Пять матерей советской революции

Мария Александровна Ульянова, мать Владимира Ленина

Мария Александровна - еврейка по отцу, немка по матери.

В советское время, когда в стране широко была распространена антисемитская идеология, тот факт, что в жилах Ильича течет еврейская кровь, отчаянно скрывался. Лариса Васильева в работе "Дети Кремля" пишет по этому поводу: "В годы хрущевской оттепели писательница Мариетта Шагинян, работая в архивах над материалами о семье Ульяновых, неожиданно натолкнулась на документы о том, что отец Марии Александровны, врач Александр Дмитриевич Бланк, был крещеный еврей. Шагинян явилась со своим открытием в ЦК КПСС.

- Этого еще не хватало! - сказали коммунистические интернационалисты, взволновавшись, как будто еврейская кровь в Ленине делала его то ли "врачом-убийцей" конца сороковых, то ли сионистом вроде Мозе Монтефиоре, жившим в конце прошлого века. - Забудьте об этом".

Более того, в 1965 году из архива в Житомире было уволено сразу несколько сотрудников за то, что они обнародовали некие биографические сведения о семье вождя. Документы были изъяты и из архива, и из частного собрания Мариэтты Шагинян, которая к тому моменту успела скопировать житомирские бланки.

Лариса Васильева в своей книге пытается подтвердить или опровергнуть легенду о том, что мать Ленина якобы была настолько любвеобильна, что своих шестерых выживших детей прижила от трех разных мужчин. "Именно от автора пьесы "Семья", драматурга Ивана Попова, друга моего отца, много лет назад, в середине пятидесятых, я услышала: "Анна у Марии Александровны прижитая. Она как будто дочь кого-то из великих князей", - пишет Васильева. Целиком эта легенда выглядит так. Будто бы Мария Бланк, в замужестве Ульянова, в девичестве некоторое время была при царском дворе чуть ли не фрейлиной. Потом она завела роман с кем-то из великих князей, чуть ли не с будущим Александром II или III, забеременела и была отправлена к родителям, где ее срочно выдали замуж за скромного учителя Илью Ульянова, пообещав ему повышение по службе, что он регулярно получал в течение всей жизни.

Кроме того, ходят слухи, что сын Марии Александровны Александр Ульянов родился от Дмитрия Каракозова, бывшего ученика ее мужа, Ильи Николаевича. Именно Каракозов в 1866 году стрелял в императора Александра II. Впоследствии будто бы кровный сын Каракозова встал на стезю отца: его схватили и позже приговорили к смертной казни за покушение на императора Александра III. Еще говорят, что когда Саша был маленьким, Мария Александровна, боясь разоблачения, сбросила сына с крутого откоса в Нижнем Новгороде, и он лишь по случайности выжил. Эту версию косвенно подтверждает и одна из сестер Александра в своих воспоминаниях, говоря, что брат действительно в детстве упал с большой высоты, а мать не в силах двинуться с места наблюдала трагедию.

Екатерина Георгиевна Джугашвили, мать Иосифа Сталина

По воспоминаниям Светланы Аллилуевой, дочери Сталина, ее бабка, Екатерина (Кеке) Джугашвили, была железной, несгибаемой женщиной.

Вот что пишет Аллилуева в своей книге "Двадцать писем к другу": "Отец говорил, что его мать была умной женщиной. Он имел в виду ее душевные качества, а не образование, - она едва умела нацарапать свое имя. Он рассказывал иногда, как она колотила его, когда он был маленьким, как колотила и его отца, любившего выпить. Характер у нее был, очевидно, строгий и решительный, и это восхищало отца. Она рано овдовела и стала еще суровее. У нее было много детей, но все умерли в раннем детстве, - только отец мой выжил". В этом контексте вполне объяснимо, у кого Иосиф Виссарионович унаследовал свой тяжелый нрав.

Екатерина Джугашвили всю жизнь проработала прачкой. В 20-х годах, когда она перебралась из Гори в Тифлис, Сталин поселил ее в бывшем дворце наместника Кавказа. Но она заняла только крохотную комнатку, похожую на комнату в их лачуге в Гори. В Москве была она единственный раз в жизни, сыном не восхищалась и не преклонялась перед его мощью. В пику атеистическим воззрениям большинства, она была очень набожной. Внучка вспоминает, что перед смертью старая Кеке сказала сыну: "А жаль, что ты так и не стал священником"… "Он повторял эти ее слова с восхищением; ему нравилось ее пренебрежение к тому, чего он достиг - к земной славе, к суете", - пишет Аллилуева.

Газеты того времени, например, "Правда" в 1935 году, пытались представить Сталина как примерного сына, Кеке - как любящую и заботливую мать. На самом деле, это было далеко от истины. Вождь советского народа мать почти не навещал: единственный раз он был в Тифлисе за год до смерти Кеке. Писал ей редко и сухо. Обычное письмо выглядело примерно так: "6/Х-34года. Маме - моей привет! Как твое житье-бытье, мама - моя? Письмо твое получил. Хорошо, не забываешь меня. Здоровье мое хорошее. Если что нужно тебе - сообщи. Живи тысячу лет. Целую. Твой сын Coco". Мать в свою очередь целиком довольствовалась своей скромной долей, и разделить жизнь сына не стремилась. Любопытно, что и внуки знали о бабке крайне мало: в книге Аллилуевой Кеке Джугашвили посвящено едва ли два абзаца, в то время как о родителях матери были написаны целые главы.

Анна Львовна Бронштейн, мать Льва Троцкого

Мать Льва Давидовича Троцкого Анна Бронштейн, урожденная Животовская, внешне жила жизнью более благополучной, чем матери других вождей советской революции.

Она была родом из городских мещан и, как вспоминает ее правнук Валерий Бронштейн в своей книге "Истоки", "имела какое-то домашнее образование и была достаточно начитана". Но вот что любопытно: как Хрущева с Джугашвили, Бронштейн имела общее с Ульяновой. Взять, хотя бы судьбу ее пятерых детей, четверо из которых, как и дети Ульяновой, были репрессированы. "Матильда погибла в 1952 году в лагере, расположенном в поселке Потьма Мордовской АССР. Борис был расстрелян в Москве в 1937 году. Лев, отсидев десять лет в лагерях Воркуты, вернулся в Москву в 1947 году, остановился у знакомых и на следующий день умер при невыясненных обстоятельствах. Евгения была выслана в Казахстан, а Анна после высылки в Казахстан, была арестована и пять лет находилась в лагере в Иркутской области. Старшая дочь Давида Бронштейна - Елизавета, умерла от болезни в 1924 году в Крыму и поэтому она - единственная из членов семьи избежавшая репрессий", - вспоминает Валерий Бронштейн.

Анна Бронштейн страдала заболеванием почек, от которого и скончалась в 1910 году. Интересно, что это заболевание было, судя по всему, наследственным. Так, еще до революции ее старшему сыну Александру в Берлине удалили почку. В 1931 году ее внуку - старшему сыну Александра - Борису, удалили почку в Кремлевской больнице, а Валерию - ее правнуку - дважды делали операции по удалению почечных камней.

Елена Игнатьевна Янушевская, мать Феликса Дзержинского

Мать "Железного Феликса", если верить исследованию Вероники Черкасовой, была, как и другие матери вождей, женщиной властной и сильной.

Она имела прекрасное домашнее образование, знала несколько иностранных языков, хорошо разбиралась в музыке. Когда умер муж, у 32-летней Елены Игнатьевны на руках осталось восемь детей. Самой старшей, Альдоне, было 12 лет, самому младшему, Владиславу - год и три месяца. Всех их она сумела и вырастить, и воспитать. Правда, надорвалась она от этой работы рано: уже в 47 лет Елена Игнатьевна умерла.

С собой в могилу Елена Янушевская унесла страшную семейную тайну. В возрасте 12 лет погибла ее дочь - Ванда. Один из братьев, Станислав или Феликс - случайно ли? - застрелил ее из охотничьего ружья. Елена Игнатьевна сделала все для того, чтобы ответ на вопрос, кто нажал на курок в тот злополучный день, не стал известен никому, даже самым близким. Также неизвестно, что в конечном итоге привело к трагедии. Ни один из братьев не вспоминал о том инциденте. Станислава летом 1917 убили бандиты на родном хуторе Дзержиново, а Феликс, хоть и прожил еще много лет, предпочел о семейной трагедии забыть.

Ксения Ивановна Хрущева, мать Никиты Хрущева

В книге американского историка Уильяма Таубмана, написавшего книгу "Хрущев", есть масса воспоминаний современников, что мать Хрущева была под стать матери Сталина, хотя и в своем роде.

Так, он приводит слова Хрущева Любови Сизых, впервые встретившейся с Ксенией Ивановной в конце 1930-х: "Мать Хрущева - широколицая, суровая на вид, с гладко зачесанными назад волосами - была "сильной женщиной", а ее муж - "слабым". Ксения была не просто умной, но по-настоящему мудрой женщиной. Будь у нее хоть какое-то образование - о, это было бы нечто!" Любопытна еще одна цитата из книги Таубмана: "Однажды, когда Ксения Ивановна потребовала, чтобы маленькая внучка Рада ее слушалась, потому что она старше и умнее, девочка спросила: "Умнее Сталина?" - "Конечно!" - ответила бабушка".

В детстве Ксения (Аксинья) зарабатывала мытьем полов у местного помещика, потому что ее отец был беднейшим из бедняков и не мог прокормить семью. В замужестве жизнь не стала легче: ее мужа Сергея отец выгнал из дома, оставив без земли и скота. Они скитались, отец подрабатывал сезонными работами. Заработав как-то достаточно денег, он вернулся в дом отца. Но после, как вспоминал сам Никита Сергеевич, "отцовские деньги кончились, и дед снова выгнал нас из дому. Мы оказались в глиняной мазанке с грязным полом и крохотными оконцами. Меня дедушка любил. На ночь он пускал меня к себе в избу, на печь. Отец отправился в соседнюю деревню и нанялся батраком к помещику. Мать тоже ушла на заработки: стирала и шила одежду другим таким же крестьянкам".

В старости Ксения Ивановна полностью попала в зависимость к продвинувшемуся по карьерной лестнице сыну. Она жила с ним, питалась, одевалась и лечилась за его счет. Единственным развлечением в жизни женщины стали посиделки с такими же старушками у дома. "Ксения Ивановна выходила во двор со своей табуреткой, и скоро к ней присоединялись другие "бабушки". Хрущев не одобрял этих старушечьих сплетен, которые, как позже замечала его жена, "в тридцатые годы могли стоить жизни". Однако, продолжает Нина Петровна, мать "его не слушала", - пишет Таубман.

Любопытно, что от матери Хрущев унаследовал любовь к народным украинским песням. Говорят, Ксения Ивановна любила петь - "кричать" песни, как она говорила на деревенский лад. Как вспоминал зять генсека КПСС Алексей Аджубей, его свекор, несмотря на отсутствие голоса, тоже любил петь. На даче, куда Хрущев, бывало, приглашал артистов Киевского оперного театра, между ними и вождем даже случались музыкальные баталии на знание редких фольклорных песен.