Мой Адмиралъ

"Затрудняюсь ответить"?

"Третья столица", в ожидании возвращения Колчака, как и сто лет назад, поделилась на белых и красных. По данным социологов ГЭПИЦентра-2, 55 процентов омичей за памятник верховному правителю, 45 процентов против увековечивания "сибирского Гитлера". И никаких "затрудняюсь ответить".

Казус случился только с Тимирёвой. Опрос провалился.

- Кому памятник? - переспрашивали до 80 процентов опрошенных. Услышав подсказку, что образ Анны Тимирёвой в кино воплотила актриса Елизавета Боярская, соглашались. - Лиза Боярская? Ей можно.

"Белый рыцарь" и "Адмирал Джакузи"

Рупор Белого движения Сибири - центр реконструкции истории "Белая столица", в оторопи.

- Тут какое-то недоразумение, - смущен зампред омского отделения Общества охраны памятников Игорь Коновалов. - Я еще не говорил с авторами идеи памятника Тимирёвой, но они ставят под удар идею памятника Колчаку. Он не афишировал отношений с этой женщиной, был женат, она - замужем. Тут что-то не так...

Коновалов встречу назначил у места выстраданного компромисса красных и белых - у памятника Колчаку при входе в ресторан "Колчакъ". Заведению, открытому в День народного единства 4 ноября 2005 года, как и компромиссу, всего-то дюжина лет. На фасадах окон ресторации витражи-портреты как самого адмирала, так и красных командиров. У входа скульптурный адмирал встречает посетителей, а у его ног двумя струйками журчит фонтан. Городская мини-скульптура не требовала согласования на установку с госорганами. И легко встала у порога, куда публика выходит покурить и позлословить: "Адмирал Джакузи". Еще его зовут "писающий мэн". За оставленный большевикам Омск и журчание воды чуть ниже пояса героя постамента.

Ирония обывателя - цена еще одного компромисса современных красных и белых. Ведь вслед за именным рестораном в Омске, как в Иркутске, в 2006 году должен был встать шестиметровый памятник Колчаку. По замыслу скульптора Михаила Ногина, верховный правитель стоит на капитанском мостике на берегу Иртыша и указывает рукой вдаль. Вопрос - куда? - вызвал ожесточенные споры. Еще в 2006-м противники памятника, а их тогда, по данным ГЭПИЦентра-2, был 71 процент, вышли на улицы. Сторонники увековечивания памяти Колчака - бывший губернатор Омской области Леонид Полежаев и бывший начальник Генштаба Вооруженных Сил РФ Анатолий Квашнин - настаивали на его реабилитации. Но в 1999 году Главная военная прокуратура отказала в реабилитации. Основание - "адмирал не остановил террор, проводимый его контрразведкой в отношении граждан".

Вот и находится памятник, как и Омск, в разобранном состоянии. Леонид Полежаев не сдается. Он заявил, что готов оплатить монумент из личных средств. И создал Центр изучения истории гражданской войны, открытый в 2012 году. Там, как ожидалось, все же встанет памятник Колчаку. Но губернатор ушел в отставку, и вопрос с памятником опять завис. А обыватель с открытием архивов и ресторана "Колчакъ", ставшего брендом города, стал лояльнее к адмиралу. Как шутят социологи, еще и потому, что 25 процентов опрошенных ГЭПИЦентром-2, уверены, что "Полежаев - племянник Колчака, а экс-губернатор отстроил город".

Ищите женщину!

Еще одной достопримечательностью стал человек-реконструктор "Александр Васильевич Колчак".

- Колчаком я не работаю - живу, - инженер по профессии и актер театра реконструкции истории "Белая столица" Сергей Иванов, держит спину как штык. - Мы наряжаемся в разную историю, чтобы ее понять. Поем белый "Марш сибирских стрелков" и красный "По долинам и по взгорьям". 9 мая в Омке без нас уже не бывает.

Недавно Иванов в адмиральском кителе шел на дебаты "Быть или не быть памятнику Колчаку в Омске". Путь перегородил пикет с плакатом "Колчак - палач". "Колчаку" начали доказывать, что он "играет с огнем", и "партизаны", те, что уже залили чернилами мемориальную доску на доме Колчака, где он жил, "снесут и памятник".

- Слушайте, давайте тогда снесем все памятники Ленину? - играя Колчака, предложил Иванов. - Все улицы по всей России - Советские, Ленина, Дзержинского, Лазо, Фрунзе - переименуем. Обнулим историю. Ни красных, ни белых. И станем дикарями. Без истории.

Пикет нехотя расступился.

- Главное спину штыком держать, - шутит Иванов-Колчак. - А если серьезно, то расстрел откладывается, но... очень некстати идея с памятником Анне Тимирёвой. Как провокация с пикетом.

- Никакой провокации, - заочно спорит с ним генеральный директор "ГТРК-Омск" Александр Малькевич. - То, что я предлагаю поставить, это не памятник, а городская скульптура. В Омске для нее есть идеальное место - ЗАГС. Рядом с ним дом Колчака. Приемлема здесь скульптура его возлюбленной Тимирёвой как памятник любви? Абсолютно. Речь не идет о надписи: "Анна Тимирёва". В Иркутске же стоит памятник женам декабристов. Его прообраз - княгиня Трубецкая. Но воспринимается он как собирательный образ женщины, готовой к самопожертвованию. Кстати, если наша скульптура будет схожа с образом Елизаветы Боярской (актриса, исполнительница роли Анны Тимирёвой в фильме "Адмирал". - "РГ"), это даст еще и туристический маршрут.

Креатив Малькевича вызывает настороженность не только у "Белой столицы". На первый взгляд отход от традиционализма продолжает умелую игру с массовым сознанием. Оно отвергло памятник Колчаку, но с шуткой отнеслось к открытию одноименного ресторана и сооружению рядом с ним городской скульптуры адмиралу. А после кино- и телетриумфа фильма "Адмиралъ" его герои уже в камне через историю любви, ресторацию и дом Колчака могут примирить белых и красных. И вроде бы все кольцуется: ресторан, ЗАГС и дом Колчака находятся на расстоянии вытянутой руки. Осмотрел экспозицию дома-музея, сфотографировался с Боярской или потер адмиралу бронзовый сапог, перекусил, и история через желудок и поп-культуру заставит думать.

- В том-то и дело, - спорит с таким подходом главный архивист Исторического архива Омской области Максим Стельмак, - исторический фастфуд нужен, но, когда идет его засилье, он, как гамбургер, вроде бы морит червячка мифами, а исторический голод остается.

"Отправить республику в Иртыш"

Стельмак водит экскурсии в том самом доме Колчака - Центре изучения истории гражданской войны, куда люди идут посмотреть на восковую фигуру адмирала. Кабинет, где верховный правитель орлиным взором смотрит на берег Иртыша, собирает не только самое большое число посетителей, но мифов о нем и революции. Главных мифа три - это "цветная революция" (во всем виновата Антанта), "золотой век" империи только наступил в 1913 году", "добрый царь и плохие бояре". Дальше, в зависимости от того, красный или белый слагает историю.

- Чаще люди идеализируют Колчака, - говорит Максим Стельмак, - что объяснимо. Белое движение долго было оболганным, поэтому интерес к его мемуарам и источникам огромен, а к красным документам доверие низкое. Но романтизация Белой гвардии достигла опасной развилки. Она строится только на белогвардейских источниках, вольно перерабатываемых массовой культурой. И в этом смысле медвежью услугу истории оказывает фильм "Адмиралъ".

Все его главные герои - актеры не раз посещали Центр. Их аргументация, как и авторов кинохита, безупречна - кино нет без художественного вымысла, и нет смысла требовать от него достоверности учебника истории. Директор Центра Галина Бородина и его главные специалисты - Дмитрий Петин и Максим Стельмак кивают головами, но показывают им труды ученых, как начала века - британцев Эрика Хобсбаума и Питера Флеминга, так и современных российских.

- К сожалению, апологетов Белого движения настигла "красная" болезнь неофитства, - считает Максим Стельмак. - Я не против художественного вымысла, но вряд ли он может строиться на лжи. Например, в фильме генерал Сергей Тимирёв показан трусом. Это был герой японской и Первой мировой войн. Еще он гордился тем, что их с Анной Тимирёвой сын Владимир Тимирёв стал советским художником, и не "увидел тщеты и разложения эмиграции". Не для того ли пришлось принижать генерала, что для личного счастья Тимирёва оставила сына и мужа, с которым была венчана? Или потому, что адмирал Колчак, к которому ушла Тимирёва, тоже имел семью? Его жена и сын, кстати, когда вспыхнула любовь, воспетая в "Адмирале", прятались в подвалах Крыма от красных, о чем Колчаку доносила разведка, но... ничего этого в картине нет.

Стельмак показывает письма Колчака к семье, жене. В них он просит не унижать его подозрениями в неверности. После их прочтения иначе воспринимается романтика отношений адмирала и Тимирёвой. Может быть, и в их скоротечности, как в библейской цитате к "Адмиралу" - "Ибо крепка, как смерть, любовь", сокрыта одна из причин братоубийства и поражения белых?

На эти размышления историков Стельмака и Петина натолкнули как работы биографов Белого движения - барона Будберга и Георгия Гинса, так и донесения главы Британской военной миссии в Сибири Альфреда Нокса. Они писали о том, что попали в город "акакиев акакиевичей" - столицу Сибири, где "имущие тратят ничтожные суммы на армию и фронт, офицеры отсиживаются в раздутом штате штаба, устраивая в городе гомерические кутежи". Олицетворением Омска белых - "Рима периода упадка", по едкому выражению Нокса, стали пьяные выходки адъютанта Колчака, ротмистра Владимира Князева. По одной из версий (две другие - заговор большевиков и халатность охраны), уйдя в загул, он устроил пожар в доме Колчака. На что адмирал, возивший с собой коллекционных рысаков, по воспоминаниям сподвижников, лишь отчужденно спросил:

- Где мои лошади?

Есть у Нокса в донесениях фраза, которая даже не столько о команде Колчака, сколько о природе застрельщиков современных гражданских войн: "Они хотят победить, но не ценой снижения вакханалии наживы, тем более не ценой своей жизни, а за чужой счет". Так он пишет в донесении, объясняя корни и причины подавления восстания 22 декабря 1918 года в Омске. Тогда наступил конец надеждам найти гражданское согласие четырем администрациям - Временному сибирскому правительству, Директории, Западно-сибирскому комиссариату и правительству Колчака. Колчак их просто устранил, начав с казней восьми депутатов Учредительного собрания (часть из них - коммунисты), что привело к его диктатуре. Оттуда и традиция цепных барбосов во дворах Сибири называть Колчаками.

- Дело не в том, "кто первым начал", - объясняет краевед, зампред омского отделения Общества охраны памятников Игорь Коновалов, - дело в наследии - в бесконечных восстаниях и мини-восстаниях. Утром Омск просыпался под белыми, вечером мог стать красным. И, наоборот. Люди гибли без права на память. И если белые сохраняли имена героев, красные создали циничный прецедент. Теперь это называется "памятник неизвестному солдату" - нонсенс, порожденный советской властью. Еще можно понять, когда в 1918-м появились первые безымянные красногвардейцы: власть была слаба. Но в 1920-м, когда Советы победили, как можно было ставить памятник 120 неизвестным красноармейцам? Это не вопрос чести - это факт ее отсутствия у большевиков.

Коновалов перефразирует Столыпина: "Если мы не назём и не гниющее удобрение, мы должны вернуть их имена, сколько сможем". С ним почти согласна Евгения Лифантьева, пресс-секретарь омского обкома КПРФ.

- Все же важно - с кого начинать, - считает она. - У нас нет памятника Ивану Бухгольцу, основателю города. А мы волнуемся не просто о спорной фигуре Колчака, а о его, давайте вещи называть своими именами, любовнице. Если же говорить о символе любви, в Омске им мог бы стать памятник возлюбленной венгерского революционера и поэта Кароя Лигети, русской польке Софии Венцкович-Лигети. Я понимаю, их имена забыты, но с их именами забвению предаются и поддаются размыванию такие понятия как верность, неспособность предать, любовь. И, да, растет та самая безымянность героев времени, которую мы творим своими руками, делая героями известных, но спорных персон.

Синдром Гришки Мелехова

Неожиданно карты противостоянию красных и белых спутали омское село Марьяновка и чешский город Прага.

- Я не интересовался гражданской войной, - признается юрист Евгений Калашников из села Марьяновка, - просто искал следы прадеда Иосифа Станкевича. Австриец по паспорту, он умер в 1944 году в трудармии под Челябинском. Через Интернет начал работать в зарубежных архивах. Узнал, что в Россию прадед попал как пленный австро-венгерской армии, он хорват Иосип Станкович. Я натыкался в Сети на информацию о чехословацком экспедиционном корпусе. Отсекал ее, пока не прочитал: "бои чешских легионеров в селе Марьяновка".

Так Калашников увидел гражданскую войну на родине глазами иностранцев. Не зная чешского языка, он работал с "гугл"-переводчиком. Потом, видя, что парень искренне заинтересован, ему переводил сотрудник Славянской национальной библиотеки в Праге Йиржи Вацек. Дальше закрутился научно-исследовательский интернет-роман трех неравнодушных граждан трех стран. Документы русскому Калашникову помогали переводить чех Йиржи Вацек и украинец Антон Земанек.

- Мы договорились - никаких Крыма и Донбасса, "коммуняк" и "демократов", - объясняет Евгений. - Я им посылал наши книги и документы, они мне переводили их. И выяснилось, что у Антона дед - Леопольд Земанек воевал в чехословацком корпусе. В 1919-м бежал в Тюмень к красным, стал видным советским работником. С Вацеком мы тоже сошлись на том, что там, где начинается политика, сужается кругозор и умирает исследование.

Обращение к зарубежным источникам Евгения Калашникова помогло уйти от советского представления о марьяновских боях как о "победе Советской власти и гибели больше 200 наемников Антанты".

- Для меня пощечиной было не то, что победы не было, - делится Калашников. - В первый бой, в мае 1918-го, чехословаки шли не сражаться, а на переговоры. Они не хотели воевать за Колчака и просили красных открыть коридор на Владивосток, где их ждали корабли домой. Но произошла провокация, и чехословаки, профи Первой мировой, разгромили народное ополчение - полегли от 90 и до 250 наших и 18 легионеров. Число погибших еще предстоит установить, а вот имена... как пощечина. Легионеры вели учет погибших. У нас его не было. Сегодня Чехия развернула акцию "Легион-100" - к 100-летию корпуса идут переговоры об установке памятных знаков в России и увековечении на них каждого имени. У нас - тишина. У них в "Легион-100" внесены имена всех. И тех, кто, попав в русский плен, героически, до Георгиевских крестов, сражался за царя и Россию. И тех, кто в нашу гражданскую войну воевал, кто - за Директорию, кто за Колчака, кто за красных, а кто просто грабил всё и всех. У нас всех забыли.

По примеру Чехии Калашников и Центр изучения истории гражданской войны пытаются восстановить имена земляков, погибших в Марьяновке. Но их ресурс сужен почти до научного подвига. До 1918 года статистика погибших велась в храмах, советская власть от этой традиции отказалась. Исследователь-любитель и Центр пытаются через воспоминания, прессу тех лет и поисковые экспедиции вернуть потомкам хотя бы малую часть имен. Но и тут они натолкнулись на удивительный феномен: одни и те же люди были и белыми, и красными.

- Красногвардейцы тысячами переходили к белым, - рассказывает главный архивист Исторического архива Омской области Дмитрий Петин. - Когда начался террор Колчака, даже его офицеры сбегали на службу к красным. Генерал Александр Беклемишев установил рекорд. Он два раза служил у красных, два раза у белых, и у всех каждый раз шел на повышение. Теперь сибирские историки работают над тем, как донести до массового сознания, что четкого деления на красных и белых не было. Вслед за Дмитрием Лихачевым и Михаилом Шолоховым они доказывают, что синдром Гришки Мелехова, когда брат шел на брата, а потом, если оставался жив, с ним братался, и есть непонятый и непринятый нами феномен гражданской войны. Вот его забвение, как и забвение миллионов погибших, и аукается новым наступлением брата на брата - быть или не быть памятнику Колчаку в Омске, в Петербурге, в Севастополе?

Первым на этот вопрос ответил академик Лихачев. Он настаивал на пересмотре законности приговора, вынесенного адмиралу сомнительной, с точки зрения легитимности, властью - большевистским Иркутским военно-революционным комитетом. Вслед за Лихачевым Конституционный суд России в 2004 году тоже предложил пересмотреть основания законности приговора Колчаку.

- Ученый, полярный исследователь, флотоводец и верховный правитель Белой России Колчак - неотъемлемая часть истории страны, - объясняет свою позицию замдиректора Омской областной научной библиотеки Алексей Сорокин. - Если мы хотим ее узнать и понять, нельзя Колчака, как и Ленина, из нее вычеркивать. Но нельзя и лепить из них идеал. Колчак вошел в историю тем, что, имея симпатию народа, проиграл большевикам. Когда мы поймем - почему проиграл, когда примем проигрыш как свой, кстати, как и падение большевизма семьдесят лет спустя, думаю, мы поймем, что история уже поставила памятник Колчаку, а в Омске он нужен и естественен во дворе его дома.

А Евгений Калашников личной победой считает возвращение Хорватии, России и себе памяти о прадеде - не дезертире и не предателе - гражданине, которого спрятала война. Наверное, и мы вернем Колчака, когда поймем: в гражданских войнах не бывает победителей, все проигрывают. Победить могут только потомки, вернув белым и красным родину.