин и рад бы помочь, но нужна валюта.

"Провести" через Совнарком заказ на трубы не удалось. Тогда большевики вспомнили о никополь-мариупольском заводе, оснащённом американским оборудованием для производства труб большого диаметра. Может, там остались запасы труб с царских времён? Однако и здесь не повезло: завод предоставил Алгембе труб всего на 15 вёрст16.

Что ещё можно придумать? Возникла идея: разобрать 60-вёрстный нефтепровод Доссор - Ракуша: всё равно бездействует. Правда, трубы 6-дюймовые, да и на всю трассу их никак не хватит. Тогда заодно уже решили забрать и 4-дюймовые трубы, предназначенные для нефтепровода Доссор - Макат. Чрезвычайный уполномоченный по восстановлению нефтепромыслов Эмбенского района был потрясён: "Я категорически настаиваю на том, чтобы до обнаружения дееспособности новостроящегося нефтепровода действующий нефтепровод не разбирался бы".

И тогда правительство объявляет конкурс на проект деревянного нефтепровода. И. М. Губкин подчёркивал, что идея применения на Алгембе деревянных труб целиком и полностью принадлежит Ленину. Деревянных магистральных нефтепроводов никто никогда нигде не строил - по многим причинам, включая повышенную пожароопасность. Но прежде всего из-за невозможности обеспечить нужное давление. Дело в том, что обычное давление в деревянных трубопроводах - 10 атмосфер; максимально возможное, при использовании большого количества высококачественных металлических стяжек, - 18. А для нефтепровода требуется минимум 25 атмосфер, лучше - 50, ещё лучше - 75. Такие параметры и были заложены в проект Алгембы17.

И тем не менее понадеялись, что удастся изменить свойства дерева.

Был объявлен конкурс. В конкурсную комиссию, куда пригласили выдающегося инженера В. Г. Шухова, спроектировавшего первый российский нефтепровод (разумеется, металлический), поступило три заявки. Шухов все их отклонил как технически безграмотные.

Что делать? А почему бы немедленно не начать строительство ещё одного грандиозного нефтепровода? Да хотя бы Грозный - Царицын с ответвлением на Туапсе? Так и решили. Проектируемая протяжённость - 1205 вёрст. Труб, конечно, нет, но, как любил говорить Ленин, "главное - ввязаться в драку".

Следующий эпизод, датируемый 1921 годом, хорошо характеризует умонастроения большевистского руководства. Ленин спрашивает у Губкина, нельзя ли заменить в нефтяных скважинах металлические трубы цементным раствором. Вроде американцы уже додумались до чего-то подобного. Большая экономия вышла бы для пролетарского государства. Глава правительства негодует: как можно скрывать такое открытие от рабочих и беднейших крестьян, публикуя известие о нём "в мелкой заметке архиучёного журнала, понимать который способен, может быть, 1 человек из 1 000 000 в РСФСР"? (Речь шла о журнале "Нефтяное и сланцевое хозяйство)". Губкин обстоятельно отвечает: это пока только предположение, практического применения идея не нашла. Ленин своеобразно оправдывается (ведь получилось, что он-то в небольшое число людей, понимающих тексты научного журнала, и не вошёл): "Раз это только предположение, конечно, дело меняется". Насколько помню, эту самую часть английского текста в русском журнале опустили"18.

А на Северном Кавказе недоумение: так куда же грузить трубы разбираемого нефтепровода - в Грозный или на Эмбу? 31 августа 1920 года Главконефть поясняет Нефтеуправлению Грозного: "Все дела нефтепровода на Царицын находятся в периоде обсуждения совместно с Комгосоором... Нефтепроводные трубы Кубани предназначены для переброски на Эмбу". "Период обсуждения" завершился, но трубы из Туапсе по ошибке направили в Грозный для строительства нефтепровода Грозный - Царицын, всё-таки утвержденного постановлением Президиума ВСНХ. 4 ноября 1920 года, например, в Грозный поступает телеграмма: "Прибывшие из Туапсе на Ваш адрес 80 8-дюймовых нефтепроводных труб... немедленно переправьте в Гурьев для Эмбенского нефтепровода". Как видим, Алгембе отдаётся бесспорный приоритет. Нефтепровод Грозный - Царицын тоже строился, в 1920 году работы велись на участке Грозный - Тепловодная. Завершено строительство не было.

Неразрешимую проблему представляло не только получение труб. Для нефтепровода требовалось сложное оборудование. Случайно (!) в Туапсе нашли два паровых насоса для перекачивающих станций. В Петрограде были отысканы двигатели "Дизель" в 80 и 150 лошадиных сил19. На осень 1920 года - это всё.

Карикатура А. Селиванова. / из архива журнала "Родина"

Аналогичная ситуация сложилась и с рельсами. Ещё не закончилась Гражданская война, рельсовое полотно разрушено на тысячи километров, рельсы нужны буквально всем. И всё-таки для Алгембы выделены рельсы на 190 вёрст. Для перевозки грузов к предполагаемой трассе требовались транспортные средства. На стройке, вдоль всей трассы, на 1 июня имелось 2320 лошадей и верблюдов. Но лошадей использовать невозможно - нет воды. Строительное управление Алгембы просит выделить автомобили. Десять машин выделили, однако "таковые фактически в распоряжение Строительного управления не поступали".

Проще оказалось с древесиной. Судя по отчётам, для Алгембы направили 400 тысяч шпал, 170 тысяч брёвен20. И уж совсем просто было с трудовыми ресурсами. В дальнейшем в состав Второй Трудовой переводятся ещё несколько стрелковых полков. Кроме войсковых соединений, в строительстве участвовали мобилизованные казахи, а также присланные по распоряжению Ленина в порядке "трудовой повинности" жители Саратова и Самары. Количество рабочих на стройках Алгембы только за июль 1920 года увеличилось на 12 400 человек.

Денег - не считать! Людей - не жалеть!

Известный учёный того времени В. А. Дубянский писал: "Из всех пустынь России, посещённых мною, пустыня Эмбенских промыслов является наиболее неблагоприятной". В Ракушу воду доставляли из Астрахани. До 1917 года на промыслы "воду приходилось бочками привозить за несколько вёрст, устройство грунтовых и артезианских колодцев из-за солёности этих вод было невозможно. Доссор должен был питаться водой колодцев Бляули, отстоящих на 30-35 вёрст, и малоудовлетворительной водой колодцев Джаныбек, и, кроме того, снеговой водой, превращавшейся летом в грязную жижицу"21.

С началом строительства Алгембы потребность в пресной воде резко возросла. Работая в антисанитарных условиях, трудовая армия несла большие потери от эпидемий.

Проблемы были и с продовольствием. В 1921 году начался страшный голод. 30 июня 1921 года с трассы Алгембы сообщали: "В настоящее время есть рабочие, у которых буквально нет ни куска хлеба и которым достать его нет никакой возможности"22.

Сохранилось что-то вроде технико-экономического обоснования строительства Алгембы. Сметная стоимость даётся в нём в текущих ценах, что в 1920 году, когда цены росли ежедневно, совершенно непоказательно. И даже такая смета обнаруживает очевидные неувязки. Стоимость строительства железной дороги определена в 3 миллиарда рублей, нефтепровода - в 4,5 миллиарда. Почему? Ведь если считать в одних и тех же рублях, то построить версту железной дороги стоило примерно вчетверо дороже, чем нефтепровода. Странное соотношение расходов заметили и в РКИ. Последовал неожиданный ответ: смета расходов по железной дороге составлена без учёта затрат на приобретение рельсов и всех остальных металлических частей!23

Но и здесь концы с концами не сходятся. Чтобы как-то ориентироваться в реальных затратах, нужно было привести сметные показатели в устойчивых, неизменных ценах. Тогда для подобных целей использовались цены, существовавшие до 1914 года. Проектировщики Алгембы заложили себестоимость версты нефтепровода в 8-13 тысяч довоенных рублей. Таких низких затрат в действительности никогда не было. Себестоимость версты нефтепровода в 1910-1913 годах колебалась от 25 тысяч рублей до 40 тысяч24.

РКИ тщетно взывает к руководству: сметная стоимость Алгембы значительно, многократно занижена! Совнарком и Совет Обороны проводят твёрдую линию: Алгембу - строить! Денег - не считать! Команды - не обсуждать! Людей - не жалеть!

Осенью-зимой 1920-1921 года, работы на Алгембе идут полным ходом. А добыча эмбенской нефти неуклонно снижается: в сентябре 1920 года она составляла 340,6 тысячи пудов, в октябре - 82,3 тысячи, ноябре - 34,6, декабре - 25,7, январе 1921 года - 28,7 тысячи пудов25.

В декабре 1920 года принимается план ГОЭЛРО. В нём ставится задача: довести добычу нефти на Эмбе через 10 лет до 50 миллионов пудов. А пропускная способность только нефтепровода, напомним, 90 миллионов пудов! Несоответствия никто не замечает.

План ГОЭЛРО: мифы и уроки мегапроекта

Зимой, в самое суровое время, выполняется наиболее тяжёлая и опасная работа: прокладка нефтепровода по дну реки Урал у села Гребенщиково. Можно себе представить: голодные, ослабленные, полураздетые люди, на морозе и пронизывающем ветру, в полусырой одежде и обуви, укладывают трубы... В марте 1921 года в ВСНХ отправлена телеграмма-рапорт: "Исключительным усердием рабочих, служащих 3 марта окончена работа опускания труб через реку Урал, уверен в дальнейшем выполнении весенней программы работ. Кабышев"26.

Обнаруживаются скрытые противники строительства. 7 марта в протокол заседания Президиума ВСНХ приходится включать пункт: "Доклад Предглавкомгосоора о чинимой задержке к отправке труб и машин с Майкопского нефтепровода в Эмбенский район".

В центре же Алгемба кормила массу чиновников. Строительное управление Эмбенского нефтепровода к марту 1921 года работало в Москве почти год, учреждение быстро разрасталось, в результате не все сотрудники получали пайки категории "А". Несправедливость попытались исправить. 16 марта 1921 года в Президиум ВСНХ поступило ходатайство: "Особая Комиссия по наблюдению за постройкой нефтепровода "Эмба - Урал - Саратов" признала, что выполняемая ими работа является работой особо срочной и требующей чрезвычайного напряжения сил, вследствие чего должна быть признана работой "ударной" и все сотрудники Строительного управления, работающие в Москве, должны снабжаться продовольствием по трудовым карточкам группы "А".

19 марта с Эмбы докладывают в Совет Труда и Обороны: "Всего у них труб в Гребенщикове 200 штук, в Гурьеве ничтожное количество... Хозяйство этой организации плохо налажено, расчёты сделаны недостаточно практичные, и надеяться на то, чтобы этот нефтепровод функционировал в ближайшие годы, не приходится"27.

Конец стройки века

Вдруг оказалось, что дни Алгембы сочтены. Вроде ничего нового узнать о строительстве к апрелю 1921 года высшие руководители Советской России не могли. Но 15 апреля на заседании СТО неожиданно вспомнили об отсутствии пресной воды на Эмбе. 29 апреля СТО принял решение о прекращении строительства нефтепровода, а 6 мая постановил перевести строительство железной дороги с ударного темпа на обыкновенный.

В "обыкновенном темпе" работы шли до августа. 6 августа поступает докладная записка в Президиум ВСНХ (копия - в Наркомат РКИ): "Главкомгосоор... поддерживает предложение о немедленной приостановке и полной ликвидации работ Алгембы".

Что теперь делать с ресурсами, которые всё-таки доставили на Эмбу, в Александров Гай, Саратов, Гурьев? В. Д. Бонч- Бруевич пишет: "Перед СТО встала новая, весьма важная задача охраны материалов, уже завезённых на строительство нефтепровода, для чего была создана особая комиссия из представителей Комгосоора, Госплана и РКИ"28.

Основные материальные ресурсы нефтепровода Алгембы решено перебросить на сооружение нефтепровода в Саратове "протяжением 4 версты от места стояния судов до Улешевских нефтескладов".

А люди? Где бойцы бывшей 4-й Туркестанской, передислоцированных стрелковых полков, мобилизованные самарские и саратовские буржуи, немцы, казахи? Сколько человек оставалось на трассе к августу 1921 года? Это время страшного голода, особенно в Нижнем Поволжье. Архивы молчат.

В докладной записке, направленной в СТО весной 1921 года, признаётся: "Господствовал вредный взгляд на строительство - вся политика сводилась к тяжёлому прессу над только что присоединённым к Советвласти населением. Советская пропаганда была слишком неудовлетворительна - таким образом, у населения создавалось впечатление, будто вся политика Соввласти заключалась в одном только терроре". Да ещё "предчека тов. Щекатуров... ничем не проявляя своего коммунистического сознания", занимался "бесшабашным пьянством" и в конце концов был отдан под суд29.

Возникает вопрос: почему всё-таки прекратили строительство Алгембы? Завершалась эпоха "военного коммунизма"? Изменилась конфигурация сил в высшем эшелоне власти после X съезда РКП(б)? Губкин глухо намекает, что принятые в апреле-мае 1921 года решения по Алгембе каким-то образом связаны с учреждением Госплана и Главного управления по топливу30. И с этим также трудно не согласиться: новое руководство не хотело нести груз старых ошибок.

И. И. Бродский. Владимир Ильич Ленин. Великий Октябрь. / из архива журнала "Родина"

А может быть, какие-то задачи благодаря Алгембе к весне 1921 года были уже решены? И подлинный, глубинный смысл строительства отнюдь не сводился к созданию сверхмагистрали для транспортировки несуществующей нефти?..

***

Из письма члену Коллегии Госконтроля тов. А. В. Галкину (страницы с подписью и датой не сохранились, предположительно - это начало февраля 1920 года): "...высшие установления Советской Республики во имя достижения высших государственных интересов и обеспечения конечных успехов международной пролетарской революции..." и так далее в том же стиле, совершенно не характерном для бюрократической переписки любого времени и любой страны.

Так чего же требовали эти "высшие интересы"? Оказывается, совсем немногого: не отчитываться перед кем бы то ни было, включая РКИ, о расходовании наличных денег, выделенных на строительство Алгембы. Речь шла об очень крупных суммах, сотнях миллионов рублей (на постройку Алгембы только в 1920 году был ассигнован миллиард рублей)31. Обоснование просьбы в РКИ: любые сведения из советских организаций попадают в ВЧК, а потенциальные партнёры, как чёрт ладана, боятся этой грозной организации. Так что лучше доверить наличные средства людям, подписи которых на документе не сохранились. А они уж купят всё для Алгембы в лучшем виде.

Тем не менее из Наркомата Госконтроля 11 февраля 1920 года (Алгемба только-только создаётся!), видимо в ответ, в Ужедорстрой ВСНХ отправляется обычная бюрократическая бумага: "На отношение Ваше от 10-го сего месяца за № 15 29/949 об освобождении от предварительного контроля платежей Ужедорстроя частным подрядчикам и спекулянтам на материалы, приобретаемые для линии Александров-Гай - Эмба, сообщаю, что ни в постановлении Совета Обороны, на которое Вы ссылаетесь, ни в телеграмме т. Ленина от 12.01. о преимуществах, предоставляемых этой линии, не упоминается об освобождении платежей от предварительного контроля. Пункт 8 Постановления говорит только о правах Ужедорстроя покупать материалы за наличные деньги, и в силу этого со стороны Контроля не будет требования о внесении платежей на текущий счёт продавца, но надзор за операцией - это основная обязанность Госкона, вменённая ему высшей властью.

Приказы Контроля № 82 и № 83 требуют элементарного установления личности поставщика материалов и его адреса, чтобы было по возможности известно, с кем Вы имеете дело. Что же касается сообщений имеющихся у нас сведений в ВЧК, то вследствие контакта, установившегося между ВЧК и Госконом, эти учреждения вообще обмениваются сведениями, полезными для работы того и другого. Член коллегии Госкона (А. В. Галкин)"32.

Вполне здравый документ, хоть и суховат по слогу. С аналогичной просьбой в Наркомат РКП обратились Комгосоор (на что есть ссылки) и, видимо, руководство ВСНХ. Безрезультатно. В РКИ пытались поставить заслон неизбежным фантастическим злоупотреблениям, воровству, мздоимству и лихоимству.

И всё-таки нужное решение, освобождающее от всякого контроля за расходованием средств, удалось пробить. В феврале 1920 года А. И. Рыков подписал ходатайство, направленное "В Совет Обороны".

"В Совет Обороны. Постановлением Совета Обороны от 24/ХII пр. года Комитету Государственных Сооружений предоставлено право закупки для нужд постройки железнодорожной линии Александров-Гай - Эмба материалов, инструментов и оборудования на частном рынке и за наличный расчёт.

Практически использовать это право, в чём является срочная и крайняя необходимость, препятствует требование Госкона, чтобы при всех закупках на частном рынке ему сообщали точный адрес поставщика для информации ВЧК.

Просьба Комгосоора, обращённая в Наркомгоскон, об отмене этого требования по отношению закупок для вышеназванной линии не была удовлетворена, вследствие чего и принимая во внимание исключительное государственное значение постройки Александров Гай - Эмба, Высший Совет Народного Хозяйства просит Совет Обороны указать Наркомгоскону на необходимость удовлетворения вышеуказанного ходатайства Комгосоора. Председатель ВСНХ Рыков"33.

Совет Обороны пошёл навстречу ВСНХ. Уже 21 февраля Ленин даёт директиву Народному комиссариату РКИ: "Наркомгоскону, Копия Главкомгосоор. Предлагаю не стеснять формальностями в отпуске денег при заготовках и закупках Главкомгосоора для Алгембы".

Чего хотели те, кто стоял за Рыковым (использовавшимся, безусловно, "втёмную"), совершенно ясно - возможности "сбросить" финансовые ресурсы, выделенные для Алгембы, через отлаженные каналы за границу, в мировые финансовые центры.

Уже в феврале 1920 года, после письма Рыкова и директивы Ленина, появился круг лиц, готовых "пробивать" проект Алгембы во что бы то ни стало; причём чем больше масштабы финансирования, короче отведённый для строительства срок и безумнее замысел, тем для них лучше.

Трудно установить, в каких размерах делались реальные закупки для Алгембы, но в Москву исправно сообщалось, что на строительство поступали гвозди, железо, строительные материалы. Обогащение происходило и на закупках, и на продажах.

20 июня 1920 года Совнарком запретил всем советским и общественным учреждениям, предприятиям и организациям, нуждающимся в каких-либо товарах, покупать их на рынке. На снабженцев Алгембы эти запреты не распространялись, они оказались в чрезвычайно выгодном положении.

Реально крупные суммы наличных денег оказались в распоряжении организаторов закупок для Алгембы осенью 1920 года. Когда к весне 1921 года все вопросы с переводом валюты были решены и, выражаясь по-современному, "бабки" были уже в Цюрихе", исчезнувшими миллионами наконец заинтересовались в ведомстве Феликса Эдмундовича: "Главный Нефтяной Комитет получил из ВЧК письмо за № 80850 от 24/III с. г. (1921), в котором ВЧК просит предоставить сведения о расходах Строительного управления Эмбенского нефтепровода на приобретение материалов, инструмента и прочего на вольном рынке согласно декрету от 29.IX.1920 г.

Письмом № 10651 от 30.III. с. г. Главный Нефтяной Комитет уведомил ВЧК, что у него сведений по означенному вопросу не имеется и самый запрос не должен быть направлен в Главконефть".

Пропавшие деньги искали долго. К поиску подключился начальник Экономического отдела ВЧК тов. Вончковский. Но миллионы исчезли. Сохранились только фамилии двух человек, в начале 1920 года инициировавших обоснование "особого порядка" расходов по Алгембе, выводившего сделки из-под контроля РКИ и ВЧК. Следы этих людей затерялись.

***

Есть все основания полагать, что в связи с Алгембой велась не только финансовая, но и - что гораздо важнее - сложная политическая игра с участием высших руководителей государства. Можно строить самые фантастические предположения; чтобы проверить их, нужны новые документы, источники, осмысление огромного массива рассеянной и закрытой информации. Пока же хотелось бы только поставить проблему, обратить внимание на многоплановость "странных" экономических проектов, наличие "политического пласта".

Всё же позволим себе выдвинуть гипотезу. В сознании и подсознании высшего руководства Советской России всегда присутствовала история Великой Французской революции. Включая её финал, разумеется. И эпизод с лучшим французским генералом, завоевавшим Египет. Директория тогда, помнится, уверяла: "Нам не нужен Египет". На самом деле ей были не нужны победы Бонапарта. В 1920-1921 годах преданная Фрунзе лучшая армия Республики - 4-я - погибла. Военно-политическая элита вышла не из неё, а из Первой Конной, созданной в самом конце 1919 года и ничем себя не проявившей в боях. Первая Конная, а не 4-я армия была после войны расквартирована в Московском военном округе.

Фрунзе, располагая всего одной армией, возвращал России Туркестан почти девять месяцев. Не он, а обладавшие несопоставимо меньшим полководческим даром Егоров и Тухачевский в это время командовали советскими войсками в проигранной войне с Польшей. И лишь нараставшая угроза со стороны генерала П. Н. Врангеля заставила Ленина и Троцкого поставить Фрунзе во главе Южного фронта. Вскоре после победы над Врангелем он получил заслуженную награду - назначение послом Украины при правительстве М. Кемаля (в Турции тогда было два правительства). Я отнюдь не хочу сказать, что Алгемба затевалась только ради этой интриги. Загадочная стройка имела не одно "дно", и не два, и, возможно, даже не три.

Михаил Фрунзе - командарм непогашенной луны. Тайна смерти знаменитого наркома

Алгемба затевалась (или, во всяком случае, поддерживалась) в твёрдом уме и доброй памяти одним из сильнейших политических деятелей эпохи, который прекрасно просчитывал сложные тактические комбинации. Какие-то свои задачи он, видимо, решил к сентябрю 1920 года - с этого момента нет никаких свидетельств об интересе вождя к Алгембе.

Разумеется, искать "третьи и четвёртые пласты" в экономической и политической истории России любого десятилетия XX века историк должен очень и очень осторожно - чтобы не поддаться "конспирологическому соблазну", не отрываться от достоверных фактов, проверенной документальной основы, обеспечить доказательность каждого шага рассуждений. И по многим другим причинам, понятным читателю. И автору, конечно.

Загадки История