В Москве открылась выставка работ русского художника и этнографа Ивана Билибина. Человека с удивительной судьбой. Покинувшего Родину после революции. Вернувшегося в разгар репрессионных 1930-х. И умершего от истощения в блокадном Ленинграде.
Иван Билибин.
Билибин - основоположник стиля, который принято называть "билибинским". Многим известны детские книги русских сказок с его рисунками. Из Ивангородского музея, что в Ленинградской области, в московский музей Царицыно доставили не только рисунки и эскизы мастера, но и предметы, которые Билибин привозил из этнографических экспедиций по российским губерниям, его личные вещи - фотоаппарат (Иван Яковлевич, оказывается, был и отличным фотографом), ящик с красками...
Ирина Миронова, заведующая Ивангородским музеем, отмечает, что в последнее время все чаще переиздают книги, оформленные Билибиным. И интерес к его творчеству растет. Теперь туристы смотрят в Ивангороде не только знаменитую крепость, рядом с которой проходит граница с Эстонией, но и музей, в котором собраны уникальные экспонаты и произведения Ивана Билибина. Человека, который с удивительной точностью и яркостью передавал красоту русского мира.
Но почему коллекция работ Билибина оказалась именно в Ивангороде, а не в Третьяковке или Русском музее?
- Приемный сын Ивана Яковлевича Мстислав Николаевич Потоцкий рассказывал, что еще в Париже он часто слышал разговоры между Билибиным и Александром Куприным об Ивангороде. Они там точно бывали. У Билибина есть даже иллюстрация к роману Алексея Толстого "Петр I", на которой изображена Ивангородская крепость, - говорит Ирина Миронова.
Про Ивангород, про Петроград, про Россию Билибин не забывал ни в Египте, ни во Франции, где оказался после революции. И мысль о возвращении на Родину все равно была с ним. Да, за рубежом он был востребован, узнаваем. Но не был своим.
Ирина Миронова передает рассказ одного из учеников Билибина, который стал свидетелем такой сцены в Париже:
- От издателя Иван Яковлевич вышел хмур, не сразу узнал меня. А потом передал свой разговор с издателем. "Мы любим печатать ваши рисунки, - сказал тот Билибину, - но ваше иностранное имя... В общем, оно раздражает ваших коллег-французов. Поменяйте его на какое-нибудь французское. Дюпон или Билибон. И мы станем вас печатать. А вот это ваше Либибин или Билибин чуждо французскому уху". На это Иван Яковлевич сказал: "Есть старая грязная тряпка и называется она - знамя. За него сражаются и умирают. Мое имя - мое знамя".
К концу французского периода Билибину становилось все сложнее. В это время и русская эмиграция раскололась, что тоже его раздражало.
- Я спрашивала сына Ивана Яковлевича, почему Билибин все же решил вернуться, несмотря на то, что в Советском Союзе в ту пору были репрессии, - говорит Ирина Миронова. - Возможно, потому, что Билибин в то время уже был известен во всем мире. Делал эскизы во Франции, для театра Колумба в Буэнос-Айресе, его работы есть в пражском музее... Но главное - Билибин знакомится с Владимиром Потемкиным - тогда послом СССР во Франции, который начинает хлопотать о его возвращении на Родину.
И Билибин возвращается.
Зная о жизни в Союзе не понаслышке (он переписывается с братом). Зная о репрессиях. Зная о противниках, которые говорили, что Билибин в самое трудное время уехал, а теперь снова будет здесь. И несмотря на свои антибольшевистские плакаты 1917 года. Например, "О том, как немцы большевика на Россию выпускали".
Но есть в творчестве Билибина и произведения со скрытым смыслом. Одно из них привезли в Москву. Это изображение святых князей Бориса и Глеба.
- В семье Билибина говорили, что Борис и Глеб стучат в окошко Илье Муромцу - будят его на борьбу с большевиками. Правда это или нет, но такая семейная легенда действительно существовала - ее мне передал Мстислав Николаевич Потоцкий, - рассказывает Ирина Миронова.
После возвращения в Петроград (он уже Ленинград к тому времени) Билибин работает в Академии художеств, преподает. И неоднократно подтверждает, что студенты не случайно называют своего учителя "Иван-железная рука".
- Дело в том, что Иван Яковлевич никогда не использовал ни рейсфедер, ни циркуль, - говорит Ирина Миронова. - Применял карандаш, но расписывал работы только кистью. Представляете!
Да, работа ювелирная. Для нее Билибин готовил специальные колонковые, очень качественные кисти, срезывал ворс наискосок и тончайшим волоском выводил линии. Ему подражали, но достичь такого мастерства не могли.
Билибин, как и многие люди искусства, продолжали работать в осажденном фашистами Ленинграде. Сейчас в Москве можно увидеть его эскиз открытки "Ледовое побоище", выполненный в блокадном городе.
Тогда же, в 1941-м, Билибин отправляет другу Василию Цветкову рисунок, который подписывает так: "Эти бы грибочки да на сковородку со сметанкой. Эх-ма…».
А ведь у Ивана Билибина была возможность покинуть город. Но...
"Из осажденной крепости не бегут - ее защищают", - сказал он на это. Человек, ответивший несколькими годами ранее в Париже издателю на предложение сменить свое русское имя, что за него, как за знамя сражаются и умирают, вряд ли мог поступить иначе.
- Билибин не был ни белым, ни красным. Он был велик сам по себе. Настоящий русский художник, - говорит Ирина Миронова.
В музее, который она представляет, хранится блокадный дневник Ивана Билибина. Несмотря ни на что, Иван Яковлевич до последнего носил белые воротнички, говорил ученикам, что "никогда нельзя опускаться".
Иван-железная рука умер от истощения на руках у жены Александры. Она выжила в блокаду. И еще в феврале 1942 исполнила рисунок Александра Невского (его тоже можно увидеть в Москве) с посвящением мужу.
Это был его любимый герой.