Оппозиция генерала Драгомирова: правда или вымысел?

Однако в феврале 1869 г. лекция Драгомирова получилась неожиданно короткой: "Войдя в аудиторию младшего класса, он начал лекцию..., но, проговорив с видимым волнением несколько фраз, отошел за классную доску и затем спустя 1-2 минуты, объявив слушателям, что, к сожалению, чтения лекции продолжать не может, вышел из аудитории..."¹ Офицеры-слушатели, собравшись в перерыве в "курилке", узнали, что Драгомиров вынужден оставить академию. О причинах этого, явно недобровольного, оставления кафедры в литературе не говорится. Молчит об этом и официальная история академии. Как удалось установить, Драгомиров был вынужден уйти из академии из-за репутации опасного оппозиционера.

"А ты все продолжаешь мне развращать армию?"

Именно на оппозиционность указывал генерал Ф.П. Рерберг, который в 1880-е гг. сблизился с семьей Драгомирова и, скорее всего, узнал подробности от него самого. Вот что он писал в своих воспоминаниях: "Уже смолоду недюжинный Михаил Иванович страдал душой за русскую армию, находя, что ее обучение и воспитание были на ложном пути... Оставшись в Петербурге, профессором академии, Михаил Иванович стал писать по этому вопросу и при том так смело, что один раз на докладе военного министра государь Александр II изволил высказать следующую фразу: "Драгомиров своими писаниями развращает армию!". Это слово долетело до Драгомирова, но этот убежденный в своей правоте, настойчивый и смелый человек продолжал писать в том же духе. Спустя некоторое время в Зимнем дворце по какому-то случаю состоялся "выход". Когда император Александр II, следуя в голове царской фамилии, поравнялся с группою академии Генерального штаба, он остановился (чего почти никогда не бывало) и, обернувшись к Михаилу Ивановичу, сказал: "Драгомиров! А ты все продолжаешь мне развращать армию?" После этого случая все думали, что "песенка Драгомирова" спета. Драгомирову пришлось покинуть Петербург"².

Начальство академии перестраховалось. "В аудиторию младшего класса прибыл штаб-офицер полковник Циклинский и объявил, что начальник академии рекомендует воздержаться от проводов М.Драгомирова офицерами всего курса", - вспоминал Л. Драке³. Очевидно, опасались ненужных демонстраций несогласия с увольнением популярного профессора.

Итак, Драгомирову пришлось покинуть кафедру и занять пост начальника штаба Киевского военного округа. Но откуда взялось у Александра II мнение об опасности взглядов Драгомирова? На этот вопрос могут дать ответ статьи профессора.

"О вероятных переменах в тактике"

Имя Драгомирова начало появляться в военной печати сразу после Крымской войны 1853-1856 гг., когда шли жаркие обсуждения недостатков военной системы Николая I. Драгомиров активно критиковал николаевские традиции в армии, особенно в обучении солдат. За год до принудительного перевода в Киев, в начале 1868 г., в "Военном сборнике" развернулась дискуссия вокруг его статьи "О вероятных переменах в тактике вследствие распространения дально- и скорострельного оружия". Формально статья была узкоспециальной, но внимательное ее прочтение показывает, что в ней содержалось нечто большее, чем просто рассуждения о тактике.

Фоном мыслей Драгомирова служило предчувствие новой войны: "Чувствуется что-то тревожное, как будто перед бедой неминучей, - писал он, - все медоточиво говорят о мире и в то же время вооружаются с головы до ног. По-видимому, подступает один из тех катаклизмов, которые от времени до времени приводят в сотрясение человеческий мир и за неготовность к которым сильно наказывают..."⁴ Именно неготовность России к войне вызывала большие опасения автора, и если его критика не будет услышана, то "за нею, рано или поздно, но неминуемо, придет другая грозная критика, критика дела, критика, доказывающая неосновательность того или другого направления в образовании войск не словами, а реками крови, десятками тысяч голов, уложенных без славы и без польз, иногда же и кое-чем похуже"⁵.

Обрисовав таким мрачным образом положение, Драгомиров нападал на старые понятия о строе, пережившие николаевское время и уже не соответствовавшие новой эпохе. По-прежнему, как и перед Крымской войной, от войск требовались не инициатива и тактическая выучка, а "чтобы равнение в затылок было математическое, интервалы и дистанции верны с точностью до шага"⁶. Именно в неприкрытой и острой критике армейских порядков и в витавшем между строк предупреждении, что поражение в Крымской войне могло повториться, заключался вызов, который автор бросил военным консерваторам.

Во втором номере "Военного сборника" за 1868 г. на статью обрушился генерал-майор К.И. Гершельман, помощник начальника штаба Петербургского военного округа. Гершельман обвинил Драгомирова в доктринерстве и в том, что "излагаемые ими мысли уже не назидания или советы, а новое учение, переходящее незаметно и вероятно помимо желаний авторов в какую-то оппозицию (выделено у Гершельмана. - С.Ю.)"⁷. Так Драгомиров приобрел репутацию оппозиционера.

Скорее всего, именно после этого у Александра II сложилось мнение, что Драгомиров "развращает" армию написанием "оппозиционных" статей, таких как статья "О вероятных переменах в тактике...".

Подкоп под военного министра

Подобные обвинения по тем временам были очень серьезными. В 1866 г. состоялось первое покушение на жизнь Александра II. В высших сферах после покушения начался крен к более консервативному курсу и интриги против одного из столпов партии реформ - военного министра Д.А. Милютина. Неблагонадежность офицеров Генерального штаба, их академии и профессоров была козырем против военного министра. Николаевская академия беспокоила консерваторов, потому что из ее стен вышел С. Сераковский, один из вождей Польского восстания 1863 г. В 1871 г., спустя два года после увольнения Драгомирова, академия получила новый удар по репутации. Александр II на приеме обратился к ее начальнику генералу А.Н. Леонтьеву: "Я сейчас получил депешу, что Домбровский назначен главнокомандующим войсками коммуны в Париже! Ведь он нашей же академии? Он у тебя был, Леонтьев?"⁸.

Подогревало атмосферу и активизировавшееся в 1868-1869 гг. студенческое движение, которое охватило помимо учебных заведений подведомственную Милютину Военно-медицинскую академию⁹. Военное министерство выставлялось противниками реформ как бастион радикализма, и врагам Милютина удалось в конце 1868 г. сменить редактора газеты военного министерства "Русский инвалид". Друг Драгомирова полковник С.П. Зыков был вынужден уступить свое место более умеренному редактору генералу П.К. Менькову. Не удивительно, что в своих воспоминаниях Милютин написал: "Все испытанные мною в конце истекшего [1868] года неприятности и огорчения до того расстроили меня и нравственно, и физически, что я уже помышлял об оставлении своей должности"¹⁰.

Много лет спустя, незадолго до смерти, генерал Драгомиров вспоминал, что "милые компатриоты" ославили его "в свое время чуть ли не нигилистом"¹¹. Наверняка такая репутация сложилась не в одночасье, однако то, что она привела к серьезным последствиям именно в 1868-1869 гг., не случайно. Скорее всего, наветы на Драгомирова были частью кампании по дискредитации министерства Милютина.

Император Александр II сумел по достоинству оценить заслуги генерала М.Драгомилова, несмотря на его критику порядков в армии. wikimedia.org

"Гегелист, герценист, атеист и политический либерал"

Так был ли в действительности Драгомиров оппозиционером? Нет никаких сомнений, что его не устраивали основы системы военного обучения, но как далеко простиралась его "оппозиционность"? Определить это не так просто.

Прежде всего, едва ли не весь круг военной молодежи, в котором сразу после Крымской войны вращался Драгомиров, был пропитан вольнолюбивым духом. Это было чрезвычайно типично для всего поколения, вступившего в пору зрелости в 1850-1860-е гг.

Радостно и с надеждой встретив известие о смерти Николая I, молодые офицеры, вчерашние выпускники академии, активно общались со штатскими не самых благонадежных взглядов, среди которых был, например, Н.Г. Чернышевский¹². Однокашник Драгомирова вспоминал, что зайдя на квартиру к одному из штаб-офицеров академии, он увидел два портрета и на вопрос "Кто это?" услышал: "Да разве вы не знаете? Это Герцен и Огарев"¹³. Сам Драгомиров в начале 1850-х гг. был "гегелист, герценист, атеист и политический либерал", который "раздает сослуживцам по секрету рукописные статьи Герцена, книгу Радищева и т. п.". ¹⁴. Примечательно, что офицер Генштаба М.И. Венюков, оставивший это свидетельство, сам писал в герценовский "Колокол" и даже перевел на русский язык "Марсельезу". Одним словом, у правительства были причины сомневаться в благонадежности многих офицеров Генерального штаба, включая Драгомирова.

Но с тех пор прошло немало лет и еще больше событий. Реформы правительства Александра II и особенно Польское восстание 1863 г. стали определенным водоразделом, заставив многих отказаться от политического радикализма. Венюков, называющий Драгомирова "политическим либералом", изображает его в своих воспоминаниях как ренегата, который впоследствии делал карьеру без оглядки на идеалы юности. Едва ли можно представить, что зрелый Драгомиров, которому в 1869 г. было уже 38 лет, сохранял оппозиционные настроения. Хорошо известны слова генерала, которые он сказал в 1884 г., после задержания слушателя академии Н.М. Рогачева, связанного с народовольцами. "Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь свои собственные убеждения, - обращался Драгомиров к слушателям. - Вы можете поступать в какие угодно политические партии. Но прежде чем поступить, снимите мундир. Нельзя одновременно служить своему царю и его врагам"¹⁵.

Генерал А.С. Лукомский, близко знавший Драгомирова в 1890-1900-е гг., так характеризовал его политические воззрения: "Драгомиров был сторонником прогресса, и таковой он связывал с широким предоставлением возможности народу выявлять свои таланты и развиваться. Он был горячим сторонником реформ, проведенных в царствование императора Александра II. Но вместе с этим он являлся ярким представителем течения, видящего необходимость твердой и непреклонной царской власти"¹⁶.

Итак, не соглашавшийся с некоторыми тенденциями в военной сфере Драгомиров вряд ли был в 1869 г. оппозиционером в полном смысле этого слова. Не приходится говорить, что в момент изгнания из академии он был в политической оппозиции правительству. Репутация не соответствовала реальности.

Последствия

Несмотря на то что академическое начальство запретило устраивать проводы опального профессора, слушатели отправили небольшую делегацию на Николаевский вокзал¹⁷. После своего ухода из академии Драгомиров занял пост начальника штаба Киевского военного округа. До 1872 г., то есть почти три года, имя генерала не появлялось на страницах военной печати. К сожалению, неизвестно, был ли он отлучен от прессы или сам решил взять паузу. Служба его шла обычным порядком. Он продолжал получать награды и милости и даже был зачислен в 1872 г. в императорскую свиту¹⁸.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. принесла Драгомирову лавры. Он блестяще подготовил к ней свою 14-ю пехотную дивизию и успешно провел операцию по форсированию Дуная. Война на Балканах не просто реабилитировала его, но вознесла на высоту одного из главных русских военных авторитетов как в общественном мнении, так и в мнении императора Александра II. "Оканчивается война, и тот самый Драгомиров, который "осмеливался" писать, пренебрегая взглядами и государя, и государевых приближенных..., - отмечал Ф.П. Рерберг, - награждается двумя Георгиями, званием генерал-адъютанта, ему вверяется образование и воспитание всего русского Генерального штаба и наконец ему вверяется направление мыслей будущего государя (Драгомиров стал одним из учителей будущего Николая II. - C.Ю.)"¹⁹.

В конце концов, история со статьей "О вероятных переменах в тактике..." и последующее удаление Драгомирова из Петербурга остались лишь печальными эпизодами в блестяще сложившейся карьере, которую увенчало начальство над войсками Киевского военного округа и генерал-губернаторство в Юго-Западном крае. Драгомиров прошел политическую эволюцию, которая была типична для его поколения: от радикализма 1850-х гг. к умеренным и благонадежным взглядам в поздние 1860-е. Но оппозиционный "шлейф" тянулся за ним, как и за некоторыми другими выходцами из кругов Генштаба, и мог быть использован противниками генерала. Зачастую проще было обвинить критика в оппозиционности, чем отвечать на критику. Уход Драгомирова с кафедры и со страниц военных журналов стал победой противников его идей. Но победой временной.

• ^{1. Д[раке] Л. Наброски из прошлого. Отрывочные воспоминания 1868-1874 годов // Военно-исторический сборник. 1912. N 1. С. 63.}
• ^{2. Дом Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына (ДРЗ) Ф. 2. М-86 (Кн.1). Л. 158.}
• ^{3. Д[раке] Л. Указ. соч. С. 63.}
• ^{4. Д[рагомиров] О вероятных переменах в тактике, вследствие распространения дально- и скорострельного оружия // Военный сборник (ВС). 1867. N 11. C. 3.}
• ^{5. Д[рагомиров]. О вероятных переменах... // ВС. 1867. N 12. C. 188.}
• ^{6. Там же. C. 179.}
• ^{7. Гершельман. Несколько слов о современном направлении некоторых наших писателей по тактике // ВС. 1868. 1. С. 4.}
• ^{8. Д[раке] Л. Наброски из прошлого. Отрывочные воспоминания 1868-1874 годов // Военно-исторический сборник. 1912. N 1. С.66.}
• ^{9. Сватиков С.Г. Студенческое движение 1869 года (Бакунин и Нечаев) // Наша страна. Исторический сборник. СПб., 1907. С. 182-197.}
• ^{10. Милютин Д.А. Воспоминания. 1868- начало 1873. М., 2006. С. 145.}
• ^{11. Драгомиров М. Теоретические основы воспитания и образования войск // Разведчик. 1901. N 574. С. 926.}
• ^{12. Айрапетов О.Р. Забытая карьера "русского Мольтке": Николай Николаевич Обручев (1830-1904). СПб., 1998. С. 52-53, 56-57.}
• ^{13. Залесов Н.Г. Записки Н.Г. Залесова // Русская старина. 1903. Июль. Т. 115. С. 32.}
• ^{14. Венюков М.И. Из воспоминаний М.И. Венюкова. Книга 1: 1832-1867. Амстердам, 1895. С. 63.}
• ^{15. Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 2014. С. 74.}
• ^{16. Лукомский А.С. Очерки из моей жизни. Воспоминания. М., 2012. С. 129.}
• ^{17. Д[раке] Л. Указ. соч. С. 63.18. РГВИА.Ф. 489. Оп.1. Д. 7106. Л. 841-853, 854-861.19. ДРЗ.Ф. 2. М-86 (Кн.1). Л. 159.}