Тот, который Первый

В преддверии 350-летия Петра I в Музеях Московского Кремля стартует проект "Петр. Первый. Коллекционер. Исследователь. Художник", в котором принимают участие Музей "Зеленые своды" (Дрезден), Музей истории Амстердама, Национальный морской музей (Гринвич), Государственный Эрмитаж, Военно-морской музей (Санкт-Петербург), Кунсткамера, музей-усадьба "Кусково", российские архивы и библиотеки…

О выставке, которая открывается послезавтра, рассказывает "РГ" куратор Ольга Владимировна Дмитриева.

Петра I, прорубившего окно в Европу, вспоминают как строителя флота, создателя новой столицы на Неве и победителя в Полтавской битве… Выставка, посвященная его интересам коллекционера, выглядит несколько неожиданно. Можно ли говорить о личном выборе Петра как собирателя?

Ольга Дмитриева: Безусловно. Во время "Великого посольства" 1697-1698 годов Петр видел в Амстердаме, Лондоне, Дрездене, Вене разнообразные "Кабинеты чудес", или кунсткамеры. Они как раз в тот период обретают новый облик. Из случайного набора раритетных диковин и экзотических растений, животных они превращаются в естественно-научные коллекции. Их собиратели пытаются систематизировать приобретения, отделить фантастические истории об их происхождении от фактов… Словом, кунсткамеры становятся инструментом познания мира. И Петр не просто "дивится чуду", а очень быстро учится, перенимает опыт.

Вы имеете в виду создание Кунсткамеры по образцу голландских "кабинетов чудес"?

Ольга Дмитриева: Кунсткамера в Петербурге появилась потом. А сначала он приобретает для себя известнейшие в Европе естественно-научные коллекции. Петр купил собрание Фредерика Рюйша, знаменитого анатома, медика, чьи занятия посещал. Точно так же он купил знаменитое собрание чучел животных, птиц, рыб, принадлежавшее амстердамскому аптекарю Альберту Себа. Его коллекции были замечательно каталогизированы, и у нас на выставке будет представлен огромный каталог этих чудес природы из кабинета Себа.

Петр переписывается с ними. Рюйшу он, например, посылает образцы каких-то насекомых из России в обмен на аналогичные образцы из Индии, Ост-Индии, Вест-Индии. Иначе говоря, он ведет себя как настоящий коллекционер. Позже эти коллекции станут основой Кунсткамеры.

Петр сам этим занимается?

Ольга Дмитриева: Конечно. Он этим увлечен чрезвычайно. Позже, показывая гостям собрания Кунсткамеры, он очень любил сам давать комментарии. Он рассматривал этот музей как исследовательский, универсальный, энциклопедический. Более того, этот музей станет ядром Академии наук.

Но вряд ли коллекция задумывалась как основа Академии наук?

Ольга Дмитриева: Документально это подтвердить невозможно. Но в Лондоне он познакомился с Королевским научным обществом, которому покровительствовали английские монархи, - в 1662 году Королевское общество получило Хартию от короля Карла II Стюарта. Он неоднократно бывал в королевской обсерватории в Гринвиче. Позже Петр внимательно изучал устройство Французской академии наук, членом которой он был избран в 1718 году. Скорее всего, идея создания Академии наук в России очень рано у него возникает, примерно в тех же 1697-1698 годах.

На выставке мы покажем два редчайших автографа. Один - письмо Исаака Ньютона, в котором он поздравлял светлейшего князя Меншикова по случаю избрания того в 1714 году первым русским членом английского Королевского общества. Это единственный автограф Ньютона в России. Второй - доклад немецкого ученого и философа Готфрида Вильгельма Лейбница, который поступил на службу к Петру I и предлагал свои проекты построения Академии наук. Так, он считал, что ядром Академии наук должны стать Ботанический сад, анатомический театр, библиотека и музей, и, разумеется, университет.

Музей не рассматривался Петром как источник дохода?

Ольга Дмитриева: Когда один из вельмож предложил Петру брать деньги за визит в Кунсткамеру, Петр ответил, что это будет крайне недальновидно. Об этом пишет Андрей Нартов, ближайший сподвижник Петра.

Но все же покупать готовые коллекции не то же, что быть коллекционером в полном смысле.

Ольга Дмитриева: Почему бы нет? Петр - первый русский коллекционер, который совершенно осознанно относился к сохранению культурного наследия.

… что не мешало ему боярам бороды брить?

Ольга Дмитриева: Ну, во-первых, вряд ли бороды бояр имеет смысл рассматривать как культурное наследие. А, во-вторых, как раз интерес Петра к современности порождал интерес и к древностям.

Каким образом?

Ольга Дмитриева: У нас будет на выставке интереснейший раздел, посвященный Сибирской коллекции Петра. Он позволяет проследить, как работал этот механизм. Дело в том, что в Амстердаме Николас Витсен, бургомистр, состоятельный негоциант и обладатель солидной "коллекции чудес", показал Петру древности из сибирских курганов. На антикварном рынке в Европе уже появлялись золотые вещи из разоренных скифских курганов. Рисунками с их изображениями Витсен и украсил свое двухтомное издание о "Тартарии", то бишь о Татарии и Восточной Сибири. Петр понял, что эти раритеты добываются в его землях.

В результате в 1716 году он издает распоряжение губернатору Сибири: если обретаются такие произведения искусства, то надобно их выкупать по справедливой цене и отправлять в Петербург, в казну. Царь сам смотрел находки и отбирал для своей коллекции самое интересное. Гробокопателей же было приказано наказывать сурово, вплоть до казни. Фактически эти указы Петра можно рассматривать как первый юридический акт об охране культурного наследия.

Более того, царь велит также зарисовывать места находок. А затем и посылает Даниэля Готлиба Мессершмидта с экспедицией на раскопки кургана под Абаканом. Это первая археологическая экспедиция. Иначе говоря, Петр закладывает основы российской археологии и этнографии. Такое вот следствие искреннего юношеского увлечения "диковинами" кунсткамер.

Получается, что охрана культурного наследия - знак современной эпохи? Именно изменения в настоящем пробуждают интерес к прошлому?

Ольга Дмитриева: Во всяком случае, обнаружив в Европе, что древности являются объектом интереса ученых и коллекционеров, Петр был, видимо, первым из русских государей, кто начинает осознавать, что былые эпохи отмечены разным стилем. Увидев на Западе коллекции антиков и древних искусств, он начинает заказывать своим агентам покупку греческих и римских древностей - от скульптур до монет, гемм и инталий. Петр начинает понимать, какой должна быть коллекция монарха, чтобы она укрепляла его престиж как просвещенного правителя. Отсюда же появление не только Венеры Таврической в Летнем саду, но и начало коллекций фламандской и голландской живописи. Первую картину Рембрандта в Россию покупают именно по поручению Петра.

Александр Бенуа довольно скептично отозвался о коллекциях картин Петра, заметив, что царь был равнодушен к живописи.

Ольга Дмитриева: Это расхожее утверждение. Но оно ничем не подкрепляется. Вероятно, все опираются на слова Томаса Маколея, что Петр больше заинтересовался устройством какого-то флюгера, нежели галереей старых мастеров в Кенсингтонском дворце. Но судить о живописных впечатлениях Петра довольно сложно. В журнале путешествий эмоциональных заметок на эту тему нет. Надо судить по делам. Посмотрим, что он предпринимает после первого своего путешествия.

На верфях в Голландии он встречает чертежников, которые были еще и художниками, и граверами. Знакомится с Адамом Сило, который станет одним из любимых его маринистов. Мы видим полотна Сило в Монплезире, других дворцах Петра. Впоследствии, когда царь говорил о своих любимых художниках, он, по воспоминаниям Якоба Штелина, называл Брейгеля, Рубенса, Ван Дейка, Адриана ван Остаде. Картины всех этих художников видит в первом "посольстве".

Неплохой выбор…

Ольга Дмитриева: Мало того. После первого путешествия Петр начинает учиться искусству гравюры у Адриана Шхонебека, знаменитого гравера. На выставке можно будет увидеть рукописный учебник по гравюре, который Шхонебек специально для него напишет. Между прочим, это первый голландский трактат о гравировальном искусстве вообще. Чуть позже Шхонебек и его родственник Питер Пикарт приедут в Россию и станут основателями русской школы гравюры. Все знаменитые граверы Петровской эпохи прошли их школу.

Наконец, Петр прекрасно понимает, как можно использовать живопись для формирования своего образа как европейского монарха. В Голландии он позирует для парадного портрета трем-четырем художникам. В том числе и Готфри Неллеру, который изображает молодого Петра в рыцарских доспехах, царской мантии… А в Англии Петр заказывает шведскому миниатюристу еще и несколько десятков миниатюрных портретов, которые раздает в качестве наград и памятных даров.

Почему вы решили показать на выставке работы из музеев Амстердама, Дрездена, Гринвича? Какое отношение они имеют к коллекциям Петра?

Ольга Дмитриева: Мы сосредоточились на тех коллекциях, которые он видел в первом путешествии. Наряду с "Зелеными сводами" в Дрездене, это, конечно, Хофбург - в Вене, дворцы и художественные коллекции Вильгельма III Оранского в Англии и Голландии…

Коллекция "Зеленых сводов", знаменитая сокровищница саксонских курфюстов, пользовалась общеевропейской славой. И для Петра намерение Августа Сильного, саксонского курфюрста и польского короля, его друга и союзника, превратить ее в открытый для публики музей было вдохновляющим примером.

Петр не только начинает раздумывать о демонстрации самых важных памятников и царских регалий, он устраивает в Кремле "свейский", то есть шведский, зал, где размещает трофеи, взятые в битве под Полтавой. Иначе говоря, он начинает помещать в Оружейную палату Кремля вещи, который были не столько сокровищами, сколько свидетельством его побед.

Мы покажем маскарадное платье Екатерины I, в котором она танцевала на балу в честь Ништадтского мира. Этот маскарад, как и триумфальные процессии, был частью празднеств, посвященных победе в Северной войне. Понятно, что костюм амазонки Екатерины I, отнюдь не коронационные одежды. Но личным указом Петр отправляет это платье в Оружейную палату, чтобы сохранить как память о торжестве в честь победы и мира.

Мы видим, как он переосмысляет роль золотой кладовой царской династии. Он открывает ее двери, расширяет круг представленных вещей, превращает ее в сцену истории и исторической памяти государства.

… становится основателем музейного дела?

Ольга Дмитриева: Без сомнений. Достаточно упомянуть, что в конце жизни он издал указ, чтобы каждый предмет, поступающий в Кунсткамеру, тщательно зарисовывался. Для чего и основал Рисовальную и Гравировальную палаты при Академии наук. Благодаря их рисункам мы имеем представление о вещах, которые были утрачены во время пожаров. В частности, на выставке мы покажем рисунки китайских вещей, которые происходят из коллекции Джеймса Брюса, сподвижника Петра. Брюс, как, кстати, и Петр, оказался большим поклонником китайского искусства.

Токарный станок, обещанный на выставке, как раз из Гравировальной палаты?

Ольга Дмитриева: Нет. Это станок, на котором работал Петр, который был искусным рисовальщиком. Мог составить сложную композицию или сделать эскиз портрета, а потом вырезать их - на металле, по кости или дереву. В экспозиции мы показываем гравюру, созданную им, - аллегорическую композицию на тему торжества христианской веры.

Определение "художник" в названии выставки не метафора?

Ольга Дмитриева: Нет. Все точно. Петр был колоссально одаренной личностью.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"