Директор Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) - некогда Центрального партийного - Андрей Сорокин готов долго и предметно рассказывать о хранящихся в здании на Большой Дмитровке уникальных документах, проливающих свет на многие страницы новейшей истории России. Как говорится, были бы желающие слушать. А главное - работать с архивными раритетами...
- Что-то у вас тут не слишком многолюдно, Андрей Константинович...
- Так вы ведь не в магазин за колбасой пришли, а в архив. Очереди здесь никогда не стоят. И читальный зал у нас вместительный. Но в некоторые другие архивы, не находившиеся под крылом ЦК КПСС, есть предварительная запись.
- Значит, интересуется народ?
- Хотелось бы, чтобы люди активнее тянулись к историческим знаниям. В последние два года количество посетителей РГАСПИ держится на постоянном уровне, это чуть более тысячи человек за год. Правда, растет количество посещений. Если в 2013м цифра составляла шесть тысяч с хвостом, то в 2014-м - уже свыше восьми тысяч. Иными словами, два года назад один посетитель приходил к нам в среднем шесть раз за год, а теперь восемь. По моим представлениям, это не так уж и мало. Особенно если учесть, что мы активно выставляем электронные ресурсы в свободный доступ в Интернете. В этом смысле РГАСПИ - один из наиболее открытых архивов России. Любой желающий может, в частности, ознакомиться в Сети с полностью оцифрованным личным фондом Сталина, архивом Коминтерна, другими ресурсами. Это ценные и востребованные материалы из нашей коллекции, их доступность в Интернете не может хотя бы косвенно не сказаться на том, сколько людей приходит к нам физически, в буквальном смысле ногами.
Надо понимать и то, что мы ориентируемся на целевую, профессиональную аудиторию. Специально не зазываем широкую публику на наши мероприятия, ее нет в наших адресных базах. Впрочем, последнюю "Ночь в музее" вместе с руководством департамента культуры правительства Москвы мы открыли 16 мая на выставке "В штабах Победы" в Новом манеже. Что касается подобных акций в здании РГАСПИ, тут есть нюансы. Все-таки мы храним и секретные документы, обязаны соблюдать определенный режим доступа...
- Ключевой вопрос даже не количество посетителей, а востребованы ли архивы в принципе. Говоря шире, жива ли историческая память?
- Оценивать можно по-разному. Приведу пример. Несколько лет назад на сайте Росархива выложили оцифрованную так называемую "Катынскую папку". За два дня документы в Сети посмотрели несколько миллионов человек, и не рассчитанный на подобную нагрузку сайт попросту рухнул, не справившись с наплывом. Понятно, что тема Катыни на слуху, она чрезвычайно востребована внутри нашей страны и за ее пределами, мы помним дебаты в Госдуме, публикации, будто эти документы сфальсифицированы. Да, случай не ординарный, а топовая история, но факт повышенного внимания к ней не оспоришь.
Документы публикуются по изданию "Главные документы Великой Отечественной войны", составленному по материалам Российского архива социально-политической истории, Государственного архива Российской Федерации, Центрального архива Министерства обороны РФ и др. (ИД "Комсомольская правда", 2015 год).
Директор Российского государственного архива социально-политической истории Андрей Сорокин
Сергей Михеев / РГ
"РАССЕКРЕЧЕННЫМИ ДОКУМЕНТАМИ ПРЕНЕБРЕГАЮТ"
- Но, вы, Андрей Константинович, не раз говорили и об обратном. Что в РГАСПИ есть уникальные материалы, к которым, что называется, не прикасалась рука человека. Девственно чистые формуляры!
- Да, и это правда. Иное измерение того же сюжета. У нас лежат архивные папки, которые вроде бы должны быть востребованы и профессиональными историками, и обществом, тем не менее в листах использования отсутствуют записи. С момента рассекречивания к ним не притрагивались.
- О каких документах речь?
- Можно вспомнить недавние бурные дебаты о блокаде и обороне Ленинграда. Меня тоже вовлекли в дискуссию, я посмотрел, что в нашем архиве есть по теме. Обнаружил много интересного. К сожалению, немало бумаг лежит в тех самых не тронутых никем папках. Скажем, есть они и в рассекреченном еще шестнадцать лет назад личном фонде Жданова, возглавлявшем Смольный в годы войны. Я был первым, кто взял некоторые документы в руки. Разумеется, после экспертов, принимавших решение о рассекречивании.
- Это не мешает горячим спорам вокруг блокады и не только.
- Именно! Люди, называющие себя историками, с заслуживающей лучшего применения страстью отстаивают собственные теории, которые подчас построены на мифах и легендах, а не фактах. Это говорит о кризисе исторического сознания. Спорщиков не посещает очевидная мысль - обратиться к первоисточникам. Значит, что-то не в порядке, причем в общественном восприятии в целом. В любых дебатах решающее слово должно быть за экспертами, профессионально разбирающимися в теме. У нас пока так получается не везде и не всегда.
Словом, когнитивный диссонанс присутствует. С одной стороны, есть запрос общества на исторический документ, с другой - этим порой пренебрегают именно те, кому общество делегировало данную функцию.
- А историк Леонид Максименков недавно опубликовал в популярном журнале статью, в которой уверяет, что проблема допуска к архивным документам военной поры до сих пор не решена. Он прямо обвиняет вас в дезинформировании народа, мол, держите в сейфах документы, которые должны предъявить общественности. В частности, речь о личном фонде Сталина. По вашим словам, открыто практически все, Максименков же пишет, что по-прежнему засекречено более десяти процентов архива, даже перечисляет, какие именно бумаги скрыты от наших глаз...
- Первое. Господин Максименков хорошо известен не только публике, но и профессиональному сообществу. Последние лет двадцать он небезуспешно делает себе имя, в том числе, такого рода публикациями. И Максименков не единственный. Отдельная тема, насколько информация, которую с видимым удовольствием время от времени печатают наши СМИ, соответствует реальности. Ну и адресатов подобных претензий тоже следует точнее выбирать. Что касается постановки проблемы в целом, наверное, разговор с обществом назрел.
Второе. Личный фонд Сталина хранился не у нас, его передали в РГАСПИ из президентского архива. Как, кстати, и документы ГКО - Государственного комитета обороны. Надо понимать: не мы регулируем, что, в каком объеме и кому отдавать на хранение. Когда говорю, что открыто 99,8 процента личного фонда Сталина, подразумеваю массив имеющихся в нашем распоряжении документов. Мы не отвечаем за то, что, возможно, остается в Архиве президента России или каких-то других хранилищах, но готовимся представить на рассмотрение межведомственной комиссии по охране гостайны, которая и принимает конечные решения о рассекречивании, все документы РГАСПИ, находящиеся пока на секретном хранении.
Третье. Такие публикации - хороший повод поговорить о досужих размышлениях на тему тотальной закрытости российских архивов. Отрицать наличие проблем в этой сфере, наверное, не приходится, однако, уж поверьте, мы не закрытее европейцев или американцев. Более того, постановку архивного дела в России я назвал бы близкой к образцовой. У нас гораздо больше порядка. Почти во всем мире объем архивных документов измеряют в погонных метрах полок и стеллажей, в количестве коробок с делами. Архивисты на Западе зачастую даже смутно представляют, что именно берегут. В России все обстоит иначе. Мы ведем учет единиц хранения, имеем описи, в которых назван каждый документ.
Возвращаясь же к тому, что остается на секретном хранении в РГАСПИ, могу заявить со всей ответственностью: там не содержится информация, способная перевернуть наше представление о тех или иных страницах прошлого. Главным образом это персональные данные, не подлежащие огласке. Нет никаких великих тайн! Чтобы было понятно: сегодня засекреченными продолжают оставаться три десятых процента от общего количества документов, находящихся в РГАСПИ. Они способны лишь уточнить детали, штрихи тех или иных событий, не более. Применительно к нашим коллекциям проблема носит абсолютно надуманный характер.
Повторюсь: профессиональные историки, не говоря уже о широкой публике, не справляются с объемом документов, который открыт, но никем, увы, не востребован. Масса любопытнейшего материала не вовлечена в научный и общественный оборот. Поэтому на нервические всхлипы дать больше документов отвечаю: сначала оцените хотя бы то, что есть, а потом претензии предъявляйте. Количество первосортных материалов, с которых сняты все грифы, намного превышает возможности и готовность исследователей с ними работать. Хотя это не означает, что нам не следует увеличивать объемы рассекречивания архивных документов.
"НЕ ВЫРЫВАЙТЕ ЦИТАТЫ ИЗ КОНТЕКСТА"
- Всегда ведь хочется заглянуть в запертую комнату, а вдруг именно там тайна кощеевой смерти скрыта, вдруг что-то сенсационное узнаем о репрессиях тридцатых годов или голодоморе?..
- Сверх того, что написали о голоде начала 1930х российские, а главным образом, зарубежные историки (в данном случае коллеги с Украины в большинстве своем, увы, не в счет в силу излишней политизации работы многих из них), добавить нам вряд ли удастся. В этом смысле выуживать в архивах нечего. Все давно открыто, описано и издано. В том числе на русском языке. В серии "История сталинизма" несколько лет назад вышла книга британских исследователей Стивена Уиткрофта и Роберта Дэвиса "Годы голода. Сельское хозяйство СССР, 1931-1933", выпущено трехтомное документальное издание "Голод в СССР. 1929-1934"... Территории голодных смертей четко установлены и очерчены. Это часть областей Украины и РСФСР, небольшой кусок Белоруссии, значительные участки Поволжья, Северного Кавказа и Казахстана. С точки зрения удельного веса смертей в общей численности населения самый значительный урон понесла именно Казахская ССР. По этим же показателям большое падение показывает и Автономная республика немцев Поволжья. Да, на Украине было много жертв голодомора, но, повторяю, в удельном отношении эти цифры не выше, чем в регионах Северного Кавказа и Поволжья. Что, конечно, не умаляет трагедии украинского народа. Впрочем, как и русского, немецкого, казахского... Это безвинные жертвы ускоренной индустриализации, проводимой в начале тридцатых годов. И не стоит искать бенефициаров государственной политики того периода среди тех или иных этнических групп, это бесперспективно.
- Зато как удобно выдернуть из папки нужный архивный документ, найти в нем подходящую цитату в зависимости от текущего момента и исторической конъюнктуры!
- Именно поэтому всячески поддерживаю пофондовую оцифровку и выкладку в Интернет массивов наиболее важной информации. Только так можно прекратить бесконечные спекуляции тех, кто использует историю в своекорыстных целях, в первую очередь политических. Нет иного способа принуждения людей к позитивному знанию. Не в том смысле позитивного, что обязательно положительного взгляда на отечественную историю, а по использованию позитивистского метода, предполагающего приоритет научно установленного факта и документа, его фиксирующего.
Вот вам, коллеги, архивная коллекция, пожалуйста, работайте с ней, но постарайтесь не выдергивать по идеологическим симпатиям или политическим пристрастиям фразы из контекста. А сделав это, приготовьтесь, что будете уличены в предвзятости. Нельзя использовать исторический документ или факт, как дубину в драке. Да и произвольно интерпретировать целые исторические периоды, например, советский.
Скажем, несомненными героями украинского народа являются Ленин, которому Украина обязана восточными границами, и Сталин, создавший ее западные рубежи. Именно их деятельность реализовала мечтания украинских элит начала ХХ века об определенной территории. А совсем не Петлюры или Бандеры.
"МЕНЯ ТОЖЕ ПОРАЗИЛА ФРАЗА ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ГКО..."
- А кто, по-вашему, герои русского народа?
- Задаете сложный вопрос. К их числу национальная память традиционно относит (что справедливо) в первую очередь тех, кто с оружием в руках защищал Отечество, которому слишком часто приходилось отстаивать независимость. Рекомендовал бы подумать и о людях, собирающих нацию в единое гражданское и политическое целое, развивающих ее потенциал - культурный, технологический. Указывать же, кто конкретно заслуживает звания героя, не возьмусь. Мое дело - сделать так, чтобы люди получили максимальный доступ к реальным, а не мифологизированным источникам информации для принятия такого рода решений. Настроение общества в нашей стране на протяжении десятилетий формировала историческая публицистика, весьма вольна обращавшаяся с фактами. Нам еще только предстоит научиться опираться не на эмоциональные рассуждения по принципу "нравится - не нравится", а на комплексные исследования. РГАСПИ, как и другие архивы, готов предоставить документальную базу. Общество должно определиться, что из прошлого взять в будущее, а с чем необходимо расстаться. Для этого, повторю, надо работать с первоисточниками. В том же фонде Сталина мы оцифровали и выложили в свободный бесплатный доступ все, что можно было открыть. Аналогичным образом поступили с рассекреченными материалами Государственного комитета обороны, документами Коминтерна и частично - насколько успели оцифровать - политбюро ЦК КПСС.
- Многое вы уже показали на выставке "В штабах Победы". Свидетельствую как очевидец: экспозиция крайне любопытная. Другое дело, что в залах, увы, было пустынно... Для кого старались?
- Ну, во-первых, слегка поправлю: в последние дни работы выставки посетители пошли... Хотя, не скрою, и у меня такой вопрос периодически возникает. Тем не менее, считаю, дорогу осилит идущий. Чтобы появилась заинтересованная целевая аудитория, с людьми надо работать. Ничто не возникает на голом месте...
Да, "В штабах Победы" были представлены поистине уникальные документы. Скажем, рукописный проект постановления о создании ГКО. 30 июня 1941 года его на клочке бумаги карандашом набросал Маленков на "ближней даче" Сталина в Кунцево. Важнейший документ об учреждении чрезвычайного органа управления огромной державой носит следы спонтанной импровизации, а это значит, высшее советское руководство не ожидало столь печального развития событий в первые дни войны и организационно не подготовило страну к подобному сценарию. Решения принимались на ходу, документы сочинялись на скорую руку. Никакие пессимистические варианты заранее не положили на бумагу, не выработали алгоритм поведения управленческих структур. И это в условиях стремительного наступления частей вермахта! Уже 28 июня 41го пал Минск, Сталин, узнав новость, на сутки с лишним исчез из поля зрения ближайшего окружения, в тяжелейший момент, по сути, устранившись от управления государством. 30 июня без приглашения, что являлось грубым нарушением субординации и неписаных законов, к вождю на дачу едут Молотов, Берия, Маленков, Микоян, Ворошилов... Тогда-то и рождается написанный сикось-накось документ о ГКО.
- Удивительна стилистика иных его постановлений. Вот цитата: "Государственный Комитет Обороны должен признать, что отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют неустойчивость, паникерство, позорную трусость, бросают оружие и, забывая свой долг перед Родиной, грубо нарушают присягу, превращаются в стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником"...
Это, замечу, 16 июля 1941 года.
- Есть и такое. Меня фраза о стаде баранов тоже поразила, когда прочел ее впервые. Безусловно, она носит эмоциональный характер, но это вполне объяснимо, если вспомним, что уже к осени 1941 года счет советских военнопленных шел не на десятки и даже не на сотни тысяч человек. Конечно, были очаги сопротивления, остались командиры и части, способные дать достойный отпор врагу, но прежняя Красная Армия де-факто перестала существовать, она была деморализована и разгромлена.
По сути, пришлось все создавать заново. В 41-м году ГКО принимает ряд шагов, направленных на повышение дисциплины и управляемости войсками, на пресечение самострелов и дезертирства. Порой эти меры носили избыточный, драконовский характер. Одним из постановлений предписывается арест семей военнослужащих, командиров и политработников, сдавшихся в плен. Сразу было ясно, распоряжение невыполнимо: где взять столько тюрем и лагерей для родственников миллионов плененных? Как говорится, всех не пересажаешь. А ведь есть еще моральная сторона вопроса...
- Был приказ и о тотальной депортации немцев из столицы осенью 41-го.
- Совершенно верно. Только из Москвы и области в глубь страны выслали, если не ошибаюсь, около двенадцати тысяч этнических немцев, потом стали выселять их из Крыма и Поволжья. В 44-м, как известно, на Северном Кавказе депортировали народы целиком, делая это не в превентивном порядке, а в качестве возмездия, возложения коллективной ответственности на конкретные этносы за поведение отдельных представителей. Хотя признать эту мотивацию корректной никак нельзя. Стоит напомнить, что среди коллаборационистов были представители многих национальностей, а не только депортированных.
- Еще один любопытный документ - обращение будущего патриарха Сергия к советскому народу, прозвучавшее 22 июня 1941 года.
- Да, духовному отцу не понадобились десять дней, как Сталину, чтобы найти слова для общения с паствой. Он пришел к заутрене в Елоховский собор и по ее окончании написал то, что чувствовал сердцем. Сергий понимал сложность ситуации, отдавал отчет, какие эмоции вызывает безбожный советский режим у значительной части сограждан, тем не менее призвал всех встать на защиту Отечества.
- Потом власть подхватила знамя, появились ордена Суворова, Кутузова, Нахимова, Невского, вернулись погоны и звезды на них. Отсыл к исторической памяти.
- На самом деле, переориентация началась еще до войны. От идеи о неизбежной мировой революции Сталин постепенно перешел к плану строительства социалистического государства в отдельно взятой стране. Для этого и потребовались скрепы, способные объединить всех. Сталин ушел от первоначальной дискриминации русской культуры и русских в раннем СССР, увидев именно здесь необходимый ресурс.
Ведь национально-государственных образований в Советском Союзе было не пятнадцать, а гораздо больше. Права самоуправления в начале 1920-х годов получили десятки тысяч территорий, в том числе буквально микроскопических, в составе одной или нескольких деревень. Доказательства этим фактам мы тоже найдем, если обратимся к архивным документам.
"МРАМОРНЫЙ ИЛЬИЧ В ХОЛЛЕ НЕ СМУЩАЕТ"
- А что за папки лежат у вас на столе сейчас, Андрей Константинович?
- Материалы центрального штаба партизанского движения. Они иллюстрируют примерно то, о чем мы с вами и говорили. Тему мифов и исторической правды. У большинства из нас образ партизана ассоциируется с этаким бородатым дядькой в ушанке с красной ленточкой. Вчерашним колхозником, рабочим или служащим, ушедшим в лес. Но это как минимум неполная картина. Резонен вопрос о весьма значительной роли Центра в том, как создавалось и управлялось движение. Во всем этом чрезвычайно интересно разбираться...
- Мы смотрим в прошлое, чтобы понять настоящее и предвидеть будущее. Так принято считать. Хотя порой кажется, история учит, что ничему не учит... А что говорит ваш опыт архивиста?
- На эту тему более ста лет назад замечательно высказался Василий Ключевский. Дословно цитату не воспроизведу, но вот ее смысл: история учит, что ничему не учит - так утверждают не учившие историю, а философствующие о ней. Ключевский прямо вступал в полемику с Гегелем, которому и принадлежит этот тезис. Василий Осипович продолжает: не цветы виноваты, что слепой их не видит.
И еще мудрая мысль Ключевского: если история и способна научить чему-нибудь, то прежде всего сознанию себя самих, ясному взгляду на настоящее. Собственно, то, о чем вы и спрашивали. Не зная и не понимая прошлого, вряд ли сможем эффективно оценивать реальность, принимать правильные текущие решения.
- Однако вопреки еще одному афоризму рукописи, к сожалению, горят.
- Вы о крупном пожаре в библиотеке Института научной информации по общественным наукам? После него регулярно слышу вопрос: а какие архивы вам удалось оцифровать, чтобы исключить подобные несчастия? Отвечаю: РГАСПИ, как и наши коллеги по Федеральному архивному агентству, создает так называемые страховые фонды с копиями документов на пленочных носителях. Для них есть спецхран, который постоянно пополняется. Плановая работа идет без пауз. Что же до пожара в ИНИОН, конечно, это драма, но не нужно превращать ее в фарс. К примеру, уже в ХХI веке в Германии сгорели две крупнейшие библиотеки, сопоставимые по объему хранимых фондов с ИНИОН. В Германии, подчеркиваю!
Не стоит думать, будто это лишь наша национальная проблема. Есть системные риски, связанные со спецификой работы. Купировать их можно комплексным подходом. Отдельно взятое учреждение культуры самостоятельно с ними справиться не в состоянии.
- Но к труду и обороне вы готовы, Андрей Константинович?
- Надеюсь, да. Стараемся, делаем все возможное. В пределах выделяемого финансирования.
- И мраморный Ильич в холле РГАСПИ вас не смущает?
- Ни в коем случае. Мы находимся в стенах памятника истории и культуры, это место должно сохраниться в том виде, в каком оно досталось современной России. Здание строилось в 1927 году для Института Ленина будущим главным архитектором Москвы, автором генерального плана реконструкции города академиком Чернышовым в стиле советского авангарда. Это часть нашей истории, отмахиваться от нее не имеем права. По этой же причине крайне сожалею, что не сохранился мемориальный музей-квартира Ленина в Кремле. Как и зал заседаний Политбюро ЦК ВКП(б). Во время реконструкции 1990х их уничтожили, что, на мой взгляд, было неправильно и с содержательной, и с политической точки зрения.
- А попытки вынести отсюда каменного Ленина были?
- Отсюда хотели вынести весь архив. В том числе не так давно. Мол, советское прошлое не нужно современной России ни в каком виде, поэтому РГАСПИ тут не место.
Мы боролись с подобным подходом и будем бороться. Вне зависимости от отношения к Ленину, Сталину, ВКП(б) и КПСС никто не смеет отказываться от собственного прошлого. Его нельзя стереть ластиком, как неудачную картинку, и перерисовать заново. Что было, то имеем и храним. С этой историей надо жить, помнить ее и знать. Хотя бы для того, чтобы не повторять допущенных ошибок.
И Мавзолей не стал бы трогать. А бренные останки человека, лежащего в нем, нужно предать земле. Людей полагается хоронить, а не выставлять на всеобщее обозрение. Это не аттракцион. Правда, акт погребения Ленина должен завершать процесс достижения общественного согласия по отношению и к этому историческому деятелю, и к событиям 1917 года, а не предварять его. Рано или поздно общество к такому решению придет.
"МЕЧТАЮ ЗАНЯТЬСЯ СЕМЕЙНЫМИ КОРНЯМИ"
- К слову, завещание Ленина существует?
- Такого письменного документа, в традиционном его понимании, нет, хотя тема время от времени всплывает на поверхность. Возвращаемся к вопросу о необходимости обращаться к первоисточникам, а не к их интерпретаторам.
- И что имеем в сухом остатке?
- Как известно, любой специалист подобен флюсу, возможно, я чрезмерно склонен искать ответы в прошлом, тем не менее, считаю, современной России будет проще справиться со многими вызовами, если мы внимательнее отнесемся к изучению собственной истории и документов, которые ее зафиксировали. Они способны многое рассказать о нас самих. И уберечь от шараханий из стороны в сторону в оценках, поскольку хранят свидетельства и о победных страницах, и об ошибках, и о преступлениях. А вот легковесные суждения очень вредят. Порочно мнение, будто гуманитарные науки - сфера, в которой любой желающий может делать профессиональные оценки. Это не так.
- А вы, Андрей Константинович, воспользовались служебным положением?
- В каком смысле?
- Подняли архивы, чтобы узнать историю своего рода?
- Пока нет, но мечтаю этим заняться. Правда, корни мне надо искать в Рязанской и Смоленской областях, откуда родом мои родители. Надеюсь, документы найдутся. Состояние российских архивов много лучше, чем думают непосвященные. К тому же как архивист и историк с некоторым стажем могу сказать: ничто и никогда не пропадает бесследно. Надо только знать, где искать и терпеливо работать...
- А кто главный враг архивов?
- Хочется ответить: мыши. Но в РГАСПИ их никто не видел. Так что и с этим у нас порядок. А если серьезно, главный враг архивов - человек, которому ничего не интересно - ни прошлое, ни настоящее. Для которого ценность - это исключительно стоимость. Но такой враг - не грызун, не будешь же ядом травить? Остается лишь воспитывать доступными средствами и прививать культуру. По-другому не вылечишь...
Редакция "Родины" приглашает продолжить разговор, начатый А.К. Сорокиным. Пишите нам по адресу: 125993, Москва, ул. Правды, 24 строение 4, и на электронную почту: rodinainfo@rg.ru
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем