Львов. Знак курсантского зодиака

Древний Львов стал последним адресом вуза, готовившего для армии и флота военных журналистов и культработников. Советские курсанты соседствовали здесь со сверстниками из Болгарии, Чехословакии, Монголии, Сомали. Как-то во время традиционной встречи однокурсников я произнес спич: "Мужики, порой мне кажется, что гематологам еще только предстоит обнаружить в нашей советской крови некие - разумеется, красные - тельца интернационализма..."

Наш курс состоял из нескольких "землячеств" - Россия, Белоруссия, Украина, Башкирия, Азербайджан, Латвия Наиболее многочисленной "диаспорой" была украинская. Мы иногда по-доброму подтрунивали друг над другом: "бульбаш", "кацап", "рафик". Замначальника факультета по политчасти подполковник Кузнецов Валентин Алексеевич, заслышав "хохол" или "москаль", сводил брови к переносице и наставительно изрекал: "Товарищи курсанты! У нас национальная политика ленинская!"

Кто ж из нас тогда понимал, что в каждой шутке есть только доля шутки...

Помню свою первую школьную кличку - Кацап. Наша семья переехала из Новороссийска на Украину, и мой русский говор в школе не передразнивали разве что только учителя. Я бросался в драку с обидчиками: "Сейчас как дам, кровянка потечёт!". Но украинский язык давался мне легко, и вскоре я по чтению обошел многих своих насмешников, а в старших классах успевал по "украинський мови" только на "отлично". И даже написал несколько наивных, но грамотных рассказов.

С отроческих лет я искал свою "самость", разрываясь между мамой-кацапкой и отцом-хохлом. Когда получал первый паспорт, национальность записал по матери, а фамилию оставил отцовскую. Что касается языка... Позже, когда во время отпусков наезжал к родителям, соседки спрашивали маму: "Констянтынивна, на який цэ мови балакае ваш Шура?". Я ведь общался с односельчанами на хорошо освоенном в школе литературном украинском. А они привыкли к веселой беспорядочной смеси двух братских языков...

Из песни слова не выбросишь: не всегда просто складывались отношения человека в форме Советской Армии с львовянами, особенно старшего поколения. А вот кому было начихать на графу "национальность", так это львовским девушкам. В 1971 году жен из Львова увезли на родину три болгарских выпускника. Сыграли здесь свадьбы мои однокурсники Гена Острейко, Коля Рязанов, Витя Литовкин, Эдик Лунев, Валерий Аленьков, Володя Макогон, Валерий Козлов, Юра Шевчук, Петя Яковлев. Здесь получили свидетельства о рождении Сашенька Афиногенова, Андрюши Козлов и Аленьков, Кирюша Лунев. Первые годы жизни провел в Львове мой сын Максим...

Этот прекрасный город одарил меня дружбой молодых львовян Богдана, Любомира, Мирона и Жанны. Каюсь, некоторое время я сохранял втайне от компании, что я "москаль" из ЛВВПУ и на встречи приходил в партикулярном платье. Собирались обычно у Любомира. Пили вино, слушали записи Владимира Высоцкого и Булата Окуджавы, ходили на концерты восходящей звезды эстрады Софии Ротару. Но неожиданно мое инкогнито было раскрыто. Будучи в форме, я столкнулся с Жанной. "Саша, так ты..." - начала она. "Да, я курсант ЛВВПУ", - перебил я ее. "Тебе идет форма, - сказала Жанна. - Кстати, мы достали новые записи, придешь?"

Ребята встретили меня как ни в чем не бывало, а когда я уезжал навсегда, подарили книгу о Львове со своими подписями.

Почти у каждого из нас, курсантов 1945-1947 годов рождения, отцы прошли войну. Не все с нее вернулись. Потому и наши коллективные фотографии мы делали рядом с Монументом боевой славы Советских Вооруженных Сил

Почти 50 лет спустя по решению городских властей этот памятник был снесен под покровом ночи. Об этом мы с болью говорили недавно, в апреле, на традиционном сборе однокурсников. В тему вспомнили с Колей Бурмистровым нашу курсантскую донорскую деятельность: "Коля, а ведь наша кровь влилась в жилы нескольких десятков львовян". - "У нас здоровая кровь, - улыбнулся он в ответ. - Через несколько поколений это скажется на Украине".

В каждой шутке есть только доля шутки.