Тайное путешествие Ильича. Почему Советское правительство переехало из Петрограда в Москву

Смольный под охраной "Ильи Муромца"

Властные структуры обосновались в зданиях Смольного института в Петрограде еще летом 1917 г. Управление делами ВЦИК Советов остановило свой выбор на них ввиду их вместительности¹. К 4 августа 1917 г. в Смольный полностью переехали из Таврического дворца ВЦИК и Петроградский совет.

Охрана Смольного требовала значительных усилий. К примеру, 11 сентября 1917 г. для этих целей был выделен наряд от Преображенского, Гренадерского, Егерского, Волынского и Литовского полков общей численностью 437 солдат и 4 офицеров, в том числе автоброневой отряд и пулеметная команда².

После того как 12 (25) октября был образован Военно-революционный комитет (ВРК), имевший в своем составе комендантский отдел под руководством Ф.Э. Дзержинского, выделение войсковых нарядов от гарнизона прекратилось, функция по охране Смольного полностью перешла к ВРК.

После прихода к власти большевиков захваченный Зимний дворец вместе с Таврическим и Мариинским дворцами отошел в ведение ВРК. Комендантом всех этих зданий 28 октября 1917 г. был назначен 25-летний большевик, прапорщик родом из Могилевской губернии Михаил Васильевич Пригоровский (1893-1918)³.

Большевики сразу же приняли решительные меры по удержанию власти. Само здание Смольного ощетинилось пулеметными стволами, грозно смотрящими из множества окон, а на крыльце главного входа было выставлено несколько станковых пулеметов "Максим". Подойти к штабу революции, не попав в сектор обстрела, было практически невозможно, так как на многие сотни метров перед зданием раскинулся открытый сад: редкие деревца, сбросившие листву, не могли послужить прикрытием. С другой стороны к Смольному можно было зайти лишь с берегов Невы, но и этот маневр предусмотрел ВРК, предписав командованию крейсера "Аврора" прислать для защиты бывшего института благородных девиц 50 матросов и катера с пулеметами⁴.

К стенам Смольного доставлялась и захваченная техника. Ее тотчас же использовали для боевого дежурства, в том числе бронеавтомобиль "Илья Муромец", переименованный большевиками в "Красный Петербург".

Бронеавтомобиль

Изгнание классных дам

Уже 29 октября 1917 г. комендантом исключительно Смольного был назначен 30летний матрос-балтиец Павел Дмитриевич Мальков, земляк В.М. Молотова по вятской слободе Кукарке⁵. Работы у него оказалось много.

Сам Смольный был разделен на две части: на Николаевскую - непосредственно само здание института архитектора Кваренги; и Александровскую - здание бывшего Александровского института. Соединялись они между собой монастырскими корпусами таким образом, что можно было при желании пройти из одной части в другую.

В Николаевской половине располагались Совнарком, ВЦИК, ВРК, Петроградский совет, масса различных организаций, профсоюзов, редакций, а в подвалах обитала старая институтская прислуга. На первых порах даже в СНК не знали, кто их соседи. Александровскую половину занимали классные дамы, бывшие воспитательницы и даже несколько институток, а также штаб ударных женских батальонов. Многие входы и выходы Смольного не охранялись и были доступны для сотен посторонних лиц.

Лишь к концу ноября 1917 г. Смольный был освобожден от сомнительных жильцов, наладилась пропускная система. Из Александровской половины были выселены классные дамы, здесь разместился исполком крестьянских депутатов.

Ленин в своем рабочем кабинете в Кремле.

Специальный лифт для Ильича

После наведения порядка кабинет Ленина перенесли из южного крыла Смольного в северное на тот же этаж, в небольшую угловую комнату с тремя окнами. После Октября Ильич первое время жил на квартире В.Д. Бонч-Бруевича на Херсонской улице, теперь две комнаты на том же втором этаже были отведены для проживания Ленину и Крупской. Имелись кухня, водопровод, теплая уборная и небольшое помещение типа кладовой. Все освещалось электричеством.

Расположение этой квартиры в Смольном старались держать в тайне. Лифт в этом подъезде был полностью изолирован толстыми досками со всех сторон, и снаружи никто не мог догадаться о его назначении. Выше третьего этажа он не поднимался и ниже второго этажа не опускался. Дверь в коридор Смольного всегда была на ключе, а внутри лестницы, за дверью всегда сменялся караул из тщательно проверенных красногвардейцев из отряда особого назначения. Ключи от двери из коридора Смольного, от входной двери в квартиру всегда были у Ленина. Право свободного прохода по особому ходу на второй этаж и подъема на лифте было предоставлено немногим сотрудникам, имевшим особые пропуска. За все время ближайшему окружению Ильича было выдано всего 20 таких пропусков.

У вождя большевиков вскоре появились беспокойные соседи. К концу ноября были освобождены и подвальные помещения Смольного. Их решили приспособить для содержания заключенных контрреволюционеров, среди которых преобладали офицеры и юнкера. Наиболее известным арестантом в Смольном был великий князь Михаил Александрович - младший брат Николая II⁶.

Павел Дмитриевич Мальков - комендант Смольного.

При наличии в подвалах подобных лиц надежность охраны стала первостепенным вопросом. Для охраны советского правительства в ноябре в Латвии была сформирована сводная рота латышских стрелков. Ей была поручена внутренняя и внешняя охрана Смольного, Совнаркома и кабинета Ленина. К началу 1918 г. охрану несли около тысячи стрелков. Затем часть людей была демобилизована - остались только добровольцы, и к марту 1918-го в Смольном насчитывалось около 500 красных латышей.

У Малькова с руководством красных стрелков сложились конфликтные отношения. Например, 11 декабря 1917 г. коменданту Смольного была передана такая выписка из протокола заседания комитета латвийских полков: "Ввиду того, что часто требуется Вами экстренный выезд латышских стрелков на обыски и аресты, что нами охотно исполняется, но со стороны Автомобильного отдела явно видна задержка выезда (саботаж), которая выражается несвоевременным отпуском автомобиля, почему приходится часами ждать, что вредит делу, а также волнует стрелков, мы просим Вашего распоряжения, чтобы впредь такой задержки не было. В противном случае на выезды людей не дадим"⁷.

Латышские стрелки охраняют кабинет Ленина в Смольном. Табличка на двери

Неуютная колыбель революции

За пределами хорошо охраняемого Смольного новой советской власти в столице бывшей империи было неуютно. Порядок в огромном Петрограде поддерживался весьма относительный - не помогало на первых порах и то, что 7 (20) декабря 1917 г. вместо ликвидированного ВРК была организована ВЧК по борьбе с контрреволюцией и саботажем под председательством Дзержинского⁸.

Новый, 1918-й для сотрудников комендатуры Смольного начался с увеличения количества постов, их усиления и отмены отпусков в город в связи с совершившимся 1 января неудачным покушением на Ленина⁹.

В тот день Ильич выступал на многолюдном митинге в Михайловском манеже. Вместе с ним были сестра Мария Ильинична и швейцарский соратник Фриц Платтен. На обратном пути на Пантелеймоновском мосту через Фонтанку машина Ленина подверглась обстрелу. Кузов автомобиля оказался пробит в нескольких местах, но слегка пострадал лишь Платтен - его руку оцарапала пуля. Стрелявшие скрылись с места преступления, и поиск террористов ни к чему не привел. Уже в 20-х числах января сорвалось новое покушение на вождя большевиков.

Пантелеймоновский мост через Фонтанку, где машина Ленина подверглась обстрелу.

Новые опасности заставили изменить подчиненность системы безопасности. С 3 января 1918 г. охрану Смольного взял на себя Петроградский совет, а комендант Мальков отныне нес личную ответственность перед исполкомом Петросовета¹⁰.

Несмотря на то что Петроград стал "колыбелью революции", именно здесь была высока вероятность начала контрреволюции. С приходом советской власти начался саботаж банковских чиновников и учителей, служащих почты и телеграфа, других важных госучреждений. Да и сам петроградский пролетариат оказался не готов вкусить "плоды революции". Хлебный паек сократился до 120 граммов в день, начались массовые забастовки на заводах и фабриках. Городской голова М.И. Калинин и председатель Петросовета Г.Е. Зиновьев были бессильны в обстановке произвола и анархии.

Но особое беспокойство доставляли многочисленные солдаты-дезертиры, бывшие офицеры, вернувшиеся с фронта под видом гражданских лиц, и разного рода беженцы. Самыми опасными считались балтийские матросы, занимавшиеся неприкрытым бандитизмом и мародерством. Повсюду множились, а еще больше чудились большевикам бунты и заговоры. Петроград, находившийся всего в 35 км от новой границы с получившей независимость Финляндией, стал идеальным местом для разного рода шпионов и внутренних провокаторов. В Москве тоже было достаточно криминала, но он имел преимущественно гражданский, аполитичный характер.

Когда же зашли в тупик переговоры с Германией и ее союзниками в Бресте, военная угроза столице приобрела вполне конкретные и угрожающие очертания. 2 марта немцы настолько приблизились к Петрограду, что смогли начать обстрел улиц из артиллерии.

Телеграмма о переадресации всей корреспонденции в адрес правительства в Москву. 12 марта 1918 г.

Спецоперация "Переезд"

Идея переезда советского правительства в Москву созрела у большевиков еще раньше, после разгона 6 января 1918 г. Учредительного собрания. В практическую плоскость идею перевел ближайший на тот момент соратник Ленина управляющий делами Совнаркома Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич (1873-1955). Он оставил о деталях переезда красочные воспоминания¹¹, доступные ныне каждому в Интернете. По его версии, в начале февраля 1918 г. за немедленный переезд правительства большевиков высказался он, его старший брат Михаил Дмитриевич (1870-1956), генерал-лейтенант, принявший сторону новой власти. По словам брата Владимира, эти предложения были изложены им в виде рапорта на имя Ленина, а тот поставил положительную резолюцию. Заметим, что рапорт М.Д. Бонч-Бруевича в архивах не разыскан, и о нем известно только из воспоминаний управделами Совнаркома.

О планах на переезд Ленин сообщил членам СНК на совещании 26 февраля. Возражений не последовало, и постановление об эвакуации правительства было принято¹². Для дезинформационного прикрытия 27 февраля на расширенном заседании ВЦИК было принято постановление о ложности слухов о переезде, опубликованное в газетах 1 марта. "1. Все слухи об эвакуации из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготовляют самую энергичную оборону Петрограда.

2. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен лишь в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала самая непосредственная опасность, чего в настоящий момент не существует"¹³.

Одновременно В.Д. Бонч-Бруевич начал практическую подготовку к переезду; при этом, как он утверждал в мемуарах, даже Ленин не знал этого срока. Мальков сформировал из подчиненной ему охраны отряд из 150-200 латышских стрелков. Они скрытно перебазировались на заброшенную и безлюдную "Цветочную площадку" пригородных соединительных путей, примыкавших к Николаевской ж. д., находящуюся за Московской заставой. Отсюда и планировалось скрытно уехать.

10 марта в 22 часа поезд N 4001 отошел от "Цветочной площадки". В целях конспирации состав двигался с потушенными огнями. Поезд вели поочередно четыре курьерских паровоза серии С. В частности, на участке Бологое-Тверь использовали паровоз С325, а на участке Тверь-Москва - С245.

Доехали до Москвы только 11 марта в 21 час 30 минут: дорога заняла почти целые сутки. Передвигались не спеша, со всеми предосторожностями. На станции Малая Вишера состав столкнулся с враждебно настроенными матросами-анархистами, бежавшими с фронта, их разоружили латышские стрелки.

Параллельно продолжались мероприятия по спецпропаганде - пустили слух о переносе столицы, но не в Москву, а в Нижний Новгород. Уже после успешного прибытия Ленина в Первопрестольную была пущена последняя дезинформация, что переезд якобы должен пройти днем позднее, 12 марта.

Об окончании петербургского периода отечественной истории большевики объявлять не торопились. Органы новой власти на другой день после переезда были извещены специальной телеграммой: "Всем Советам. О переезде правительства из Петрограда в Москву. 12 марта 1918 г. В понедельник 11 марта Правительство отбыло в Москву. Всю почту, телеграммы и прочее присылать в Москву Совету Народных Комиссаров. Председатель СНК В.И. Ленин, Управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич"¹⁴.

И только 16 марта перенос столицы был узаконен IV Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов, созванным для ратификации Брестского мира: "В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось. Ввиду этого съезд постановляет, что впредь до изменения указанных условий столица Российской Социалистической Федеративной Советской Республики временно переносится из Петрограда в Москву"¹⁵.

Заметим, что в коротком тексте упоминается о том, что столица переносится временно, хотя большевики обустраивались в древней столице всерьез и надолго.

Список подлежащих эвакуации лиц и отделов для переезда в Москву. Март 1918 г. ГА РФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 73. Л. 10.

Тьма кремлевских постояльцев

Как писали газеты того времени, перенос столицы в Москву открыл новый московский период русской истории. Центральные органы власти и управления намечено было разместить в Московском Кремле. 11 марта секретарь ВЦИК В.А. Аванесов обращается к представленному на должность коменданта Кремля Якову Андреевичу Стрижаку: "Предлагаю принять самые энергичные меры для подыскания помещений для сотрудников Советских Народных Комиссаров. С этой целью даются полные полномочия на реквизицию пустующих помещений в Москве"¹⁶. 12 марта Стрижак был назначен комендантом Кремля, но уже 26 марта его сменил Мальков, задержавшийся в Петрограде по просьбе Зиновьева.

17 апреля ВЦИК разработал для коменданта Кремля "Перечень проектируемых работ по устройству охраны и укреплению Кремля". Документ предписывал организовать "немедленное, правильное и точное распределение охраны в Кремле", строгое наблюдение на кремлевских стенах за окрестностями. Началось обустройство звонковой и телефонной сигнализации и связи, в том числе в местах сосредоточения командного состава. Был устроен центральный боевой пост в башне Троицких ворот. Оборону Кремля существенно укрепила установка трех "противоаэропланных" орудий и размещение трех броневиков.

Мальков настоял на том, чтобы кремлевские курсанты, слушатели созданных в Московском Кремле 1-х Советских пулеметных курсов командного состава РККА, постепенно заменили в кремлевских караулах латышских стрелков.

Кремль быстро превратился в один из густонаселенных "районов" столицы. Уже к середине лета 1918 г. в Московском Кремле постоянно проживало более 1100 человек, из которых 450 вселилось после революции.

Новые жители "Кремлевского холма" заняли все пригодные для проживания помещения: Сенат, Большой Кремлевский и Малый (Николаевский) дворцы, Потешный дворец, Кавалерский, Офицерский, Гренадерский, Кухонный и Синодальный корпуса, старую Оружейную палату, корпуса у Спасских ворот и у кремлевской стены, расположенные между Боровицкими и Троицкими башнями, флигели у Спасских ворот, Боровицкую и Спасскую гауптвахты. Постояльцы проживали в башнях, во всех кремлевских соборах и монастырях, при действующих церквях и даже в колокольне Ивана Великого. И в здании Рабоче-Крестьянского правительства, в котором на третьем этаже находилась квартира Ленина, в полуподвале обосновались более двух сотен жильцов.

Вот список самых приметных обитателей одного лишь Большого Кремлевского дворца. В Детской половине дворца находились квартиры семей Я.М. Свердлова, А.И. Рыкова (1919-1924), В.В. Осинского; на Собственной половине - Клары Цеткин, в Белом (Фрейлинском) коридоре поселились Л.Б. Каменев, Д.И. Курский, Демьян Бедный; в желтом коридоре - В.Р. Менжинский. Дзержинский с супругой прописались в нижних апартаментах дворца; заселены были и так называемые "верхние" апартаменты дворца - второй этаж занимал А.В. Луначарский; третий - К.Б. Радек и Е.Д. Стасова.

С приездом большевиков от размеренного кремлевского быта прошлых столетий не осталось и следа. Только за 1919 г. комендатура выселила из Кремля более 1000 человек, прописав в него четыре сотни новых жителей. К концу 1920 г. в Кремле получили прописку более 2100 человек¹⁷.

В рабочие дни Московский Кремль особенно преображался, жизнь в нем кипела. Количество советских служащих вместе с постоянно проживавшими в Кремле людьми доходило до 5000 человек. На пулеметных курсах, курсанты которых охраняли территорию, училось более 1200 человек. В среднем ежемесячно для прохода к проживающим в Кремле и посетителям кремлевских учреждений выписывалось 4000 пропусков. Например, за 1919 год было выдано более 40 тысяч пропусков¹⁸.

На волосок от взрыва

В марте 1918 г. Кремль и Москва вообще находились в плачевном состоянии. Мальков вспоминал: "Кремль к моменту переезда советского правительства из Петрограда в Москву был основательно запущен. Часть зданий значительно пострадала еще в дни Октябрьских боев и никем не восстанавливалась. Во дворе Арсенала уродливо громоздились груды битого кирпича, стекла, всякой дряни. Верхний этаж огромных казарм, тянувшихся чуть ли не от Троицких ворот почти до самого подъезда Совнаркома, начисто выгорел, и его окна зияли мрачными черными провалами.

На улицах была несусветная грязь. Весна стояла в 1918 году ранняя, дружная. Уже в конце марта было по-апрельски тепло, и по улицам Кремля разливались настоящие озера талой воды, побуревшей от грязи и мусора. На обширном плацу, раскинувшемся между колокольней Ивана Великого и Спасскими воротами, образовалось такое болото, что не проберешься ни пешком, ни вплавь..."¹⁹.

Были и более серьезные опасности. Почти в каждом московском районе (Сокольники, Лефортово, Ходынка и другие) и ближайшем окружении (Лианозово, Очаково, Одинцово) хранились огромные запасы взрывчатых и удушающих веществ, в том числе более 6000 единиц химических боеприпасов (баллонов с хлором и фосгеном). Военные специалисты отмечали, что при возможном взрыве артиллерийских боеприпасов площадь поражения может иметь диаметр 19 верст, и половина Москвы окажется в зоне разрушительного действия. Это порождало слухи и панические настроения²⁰.

Для ликвидации этой угрозы 22 марта был создан Временный чрезвычайный комитет по эвакуации и обезвреживанию взрывчатых и удушающих веществ и снарядов Московского областного комиссариата по военным делам²¹. Масштабы его работ впечатляют: только за первые три месяца для вывоза на восток боеприпасов было задействовано 8 895 вагонов, при погрузке и разгрузке использовалось 84 670 подвод. И только к концу 1918 г. большая часть боеприпасов была вывезена за пределы Москвы. Угроза уничтожения Кремля и гибели его обитателей миновала.

• _{1. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 53. Д. 25. Л. 100.}
• _{2. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 53. Д. 40.}
• _{3. ГА РФ. Ф. 1236. Оп. 1. Д. 35. Л. 53-53об.}
• _{4. Документы великой пролетарской революции. Т. 1. Из протоколов и переписки Военно-революционного комитета Петроградского совета. М., 1938. С. 74.}
• _{5. Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. М., 1987. С. 6-7.}
• _{6. ГА РФ. Ф. 1236. Оп. 1. Д. 1. Л. 83.}
• _{7. ГА РФ. Ф. 130. Оп. 1. Д. 113. Л. 1.}
• _{8. Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991. Справочник. М., 2003. С. 5.}
• _{9. Мальков П.Д. Указ. соч. С. 84-85.}
• _{10. 0ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 27. Л. 27.}
• _{11. Бонч-Бруевич Вл. Переезд Советского правительства из Петрограда в Москву (по личным воспоминаниям). М., 1926.}
• _{12. Протоколы заседаний Совета Народных Комиссаров РСФСР. Ноябрь 1917 - март 1918 гг. М., 2006. С. 379-380, 466-467.}
• _{13. Декреты Советской власти о Петрограде. 25 октября (7 ноября) 1917 г. - 29 декабря 1918 г. Л., 1986. С. 136.}
• _{14. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 3. Д. 927. Л. 9, 14.}
• _{15. Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1974. С. 535-536.}
• _{16. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 140. Д. 16. Л. 134.}
• _{17. Московский Кремль - цитадель России. М., 2009. С. 210.}
• _{18. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 249. Л. 4-4 об.}
• _{19. Мальков П.Д. Указ. соч. С. 118.}
• _{20. РГВА. Ф. 25883. Оп. 5. Д. 125. Л. 104.}
• _{21. РГВА. Ф. 25883. Оп. 5. Д. 128. Л. 37.}