Салон Карамзиных был уникален как по долговременности своего существования (с конца 1820-х гг. и до смерти Катерины Андреевны Карамзиной в 1851 г.), так и по своему составу, собиравшему знаковые для русской культуры имена.
"Карамзин читал нам свою историю"
Одной из замечательных форм культурной жизни русского общества рубежа XVIII-XIX вв. были салоны. Появившись в конце XVIII в. (как салон Г.Р. Державина) и ориентируясь на парижские салоны предреволюционной поры, русские салоны особенно расцвели в 1820-1830-х гг.1 Литературные, музыкальные, политические, а чаще гармонично объединявшие и обсуждение новинок отечественных и иностранных литераторов, и музицирование в гостиных, и спор о последних политических новостях с иностранными посланниками, сохранявшие дружескую, непринужденную, игровую атмосферу, салоны становились значимым фактом отечественной культуры, порождая новые ценности, формируя историческое, политическое, эстетическое сознание своих участников2. Как писал С.С. Уваров, "частные, так сказать, домашние общества, состоящие из людей, соединенных между собой свободным призванием и личными талантами... имели и имеют не только у нас, но и повсюду, ощутительное, хотя некоторым образом невидимое влияние на современников"3.
Особое место в культурной жизни столицы занимал салон Карамзиных. Возникший еще при жизни историографа, салон окончательно складывается при его вдове Катерине Андреевне с конца 1820-х гг. и особенно в 1830-1840-е гг., привлекая к себе весь цвет петербургского общества. В первой половине 1820-х гг. он представлял собой кружок, объединенный интересами литературы и истории и группировавшийся вокруг Н.М. Карамзина, который "был каким-то животворным, лучезарным средоточием"4 для своих молодых друзей.
"Вот хотя бы наше литературное общество, - вспоминал о нем уже упомянутый С.С. Уваров, - состоявшее из Дашкова, Блудова, Карамзина, Жуковского, Батюшкова и меня. Карамзин читал нам свою историю. Мы были еще молоды, но настолько образованны, чтобы он слушал наши замечания и пользовался ими"5. Будущий министр просвещения не зря упомянул умеренных по своим политическим взглядам "старших арзамасцев"6: прямо над гостиной Карамзиных, живших тогда у Катерины Федоровны Муравьевой в доме N 25 по Фонтанке, собиралась в кабинете ее сына Никиты Муравьева декабристская молодежь, ведшая разговоры о том же, но с позиций прямо противоположных. "Молодые якобинцы негодовали" на "Историю..." Карамзина: "несколько отдельных размышлений в пользу самодержавия... казались им верхом варварства и унижения"7. Историограф смотрел на молодежь с улыбкой снисходительности умудренного жизнью человека8 и "никогда, в самых горячих прениях, не переступал границ вежливого возражения"9. Лишь однажды, рассердившись, позволил себе резкую фразу: "Те, которые у нас более прочих вопиют против самодержавия, носят его в крови и лимфе"10.
Традиции салона поддерживала вдова
После смерти Карамзина в 1826 г. заведенные им традиции поддерживала вдова историографа, Катерина Андреевна. Как писал князь А.В. Мещерский, "находясь в этой милой и гостеприимной семье, я сразу очутился в самой интеллигентной среде петербургского общества, в которой так свежа еще была память незабвенного Николая Михайловича и где по преданию собирались как прежние друзья покойного историографа, так и молодые поэты, литераторы и ученые нового поколения"11 - "дух Карамзина как будто группировал их вокруг своей семьи"12. Среди известных деятелей русской культуры, в разное время посещавших салон Карамзиных, можно упомянуть А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, П.А. Вяземского, А.И. Тургенева, Е.А. Баратынского, М.Ю. Лермонтова, Ф.Н. Глинку, В.Ф. Одоевского, Н.В. Гоголя, Ф.И. Тютчева, А.С. Хомякова, Ю.Ф. Самарина, П.А. Плетнева, С.А. Соболевского, В.А. Соллогуба, Е.П. Ростопчину, А.О. Смирнову-Россет.
Салон Карамзиных был уникален как по долговременности своего существования (с конца 1820-х гг. и до смерти Катерины Андреевны Карамзиной в 1851 г.), так и по своему составу, собиравшему знаковые для русской культуры имена. Как писал В.А. Соллогуб, все, "что носило известное в России имя в искусстве, прилежно посещало этот радушный, милый, высоко-эстетический дом"13. Соллогубу вторила А.Ф. Тютчева: "так случилось, что в скромном салоне Е.А. Карамзиной в течение более двадцати лет собиралась самая культурная и образованная часть русского общества"14. Об этом же, но с чувством явного неодобрения, писал и И.И. Панаев, обвинявший салон Карамзиных и входивших в него литераторов в "литературном аристократизме": "Чтоб получить литературную известность в великосветском кругу, необходимо было попасть в салон г-жи Карамзиной - вдовы историографа. Там выдавались дипломы на литературные таланты"15.
Там Пушкин "чуждался щегольства речей"
В отзыве И.И. Панаева звучат отклики споров 1830-1831 гг. вокруг "Литературной газеты", сотрудничавших в которой А.С. Пушкина, П.А. Вяземского, А.А. Дельвига их противники обвиняли в "литературном аристократизме", причем под этой общей формулой понимались совершенно разные вещи: Н.А. Полевой, издатель "Московского телеграфа", видел в "аристократизме" отказ от романтического бунтарства и свободолюбия, Н.И. Надеждин, наоборот, подразумевал под "аристократизмом" барское недовольство действительностью и пренебрежение к народной жизни, а Ф.В. Булгарин представлял сотрудников "Литературной газеты" чуть ли не как аристократических заговорщиков против существующих порядков16.
А.С. Пушкин и П.А. Вяземский энергично возражали своим оппонентам. "Ссылаясь на биографические словари Новикова и Греча, мы укажем, - писал князь П.А. Вяземский в "Литературной газете", - что большая часть писателей наших принадлежала аристократии, то есть званию, пользующемуся преимуществами, дарованными дворянству: следовательно, в России выражение литературная аристократия нимало не может быть нареканием, а напротив, оно похвальное и, что еще лучше, справедливое нарицание. Дворянские гостиные наши также не вертепы мрака и невежества: они соединяют нас с образованною Европою; в них читаются русские и чужеземные книги; в них иностранные путешественники, каковы: Гумбольдт, г-жа Сталь, Статфордт Канинг, граф Сегюр находят сочувствие и соответствие своим понятиям; в них раздаются отголоски европейского просвещения, в них, а не в домах купеческих, не в жительствах мещан, ремесленников наших"17.
С полемикой вокруг "литературной аристократии" связаны черновые строфы восьмой главы "Евгения Онегина", обозначенные в беловой рукописи романа как XXVI и XXVII, в которых А.С. Пушкин изображал петербургскую гостиную Татьяны как "истинно дворянскую":
В гостиной истинно дворянской
Чуждались щегольства речей
И щекотливости мещанской
Журнальных чопорных судей
В гостиной светской и свободной
Был принят слог простонародный
И не пугал ничьих ушейЖивою странностью своей...18
Прототипом этого чернового наброска выступал, скорее всего, именно салон Карамзиных, в котором, по единодушным отзывам современников, был принят домашний, патриархальный тон, чуждавшийся "щегольства речей", и русский, "простонародный" язык для бесед, о чем свидетельствуют записки А.И. Кошелева ("эти вечера были единственные в Петербурге, где не играли в карты и где говорили по-русски...")19 и стихотворные строки Е.П. Ростопчиной:
Там говорят и думают по-русски,
Там чувством родины проникнуты сердца;
Там чинность модная своею цепью узкой
Не душит, не теснит...20
Пушкинское выражение "в гостиной истинно дворянской" звучало как похвала21, как отражение тех лучших качеств, которые были присущи старинному русскому дворянству: чувство чести и собственного достоинства, благородной дворянской гордости, почетной родословной, украшенной именами предков, прославившихся на службе Отечеству.
Споры о "литературной аристократии" продолжались и после смерти Пушкина. "Помирись с Шевыревым ради прекрасной статьи его о черной стороне нашей литературы, которую он напечатал в первой книжке "Москвитянина" на этот год, - писал в 1842 г. князь П.А. Вяземский А.И. Тургеневу. - Федоров читал ее нам на днях у Карамзиных"22. В статье этой С.П. Шевырев, в частности, утверждал, что лучшие представители отечественной словесности "в праздной апатии уступают главные роли литераторам-промышленникам - и вот от чего современная литература наша разбогатела деньгами и обанкротилась мыслью"23.
Здесь формировалось общественное мнение
Проблемы литературы составляли главный, но не единственный предмет разговоров в салоне Карамзиных. Помимо них обсуждались вопросы политические и дипломатические, шли споры по злободневным темам: "Литературы, русская и иностранная, важные события у нас и в Европе, особенно действия тогдашних великих государственных людей Англии Каннинга и Гускиссона составляли всего чаще содержание наших оживленных бесед", - вспоминал об атмосфере в салоне на рубеже 1820-1830-х гг. А.И. Кошелев24.
Интерес к политике и дипломатии, свойственный салону Карамзиных, не позволяет его отнести к чисто литературным салонам, обсуждение актуальных политических проблем превращало салон в важный фактор формирования общественного мнения в столице. По словам князя А.В. Мещерского, "карамзинский дом был единственный в Петербурге, в гостиной которого собиралось общество не для светских пересудов и сплетен, а исключительно для беседы и обмена мысли"25. "Вельможи, дипломаты, писатели, светские львы, художники - все дружески встречались на этой общей почве: здесь всегда можно было узнать самые последние политические новости, услышать интересное обсуждение вопроса дня или только что появившейся книги"26, - свидетельствовала и А.Ф. Тютчева.
Что способствовало притягательности салона Карамзиных среди интеллектуальной элиты петербургского общества 1830-1840-х гг.? "Откуда исходило то обаяние, благодаря которому гость, переступив порог салона Карамзиных, чувствовал себя свободнее и оживленнее, мысли становились смелей, разговор живей и остроумней"27? Ответ, скорее всего, кроется в прозвучавшем слове "свобода". Об этом писал П.А. Плетнев Я.К. Гроту: "В обществе Карамзиных есть то, чего нигде почти нету: свобода, а следовательно, и жизнь"28. Свобода от тесных рамок великосветских правил и условностей, которую давал своим посетителям карамзинский салон, особенно остро чувствовалась в 30-40-е гг. XIX в., недаром А.С. Хомяков назвал его "оазис зеленый" "среди губительных песков" и "гранитной пустыни"29 Петербурга. В этом салоне можно было наблюдать такую картину: "После чаю молодежь играла в горелки, а там пустились в танцы"30. По словам А.И. Кошелева, вечера у Карамзиных "освежали и питали наши души и умы, что в тогдашней петербургской душной атмосфере было для нас особенно полезно"31.
В.Е. Маковский. Литературное чтение. 1866 г.
Чай с тартинками - непременный ритуал
Кроме свободы особую привлекательность карамзинскому салону придавал его подчеркнуто домашний характер: "принимали попросту, семейно"32. У завсегдатаев салона был свой язык, в игровой форме отражавший черты домашней жизни Карамзиных, например, "привычка панталоны звать летописями". Дело в том, что старый слуга Карамзиных Лука часто сидел "в позе турка" и кроил себе панталоны, на что В.А. Жуковский придумал анекдот: "Карамзин, - говорил Жуковский, - видел что-то белое и думал, что это летописи". После этого молодежь карамзинского салона стала называть панталоны летописями33.
Карамзины несколько раз меняли место жительства, но обстановка их приемов оставалась неизменной: в центре гостиной располагался овальный стол с большим самоваром, за которым Катерина Андреевна или дочь историографа Софья Николаевна разливали гостям чай и угощали их тонкими тартинками из хлеба с маслом - "и все гости находили, что ничего не могло быть вкуснее чая, сливок и тартинок карамзинского салона"34. По поэтическому признанию Е.П. Ростопчиной,
При этом зрелище в нас сердце оживает,
За круговым столом, у яркого огня,
Хлад зимний, светский хлад оно позабывает
И, умиленное, внезапно постигает
Поэзию домашнего житья...35
Скорее всего, домашний уют привлекал к Карамзиным и молодого Пушкина: "не имея семейной жизни, он ее всегда искал у других, и ему уютно было у Карамзиных"36, - писала А.О. Смирнова-Россет. Тем обиднее сознавать, что на глазах у столь уважаемой поэтом Катерины Андреевны, в этом близком для него доме позже разворачивалась предсмертная трагедия Пушкина37, что Карамзиными был принят и обласкан Дантес, о котором Софья Николаевна писала брату теплые и сочувственные строки, понимание же пушкинского состояния и осознание катастрофы пришло лишь с гибелью поэта.
После смерти Пушкина в дом Карамзиных В.А. Жуковским был введен М.Ю. Лермонтов, ставший хорошим другом Софьи Николаевны. "Sophie Карамзина без ума от его таланта"38, - сообщал Я.К. Гроту П.А. Плетнев. Весной 1840 г., перед второй ссылкой на Кавказ, Лермонтов написал в карамзинском салоне свое знаменитое стихотворение "Тучи" ("Тучки небесные, вечные странники!")39. Автограф стихотворения не сохранился, но существует список, сделанный рукой Софьи Николаевны40.
Именно Софья Николаевна, старшая дочь Н.М. Карамзина от его первого брака с Е.И. Протасовой, задавала тон в салоне Карамзиных. По свидетельству А.В. Мещерского, "Софья Николаевна была, поистине, движущей пружиной, направляющей и оживляющей разговор, как в общей, так и в частной беседе. Она имела удивительный талант всех приветствовать, рассадить и группировать гостей согласно их вкусам и симпатиям, находя вечно новые темы для разговора и выказывая ко всему живейшее и непринужденное участие... Она в этом случае напоминала знаменитую г-жу Рекамье"41. Схожим образом определяла роль Софьи Николаевны и А.Ф. Тютчева: "Бедная и дорогая Софи, я как сейчас вижу, как она, подобно усердной пчелке, порхает от одной группы гостей к другой, соединяя одних, разъединяя других, подхватывая остроумное слово, анекдот, отмечая изящный туалет... вступая в разговор с какой-нибудь одинокой дамой, поощряя застенчивую и скромную дебютантку, одним словом, доводя умение обходиться в обществе до степени искусства и почти добродетели"42.
Как заметил Ю.М. Лотман, "описанная в воспоминаниях Тютчевой картина настолько напоминает сцену из "Войны и мира" Толстого, что трудно отказаться от мысли о том, что Толстому были доступны тогда еще не опубликованные мемуары Тютчевой. Эмоциональная оценка в романе Толстого прямо противоположна, но это тем более подчеркивает сходство самой картины"43. Это свидетельствовало о перерождении позднего салона Карамзиных в "машину безликого светского общения".
В пору своего расцвета карамзинский салон представлял собой замечательное явление русской культуры и общественно-политической мысли. С одной стороны, он являлся знаменательным фактом истории русской литературы, связанным с именами А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя и других представителей золотого века отечественной культуры, читавших здесь свои произведения. С другой стороны, он важен для истории общественно-политической мысли как один из факторов создания общественного мнения в Петербурге. В обоих случаях главным представляется то, что салон Карамзиных создавал особую интеллектуальную и эмоциональную атмосферу диалога, свободного обмена мыслями и чувствами, являющуюся необходимым условием для любого творчества.
1. Муравьева И.А. Салоны пушкинской поры: Очерки литературной и светской жизни Санкт-Петербурга. СПб., 2008. С. 7.
2. Вацуро В.Э. С.Д.П. Из истории литературного быта пушкинской поры. М., 1989. С. 256.
3. Уваров С.С. Литературные воспоминания // "Арзамас": Сборник. В 2 кн. Кн.1. Мемуарные свидетельства; Накануне "Арзамаса"; Арзамасские документы. М., 1994. С. 41.
4. Вяземский П.А. Записные книжки // Карамзин: Pro et contra. Сост. Л.А. Сапченко. СПб., 2006. С. 456.
5. Цит. по: Аронсон М.И. Кружки и салоны // Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 67.
6. Общество "Арзамас" (1815-1818 гг.) объединяло сторонников карамзинского направления в литературе.7. Пушкин А.С. Карамзин // Собр. соч. в 6 томах. Т. 6. М., 1969. С. 384.
8. Например, Карамзин так отзывался о Н.И. Тургеневе: "Он страшный либералист, но добрый, хотя иногда и косо смотрит на меня, потому что я объявил себя не-либералистом" (Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 253).
9. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998. С. 100.
10. Вяземский П.А. Записные книжки (1813-1848). М., 1963. С. 24.11. Из моей старины. Воспоминания князя А.В. Мещерского. 1841 // Русский архив. 1901. N 1. С. 101.
12. Смирнова А.О. Автобиографические записки // Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. Под ред. С.В. Житомирской. М., 1989. С. 192.
13. Воспоминания графа В.А.Соллогуба // Литературные салоны и кружки. Первая половина XIX века. М.-Л., 1930. С. 214.
14. Тютчева А.Ф. Воспоминания. При дворе двух императоров. М., 2008. С. 18.
15. Панаев И.И. Литературные воспоминания // Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 206.
16. Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя // Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995. С. 134-136.
17. Вяземский П.А. Объяснение некоторых современных вопросов литературных. Статья I. О духе партий; о литературной аристократии // Вяземский П.А. Избранное / П.А. Вяземский. Сост., автор вступ. ст. и коммент. П.В. Акульшин. М., 2010. С. 138-139.
18. Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий // Лотман Ю.М. Пушкин. СПб., 1995. С. 711; Измайлов Н.В. Пушкин и семейство Карамзиных // Пушкин в письмах Карамзиных 1836-1837 годов. М.-Л., 1960. С. 24-25.
19. Кошелев А.И. Записки // Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 209.
20. Ростопчина Е.П. Где мне хорошо. 1838 // Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 208.
21. Измайлов Н.В. Пушкин и семейство Карамзиных...С. 25-26.
22. Цит. по: Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 214.
23. Там же. С. 213.
24. Кошелев А.И. Мои воспоминания об А.С.Хомякове // Кошелев А.И. Избранные труды / А.И. Кошелев; Сост., авторы вступ. ст. и коммент. П.В.Акульшин, В.А.Горнов. М., 2010. С. 324.
25. Из моей старины. Воспоминания князя А.В. Мещерского. 1841... С. 101.
26. Тютчева А.Ф. Воспоминания. При дворе двух императоров... С.19.
27. Там же. С.19.
28. Переписка Я.К. Грота с П.А. Плетневым. Т. 1. СПб., 1896. С. 647.
29. Хомяков А.С. В альбом С.Н. Карамзиной // Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салоны. М., 2001. С. 215.
30. Переписка Я.К. Грота с П.А.Плетневым. Т. 1... С. 260.
31. Кошелев А.И. Мои воспоминания об А.С. Хомякове... С. 324.
32. Из моей старины. Воспоминания князя А.В. Мещерского. 1841... С. 101.
33. Смирнова А.О. Автобиографические записки... С. 179.
34. Тютчева А.Ф. Воспоминания. При дворе двух императоров... С. 22.
35. Ростопчина Е.П. Где мне хорошо... С. 208.
36. Смирнова А.О. Автобиографические записки... С. 179.
37. Муравьева И.А. Салоны пушкинской поры: Очерки литературной и светской жизни Санкт-Петербурга. СПб., 2008. С. 359-360.
38. Переписка Я.К. Грота с П.А. Плетневым. Т. 1. СПб., 1896. С. 158.
39. Измайлов Н.В. Пушкин и семейство Карамзиных... С. 27.
40. Муравьева И.А. Салоны пушкинской поры... С. 383.
41. Из моей старины. Воспоминания князя А.В. Мещерского. 1841...С. 102.
42. Тютчева А.Ф. Воспоминания. При дворе двух императоров... С. 19.
43. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2004. С. 96.
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем