Первая Книга Аллы Лесковой "Фимочка и Дюрер", собранная из ее ярких, невероятно талантливых зарисовок в Фейсбуке, разлетелась в мгновение ока. Уже вышло второе издание. Мы рады, что автор, которого по праву называют одним из лучших блогеров российского Интернета, дебютирует в "Родине" со своей рубрикой.
Почему всезнающие потомки не верят, что он умер от истощения
Каждое утро ровно в семь тридцать ждет со мной на остановке автобус бабушка.
Точнее, дама очень преклонного возраста. Бедно, но аккуратно одетая, с палочкой и прямой спиной. Старческие глаза слезятся все время, но умны и незлобивы и полны достоинства.
В любую погоду, каждый день, уже три года я смотрю на нее и не понимаю: почему так рано, а главное - куда она едет? Боюсь, что однажды приду и не увижу ее. Лет-то сколько.
Но жива.
А недавно, когда сильный мороз был и ветер обжигающий, северный, вдруг она заговорила.
Она сказала: "Это счастье, что в блокаду такой холод собачий был. Просто счастье". И повернулась спиной к ветру, очень холодный он был.
"Счастье, что холод собачий в блокаду был? Что она несет...", - подумала я и вспомнила все прочитанное и слышанное, и виденное о блокаде Ленинграда.
Снежные черно-белые кадры. Санки. Одетых в сто одежек детишек... лед... вода из лунок...
А бабушка, дама точнее, продолжает:
- Да-да, не считайте, что я сошла с ума... Если я в блокаду не сошла, то после такого уже трудно свихнуться... Да и не успею уже.
- А почему хорошо, что такой сильный мороз был? - спросила я и одновременно обрадовалась, что есть повод познакомиться и узнать, зачем она каждое утро в такую рань ждет автобуса. Все равно какого.
- Как почему? - удивилась дама. - А вы представьте, что было бы, если не такой мороз. Столько трупов... Воды нет... А главное - Ладога бы не замерзла, понимаете? Понимаете, что было бы, если бы Ладога не замерзла? Дорога жизни.
Знаете, о чем я подумала в тот момент, глядя на человека оттуда, из кадров хроники и страниц учебников, живого и теплого, которого я сейчас поддерживала под локоть, чтобы не упал от ветра?
Я подумала, что блокада-то, оказывается, и вправду была! Вот же, рядом со мной стоит ее выживший свидетель, каждое утро приходит зачем-то и едет куда-то...
Я и до этого ЗНАЛА, что была, а тут впервые за много лет просто пронзилась, признаюсь честно.
- Простите, а можно вас спросить? - решилась я. - Куда и к кому вы едете каждое утро?
- Ни к кому я уже не еду, просто выхожу и сажусь в любой автобус, чтобы на людях быть, если вдруг умру... Чтобы люди рядом любые были... Надеваю все чистое и выхожу, боюсь дома одна умереть и пролежать так, одна я совсем.
...Я сразу подумала об этой женщине, когда увидела недавно в Сети пожелтевшую фотографию пекаря блокадного Ленинграда Даниила Ивановича Кютинена.
Он выпекал блокадный хлеб и умер на работе от голода 3 февраля 1942 года. Внесен в Книгу памяти блокады Ленинграда.
Пекарь умер от истощения. На работе.
От жажды умер у ручья.
Скажу сразу: эксперты "Родины" не нашли в архивах официального подтверждения этой высокой трагедии. Возможно, пекарская профессия блокадника Кютинена - миф. Легенда. Хотя подобные случаи были - и немало.
Я о другом.
В те дни Интернет буквально, как модно сейчас говорить, взорвала эта фотография и небольшой текст к ней.
Тысячи перепечаток. Еще больше комментариев.
Шок. Преклонение. Потрясение. Изумление. Искреннее непонимание - как можно быть таким!
Признаться, меня обрадовала эта реакция.
Люди, подумала я, истосковались по такой информации.
Людям свойственно все же тянуться к свету, чтобы понять, как бесконечно много может человек, бесконечно.
Людям важно знать, что людская природа не безнадежна. Что не только на подлость, зависть, ненависть, убийство себе подобного, предательство и жестокость мы способны. Не только и не столько. (Хотя многим, особенно сейчас, кажется, что только на это, только...) И комментарии были, в основном, восхищенные.
Но были и другие реплики, не так много, но были.
Дурак, самый настоящий дурак. Выпекать хлеб и умереть с голоду...
Или: какой он к черту герой? Просто деваться некуда было! Там же, в то время, к каждому охрана приставлена была. Поди, не растерялся бы, если бы не охрана!
Или: и чего ваш Кютинен добился? Себя угробил и людей без хлеба оставил тем самым, мог бы еще печь и печь свой хлеб для других.
Или: все это сказки венского совкового леса. Задолбали патриоты такими примерами ко Дню Победы, все шито белыми нитками, вбросы эти!
Читала я подобное и думала о природе героизма вообще. Но сначала - о природе таких реплик.
Я думала, как же тяжело таким людям.
Как же тяжело примеривать на себя не свое благородство, не свою верность, не свое мужество, не свой подвиг...
Как же тяжело.
Поэтому даже не примеривают, а сразу не верят. Им так легче.
Их сразу тошнит от всего этого, ими никогда не достижимого. Вероятно, не однажды проверено было...
И потому этот пекарь - дурак. И потому они умные.
Дураком, по их логике, был и Януш Корчак. Еще каким дураком!
Поистине, неисповедимы пути самооправдания, если такое обсуждение в принципе возможно.
Каждый человек чего-то боится в жизни более всего. Могу сказать только о себе.
Признаюсь: я боюсь оказаться перед страшными выборами.
Именно перед страшными. Когда жизнь или смерть.
Перед другими, очень непростыми нравственными выборами, я часто оказывалась, и мне не за что себя упрекнуть. Как мне кажется...
Но это не были страшные выборы, как выбор Януша Корчака.
Или выбор пекаря блокадного Ленинграда. Он ведь даже крошки себе не позволил в рот положить, уж крошку бы никто не заметил. На крошках бы и продержался.
То есть, выбор, когда жизнь или смерть.
Жизнь, полная мук и страданий от отвращения и ненависти к себе. Или смерть.
Ни больше, ни меньше.
И сейчас я скажу чудовищную, возможно, вещь.
Мне кажется, что более эгоистичных людей, чем благородные, мужественные, героические люди, не бывает.
Никакие они не альтруисты, а самые настоящие, непревзойденные эгоисты.
Знаете, почему?
Потому что прежде всего ИМ будет плохо, если предадут, струсят, обманут, украдут, не помогут, промолчат, пройдут мимо, не спасут!
Они так устроены. Им будет плохо, они точно знают, жить с ЭТИМ. Невыносимо будет.
Вот такие эгоисты, да.
Но есть еще один момент.
Наверное, человеку важно не только то, как он проживет, но и то, как он умрет. В теплой постели, но с презрением к себе, или в газовой камере с неоставленными детьми, как Януш Корчак.
Лёгкой жизни я просил у Бога:Посмотри, как мрачно всё кругом.И ответил Бог: - Пожди немного,Ты ещё попросишь о другом.
Вот уже кончается дорога,С каждым годом тоньше жизни нить.Лёгкой жизни я просил у Бога,Лёгкой смерти надо бы просить.
Эти строки Ивана Тхоржевского и об этом тоже.
Для кого-то легкая смерть - даже не успеть понять, что ты умер.
А для кого-то - сознательный выбор смерти, как невозможность другого выбора. Из-за эгоистических, тех самых, соображений.
...А ту бабушку мою на остановке, возможно, спас ребенком пекарь блокадного Ленинграда Даниил Иванович Кютинен.
Самый настоящий дурак, по мнению некоторых.
ПРОДОЛЖАЕМ КОНКУРС "БЛАГОДАРЕНЬЕ СНИМКУ"
Дорогие читатели!
Просим присылать в редакцию старые фотографии, ставшие, на ваш взгляд, документами эпохи. Неважно, куплены они на развалах или хранятся много десятилетий в семейных альбомах, - важно, чтобы в них бился пульс Времени. Совместными усилиями мы обязательно составим уникальную фотопанораму истории нашей Родины.
Фотографии можно присылать на электронный адрес rodinainfo@rg.ru, а бумажные копии снимков - на почтовый адрес редакции:
125993, Москва, ул. Правды, 24, стр. 4. Редакция журнала "Родина"
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем