Подлёдка Берзина

Герой России Александр Берзин более двадцати лет прослужил на Северном флоте, командовал атомной подводной лодкой и дивизией, неоднократно ходил к полюсу, совершил более полусотни всплытий в полыньях и с проламыванием льда...

О "дембельском" аккорде

- За что вам дали Золотую Звезду, Александр Александрович?

- Дают по морде, а звание Героя присваивает глава государства! Да и вопрос ваш оригинальностью не отличается, прямо скажем...

Могу ответить, как в указе написано.

- Наверное, "За проявленное мужество и героизм"?

- Сейчас прочту... Вот: "За мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга в условиях, сопряженных с риском для жизни. 4 января 1995 года. Москва, Кремль. Президент Борис Ельцин".

- А по факту за что наградили?

- За полгода до этого был поход на Северный полюс, ставший заключительным, "дембельским" аккордом моей службы во флоте. Вскоре я переехал в Петербург, начал преподавать в Военно-морской академии...

Всего у меня на счету семь успешных экспедиций в Арктике, в которых участвовал командиром подлодки и старшим похода. Дважды всплывал на полюсе, переводил корабли на Тихоокеанский флот через Северный Ледовитый океан.

Видимо, и решили наградить Звездой по совокупности...

- Похоже, вы забыли назвать так называемую арктическую кругосветку, которую совершили еще в 1982 году.

- Да, тогда атомный ракетный подводный крейсер впервые в истории прошел в условиях полярной ночи по всем секторам Арктики - советскому, норвежскому, американскому, канадскому и датскому.

Готовились основательно, задача представлялась крайне сложной. Прежде боевые службы подо льдом выполнялись в условиях полярного дня, поскольку в темное время года нельзя было использовать основное средство разведки - телекомплекс, позволявший оценить структуру льда, расщелины, промоины. Только после визуального осмотра разрешалось всплытие, да и то при благоприятном стечении обстоятельств. Вот командование и решило проверить способность атомных лодок в случае необходимости в кромешной тьме взламывать лед и наносить ракетные удары.

Оптимальный вариант для такого маневра - полынья, но где ее найдешь зимой, в пик льдообразования? Кроме того, океанский лед не является плоским по структуре, из-за постоянного движения он ломается, вздыбливается. У поверхности может быть тонким, но рядом окажется огромная сосулька, которая способна при столкновении протаранить корабль и навечно оставить его под водой.

- Своего рода сталактиты?

- Именно! Например, в Гренландском море видел сосульку длиной девяносто метров. Ей по силам повредить прочный корпус, а если удар придется на ракетную шахту, велик риск разгерметизации и взрыва. Верная гибель! Можно и без винтов остаться, тогда тоже никто не спасет. Никто!

Поэтому, повторяю, к подготовке отнеслись очень серьезно.

Перед этим я ходил на лодке К-424 на боевую службу подо льдами вокруг Шпицбергена, вот и выбрали наш экипаж как наиболее технически и профессионально подготовленный. Правда, пересадили на новый корабль - К-211.

О смерти Брежнева

- Сколько человек было на борту?

- 142 человека. Из них примерно поровну офицеров, мичманов и матросов срочной службы.

Планировался так называемый "звездный поход", в случае успешного завершения которого участникам полагались высокие награды.

Но, к несчастью, пока мы плавали подо льдами, умер генсек ЦК КПСС товарищ Брежнев. Наш крейсер вышел в море в двадцатых числах октября 1982-го, а 10 ноября скончался дорогой Леонид Ильич...

Что характерно: нам тоже полагалось провести на борту траурный митинг, сделав это одновременно с остальными кораблями флота и панихидой на Красной площади, но я никак не мог узнать час прощания с вождем. Трижды выходил на сеансы связи по буксируемой антенне, которая используется в погруженном состоянии, но в эфире было тихо, никто не давал никакой информации. Командование словно заклинило. В итоге нам пришлось взломать лед, высунуть антенну наружу, чтобы послушать мир и узнать, кто и что говорит на Западе. Но и там молчок.

Я назначил митинг на 13.00, ошибся на час. Провели мероприятие и продолжили выполнение боевого задания. На базу вернулись в начале декабря, сделав всё, что было запланировано, но до наград тогда не дошло - начальство продолжало делить власть после смерти Брежнева.

О всплытиях

- Но кругосветка удалась?

- В лучшем виде! Вот только у канадцев не смогли всплыть. Семнадцать дней шли в их секторе, искали дыру и - ничего. Сплошной лед толщиной метров двадцать и сосульки, иначе говоря - подсовы, длиной до девяноста. Тыкались-мыкались - не пробиться.

А всего в том походе четырнадцать раз ломали лед и всплывали.

- Как это практически выглядит?

- Лодка стопорится и начинает медленно подниматься.

- С какой скоростью?

- Двадцать сантиметров в минуту. Подъем с глубины восьмидесяти метров продолжается примерно два с половиной часа. Самое неприятное, когда на приборах видишь, что лёд вроде бы ровный, и вдруг - препятствие. Или лодку течением снесло, или подсов неожиданно нарисовался. Часто приходилось отказываться от всплытия. Чуть ли не через раз такое повторялось. Три часа держишь экипаж в боевой тревоге, а тут - ба-бах! - и ничего не получилось. Надо погружаться и начинать по новому кругу...

- А лодка большая?

- Сто пятьдесят метров в длину и высотой с девятиэтажный дом.

Всплывали всегда с 8-9-градусным дифферентом на корму, приледнялись носом и рубкой. Продували одну цистерну. Если лодка шла дальше, продували еще две или три носовых. Когда взламываешь лед, важно, чтобы рубочный люк поднялся над водой. Тогда можно выходить и расчищать ракетную палубу на корме.

- Лед какой толщины способен пробить подводный крейсер?

- Метра полтора, но я старался, чтобы поменьше. Заранее ведь неизвестно, как получится.

О "подарке"

- Значит, каждое всплытие - своего рода лотерея?

- Нет, мы не гадали на кофейной гуще, все делали осознанно.

Вопрос в другом. Уходившим на боевую службу лодкам запрещалось всплывать - только для уточнения места и сеанса связи. Нам же разрешили подниматься неограниченное количество раз - при любом удобном и безопасном случае. Экипаж обалдел. Обычно ведь как? Вышли из базы, через пару часов - погружение, а следующее всплытие примерно через два с половиной месяца при возвращении домой.

И вдруг такой подарок, который экипаж воспринимал на ура, матросы рвались на очистку ракетной палубы от льда. Заодно ведь можно было покурить на свежем воздухе... Даже петиции составляли: "Товарищ командир, давайте сегодня всплывем". Спрашиваю: "А что такое?" Отвечают: "29 октября - День рождения комсомола".

Правда, вскоре энтузиазм иссяк. За бортом - холодина под сорок градусов, ни черта не видно, ветер свистит! А мы всё хронометрировали: сколько времени с момента получения сигнала ушло на поиск полыньи, сколько на всплытие и очистку палубы...

Нормативы менялись в зависимости от толщины льда и его структуры.

Ломиками работали, пешнями, руками-ногами сталкивали лед, чтобы разгрести хотя бы мостик.

Стало уже не до сигарет, тем более на лодке имелась специальная курилка. С какого-то момента чуть ли не под конвоем приходилось назначать, кому чистить палубу.

Вот так мы и кувыркались в походе четырнадцать раз.

О птичке и коте

- Враги вас обнаружили?

- Сомневаюсь. По крайней мере, разведчики не докладывали. Когда пришли на базу, меня волновало, не помят ли корабль. Водолазы три раза осмотрели - никаких вмятин, всё прекрасно.

Единственная потеря - за время похода сдохла птичка. У нас был вольер - варакушки, синицы. Штук двенадцать. Еще аквариум с рыбками.

- Так положено?

- Проектировщики специально запланировали, чтобы народ чувствовал себя как дома. На лодке даже сауна имелась, люди могли попариться в удовольствие. Конечно, в строгом соответствии с распорядком дня.

- Слышал: вы кошку брали с собой в поход?

- Было дело. Правда, кота и не в 1982 году, а в 1994-м. Таня, жена, на лето уезжала с детьми на юг, Грей оставался на берегу один.

- Полагал, животных на борт запрещено.

- Ну, почему? Коты на корабле очень даже полезны, лучше них с крысами никто не справляется. Когда лодка приходит на ремонт в завод, тамошние грызуны обязательно забираются на борт и прячутся там. Надо каким-то образом их выгонять, тут коты и помогают.

Наш Грей был из семьи потомственных подводников, его родители тоже жили на лодке. А назвали мы его так из-за серого цвета...

На время походов обычно я оставлял Грея в учебном центре, просил проследить, но из-за скверного характера он постоянно дрался с другими котами. Погиб тоже из-за норова: уже здесь, в Репино, полез на бультерьера, тот его и загрыз...

А в 1994-м году я брал Грея с собой.

- Как он вел себя на борту?

- Прекрасно. Каюты командира и флагмана очень большие, даже отдельный туалет есть.

- Рыбок не обижал?

- Мы жили во втором отсеке, а аквариум - на корме, в 5-бис. Грею я не давал разгуливать по кораблю, не выпускал из каюты.

Об автомашине

- Вы, Александр Александрович, не закончили рассказ, почему в 1982-м вас обнесли наградой?

- Говорю же, начальству было не до того: власть делило. Правда, нам на экипаж дали две автомашины - "Жигули" и "Москвич". На всех.

- За деньги или бесплатно?

- Конечно, через кассу. Тогда был тотальный дефицит. Любой товар требовал талонов на покупку - ковры, хрусталь, мебель...

"Жигули" сразу взял кто-то из офицеров, на "Москвич" желающих не нашлось, даже скинулись в долг мичману, тогда он согласился забрать. Иначе вынуждены были бы отдавать машину в другой экипаж, о нас говорили бы потом, что совсем зажрались...

- А почему вы как командир не взяли машину?

- Да я поздно стал автомобилистом. Права получил только в 1987 году.

Попросил выделить "Волгу". Я уже командовал дивизией, но командующий флотилией мне сказал: "Сан Саныч, ну, как не стыдно? Надо поощрять командиров лодок". Я возмутился: "Да я больше всех плаваю - от 200 до 240 суток в году! У остальных в два или три раза меньше!"

В итоге пообещали дать мне белую "Волгу" в четвертом квартале 1991 года. А это оказалось последнее поступление автомобилей на Северный флот. Советский-то Союз уже окончательно разваливался.

Вот и объявили, мол, машин больше не будет. Именно мне и не хватило. Я собирался уходить в море, а тут пришел начальник гаража и говорит: "Сан Саныч, машины поступили, но вашей "Волги" нет".

Набрался я наглости и обратился к заместителю командующего флотом Касатонову. Объясняю: через пару часов мне в поход, а тут такая петрушка. Игорь Владимирович успокоил: "Понял. Ни о чем не беспокойся. Счастливого плавания".

Пока я был в море, машина нашлась...

Справедливости ради скажу, что за арктическую кругосветку часть экипажа все-таки получила награды - в 1984-м, года через полтора после похода. С формулировкой - за освоение новой техники.

- Почему вы в список не попали?

- К тому времени я уже учился в академии имени Кузнецова.

Об адском времени

- Значит, справедливость восторжествовала в 1995-м после похода, приуроченного к 300-летию российского флота?

- Да, тогда подводники впервые подняли бело-голубой Андреевский стяг и флаг России на Северном полюсе. До нас там успели отметиться все кому не лень: и парашютисты, и лыжники, и депутаты - только о подводниках забыли.

В девяностые годы отношение к армии и флоту оставляло желать лучшего. Адское было время. Все грамотные люди старались сбежать со службы, только ленивые продолжали сидеть.

- Даже так?

- Ну, кроме ленивых, еще оставались фанаты своего дела и Родины.

- Их называют патриотами.

- Согласен. Но трудно им быть, когда по три-четыре месяца не платят зарплату. Хотя график боевых служб никто не отменял. Нужно идти в поход, а нет денег, чтобы оставить семьям на пропитание. Вернулся на берег, но ехать в отпуск не на что. И так - по кругу...

Помню, как шли офицеры с рапортами: "Командир, у меня мать умерла, прошу разрешения отпустить на похороны..." А я даже не мог выписать материальную помощь.

- Вы не хотели уйти с флота?

- Не мог. Считал, нельзя бежать с тонущего корабля. Стыдно.

- Жена не пилила?

- Было и это, когда уже служил в Петербурге начальником кафедры оперативного искусства в Военно-морской академии имени Кузнецова. Там тоже подолгу задерживали жалование.

- О каких годах речь?

- О второй половине девяностых. Реально жрать было нечего, Таня говорила: "Бросай службу, ищи нормальную работу". Я пошел к начальнику академии, заявил: "Вы обязаны выплатить то, что полагается Герою России". И мне выдали зарплату. Из кассы прямиком отправился на кафедру, где работали двадцать пять человек, и сказал: "Ребята, извините, но я вытребовал себе деньги. Если кому-то нужно на пропитание, одолжу". Мужики ответили: "Сан Саныч, не смейте просить прощения! Мы всё ждали, когда же совершите подвиг хотя бы в отношении своей семьи".

Тяжелые времена были...

О полюсе

- Но в 1994-м как-то раскачались на арктический поход?

- Да, решили всколыхнуть болото, напомнить о себе. В итоге сумели подготовить не один, а два корабля - ракетный подводный крейсер К-18 (он сейчас называется "Карелия", именно на нем выходил в море Владимир Путин) и противолодочную подлодку. Я был назначен старшим тактической группы.

Поход продолжался около месяца, мы подгадали, чтобы быть на Северном полюсе аккурат 27 июля, в День ВМФ России. Отправили оттуда телеграмму Верховному Главнокомандующему.

- В этот раз всплыли спокойно?

- Можно и так сказать... Нашли подходящее отверстие во льдах прямо на Северном полюсе, в паре кабельтовых от географической точки. Высунули рубку, а дальше - никак. Столько льда, что не всплыть... Отошли, стали искать место получше.

Со второй попытки обнаружили большую полынью, но не смогли подойти к кромке льда, как собирались. Первоначально планировали спустить часть экипажа, чтобы мужики на полюсе в футбол поиграли.

Вместо этого пришлось надувать резиновую лодку и высаживать знаменную группу на лед.

Хорошо, догадался на всякий случай взять в поход личную лодку. Никогда не брал, а тут вдруг потащил. Чутье сработало! Правда, без казуса не обошлось: весла я забыл дома. Поэтому гребли... лопатами. На них и доплыли.

В знаменную группу входили старший помощник капитана Моисеев, сейчас он - вице-адмирал, командующий Северным флотом, и флагманский штурман Богомазов, царство ему небесное. Остальные с подводной лодки смотрели, как на макушке Земли устанавливают флаги - российский и Андреевский.

- Это был ваш первый поход на Северный полюс?

- Нет, в 1987 году оказывался в том районе. Мы стреляли двумя ракетами, но неуспешно. Правда, вина не наша, не сработал механизм, который должен был отрубить стыковочный кабель ракеты с подводной лодкой. Что-то типа мясорубки. Но на заводе "резец" поставили иначе, он жевал-жевал, но не прожевал.

- И?

- Кабель вырвало с мясом, приборный отсек разгерметизировался. Когда ракета вышла в безвоздушное пространство, гироскопы и прочие приборы стали заваливаться, и произошло самоуничтожение.

- Без последствий для лодки?

- Разумеется. Это же умная машина, ракета сразу отводится в сторону, вертикально вниз не падает. Нет, мы не пострадали, но и задание не выполнили. Могли наказать, слава богу, не стали...

О человеческом факторе

- Наверняка попадали в более критические ситуации, Александр Александрович?

- Коль живой, значит, ничего особо страшного не произошло.

- И все же?

- Случались, конечно, передряги.

Например, через кингстон начинает поступать вода в отсек. Или что-то где-то полыхнёт.

- Прямо пожар?

- Ну, они тоже разными бывают... При любом ЧП надо принимать меры, реагировать.

- До экстренного всплытия доходило?

- Нет, слава богу. Почему у нас обошлось без серьезных аварий? Я всегда полагался на экипаж, на его грамотность и слаженность. Чтобы этого добиться, не жалел ни времени, ни сил. Каждый должен был досконально знать свою материальную часть и лелеять ее. Если человек обслуживал какой-то механизм или бортовую систему, ему вменялось в обязанности буквально на слух и нюх чувствовать любую неполадку.

На корабле предусмотрен дубляж, иногда даже и тройная подстраховка, можно сделать переключение, чтобы не случилось ничего непоправимого. Сразу скажи, предупреди, не жди, пока гром грянет. Разберемся, замерим, проверим, остановим, если требуется, сделаем ремонт, зато не допустим беды. Тот, кто на четыре часа заступал на вахту, должен был не сидеть и смотреть на приборы, а ходить и искать неисправности, отклонение любых параметров. Тогда всё будет нормально.

Главное - не бояться сказать правду. А то ведь как порой происходит? "Извините, испугался доложить". Ну, ёлки-палки!

Не лучше и другой вариант: "Попробую-ка сам разобраться, чтобы зря панику не поднимать!" Такая инициатива и есть главная опасность. Может, и "Комсомолец" погиб из-за того, что в кормовом отсеке, где возник пожар, начали собственными силами разбираться... Никогда нельзя ничего делать в одиночку. Объяви аварийную тревогу, чтобы все люди были на местах, а потом уже смотри, что приключилось.

- А "Курск"?

- Не знаю, что ответить. Те, кто мог бы рассказать мне правду, дали строгие подписки о неразглашении. Но Сергей Горшков, наш великий главком, правильно говорил: не бывает неизбежной аварийности, всё порождают люди. Даже столкновения с айсбергами, когда ломались рубки и выдвижные устройства, тоже недосмотр командира, неучет особенностей района плавания. Не может быть на флоте такого, чтобы раз-два и ба-бах!

Непредвиденные ЧП случались на подводных кораблях первого поколения, когда многого еще не знали, не успели изучить. Аварии чаще исходили из атомного реактора, где-то не выдерживали материалы, начинались какие-то протечки. Не умели резервировать еще систему. Но это было в период становления.

Нельзя вечно списывать катастрофы на технику. Пожары, поступления воды внутрь корабля, взрывы торпед или аккумуляторных батарей - это, извините, уже абсурд. И на неизбежный рок не надо грешить. Если копнуть глубже, обязательно обнаружится человеческий фактор.

Само по себе ничего не должно взрываться. Значит, или экипаж ошибся, или на берегу недосмотрели.

О желобе Геральда

- Но страх вам знаком?

- Я ведь живой человек. И жизнь у меня одна, а не как у кошки... В первую секунду, когда срабатывает аварийная защита, становится не по себе, однако командир не вправе терять контроль. Скорее, это не страх, а чувство ответственности за экипаж, корабль.

Никогда нельзя паниковать. Это последнее дело.

- Вы же сами сказали, что в Арктике далеко не везде можно всплыть...

- Это правда. Часто такой лед встречается, что никакая торпеда не взорвет. Если случится нечто по-настоящему серьезное, тогда хана. Вся надежда на хорошую подготовку личного состава и его высокие навыки, а также надежность материальной части.

- Сколько вы провели подо льдом?

- В общей сложности за семь походов - двести семьдесят суток, а суммарно под водой - около семи лет.

Повторяю, разные истории бывали. Например, при переходе с Северного флота на Дальний Восток надо пройти мелкое Чукотское море. Там есть желоб Геральда, где максимальная глубина - пятьдесят метров.

Вот и считайте. Сверху - лед с сосульками, снизу - дно со сложным рельефом, посередине - лодка высотой семнадцать метров. Необходимо вписаться в просвет, ничего не зацепить.

- Сколько футов под килем обычно желают?

- Три! Но не для такой махины. Дважды я провел корабли по этой щели. Нормально получилось...

- Какая скорость была?

- В районе восьми узлов, примерно четырнадцать километров в час. Медленно, зато уверенно. Идешь и всё слушаешь, гидролокацией работаешь...

Честно говоря, подводное плавание - нудное занятие.

О выборе

- И как же вас занесло в него?

- Не скажу, будто с детства мечтал быть подводником. Так получилось...

В четыре года я остался сиротой. Отца не знал, он был инженером, строил московское метро. Там и познакомился с мамой. Но они разбежались вскоре после моего рождения. Мама дала свою фамилию. А по отцу я был бы Кировым...

Когда мне не исполнилось и года, мы переехали в Баку, где жили мамины родители. Она работала на нефтяных промыслах. Однажды ехала в машине и попала в аварию. От удара в грудную клетку началась саркома лёгких, мама вскоре умерла. Остался я вдвоем с бабушкой, поскольку и дед уже скончался.

Ну... жили хреновато, что и говорить. Но хоть в чем-то повезло: на заре становления Советской власти в Азербайджане бабушка стояла где-то на атасе, листовки кидала. Ее знали и уважали старые большевики.

Они и обратились к командующему Каспийской флотилии, попросили направить меня в Ленинградское нахимовское училище. Из Баку в Питер поехали тринадцать человек, поступить смогли двое.

В 1959-м я стал воспитоном. Нас так звали...

Учился хорошо, окончил нахимовское с серебряной медалью, пошел в училище Михаила Фрунзе. Теперь оно носит имя Петра Великого. Ближе к выпуску попросился в подводники. Тогда же начиналось активное становление атомного флота, служить на подлодках было круто.

- Романтика!

- Конечно. И техника обалденная.

- А опасность облучения?

- Все постоянно ходили с дозиметрами, замеряли уровень.

Об экипаже

- Когда вы стали командиром?

- Командовал я двумя подводными крейсерами - К-216 и К-424.

Первый возглавил в 1980-м, через десять лет после окончания училища. Эйфория прошла в течение суток. Осознал всю ответственность - огромный корабль, сложная техника, мощное оружие, личный состав... Ничто и никто не должен подвести. Постоянное напряжение! Экипаж, который я принял, был старым, сплаванным, как у нас говорят. Например, мичман, старшина команды гидроакустики, имел за плечами пятнадцать боевых служб, а каждый такой поход - восемьдесят-девяносто суток в море.

Люди - асы! Мне с ними легко работалось.

- А второй экипаж?

- Тут было сложнее. Крейсер К-424 строился как головной корабль серии, и личный состав проходил подготовку на заводах. Последующие экипажи занимались в учебных центрах, потом прибывали на корабль, а вот моряки для головного крейсера ездили по стране, учась на предприятиях, где строили лодку. Из-за этого у команды появился гонор, дескать, они все знают и умеют.

В принципе, в этом нет ничего плохого, лишь бы бравада не приводила к расслабленности и нарушениям дисциплины. Я же столкнулся с тем, что на лодке было, извините, до фига пьяниц. Да, они знали дело, но могли загулять, выпить в самый неподходящий момент.

Поэтому мне пришлось ломать малину, наводить порядок.

- А вы непьющий товарищ?

- Ну, как можно на службе-то!

Вдруг вызов на корабль или звонок дежурного генерала из Москвы? Командир дивизии обязан постоянно быть на связи. Двадцать четыре часа в сутки! В машине - рация, дома - телефон ВЧ. Не дай бог заговоришь со штабом в пьяном виде! На следующий же день выгонят с позором. Немыслимая история!

Словом, я быстро показал экипажу, кто в доме хозяин. Некоторые непонятливые получили взыскания, секретарь парторганизации лодки лишился поста...

Навел я дисциплину и уже с "отреставрированной" командой пошел в кругосветку.

О кнуте и прянике

- В воспитательных целях использовали только кнут?

- Я и наказывал, и поощрял. Скажем, ввёл правило: некурящие могли на два часа раньше уходить со службы. Только честно, без обмана. Многие, действительно, бросили вредную привычку.

Другой пример. Наш 424-й корабль стоял в Оленьей Губе, а часть экипажа жила в Гаджиево, в двадцати четырех километрах. И людей перевозили на так называемых скотовозах.

- Ужас!

- Это были покрытые брезентом "Уралы". А дорога - одно название. Зимой впереди шел гусеничный БТР, расчищал. Люди запрыгивали в кузов и тряслись на ухабах. Представляете, какой вид имела форма? Не российские моряки, а недобитые французы или немцы под Москвой. Особенно убого всё выглядело летом из-за пыли. По утрам я делал построение, на экипаж страшно было смотреть, не офицеры и мичманы, а черти какие-то.

Надоела мне эта картина, собрал всех и говорю: значит, так, ребята, надо шить новую форму. Сегодня первая смена уезжает в 14 часов и заказывает шинели и бушлаты. Все с радостью отправились в Гаджиево: командир отпустил домой на четыре часа раньше срока.

А на следующее утро я приказываю: "Первая смена, показать квиточки о заказе форме". Естественно, ни у кого нет бумажки. Ладно, объявляю, сегодня прощаю, но завтра уже накажу. Стоят, вздыхают: "Ну, товарищ командир, вы даете!"

Зато через месяц на экипаж приятно было посмотреть. И командование дивизии удивлялось: "Берзин, откуда у тебя такие молодцы? Как в кино".

О кино

- Кстати, фильмы о подводниках смотрите?

- "72 метра" мне понравился. Знаете, что картину снимали по одноименному сборнику рассказов писателя Александра Покровского?

- Знакомая фамилия.

- Но вряд ли вы в курсе, что он был химиком у меня на подводной лодке К-216 и руководил там парторганизацией.

Надо сказать, книги у Покровского злые. Когда он начал выпускать их одну за другой, я всегда брал в руки с внутренним содроганием: вдруг какую-нибудь гадость написал обо меня? Александр потом обижался: "Товарищ командир, как могли подумать такое? Никогда не скажу плохого слова в ваш адрес. Вы лучший человек".

А фильм получился правдивый. Знаю, в Министерстве обороны он не всем понравился, Покровского даже не пригласили на официальный показ "72 метров", точнее, сделали так, чтобы он туда не попал...

- Какие еще картины видели?

- Американскую "К-19" с Харрисоном Фордом в главной роли. Содержание подводной жизни показано неплохо. Вот только мимика у актеров странная. Так российские офицеры не гримасничают. Ну, и форма мне не понравилась, подводники у нас иначе одеваются. Видимо, консультанты накосячили.

О Викторе Конецком

- Где кино, там и литература. Слышал, вы дружили с Виктором Конецким?

- Когда в 1994-м переехал в Питер, тут образовывали Санкт-Петербургский клуб моряков-подводников, меня выбрали его президентом. Мы начали приглашать уважаемых людей, в том числе Виктора Викторовича.

Мы незаметно сдружились. Я часто бывал дома у Конецкого. Он человек удивительной прямоты и искренности. Не юлил, не скрывал, что думает. С ним всегда было интересно разговаривать. Хотя мы, конечно, и спорили.

Я уважал Виктора не только как прекрасного писателя, все книжки зачитывал до дыр. Для меня не менее важно было то, что он полтора десятка раз прошел Северным морским путем. Это мощная история.

- Виктор Викторович дарил вам свои книги?

- У меня полное собрание. С автографами. И картина - его подарок... Есть и общая фотография, сделанная дома у Конецких. В кабинете висела огромная карта мира, где были проложены все пути-дорожки Виктора. Австралия, Южная Америка, Север. Мы всегда душевно беседовали про жизнь, любили вспоминать. В последний раз виделись за пару недель до смерти Конецкого.

О Звезде и парадах

- У вас, Александр Александрович, Звезда под каким номером?

- Интересный случай был, когда обмывали награду в кругу друзей...

Выпили, и жена моего товарища-подводника говорит: "А что за проба такая странная - 105?". Муж ей отвечает: "Женщина, это не проба, а порядковый номер медали". Та, бедная, даже зарделась от неловкости...

Но я оригинал почти не ношу. Слишком тяжелая звезда. И дорогая.

- В том смысле, что далась трудно?

- И в переносном, и в буквальном. Весит немало, а застежка хлипкая, хреново держится. Жалко, если потеряю.

Для официальных случаев муляж есть. Скажем, для парада по случаю Дня ВМФ.

- Ходите?

- В последние годы - обязательно. Красивая церемония, глаз радуется.

И место мне всегда выделяют поближе к Владимиру Путину.

Должен заметить, парадов в моей жизни было немало. По Красной площади регулярно маршировал, когда учился в нахимовском.

И потом на 50-летие октябрьской революции, уже будучи курсантом училища имени Фрунзе.

О самоизоляции

- Как вы пережили коронавирусную самоизоляцию? Наверное, не труднее похода подо льдами?

- Не согласен. На боевом дежурстве мы выполняем задания, несем службу, а здесь сидишь и ждешь, сам не знаешь чего. На корабле постоянно общаешься с людьми, обстановка меняется. Нет такого, чтобы запереться и бояться всех и вся.

По телевизору тоже рассказывали, мол, подводники привыкшие. Ничего общего. Две больших разницы, как говорят в Одессе. В походе каждый день - работа, а из-за этой пандемии все шарахались друг от друга...

В любой ситуации самое неприятное - неопределенность. Не ужасный конец, а ужас без конца.

Но мы, подводники, умеем терпеть. И не такое переживали. Вот придумают вакцину, тогда и погуляем...

Санкт-Петербург