Трибунал возглавил извозчик с весьма красным носом

Участие поляков в революционных событиях 1917 г. просматривается хорошо и зримо уже в самом первом приближении - достаточно лишь упомянуть двух первых руководителей ВЧК-ОГПУ Феликса Дзержинского и Вячеслава Менжинского. В момент прихода большевиков к власти одной из ключевых фигур октябрьского Петрограда был первый комендант взятого Зимнего - служивший в лейб-гвардии Гренадерском полку штабс-капитан Игнатий Дзевалтовский (псевдоним Юрин, 1888 - 1925), отметившийся затем в руководстве УССР и Дальневосточной республики. Русский революционный вихрь закрутил многие тысячи поляков и основательно прошелся по ним даже без учета событий, связанных с послевоенным восстановлением польского государства, разведя по разным политическим полюсам и фронтам.

Многие поляки не только активно поучаствовали в ключевых событиях 1917-го, но и оставили о них интереснейшие воспоминания. Что-то из этого наследия доступно на русском языке - именно на нем писал опубликованные в "Новом журнале" в Нью-Йорке мемуары близкий соратник Бориса Савинкова Кароль Вендзягольский (1886 - 1974)¹, что-то было переведено - пример тому изданные в 2009 г. интереснейшие записки гражданского губернатора Кронштадта в 1917 г. Томаша (Фомы) Парчевского². Но многие значимые свидетельства все еще остаются неизвестны российскому читателю, среди них и увидевшая свет в 1922 г. книга профессора из Кракова Романа Дыбоского (1883 - 1945) "Семь лет в России и в Сибири. 1915 - 1921. Приключения и впечатления"³.

Поляк из Австро-Венгрии Дыбоский еще до Первой мировой был заведующим кафедрой и известным специалистом по английской литературе, а излюбленным предметом его штудий был Вильям Шекспир. Но война погнала на фронт и профессоров, и после того, как 31летний Роман в конце 1914 г. попал в русский плен у Пинчова в Келецкой губернии, жизнь его не просто круто изменилась, она воистину по-шекспировски драматично менялась долгие семь лет, до тех пор, пока литературовед не вернулся на родину.

Поначалу странствий интеллигента, подобных осеннему листку, вроде бы ничто не предвещало: в 1915 г. в течение восьми месяцев пленный свободно передвигался по Москве, жил в качестве гостя князя Гагарина в приличной гостинице "Софийское подворье" в номере, который до него занимал бельгийский писатель Эмиль Верхарн. Но говоривший по-польски агент охранного отделения заподозрил Дыбоского в помощи пленным соотечественникам, и вместо старой столицы ему принудительно пришлось наблюдать достопримечательности Ростова Великого и Казани. Февральскую революцию 1917 г. он встречает в Глазове, а Октябрьскую, успев при Временном правительстве быть высланным за неблагонадежность в Арзамас, в Хабаровске. Филолог в плену оказался изрядным авантюристом, и его послеоктябрьские похождения порой так же извилисты, как путь изображенного его ровесником Ярославом Гашеком бравого солдата Швейка в Чешские Будейовицы. Успев послужить и Колчаку, и красным, изведав сполна тяготы Гражданской войны с обеих сторон фронта, Дыбоский лишь в начале 1922 г. возвратился в Польшу, успевшую к тому времени получить независимость, и сразу же взялся за перо.

Ниже впервые в русском переводе публикуется колоритный фрагмент из его воспоминаний об октябрьском и послеоктябрьском Дальнем Востоке. Примечательно, что мемуарист не находит среди виданных им в Хабаровске властей (красных, белых, чехословаков, американцев, японцев) некий положительный идеал, все сменявшие друг друга правители и войска добавляли в приключения заброшенного на край света польского шекспироведа ни с чем не сравнимых впечатлений.

Публикацию подготовил Юрий Борисёнок, кандидат исторических наук.