Городец лишь на четверть века моложе Москвы. Местные краеведы любят рассказывать, будто его, как и Белокаменную, основал Юрий Долгорукий. Когда-то Городец был княжьим градом, но столицей империи не стал.
Владимир Нордвик
Сейчас это райцентр Нижегородской области, в котором проживают чуть более тридцати тысяч человек. Зато ежегодно сюда приезжают свыше шестисот тысяч туристов.
Чем их прельщает Городец?
Ответ должен знать Николай Поляков, глава местного самоуправления.
От самовара до самогона
- Сколько у вас музеев?
- В Городецком районе сейчас работают сорок два. Для сравнения: в 1982 году был лишь один - краеведческий.
- Нет, сколько лично у вас, Николай Федорович?
- Собственных музеев у меня нет. Все муниципальные. А я отдаю в них экспонаты. Точнее, дарю.
Лет пять назад мы даже открыли музей князя Дмитрия Пожарского, спасителя Руси, которому царь даровал земли в наших краях за заслуги в деле освобождения Москвы от польско-литовских интервентов. В Пурехе теперь есть достойный музей, не стыдно показать тем, кто интересуется историей России.
Тому, что в Городце музейное раздолье, есть логичное объяснение. Город у нас, можно сказать, древний, места вокруг красивые, высокий берег Волги. В центре сохранились хорошие, добротные особняки. Мы стали освобождать здания и создавать в них музеи разной направленности.
Так шаг за шагом и возник музейный квартал. Гордимся, что чаще всего туристы, приезжающие в Нижегородскую область, направляются именно к нам.
На втором месте - Дивеево со знаменитым монастырем, потом остальные - Арзамас, Нижний...
- Хорошо, с другой стороны зайду. С чего начиналось ваше коллекционирование?
- Получилось все как бы само собой. Так в жизни обычно и случается.
Есть у меня товарищ - Игорь Ладышев. Он живет в Нижнем Новгороде, раньше воевал в Чечне, служил в милиции, но душа к этому не лежала, и Игорь Николаевич занялся реставрацией. В том числе самоваров.
Я купил у него несколько штук, организовал выставку. Поначалу было лишь четырнадцать экспонатов. Постепенно самоваров становилось больше и больше. В какой-то момент накопилось столько, что жена стала выказывать неудовольствие. Мол, весь дом заставил, не пройти, не повернуться. Так и родилась идея создать музей.
Нашли подходящее здание. В нем размещалась редакция районной газеты, ее переселили, подыскав помещение получше, а сюда, значит, въехала моя коллекция, которую передал городу.
- И сколько в ней самоваров?
- Четыреста сорок четыре. Больше не влезает в экспозицию, места не хватает. Я-то насобирал свыше тысячи ста штук...
По соседству находится музей графини Паниной. Это знаменитая русская фамилия. У семьи было много усадеб в разных губерниях. Здание в Городце относится к памятникам федерального значения.
Там мы разместили коллекции утюгов, весов, часов...
30 000 жителей в Городецком районе
42 музея
600 000 туристов приезжает сюда ежегодно
3000 экспонатов Поляков передал в музеи
- Это все ваше, Николай Федорович?
- Как говорится, было ваше, стало наше. Сначала собираю, потом дарю городу.
Понимаете, меня нельзя назвать классическим коллекционером. Скорее, я... спасатель.
- То есть?
- Поясню на конкретном примере. Скажем, у меня есть много советских памятных вымпелов, почетных красных знамен и прочих раритетов эпохи СССР. Откуда они взялись? Люди, прослышавшие, что в Городце живет чудак, готовый принять то, что другие выбрасывают, стали везти мне всякое добро.
Я беру, не отказываюсь. Ну, валялись преходящие знамена за победу в социалистическом соревновании где-то в пыльном чулане, а так люди посмотрят, вспомнят прошлую эпоху. Сам объезжал разные предприятия, собирал. Есть ценные экземпляры. Вот взгляните на вымпел. "Лучшему осеменителю элитных телок". Разве это не прекрасно? У меня уже пытались перекупить его. Не отдаю.
Или вот коллекция генеральских мундиров. Я много лет возглавлял налоговую службу Нижегородской области, общался и с военачальниками, и с прочими высокими чинами. Зная, что собираю мундиры, они сами привозили мне б/у, те, что были в употреблении. Сейчас, наверное, штук пятьдесят есть. А может, больше. Обычно выставляем их к Дню Победы. Людям интересно.
Еще успехом пользуется коллекция ликеро-водочных изделий.
- Кто бы сомневался!
- Ну, это же не пьянствовать, а смотреть. Общая тема - культура русского винопития.
Есть бутылки знаменитого Николая Шустова, в свое время производившего треть российского алкоголя. Правда пустые. А вот купленная на талоны водка эпохи Михаила Горбачева в целости и сохранности.
Как-то забрел на выставку посетитель, по внешнему виду которого было ясно, что в выпивке он знает толк. Долго ходил, внимательно все разглядывал. Потом спросил: "Вот эта бутылка когда изготовлена?" Ему ответили: "В 1986 году". - "А эта?" - "Четырьмя годами ранее". "А питьевой спирт?" - "В 1965-м".
Мужчина искренне изумился: "До сих пор не выпили?!"
У нас есть и водка Ветлужского завода, которую делали специально для президента Ельцина, отправляли ему в Москву. На этикетке - благодарность за высокое качество продукта от Четвертого управления Минздрава, так называемой "кремлевки". Врачи говорят, спасибо за водку! Не парадокс ли?
Выставляли мы и самогонные аппараты. В том числе уникальные, переделанные из самовара.
- Откуда берете эти богатства?
- Я ведь объясняю: люди приносят, отдают, продают.
Однажды позвонил из Семенова тогдашний директор фабрики хохломской росписи Николай Коротков: "Главный инженер купил дом, где чердак забит разным добром. Он собирается выбросить все на помойку как хлам. Может, тебе что-то пригодится?" А Семенов - исторический центр старообрядчества, там люди веками живут.
Словом, взял я "Газель", поехал. Спрашиваю у этого инженера: "Не передумал?" Рукой машет: забирай! Мне два раза повторять не надо: загрузил старинные фотографии, казаны, прихваты, самовары, утюги, весы, замки... Чего там только не было! Раньше ведь люди вещи не выбрасывали, хранили.
Вот и для меня каждый такой предмет - память, частичка ушедшей эпохи. Складываю, реставрирую, в итоге возникают коллекции. Чувство, будто даю вторую жизнь тому, что хотели списать в утиль.
В моем лексиконе нет слова "рухлядь". Старое не означает ненужное. Говорю как человек, родившийся на дне моря.
От дна моря до Катунок
- С этого места поподробнее, Николай Федорович.
- Там, где я появился на свет, теперь плещется Горьковское водохранилище. В начале пятидесятых годов прошлого века решили строить очередную ГЭС на Волге, ради чего затопили огромную территорию. Замечательные места погубили!
Строго говоря, это было преступление. Не стоило перекрывать реку. Раньше от истока до устья вода доходила за пятьдесят дней, теперь - за пятьсот. По сути, болото. Готовлю сейчас к изданию книгу, где хочу описать все погибшие храмы, деревни, поместить найденные фото их жителей.
И моя родная Самсониха попала под раздачу. Жителям велели собирать вещички и проваливать. Селяне раскатывали дома по бревнышку, вязали плоты и сплавлялись вниз по Волге. Часть нашей родни остановилась в районе Чкаловска, другие доплыли до Балахны.
Мы переселились в Катунки. Это старинное село напротив Самсонихи. Ему более четырехсот лет. Прежде им владели известные промышленники и меценаты Турчаниновы. Там же находилось имение, которое дедушка Натальи Гончаровой обещал подарить внучке на свадьбу, когда та собиралась замуж за Александра Пушкина. К сожалению, имущество было обременено долгами, иначе поэт сочинял бы "Маленькие трагедии", "Пиковую даму" и "Евгения Онегина" в Катунках, а не в Болдино.
- Откуда такая уверенность, что "наше всё" предпочел бы ваши Катунки?
- Здесь места красивее. Опять же - Волга...
Село знатное, промышленное. В Катунках исстари процветал строчевышивальный промысел, искусство вышивки по льну. Еще катали валенки, выделывали кожу, варили мездровый клей, который использовали до революции при выпуске банкнот, печати денежных знаков...
Каждую весну в Горьковском море сбрасывали воду, понижали ее уровень, чтобы в момент таяния снегов избежать наводнений и подтоплений. Вода на время уходила, и над поверхностью появлялись фундаменты старых домов. Я с пацанами бродил вдоль берега, искал клады. Конечно, особых сокровищ мы не находили, но и с пустыми руками не возвращались. Пройдешь несколько раз взад-вперед и обязательно отыщешь десяток-другой старинных монет.
- Какого времени были находки?
- Чаще попадались русские монеты XVI-XVII веков.
- Ого!
- А вы как думали? Говорю же, село было богатое, зажиточное. Даже Ленин описывал Катунки, когда рассказывал о развитии капитализма в деревне...
Сейчас, конечно, ничего уже не найти, дно заилено, а раньше мы набирали за весну по несколько кило монет. Отец мой был пасечником, меда дома всегда хватало, и я менялся с парнями: стакан меда на банку монет. Все оставались довольны.
Так в школьные годы начиналась моя нумизматическая коллекция.
А еще я ходил в краеведческий кружок. История мне всегда нравилась. И оценки хорошие получал.
Мечтал быть археологом, но жизнь по-другому сложилась...
- Почему?
- Я рос в большой семье, был самым младшим, тринадцатым по счету. Правда, до взрослого возраста дожили семеро. Когда оканчивал школу, родители уже вышли на пенсию. Археологии в то время учили только на дневном отделении университета. Отец с мамой не могли потянуть мою учебу, а братья и сестры еще сами не очень крепко стояли на ногах.
Поэтому я поступил на заочное отделение политехнического института, выбрав "хлебную" специальность технолога. Параллельно работал на Заволжском моторном заводе. Начинал слесарем, потом стал мастером, старшим мастером, замначальника цеха... С завода меня перекинули в городскую администрацию, сделали заместителем главы Заволжья.
А еще через несколько лет я перешел в налоговую службу.
От лихих 90-х до наших дней
- Это когда случилось?
- В 1990 году. Шесть лет командовал налоговиками Городецкого района, потом меня назначили начальником ФНС по Нижегородской области. Оставался в этой должности долго, почти восемнадцать лет. В 2012м мне исполнилось шестьдесят пять, это предельный возраст для госслужащих такого ранга, и по закону я был обязан оставить пост.
- Получается, лихие девяностые - это ваше, Николай Федорович?
- От и до. Все прошел. Было очень интересно...
- Думал, скажете: страшно.
- Ну, по-разному случалось. Мне ведь тогда сожгли дом и дачу, на жену нападение было, на водителя.
- И это вы называете "интересно"?!
- Времена такие стояли...
Даже знаю, кому дорожку перешел. Задел за живое местного ликероводочника. Непростой был мужик, суровый. Он потом передавал мне "привет", уже в начале нулевых. Дескать, пусть Поляков спасибо скажет, что только хату его спалили, а самого не замочили.
- Где он сейчас?
- Нет уже на этом свете. То ли убили, то ли без посторонней помощи помер, точно не знаю. В колонии сидел раз шесть. Если не больше...
Дело как было? В 1992 году мы арестовали крупную партию "левой", неучтенной водки. Помню, я пытался популярно объяснить: "Ты неправильно прибыль считаешь. Из денег, которые получил с продажи, надо заплатить налоги, отдать государству его часть". А собеседник смеялся в лицо: "Издеваешься, Николай Федорович? То, что мне в руки попало, можно оторвать только с кожей". Такой менталитет был.
И вот аккурат на мои именины вдруг загорелся дом в Катунках, который после смерти родителей остался мне как младшему в семье. А уже я передал его сестре, она там жила...
Поджог не больно-то и расследовали, хотя мы примерно догадывались, откуда ветер дует.
Еще через три дня ни с того ни с сего вспыхнула дача. Точнее, садовый домик. Там даже не было электроэнергии. Пока я прибежал, все сгорело дотла.
Потом какой-то бугай пытался пугать жену. В лифт заскочил, вытащил что-то типа пистолета, кричал. Тут кабина остановилась, двери открылись, он и убежал. Но Надежда, конечно, испытала сильнейший стресс.
Водителя моего побили...
Тогда в газетах писали об этих покушениях. Говорю же: интересное было время, веселое.
- А что вы?
- А что я? Жил, работал. Попросил ссуду на строительство жилья. Иногда в шутку говорю, что мой дом возведен на бюджетные деньги. Люди сразу начинают коситься с подозрением: как это он заявляет, не боится обвинений в коррупции?
Три миллиона рублей материальной помощи как погорельцу выделил Борис Немцов, он тогда работал нижегородским губернатором. Еще двадцать пять миллионов добавила Государственная налоговая служба. Это была ссуда. Беспроцентная, но возвратная.
Честно говоря, в начале девяностых на те деньги можно было полдеревни купить. Старые дома копейки стоили. Но я решил строить новый. Пока фундамент копал, блоки да кирпичи закупил, цены взлетели. Тогда дикая инфляция бушевала. На следующий год успел покрыть крышу, и деньги кончились. В итоге только через несколько лет достроил дом, в котором и сейчас живу.
И ссуду вернул. До копеечки.
- Взятки вам когда-нибудь предлагали, подкупить пытались?
- В девяностые проще было оторвать неугодному башку, нежели деньгами делиться...
- Хотя бы оружие у вас имелось?
- Поначалу ничего не было. Потом выдали газовые пистолеты. Но это ерунда в принципе. Игрушка для собственного успокоения.
В нулевые годы знакомые из налоговой полиции предлагали: "Давай сделаем тебе именное оружие". Я отказывался. Зачем оно мне? Потеряешь где-нибудь, забудешь, потом из-за него голову снимут... Нет, никогда не имел пистолетов, и, считаю, это правильно.
У меня есть коллекция холодного оружия - сабли, шпаги, кортики, ножи... Более пятисот единиц. Все оформлено, зарегистрировано, как положено. Но коллекция, согласитесь, - это другое.
- Какими в вашей памяти остались девяностые?
- Встречались отморозки, но большинство оставались нормальными людьми. С ними можно было и разговаривать, и договариваться. Слово умели держать. Не обманывали, как сейчас, на каждом шагу. Поэтому для меня то время скорее со знаком плюс. Народ хотел жить и работать, а не выживать.
- Когда вы возглавили местное самоуправление Городецкого муниципального района?
- В 2015-м. Сначала стал депутатом райсовета, потом избрали председателем. Считаюсь высшим должностным лицом в наших краях... Но я ведь еще и заместитель гендиректора Федерального казенного учреждения "Налог-сервис". В Городце и подмосковной Дубне созданы мощные ЦОДы - центры обработки данных, где в электронном виде хранится информация, имеющая отношение к работе налоговиков. Головной офис находится в Москве, мой рабочий кабинет - в Нижнем Новгороде, езжу туда пять раз в неделю.
От подлодки до музыкальной шкатулки
- Получается, музейная история для вас что-то вроде хобби?
- По сути, так и есть. Когда накапливалась коллекция, отдавал ее городу. Муниципалитет находил помещение и открывал музей. Постепенно сложился музейный квартал. Это год 2012-й или чуть позже. Потом и область подключилась, в частности, выделила деньги на покупку здания, где сейчас Музей добра.
Никогда не считал, сколько у меня экспонатов, какие они. Часто люди сами приходят и приносят старые вещи, иногда оставляют даром, но обычно я плачу какую-то копеечку. Цены божеские, ничего дорогостоящего.
Знаю все антикварные магазины Нижнего Новгорода. В них мне тоже продают вещи без коммерческой накрутки. Недавно вот заходил, искал самоварную тумбочку со столешницей из мрамора. Они редко встречаются, но нужную вещицу нашел. Правда, в плохом состоянии, однако это даже лучше, поскольку ниже цена, а хорошие реставраторы у меня есть.
Приехал в магазин за покупкой и вдруг заметил статуэтку, копию известной скульптуры Евгения Вучетича "Перекуем меч на орала". Взял в руки, рассматриваю, а мне продавец и говорит: "Не туда смотрите, Николай Федорович". Спрашиваю: "А куда надо?"
Оказалось, это подарок Владимиру Воробьеву, конструктору советских подводных лодок, много лет проработавшему на заводе "Красное Сормово". К своему стыду, я тогда ничего не знал об этом легендарном человеке. Потом стал копаться в Интернете и выяснил, что при участии Владимира Петровича было построено более четырехсот подлодок, в том числе атомных, с крылатыми ракетами на борту.
Когда новая лодка спускалась на воду, изготавливалась точная ее копия в подарок конструктору. Такая существовала традиция.
Продавец антикварного магазина рассказывает мне, что дочка Владимира Воробьева периодически приносит какие-то отцовские вещи, оставляет на реализацию. Например, поздравительные открытки за личной подписью Леонида Брежнева или модели подводных лодок. Пару штук успели продать, а сейчас вот "Скат" стоит. Я сказал: "Неси его сюда, этого "Ската". И статуэтку Вучетича тоже возьму". Воробьев - история, гордость Нижнего Новгорода, считаю, неправильно, что его вещи распродаются через торговые лавки случайным людям, расходятся куда попало.
Постараюсь найти дочь Владимира Петровича, выкупить то, что готова отдать. Это в "Сормово" должно храниться. Воробьев прославлял завод, стал Героем Социалистического Труда...
- А вы ведь, насколько знаю, почетный гражданин Нижегородской области?
- И еще Городецкого района и города Чкаловска.
Подозреваю, я стал первым из налоговиков, кому присвоили такое звание. К нам рядовые граждане по-прежнему не очень тепло относятся...
- Одно слово: фискалы.
- Люди не могут понять, что законы придумываем не мы.
- Зато деньги отбираете вы. Поэтому и репутация жадин и скряг.
- На самом деле, в налоговых органах люди разные встречаются. Как и в любой другой структуре. Один - скупой, другой - щедрый, третий - умный, четвертый - глупый... Это не зависит от места работы, все идет от конкретного человека, его воспитания и характера.
- Какие из своих экспонатов считаете по-настоящему уникальными?
- Без кокетства скажу: в Музее самоваров для меня самый дорогой тот, из которого пили мои дедушка с бабушкой. Или вот серебряный рубль 1897 года. Мой дед подарил его на свадьбу отцу, а тот, в свою очередь, передал мне. Этим рубль и бесценен. Хотя в антикварном магазине на подобные нюансы никто не обращает внимания, там работает иная шкала. Цена - понятие условное. Важно то, что дорого именно тебе.
Впрочем, у меня есть и объективно интересные вещи.
Вот вы знаете о системе наградных часов? В девятнадцатом веке солдат редко поощряли медалью, чаще вручали именные серебряные часы. Лучшему фехтовальщику, наезднику, кашевару... Вариаций было много. Я пока отыскал лишь три штуки, понимаю, что всю коллекцию мне не собрать, но радует хотя бы то, что часы представлены в нашей экспозиции.
Подчас беру то, что и коллекцией назвать трудно. Меня ведь не только в антикварных магазинах знают, но и сборщики металлолома. Как-то звонит Александр, хозяин пункта приема... фамилию не вспомню. Говорит: "Николай Федорович, военные сдали грузовик духовых труб. Жалко отдавать на переплавку. Тебе не нужно?" Я приехал, посмотрел, действительно жалко. Ну, и купил всю партию с небольшой наценкой. Не смог все вывезти зараз, сделал несколько ходок, но в итоге забрал музыкальные инструменты. Трубы, которые оказались сильно помяты, мы привели в порядок. Я нашел энтузиастов в Заволжье, они создали духовой оркестр, играют теперь.
Инструментов хватит еще на несколько коллективов. Пока трубы висят у меня в гараже, часть лежит на чердаке, а что-то я затащил в музей "Старинная музыкальная шкатулка".
С десяток пианино, которые хозяева хотели выбросить, отдал в школы. Тоже как экспонаты. Стоят там красивые, с канделябрами...
Таким же образом, по сути, сама по себе образовалась коллекция с магнитофонами и телевизорами. Уже говорил, что у меня есть несколько хороших реставраторов. В музеи отдаю вещи в пристойном состоянии. Почему так делаю? Если предмет зарегистрируют как музейный экспонат, работать с ним можно будет лишь после специального разрешения и при наличии лицензии. А это сразу повышает стоимость любых работ...
От дедов до внуков
- Сколько вещей вы отдаете ежегодно?
- Не считал. Сотни. Всего уже больше трех тысяч экспонатов.
На меня и жалобу писали. Анонимку. А вы думали? Мол, Поляков как бы передал городу свои коллекции, а сам зарабатывает на билетах. Конечно, я ни копейки себе в карман не кладу. Глупо дарить, чтобы забирать.
Однажды у своих детей спросил, у сына и дочки, как относятся к тому, что отдаю все безвозмездно.
- Ну да, фактически разбазариваете семейное добро.
- Ольга и Дмитрий в один голос сказали: "Папа, ты делаешь все правильно. Мы с тобой согласны и ни на что не претендуем. Передавай".
У меня еще девять внуков. У Оли пятеро детей, и у Димы недавно родился четвертый ребенок.
- А как жена смотрит на ваше увлечение? На то, что тащите все в дом?
- Надя радуется, когда отвожу что-то в музей, освобождается пространство. Всякий раз приговаривает: "Берите больше". Недавно перед Пасхой занималась уборкой и ворчала: "Как меня достали твои экспонаты". Хотя протирает их правильно. Самовары обязательно водкой. Если начнешь тереть чем-то другим, например, порошком, они сразу потемнеют.
- Какая следующая коллекция на подходе?
- Надо отдавать раритеты СССР. И мундиров много накопилось - и зарубежных, и наших, российских.
Я же не только с Городцом делюсь. Из Семенова, с родины хохломской росписи, как-то приехали. Говорят, хотим музей открыть, а экспонатов маловато. Не поможете? Дал самовары, утюги, детские санки. Не одну сотню предметов, наверное. Пусть показывают, как раньше жили, чем в быту пользовались.
Или вот из Варнавино пожаловали. Есть такой старинный уездный город. Тоже взяли вещи, лет десять уже не возвращают. Ну и ладно. Лишь бы служило на пользу людям.
- С коллегами-коллекционерами связь поддерживаете?
- Особой нужды нет. Знаю, некоторые встречаются, обмены производят. И я раньше ездил. Лет сорок назад. Несколько раз обманули, и я перестал ввязываться в эти игры. Уже говорил, что не ставлю перед собой задачу найти нечто этакое. Стараюсь показать то, что людям интересно.
Вот есть у меня коллекция монет. Выставлял ее в музее. Год провисела, никто внимания не обращал. Нумизмат, может, и остановился бы, а обычный посетитель глянул и дальше пошел. Не будешь же по каталогу рассматривать, какая из тысячи монет представляет ценность.
Поэтому мне и сказали в музее: "Николай Федорович, ваши рубли да копейки надо убирать. Только место занимают". Я так и сделал...
А вот, например, утюги или самовары пользуются спросом. Бабки приходят, буквально расцветают: и они когда-то сидели за такими, чаи гоняли. Воспоминаниями делятся: "А мы в самоваре яйца на ужин варили". Трубу специально немножко вдавливали, чтобы марля с яйцами пролезала...
Много есть интересных вещей. Не до всего руки пока доходят. Скажем, собрал коллекцию гвоздей. От микроскопических до огромных, в десятки сантиметров длиной. Все кованые, уникальные, неповторимые. Как и специальные пломбы, которыми купцы маркировали свой товар в вагонах, на речных баржах. У меня уже несколько сот пломб набралось. На некоторых фамилии видны, историю русского купечества изучать можно. Время бы найти.
Отдельная тема - письма. Как-то в старом доме в Семенове, где даже крыша рухнула, обнаружили чемодан с семейной перепиской шести поколений. Не менее тысячи писем. Представляете? Летопись в эпистолярном жанре! Каждое послание занимало несколько страниц, исписанных с обеих сторон. Начиналось письмо с приветов родственникам и знакомым. В семье одинаковые имена могли встречаться не раз, а еще ведь есть соседи. Как разобрать, отличить одного от другого? Фамилии-то на селе не приняты. Поэтому автор писем одного называл Васей, второго - дядей Васей, третьего - Васенькой, четвертого - Васюткой. У каждого было свое имя. Далее шло перечисление, кому именно передавать привет. С письмами ходили по домам и зачитывали их вслух.
Если "чемоданный" архив разобрать, систематизировать и издать, получится потрясающая книга, которая по эмоциональной силе не уступит "Войне и миру". Не утрирую! Чувствуется, была грамотная, образованная семья. И письма написаны не кое-как - хорошим почерком и слогом, с деепричастными оборотами. Но главное - с добрым отношением к родственникам и друзьям.
Еще собрал много военных писем. Но это другой жанр и стиль. На фронте было не до длинных посланий, писали коротко, лаконично, строго. Текст старались уместить на четвертушке листка из блокнота.
- А у вас, Николай Федорович, остались семейные письма?
- Ничего не сохранилось. Нас же выселили из Самсонихи. Если бы старый дом стоял... До сих пор помню, как сдавал макулатуру. Мы соревновались, кто больше принесет старых газет, журналов, писем. Все, что находили на чердаках, тащили в школу. Сердце кровью обливается, когда думаю об этом.
Важно знать, как жили наши деды, о чем мечтали. Если взять мою семью, было весьма несладко, даже тяжело. А Родину любили. За нее сражались. Хотя поводов для обид хватало. И раскулачивали, и в ГУЛАГ ссылали. Например, моего дядю, брата отца, расстреляли.
- За что?
- За антисоветскую пропаганду. А он валенки всю жизнь катал. Взглядов не скрывал, вслух говорил: "Задушила меня эта власть, в магазинах купить нечего". Кто-то настучал в органы, и дядю забрали. Сначала сослали в Архангельск, дав семь лет, лишив избирательных прав. А потом расстреляли. Назвали шпионом...
Отец мой успел повоевать в гражданскую войну: он 1899 года рождения. Его и на Великую Отечественную призвали, но железнодорожный состав, который ехал на фронт, разбомбили, в живых из батальона осталось несколько человек. Их отправили в тыл на переформирование части. Тут отцу и выдали бронь, узнав, что он мастер по изготовлению валенок. Больше в армию не брали. К тому времени у моих родителей росло семеро детей...
Когда собирались всей семьей, отец предупреждал: "При мне советскую власть не критиковать!" Без нее он не выучил бы детей, хотя и был зажиточным крестьянином. Не смог бы дать всем образование.
И песни отец пел только патриотические.
- Так будет в Городце музей писем?
- Сначала надо разобрать то, что есть. Когда нашел чемодан с письмами, читал их запоем. Физически ощущал, как хорошо и доброжелательно относились люди друг к другу, старались не обидеть словом.
Такого у нас сегодня нет. А жаль...
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем