"Хочется иметь маленький аэропланчик..."

Почему Николай Евграфович сохранил письмо маленького незнакомца?

Потому, рискну предположить, что всю свою стремительную жизнь оставался таким же искренним и рисковым мальчишкой.

То самое письмо третьеклассника Вячеслава Смирнова.

На войне как на войне

Николай Попов мог бы продолжить дело своего отца - богатого купца суконщика или работать дипломированным учёным агрономом. Но его путь, порождённый пылким мальчишеским характером, оказался куда более причудлив. Он занимается альпинизмом, едет добровольцем на войну Республики Трансвааль и Оранжевой республики против Британской Империи, потом корреспондентом на Русско-японскую войну, получает ранение под Ляояном...

За границей он знакомится с американским инженером Мелвином Ваниманом и незамедлительно устраивается к нему рабочим для постройки дирижабля. Но заботит Попова единственное: возьмет ли его в полет к северному полюсу руководитель экспедиция Уолтер Уэлман. Он лезет из кожи, чтобы понравиться, - и 15 августа 1909 года поднимается на борт дирижабля вместе с Уэлманом, Ваниманом и Ляудом (племянником Ванимана).

Возвращение "Америки", не достигшей полюса.

Кормчий "Америки"

"Америка-II" набрала расчётную высоту, вышла на нужный курс и подгоняемая попутным ветром устремилась к полюсу. Всё шло настолько удачно, что воздухоплаватели рассчитывали достигнуть цели через 15 часов.

Увы, оборвался крепежный канат, за борт вместе с запасами пищи улетели надежды достигнуть полюса - Уэлман решил повернуть обратно. Но Попов-то еще не налетался...

Впоследствии Николай Евграфович опишет дальнейшее:

"Наконец Уэлман как бы проснулся, глянул на компас и изумленно спрашивает:

- Куда вы правите?

Я объясняю, сохраняя совершенно серьёзный вид:

- Я направляю нос корабля не прямо на север, а на десять градусов к западу, так как ветер сносит нас немного на восток. С таким ветром мы будем скоро у самого полюса.

Уэлман внимательно и как бы недоумённо смотрит мне в глаза и произносит затем решительно, но тоскливо:

- Поверните обратно!

Я в точности выполняю приказание и ставлю корабль носом к югу...".

Какой вывод сделал наш герой? Разумеется, единственный: нужно летать самому и ни от кого не зависеть.

Прерванный полет

Попов устроился во французскую фирму "Ариэль", занимавшуюся производством и продажей аэропланов конструкции Райт. Он буквально жил в небе, проложил множество новых маршрутов. Например, на Леринские острова в Средиземном море - за этот полёт Попову был присуждён приз в 25 тысяч франков, а великая княгиня Анастасия Михайловна (великая немецкая герцогиня Мекленбург-Шверинская) произвела его в камергеры своего двора.

"Ариэль" пытался заинтересовать своей продукцией военное ведомство Российской империи и возлагал на Попова большие надежды. Но тот, демонстрируя бипланы потенциальным покупателям, с мальчишеской честностью предупреждал: мотор капризен, конструкция шасси крайне небезопасна. Это было истинной правдой: высочайшее пилотажное мастерство не уберегло Николая Евграфовича от аварии.

Тяжелейшие травмы поставили крест на его лётной карьере.

Во время Первой мировой войны он служил рулевым на военном дирижабле патрулировавшем французское побережье. Потом перебивался случайными заработками. На Родину после революции не вернулся. Жил на Лазурном берегу в Каннах: 300 солнечных дней в году, чарующая природа - что ещё надо человеку, чтобы спокойно встретить старость?

А на него с каждым годом все сильнее наваливалась депрессия: путь в небо закрыт, высокой цели нет, для седого неугомонного мальчишки жизнь в солнечном раю превратилась в тоскливое существование.

30 декабря 1929 года в купальной кабинке частного пляжа он нажал на спусковой крючок пистолета...

P.S. Его похоронили на каннском кладбище Гран-Жас. По третьему разряду, вместе с несколькими бедняками, тоже наложившими на себя руки. На мраморной плите начертано по-французски: "Пилоту-авиатору, первым достигшему по воздуху Леринских островов в апреле 1910. Дань уважения от Каннского аэроклуба". После Второй мировой войны благодаря хлопотам брата Сергея Евграфовича Попова прах летчика перенесли на могилу его жены...