"С марксизмом в бой не пойдешь". Штрихи к портретам маршала Конева и Красной армии 1930-х годов

Двуликий Янус?

Совещание высшего руководящего состава Красной армии 23-31 декабря 1940 г. явило собой последний перед Великой Отечественной войной срез взглядов советского генералитета - на характер будущей войны, на проблемы боевой подготовки, на проблемы армии в целом. И неудивительно, что публицисты давно уже обратили внимание на слова, прозвучавшие в выступлении будущего маршала Советского Союза и покорителя Берлина, а тогда генерал-лейтенанта, командующего войсками Забайкальского военного округа И.С. Конева: "Я ставлю вопрос об обязательном изучении истории партии, об изучении марксизма-ленинизма, об изучении военной истории, изучении географии как обязательного предмета для командного состава. А у нас еще существует такое положение, когда изучение марксизма-ленинизма поставлено в зависимости от настроения. Мы не можем позволить, чтобы наши командиры были бы политически неграмотными, в таком случае они не могут воспитывать бойцов Красной Армии. Изучение истории партии, изучение марксизма-ленинизма является государственной доктриной и обязательно для нас всех"¹. Ю.И. Мухин увидел в этих словах доказательство своего тезиса о непонимании советским генералитетом требований войны². Автор последней биографии Конева С.Е. Михеенков, спасая лицо своего героя, наивно заявил, что марксизм-ленинизм отождествлялся тогда с патриотизмом - о котором, дескать, и говорил Иван Степанович (до 1934 г. советская идеология вообще отвергала понятие "патриотизм", затем начала культивировать его. Но надо ли напоминать, что марксистско-ленинское учение господствовало в СССР и до 1934го - и уже по одному этому не могло совпадать с понятием "патриотизм"?). Так или иначе, вопросы, которые порождает коневское заявление 1940 года, на этом не заканчиваются.

Все дело в том, что, командуя в 1935 - начале марта 1937 гг. в Белорусском военном округе (БВО), в Полесье, 37-й стрелковой дивизией, комдив (с ноября 1935 г.) Конев придерживался прямо противоположных взглядов! Если верить тому, что заявил 8 июля 1937 г. на партсобрании Калинковичского гарнизона ответственный секретарь бюро ВЛКСМ 109-го стрелкового полка (эта часть и стояла в Калинковичах) Н.С. Долгих, в 37-й дивизии Иван Степанович "доказывал, что с марксизмом в бой не пойдешь"^4. Да, разумеется, это обвинение прозвучало в момент, когда в СССР начались массовые политические репрессии и "врагов народа" искали буквально с фонарем - кто демонстрируя таким образом свою благонадежность, а кто и искренне веря в засилье "вражеских элементов". При этом сам Конев тогда уже командовал в Минске 2-й стрелковой дивизией, и опасаться его бдительному отсекру не приходилось... Однако сказанное Долгих подтверждается конкретными фактами, которые привели на том же собрании другие выступавшие - причем выступили они еще до отсекра. Они напомнили, как Конев сократил часы, отводимые планом на политическую подготовку, как он приказал отменить вечернюю партучебу для командиров и начальников - кандидатов в члены партии5...

Армия или совпартшкола?

Не заяви Конев того, что он заявил в декабре 1940-го, в линии, проводившейся им в 37-й дивизии, нельзя было бы усмотреть что-то необычное. РККА 30-х гг. была откровенно перегружена политической подготовкой и общественной работой. Политические занятия того или иного рода необходимы в любой армии, но в Красной их объем был велик как ни в какой другой. Начатый в 1917-м в России большевистский эксперимент противоречил интересам большинства населения страны. Здесь мало подчеркнуть, что, согласно самим же экспериментаторам, прямо выиграть от реализации их идей должны были только "пролетарии", т.е. промышленные рабочие и батраки, составлявшие лишь меньшинство населения России. Большинство населения должно было прямо проиграть! Достаточно напомнить о главном: в то время как целью эксперимента было построение в России социализма по К. Марксу, т.е. общества без частной собственности на средства производства, большинство населения страны составляли крестьяне, т.е. частные собственники.

Недоверие к большей части населения страны большевистская власть питала даже после коллективизации сельского хозяйства, в начале и середине 30-х. Фразы о свершившемся якобы осенью 1929-го "великом переломе" в сознании крестьянства и добровольном переходе деревни на социалистические рельсы она оставляла пропаганде. Перед большими учениями (даже не перед войной!) среди и так уже прошедших жесточайший политический отбор авиаторов и танкистов опять проводили проверку - с тем, чтобы допустить на Киевские маневры 1935 г. только "политически вполне проверенных летчиков и техников", чтобы не брать на Шепетовские маневры 1936 г. политически неблагонадежных танкистов и т.д.⁶ В Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА) еще в мае 1937-го озабочивались тем, что в 119-м стрелковом полку 40-й стрелковой дивизии целых "400 красноармейцев имеют отрицательное прошлое"⁷...

Вот почему уже В.И. Ленин придавал особое значение политической обработке населения - подчеркивая, что "всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от нее означает тем самым усиление идеологии буржуазной"⁸ (и признавая тем самым, что первая в отличие от второй не формируется естественным путем, а требует непрерывных усилий по своему внедрению. - А.С.). "Никакая система в мире, имеющая прочную базу духовных и моральных ценностей и понятий, - излагал более внятно ту же мысль один из авторов русской эмиграции, - не нуждается в таком бешеном напоре пропагандного аппарата, чтобы все время, без передышки, направлять все помыслы и действия своих вооруженных сил в одном и только одном направлении". Только в СССР "приходится создавать целые аппараты пропагандистов, чтобы убедить солдата в том, что он должен быть верным теперешней власти"⁹.

Вот почему, хотя политические занятия были необходимы в любой армии ХХ в., в РККА 20-х - середины 30-х гг. они превышали все разумные нормы. Они стремились дать красноармейцу такой объем знаний по теории марксизма-ленинизма, истории ВКП(б) и событиях в стране и мире, который скорее подошел бы слушателю совпартшколы. Эти знания должны были помочь уволенному в запас стать активным пропагандистом политики партии среди односельчан и в "рабочих коллективах" - а такие пропагандисты на дороге тогда не валялись. Ведение таких политзанятий требовало, конечно, значительно больше времени у проводивших их для подготовки, чем "укоренение в сознании" солдата куда более простой и понятной "идеи отечества" (чем занимались, к примеру, германские офицеры^10). И объем занятий оказывался слишком велик.

После войны. Маршал Конев на отдыхе. РИА Новости ria.ru

Опасно для жизни

О явном перекосе в сторону политической подготовки в "предрепрессионной" РККА свидетельствуют многочисленные проявления недовольства этим со стороны военнослужащих, фиксировавшиеся политорганами и особыми отделами. "Когда только изучать эти постановления ЦИК и СНК, уж больно много их напекли", - сокрушался, например, в 1932 г. курсант Ульяновской бронетанковой школы Шитоносов. "Там наговорят, а тут дышать свободно некогда, все нужно зубрить, что там говорят", - возмущался красноармеец 5-й механизированной бригады БВО Дьячков, вынужденный "прорабатывать" материалы декабрьского (1935 года) пленума ЦК ВКП(б). "Вожди наболтают, а тут прорабатывай целый год", - ворчал, изучая в январе 1936 г. речь И.В. Сталина на совещании академиков РККА, красноармеец 76-го стрелкового полка 26-й стрелковой дивизии ОКДВА Бибиков^11. У комначсостава середины 30-х гг. то и дело проскальзывали те же фразы, что и у Конева: "Я твоими политзанятиями стрелять не буду" (133-й стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии Киевского военного округа), "На марксо-ленинской учебе не полетишь" (7-я отдельная истребительная авиаэскадрилья ВВС ОКДВА) и т.п. А в 23-й механизированной бригаде ОКДВА прорвало и младшего командира, механика-водителя Суркова: "Нам надо изучать не политику, а технику. С политикой я машину не поведу"¹². Действительно, в итоге страдала собственно боевая подготовка.

Но почему же в декабре 1940 г. Конев заявил прямо противоположное тому, что исповедовал в 1935-м - 1937-м? Думается, напуганный террором 1937 - 1938 гг. Иван Степанович - зная за собой такой грех, как "недооценка и принижение роли партийно-политической работы в армии" - решил подстраховаться и уподобиться тому вору, который громче всех кричит: "Держи вора!" Предвоенный Советский Союз был тоталитарным государством, и с этим надо было считаться всякому, кто в нем жил...

^{Примечания
1 Русский архив. Великая Отечественная. Т. 12 (1). М., 1993. С. 95.
2 Мухин Ю.И. Убийство Сталина и Берия. М., 2002. С. 223.
3 Михеенков С.Е. Конев. Солдатский маршал. М., 2013. С. 53.
4 РГВА. Ф. 3328. Оп. 1. Д. 2. Л. 43.
5 Там же. Л. 7.
6 РГВА. Ф. 36863. Оп. 1. Д. 6. Л. 176об.; Ф. 9. Оп. 36. Д. 1777. Л. 48.
7 РГВА. Ф. 36393. Оп. 1. Д. 40. Л. 20.
8 Ленин В.И. Что делать? // Ленин В.И. Полное собр. соч. Изд. 5е. Т. 6. М., 1963. С. 39-40.
9 Моисеев Г.М. День армии и флота // Часовой. 1981. Январь. N 629. С. 11; Он же. Армейские заметки // Часовой. 1980. Январь - февраль. N 623. С. 7.
10 РГВА. Ф. 9. Оп. 29. Д. 187. Л. 11.
11 РГВА. Ф. 62. Оп. 3. Д. 176. Л. 83; Ф. 9. Оп. 36. Д. 1741. Л. 15; Ф. 33879. Оп. 1. Д. 212.
12 РГВА. Ф. 36393. Оп. 1. Д. 40. Л. 4; Д. 45. Л. 10; Ф. 37928. Оп. 1. Д. 15. Л. 26.}