"Если кто-либо из ученых и достоин Нобелевской премии посмертно, это, конечно, он". Как Николай Вавилов был признан всем миром и загублен на Родине

- В книге Питера Прингла о Николае Вавилове, ставшей в США бестселлером, акцентируется, что трагическая судьба ученого связана с тем, что и его, и вообще генетиков ненавидел Сталин. Но ведь, с другой стороны, в тяжелейший для СССР период, когда были голод и разруха, Вавилов объехал полмира, собирая свою знаменитую коллекцию растений, что стоило больших денег. Он был назначен на самые высокие посты: президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук - ВАСХНИЛ, директор Института генетики и Института растениеводства... По его инициативе были созданы несколько институтов, станции селекции. Где здесь ненависть?

Илья Захаров-Гезехус: Что было в душе в Сталина, не знает никто. Но очевидно, что Вавилов постепенно становился неподходящей фигурой. Ведь на пьедестал выдвигались маяки, люди из народа: Стаханов, Чкалов, Папанин, а у Вавилова отец очень богатый человек, сам он получил образование в царской России. И тут на горизонте появился крестьянский сын Лысенко. Он стал фаворитом вождя, был объявлен "народным академиком", а Вавилов попал в опалу.

Но была и другая причина, и она, думаю, более весомая. Беда Вавилова в том, что он попытался связать генетику с практическим сельским хозяйством. Если бы, как многие генетики, занимался мухами-дрозофилами, то ему бы скорее всего поставили в вину, что оторвался от конкретных задач, витает в облаках.

- То есть Вавилов сидел на двух стульях: Институт генетики, где велись фундаментальные исследования, и Институт растениеводства, от которого власть требовала решения конкретных задач. Может, ему следовало ограничиться первым? Не исключено, остался бы жив...

Илья Захаров-Гезехус: Кто это может знать? Ведь он был выдающийся ученый, видел большие перспективы генетики в сельском хозяйстве. Для этого и собирал свою уникальную коллекцию, чтобы на ее основе выводить в СССР новые сорта, которые могли бы намного повысить урожайность, противостоять засухам, сорнякам, вредным насекомым.

Но в том-то и беда, что генетика - фундаментальная наука, она не дает отдачу завтра. А Лысенко обещал в кратчайшие сроки повысить урожайность в пять раз, за два года создать новые сорта растений. Он хорошо слышал, чего хочет власть. Причем он постоянно подчеркивал, что ему мешают осуществлять свои эпохальные идеи, ставят палки в колеса всяческие академики. И получил поддержку власти.

- Но парадокс в том, что не только власти. По сути, именно Вавилов вывел Лысенко в люди, когда в начале 1930-х поддержал работы по яровизации тогда еще агронома Лысенко. А в 1933 году именно Вавилов выдвинул его на Сталинскую премию, в 1934-м рекомендовал в члены-корреспонденты Академии наук СССР, в 1935-м на заседании ВАСХНИЛ сказал: "Лысенко - осторожный исследователь, талантливейший, его эксперименты безукоризненны". Как это понимать?

Илья Захаров-Гезехус: Из нашего времени многое кажется странным. Дело в том, что привезенные Вавиловым из путешествий коллекции растений было очень непросто применить в селекции и приспособить для наших условий. И Николай Иванович увидел здесь возможности именно яровизации, чем занимался Лысенко. Можно сказать, что Вавилов увлекся этими работами. Однако после того как в ряде экспериментов советские ученые показали неэффективность данного метода как агротехнического приема, он перестал поддерживать Лысенко. Особенно они разошлись в 1936 году, когда тот возглавил разгром отечественной генетики.

- Почему именно генетика попала под каток репрессий? Другие науки, скажем, химия, математика, физика, либо вообще не пострадали, либо отделались легким испугом.

Илья Захаров-Гезехус: Под каток репрессий попали прежде всего гуманитарные науки. Что и понятно - это идеология. В то же время многих биологов увлекла генетика человека, в частности, евгеника, которая обещала улучшить породу людей. А это уже соприкосновение с идеологией. И эти исследования с ведома властей были жестко раскритикованы. Сам Вавилов к ним отношения не имел, но генетика попала под подозрение. А он был из этой команды.

Есть, на мой взгляд, и другая причина таких нападок на генетику. Вот здесь, в этом директорском кабинете ныне Мемориального музея Вавилова, долгие годы сидел Глущенко, сподвижник Лысенко. По молодости он писал в комсомольские газеты, пропагандировал "народного академика". Он и ему подобные не отваживались лезть в химию или математику, там нужны глубокие специальные знания. А вот биология, а тем более растениеводство представлялись им куда проще. Кстати, такие "спецы" наследили и в других разделах биологии. Можно вспомнить Лепешинскую, старую большевичку с фельдшерским образованием. Ее откровения в клеточной биологии - это настоящее невежество. Но ее поддерживала власть. Как и Лысенко, который повел атаки на генетику.

- А может, просто партия была "наше все"? Правда, они "академиев" не кончали. Как сказал Сталин на одном совещании по проблемам засушливых районов: "Это вы, профессора, так думаете, а мы, большевики, думаем иначе". А они, как известно, думали правильно. Им понятно было то, что проще, что утверждали свои - Лепешинские и Лысенки. А академики, по их мнению, уводили от конкретных задач, стоящих перед страной.

Илья Захаров-Гезехус: На последней встрече Сталина и Вавилова в 1939 году вождь спросил: "Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василечками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?" По сути, эта встреча решила судьбу ученого. Вскоре он был арестован.

Беда науки, когда управлять ею берутся не сами ученые, а люди в высоких кабинетах. Они "клюют" на простые решения, не понимают, почему фундаментальные исследования нельзя завтра пустить в дело. Им кажется, что академики сознательно все усложняют. Именно на этом играл Лысенко, говоря, что многие академики в науке - это то же самое, что кулаки на селе.

- В одном из писем Сталину Вавилова обвиняли, что он симпатизирует вредителям и врагам народа. Но известно, что ученый подписал письмо, требующее уничтожить Бухарина и Рыкова. Как это объяснить?

Илья Захаров-Гезехус: Могу только предполагать, почему многие известные и уважаемые люди соглашались подписывать такие письма. Тогда все отлично понимали, что можно отказаться, но от этого ничего не изменится. Все уже решено. С другой стороны, за тобой стоит целый коллектив, который от твоего отказа точно пострадает. Такое было время.

- Когда-то в фашистской Германии разгромили физику, считавшуюся лучшей в мире. И до сих пор эта наука не может в Германии выйти на прежний уровень. А каковы последствия разгрома советской генетики?

Илья Захаров-Гезехус: Золотые годы советской науки приходятся на десять лет, примерно с 1955 по 1965 год. Тогда ученых перестали сажать, а на науку выделялись действительно большие деньги. И были большие успехи, прежде всего в космонавтике и ядерной энергетике. Но генетики этот всплеск не коснулся, так как до 1965 года продолжалась "лысенковщина", ведь этого человека поддерживал сам Хрущев. То есть по-прежнему вопросы науки решала власть.

Да, генетика вышла из подполья, появились первые лаборатории, но не было ни учебников, ни кадров. Поэтому в эту науку приходили люди без систематического образования. Как следствие такой ситуации - ученые не стремились сделать что-то оригинальное, а в основном повторяли зарубежные работы. И это понятно. Они находились в "первом" классе, им надо было многому учиться. А вот тот, кто осмелился мыслить самостоятельно, совершал прорывы. К примеру, на эксперименты Дмитрия Константиновича Беляева из Новосибирска по выведению "одомашненных" лисиц вы найдете в Интернете тысячи ссылок. Можно еще назвать академика Сергея Шестакова из МГУ. Он фактически ввел в генетику новый объект: сине-зеленые водоросли. Сегодня их используют в работах сотни лабораторий мира. Вот, пожалуй, и все оригинальные достижения мирового уровня нашей генетики.

- Вроде бы вся история науки показывает, что только сами ученые должны решать, как развиваться науке, куда вкладывать деньги. Требовать от фундаментальной науки сиюминутных выгод просто глупо. И тем не менее у нас периодически случаются рецидивы. Почему чиновникам неймется, хочется порулить?

Илья Захаров-Гезехус: Увы, наш чиновник все еще считает, что раз он выделяет деньги на науку, то и должен их распределять, что он лучше знает, как ей развиваться. История, к сожалению, плохо учит. Наступать на грабли - наша традиция.

- Прочитал мнение двух докторов сельскохозяйственных наук, что "подлинную всемирную известность Вавилову доставили не его научные открытия при жизни, а его трагическая смерть". Какова же его роль в мировой науке?

Илья Захаров-Гезехус: Николай Вавилов сформулировал закон гомологических рядов в наследственной изменчивости. Хотя эта работа высоко оценена многими учеными, но за границей широко не цитируется. Другая значительная работа ученого посвящена центрам происхождения культурных растений и связанной с этим идеей географии генов. Именно Вавилов впервые ввел термин география генов. Затем это направление стало одним из генеральных в генетике. Его труды не раз переиздавались в ведущих странах мира. Известный английский биохимик растений Денис Мэрфи написал: "Если какой-либо ученый и достоин посмертной нобелевской премии, то это, конечно, Николай Иванович Вавилов".

О месте в мировой науке советской генетики накануне репрессий говорит хотя бы такой факт: в 1937 году в Москве должен был пройти Всемирный генетический конгресс. Разве это не признание ее достижений? Однако наша власть сделала все, чтобы форум не состоялся. Что касается советских работ "нобелевского" уровня, то, по мнению многих ученых, это прежде всего исследования Иосифа Абрамовича Рапопорта и Георгия Дмитриевича Карпеченко. Например, работы последнего долгие годы постоянно фигурировали в западных учебниках.

По неофициальным оценкам, стоимость коллекции Вавилова составляет 10 триллионов долларов. Однако, по мнению заместителя директора Института растениеводства Елены Гаевской, коллекция бесценна: "Она - основа не только продовольственной, но и экологической, и биологической безопасности России. Это наше национальное достояние, как, скажем, Эрмитаж или Третьяковская галерея. Ведь из-за разных катаклизмов на планете сокращается биологическое разнообразие, исчезают многие виды. И сейчас в нашей коллекции около 30 процентов культур, которые уже считаются вымершими. К нам из разных регионов Земли постоянно обращаются с просьбой передать их же собственные сорта".

Николай Вавилов совершил около 180 экспедиций, посетив 65 стран мира. Он объездил практически весь земной шар, не побывав только в Австралии и Антарктиде. Так была собрана самая богатая в мире коллекция культурных растений, насчитывающая 250 тысяч образцов. Сегодня около 70 процентов сортов сельскохозяйственных культур, которые возделываются в России и странах СНГ, разработаны на основе коллекции Вавилова.