Александр Якушев. ЯК-15

До начала первой игры большинство экспертов безоговорочно отдавали победу канадцам, но в Монреале советская команда неожиданно крупно разгромила соперника - 7:3. Потом были еще семь напряженных поединков, а судьба противостояния решилась в Москве за полминуты до финальной сирены, когда Пол Хендерсон пропихнул победную шайбу в ворота Владислава Третьяка.

Нападающий сборной СССР Александр Якушев участвовал во всех восьми матчах и четыре раза признавался лучшим игроком в нашей команде. По системе "гол + пас" он набрал одиннадцать очков, поставив рекорд результативности среди советских хоккеистов.

Впрочем, статистика важна для специалистов, а десятки миллионов болельщиков в нашей стране до сих пор хранят в памяти послевкусие Суперсерии, когда "Красная машина" (так советскую сборную прозвали именно в семидесятые) спустила с хоккейного Олимпа прежних богов и показала, кто в доме хозяин.

Потом были другие триумфальные победы наших команд, в том числе над канадскими профи, но первая всегда будет стоять особняком. Как сказка, ставшая реальностью.

Вот и Александр Якушев, в чьей выдающейся спортивной биографии есть два "золота" Олимпиад и семь - с чемпионатов мира, матчи 1972 года считает вершиной своей карьеры.

О запчастях и суточных

- Осталось за полвека хоть что-нибудь, чего еще не рассказали про Суперсерию, Александр Сергеевич?

- Честно? Мне кажется, давно уже всё разобрали на запчасти, раскрутили по винтику и сложили заново. Обсудили детали, косточки обсосали, вспомнив даже то, чего не было в действительности.

- Так и рождаются легенды.

- Превращаясь в мифы. Древней Греции...

А если серьезно, за прошедшие пятьдесят лет основное давно сказано-пересказано. Наверное, были упущены какие-то мелочи, но самые незначительные.

Главное - счет на табло. Его никто не может оспорить или изменить.

Да, каждый участник Суперсерии волен излагать собственную версию событий, делясь воспоминаниями, которые, возможно, в нюансах отличаются друг от друга. Когда начинаю читать разные источники, интервью с бывшими партнерами и соперниками, порой обнаруживаю какие-то несовпадения.

- Например?

- Попался недавно на глаза разговор с Александром Мальцевым. Журналист задал ему такой, знаете, меркантильный вопрос: сколько, мол, суточных вы получили в Канаде. Саша ответил, что каждому выдали на руки по сто пятьдесят долларов.

Я немножко удивился, поскольку хорошо помню, что расценки были другими. По категориям оплаты команду разбили на три группы: сыгравшим за океаном все четыре матча полагалось по триста пятьдесят долларов, пропустившим игру или две досталось по двести пятьдесят, остальным - по двести.

Про полторы сотни впервые слышу. Что-то Саша забыл или поскромничал...

В заявку нашей сборной включили двадцать восемь хоккеистов, но в Канаде на лед фактически выходили пятнадцать-шестнадцать человек. Ну и плюс Владик Третьяк в воротах.

Мы выиграли заокеанскую часть Суперсерии, дважды победили канадцев, разок разошлись миром и лишь в одной встрече уступили. Всем казалось, что уж дома-то, на родной площадке "Лужников", сыграем точно не хуже. Вот тренеры и дали больше игрового времени тем, кто в первых матчах сидел на лавке. Чтобы, значит, ребята тоже поучаствовали в общей победе.

- Возможно, и это сказалось на результате? Самоуверенность подвела?

- Тренеры отпустили вожжи, начав экспериментировать с составом, мы тоже расслабились раньше времени. В середине первой московской игры уступали со счетом 0:3, но в третьем периоде сумели забросить в ворота Тони Эспозито пять шайб и вырвали победу - 5:4.

Внутренне решили: ну, все, серия наша, теперь железно не упустим. И... проиграли три матча подряд.

О квартире и машине

- А триста пятьдесят долларов суточных были значительной суммой по тем временам?

- Да не особо. Крупного ничего не купишь, так, по мелочи - грампластинки, какие-то вещички.

- Вы ведь жили в доме, где располагался магазин "Березка", торговавший разным дефицитом за валюту?

- Нет-нет, когда мне исполнилось восемь лет, из коммуналки на Краснохолмской набережной мы с родителями переехали на Госпитальный Вал. А на момент Суперсерии я уже жил в однокомнатной квартире на проспекте Мира, в Банном переулке. В конце 1972-го, вскоре после матчей с канадцами, нам с женой и дочкой выделили две комнаты в доме на улице Степана Супруна. Это в районе станции метро "Аэропорт".

И по закону имел право претендовать на улучшение жилищных условий, и за игру против звезд НХЛ заслужил поощрение.

- Говорят, будто после поражения в решающей восьмой игре главный тренер нашей сборной Всеволод Бобров зашел в раздевалку со словами: "Ну и чудаки вы, мужики! Только что каждый из вас проиграл по машине "Волга".

- Это как раз пример деталей, которые неожиданно всплывают через полвека.

Около месяца назад четверых участников Суперсерии-72 пригласили на канал "Матч ТВ", чтобы записать передачу к юбилею. Пришли Борис Михайлов, Юрий Ляпкин, Вячеслав Анисин и я.

Сидим, значит, в студии, вспоминаем. И вдруг Боря заговорил о машинах, которые должны были подарить нам в случае победы в серии. Будто бы Всеволод Михайлович заявил тогда всей команде.

Я этих слов не слышал. Вот честно! Может, Бобров и произнес нечто подобное, но после того матча ни о каких "Волгах" я думать не мог. Чувствовал себя убитым. Как и остальные ребята.

Сидели совершенно опустошенные. Разве можно было пропустить шайбу на последней минуте? Да еще на глазах своих болельщиков... Завершись матч со счетом 5:5, был бы идеальный расклад. Каждая команда одержала бы в Суперсерии по три победы, две игры закончились бы вничью.

Разошлись бы миром, никому не обидно, все довольны.

Но спорт и справедливость - не синонимы. Неправда, что всегда везет сильнейшему. Еще нужна удача. Она улыбнулась энхаэловцам.

О борще и разгроме

- Да, похоже, после первой части Суперсерии наши сбросили обороты, а канадцы, наоборот, мобилизовались, в корне изменив отношение к сопернику. Если поначалу царило шапкозакидательское настроение, то в Москве они взялись за дело всерьез.

- Мы тоже не готовились конкретно к этим матчам. 1 июля съехались после отпуска в свои клубы и начали предсезонные тренировки. На базу сборной нас вызвали за пару недель до отлета в Канаду. Энхаэловцы имели примерно столько же времени на подготовку. Они работали в привычном для себя ритме, ничего не форсировали, поскольку не сомневались, что легко разберутся с нами, вынесут с разгромным счетом.

Отсюда наплевательский тон, проскальзывавший буквально во всех публичных заявлениях. Журналист из Торонто написал, что съест свою статью, если канадцы уступят хотя бы в одном матче. Мы победили в стартовой встрече 7:3, и ваш коллега выполнил обещание - надо отдать ему должное.

После завтрака в ресторане отеля к нам подошел администратор команды и говорит: ребята, к вам гость, будет газету есть.

Выходим, смотрим: действительно, покрошил в тарелку статью - а публикация была большая, на полосу - порвал ее на клочки и давай лопать.

- Прямо у вас на глазах?

- Ну да. Правда, попросил, чтобы борща налили. Сами понимаете, в сухомятку бумагу жевать трудно...

- Сейчас сняли бы все на айфон, запилили видосик для YouTube...

- Была бы бомба у блогеров, наверняка собрали бы миллионы просмотров! Хотя, знаете, русские люди добрые, сострадательные, мы стали отговаривать канадца, мол, не надо, не ешь ты эту газету. Но он уперся, пошел на принцип. Мужик сказал - мужик сделал. Достойное поведение!

- Та игра в Монреале препарирована по атомам, став хрестоматией, но я обязан попросить вас повторить рассказ на бис. Как непосредственного участника исторического события.

- Матч проходил в переполненном "Форуме". Канадцы вышли вперед через тридцать секунд после вбрасывания в центре площадки. Отличился Фил Эспозито. Через семь минут Пол Хендерсон удвоил счет.

Такой напор нас несколько обескуражил, но тренеры требовали не отказываться от первоначального плана и продолжать играть в комбинационный хоккей. На двенадцатой минуте Слава Анисин отыграл с моей передачи шайбу, потом Боря Михайлов с Володей Петровым убежали в меньшинстве в быструю контратаку.

Во втором периоде дважды забросил Валера Харламов. Ассистировал ему Саша Мальцев. Тут, похоже, поплыли уже канадцы. Правда, за двенадцать минут до финальной сирены они сократили отставание, но вскоре счет в нашу пользу увеличил Михайлов, затем вторую свою шайбу забил Анисин, а я на 58-й минуте подвел черту под разгромом хозяев.

- Как тогда писали газеты всего мира, "советская сборная развенчала миф о непобедимости хваленых канадских профи".

- Кстати, после игры повели они себя не слишком профессионально, отказавшись пожать нам руки и сразу уехав с площадки. Болельщики недовольно загудели им вослед, а нас проводили аплодисментами.

О Халле и Хоу

- А еще с какими-то провокациями вы сталкивались?

- Ходили разговоры, что чех-эмигрант требовал ареста амуниции сборной СССР. Якобы он пострадал в 1968 году в Праге. Но НХЛ быстро пресекла попытки политизировать хоккей. Это независимая организация, которая сама решает, как проводить соревнования под своей эгидой. Никто ей не указ. Видимо, хоккейные боссы сказали кому надо, чтобы всякие жулики не занимались ерундой, не пытались погреть руки на большом спортивном событии.

- Вы ведь до этого наверняка не раз бывали в Канаде?

- Многократно! Впервые полетел туда со второй сборной, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Это 1964 год. Обычно у нас почти не оставалось свободного времени, игры шли одна за другой, а тут повезло, образовались свободные дни. В одну из пауз мы сходили в Детройте на матч регулярного чемпионата НХЛ с участием местных Red Wings, где в те годы блистал Горди Хоу, кумир миллионов. И тройка у него была очень сильная.

Хотя, честно говоря, команды не показали выдающегося хоккея. Стиль другой - силовой, атлетичный, прямолинейный. У канадцев игра идет по вертикали - бросок, добивание, куча-мала у ворот... Нас с детства учили отдавать пасы, проводить многоходовые комбинации, чтобы повозить шайбу, подключить защитников... Словом, не скажу, что мы вышли после матча в восторге.

- В Суперсерии Горди Хоу не участвовал же?

- Его не взяли в команду, поскольку в 1972 году он перешел в конкурирующую с НХЛ лигу. Как и Бобби Халл, подписавший в тот год контракт с клубом ВХА.

Конечно, это была потеря для канадцев, а для нас подарок. Эта пара наверняка усилила бы соперника. Оба хоккеисты, можно сказать, советской манеры игры. Хоу отлично комбинировал, взаимодействовал с партнерами, Халл обладал прекрасным щелчком. В 1974-м, когда мы проводили серию матчей с ВХА, Бобби набрал больше всех очков: забросил семь шайб и отдал много пасов. Как, кстати, и Хоу, который в возрасте сорока семи лет забил три гола Третьяку.

- А вы в обеих сериях становились лучшим снайпером нашей сборной.

- Так получилось. В 1972-м у меня было семь шайб, в 1974-м - пять... Мог и больше набросать сборной ВХА, но Джон Маккензи из Филадельфии в первой игре немножко поддел мое колено, я потянул связки и даже пропускал матч. Потом больное место заморозили, и я снова вышел на лед. Всю московскую часть отыграл на уколах.

Та серия закончилось для нас удачно, мы четырежды победили, уступили в одном поединке и три свели вничью...

О "Крыльях" и "Саблях"

- В этот раз машины вам уже не обещали?

- Выписали премию как за чемпионаты мира - по полторы тысячи рублей каждому. Минус положенные вычеты на налоги, партийные и комсомольские взносы...

- А за Олимпиады сколько давали?

- Вот не помню, убей бог! И ребята говорят по-разному. То ли по триста долларов, то ли по шестьсот. А может, после Саппоро-72 сумму увеличили. Я же побеждал и в Инсбруке в 1976 году...

Четко врезалось в память другое - идиотское решение наших руководителей, когда мы поехали играть уже не со сборной НХЛ, а с сильнейшими клубами лиги.

- Это какой год?

- Декабрь 1975-го - начало января 1976-го.

СССР представляли две команды - ЦСКА и "Крылья Советов". Состав "Крылышек" усилили динамовцами Мальцевым и Васильевым, из "Спартака" взяли четверых - Шадрина, Ляпкина, Шалимова и меня. Перед вылетом в Канаду нам сказали: за каждый выигранный матч премия - по двести долларов.

- Неплохо. Ставки выросли.

- Да, но была оговорочка: оплачиваются только три победы. А игры четыре. Странная логика, бредовая.

- В итоге вы сколько выиграли?

- Три. И один проиграли.

- Как заказывали. Все по прейскуранту.

- Нет, не сдавали специально игру из-за этих долларов. Действительно, так вышло. Нас Buffalo Sabres крепко приложили. В Буффало была самая маленькая площадка в НХЛ, на ней и канадцы не любили играть. Толком не развернуться. Против меня действовал защитник Джерри Кораб, под два метра ростом. Руки, как клешни у дальневосточного краба. И фамилия подходящая...

В общем, изрубили нас "Сабли" на своем льду в капусту, головы не дали поднять. Итоговый счет - 12:6. Не в нашу пользу...

Помню, Жильбер Перро так щелкнул по шайбе, что у нашего вратаря Куликова сорвало ловушку с руки, и та упала за линию ворот. Вместе с шайбой, конечно. Гол! Больше никогда подобного не видел...

- Кто тренировал "Крылья"?

- Борис Павлович Кулагин... Хороший тренер. Приводил свой клуб к чемпионству, потеснив ЦСКА.

О Фирсове и Тарасове

- Известно, что перед московской частью Суперсерии-72 Всеволод Бобров дал вам несколько выходных. Настолько был уверен в конечной победе?

- Там какая ситуация возникла? Матч в Ванкувере, который мы выиграли 5:3, состоялся 8 сентября, а первую встречу в Москве назначили на 22-е. Пауза в две недели. В то время мы летали только самолетами "Аэрофлота", валюту на билеты заграничной авиакомпании никто не позволил бы тратить.

Рейсы выполнялись лишь из Монреаля и раз в неделю. Ближайший был запланирован на 11 сентября.

Вот мы три дня и ждали... А у ребят какие-то друзья-приятели в Монреале, там советское консульство, торгпредство... Каждый считал за честь принять победителей грозных канадцев.

Устоять перед всеобщей эйфорией было трудно. В общем, сами понимаете...

- Что пили?

- Ну, не знаю...

Потом еще длинный перелет через океан... Словом, вернулись в Москву, и тренеры дали нам по два дня отдыха.

Один известный товарищ тут же улетел в Сочи к друзьям. И опоздал на сборы на сутки.

- Вы про Мальцева?

- Я этого не говорил, не называл фамилий.

- Александр Николаевич сам в интервью рассказывал.

- В общем, вот такая ситуация...

- Бобров простил нарушителя?

- Надо было искупить вину хорошей игрой.

- А почему Анатолий Фирсов не попал в команду?

- Все началось после Олимпийских игр в Саппоро. Чернышев и Тарасов неожиданно для всех подали заявления об уходе из сборной. Тренеры, девять раз делавшие нашу команду чемпионом мира, выигравшие три Олимпиады в 1964, 1968 и 1972 годах, решили добровольно уйти. Были у них какие-то резоны. Мотивов не знаю, и сегодня вряд ли кто-то сможет об этом рассказать. Видимо, Чернышев и Тарасов не сомневались, что их не отпустят, уговорят продолжить работу. А просьбу вдруг удовлетворили...

Новым главным тренером назначили Боброва. Вот тогда Фирсов и заявил, что не будет у него играть. Так сказать, в знак протеста против отставки.

У Тарасова с Фирсовым всегда были очень теплые, доверительные отношения. Толя бесконечно уважал Анатолия Владимировича, а тот его любил. Как своего ученика, воспитанника.

- Читал, что Тарасов боялся играть с канадцами, сомневался в победе.

- Глупости! Он мечтал помериться силами с лучшими профессионалами. После Олимпиады в Инсбруке в 1964 году на приеме в Кремле Чернышев и Тарасов подошли вместе с Гагариным к Хрущеву, и Юрий Алексеевич попросил, чтобы разрешили сыграть с канадцами.

Не Анатолий Владимирович, а высшее советское руководство опасалось, что сборная СССР проиграет серию, уронит честь страны. Может, еще боялись, что хоккеисты останутся там, в Канаде. В общем, тогда не сложилось, а в 1972-м уже Тарасова не было у руля команды.

Вот и Фирсов ушел в знак солидарности. Потом, через какое-то время, Толя остыл, пожалел о горячности, написал покаянное письмо, но Бобров тоже был человеком с принципами. Отказника не вернул в команду.

- Это была потеря для сборной?

- Большая! Хотя Фирсову исполнился тридцать один год, он трижды за короткий срок признавался лучшим нападающим чемпионатов мира, побеждал среди снайперов. Уверен, Толя украсил бы Суперсерию. Как и Халл с Хоу. Увы, ослабли обе сборные, и проиграл хоккей.

О перстнях и матрешках

- Понимаю, вопрос дурацкий, но все же спрошу: вы ревновали когда-нибудь Харламова к его славе? В той же Суперсерии-72 вас четырежды признавали лучшим игроком матча в советской команде, но в народной памяти главной легендой остался номер 17.

- Нет. Абсолютно нет! Я к Валере очень хорошо отношусь. Нельзя сказать, что мы дружили, все-таки он играл за ЦСКА, я - за "Спартак". Хотя в то время у нас не было никакого антагонизма. Не то что сейчас.

Мы приятельствовали, не раз вместе с армейской тройкой - Михайлов, Петров, Харламов - ездили на шашлыки, ходили в рестораны. И нормально. Валерка - выдающийся хоккеист, это признано во всем мире.

- Кто же спорит? Но спорт - занятие для честолюбивых. Хочется быть лучшим, первым.

- Если говорить о Суперсерии 1972 года, статистика - штука упрямая. По системе "гол + пас" я набрал одиннадцать очков, получил четыре перстня. В этом плане все ровно...

- Где они, кстати?

- Перстни? Один вот ношу уже полвека, не снимаю. Хороший, скромный такой.

- Это за какую игру?

- За первую в московской части серии. И, как потом оказалось, нашу последнюю победную...

- А с остальными тремя перстнями что сделали?

- Ничего. В банке лежат. Там надежнее. И мне спокойнее.

Они же все одинаковые, не отличишь.

Договоренность какая была? Представители канадской прессы после каждого матча определяли лучших среди наших хоккеистов, а советские журналисты - среди игроков НХЛ. Нам вручали специально отлитые к Суперсерии золотые перстни, а канадцам в ответ дарили матрешек. Традиционный русский сувенир.

- Не очень равноценный обмен. Мягко говоря.

- Такое решение приняли. В конце концов, не всё ведь измеряется деньгами.

- Справедливости ради без них тоже плохо.

- Согласен. Игроки сборной и в советское время, считаю, получали очень прилично. Особенно на фоне жизни остальной страны. В семидесятые годы инженерам платили по сто двадцать рублей в месяц, а у нас стипендия была четыреста пятьдесят рублей. В ЦСКА добавляли за звание, за каждую звездочку. Прилично набегало.

- Вас же и канадцы после Суперсерии соблазнять пытались?

- Многим ребятам предлагали контракты. И суммы называли космические, чуть ли не по миллиону долларов. Правда, не уточняя, за сезон или за несколько. Нам рассказывали, что в 1972 году самый высокий заработок имел Фил Эспозито, получал 350 тысяч долларов в год.

Приблизительно столько же платили Бобби Халлу в ВХА. У остальных зарплаты были ниже.

Дать миллион русскому? Возможно. Для поднятия престижа и еще большего пиара лиги. В НХЛ сидели деловые люди, выгоду просчитывать умели.

Кроме того, вариант выглядел беспроигрышным: канадцы понимали, что никто из нас не согласится, это даже не рассматривалось всерьез.

О контрактах и дедовщине

- Неужели не хотелось поиграть за океаном?

- Тут не вопрос желания. Нас воспитывали иначе.

Сейчас совсем молодые ребята мечтают об НХЛ, сами родители их туда гонят: езжай в юниорскую лигу, поступишь бесплатно в университет, потом, может, в профессионалы пробьешься.

В наше время такого не было. Учтите и то, что многие хоккеисты выросли в рабочих семьях. Кого ни возьми - Харламов, Михайлов, Петров, Старшинов, Мальцев... Все, как говорится, из простых.

Мой отец тридцать лет оттрубил в мартеновском цехе завода "Серп и молот", металл разливал ковшом.

Работал в три смены. Жили мы поначалу в бараке на тридцать восемь семей. С одной уборной на всех.

Я в детстве мечтал о собственных коньках, уже это было за счастье...

Мы получили закваску на всю жизнь. Поэтому не уехал бы я в Канаду ни за какие коврижки. Здесь друзья, семья, дочка. Катя занималась фигурным катанием в ЦСКА, входила в олимпийский резерв, тренировалась у Татьяны Тарасовой. Правда, потом вымахала, выросла резко, тяжело стало катать. Ну и закончила со спортом.

- Но вы ведь все же уехали в Австрию.

- Это уже 1980 год, финиш карьеры. Местные коммунисты попросили нашего посла, чтобы направили меня. Попал в городок металлургов Капфенберг, где играл за одноименный клуб. Сто пятьдесят километров от Вены. На лето Таня, жена, вместе с дочкой приезжали ко мне.

По деньгам все было скромно. Получал тридцать процентов от контракта, остальную валюту сдавал в торгпредство. Еще и платил партийные взносы.

- В свое время вам и в "Спартаке" пришлось делиться честно заработанным, отдавая часть денег "дедам".

- Это по молодости... Так было принято во многих командах, считалось нормой.

Сколько мне исполнилось в 1963-м, когда пришел в "Спартак"? Неполных семнадцать. Сразу положили ставку сто двадцать рублей. И ветеранам платили такую же зарплату. Вот им и добавляли негласно. За счет молодежи. Я должен был сдавать в "общак" третью часть, сорок рублей.

А потом в команду пришел Всеволод Бобров и стал наводить порядок. Узнал про поборы, вызвал меня и категорически запретил заниматься такими вещами. Я послушно выполнил то, что велел тренер.

Начал приносить маме больше денег, сказал, мол, зарплату повысили. Я тогда еще жил с родителями на Госпитальном Валу.

- Мама занималась вашим воспитанием?

- Отец много работал, уставал, приходил домой и ложился отдыхать. У меня было еще два старших брата, оба родились перед войной, и, увы, не дожили до нашего времени. Отец тоже рано умер - в пятьдесят семь лет. Уснул и не проснулся. Сердце. Это у нас семейное, наследственное.

- У вас ведь тоже случился инфаркт?

- Да, прихватило в 2015-м, кажется. Для здоровья хороша физкультура, а большой спорт - нет...

О ветерке и "Волге"

- Много костей переломали за карьеру?

- Не сказал бы. Самая серьезная травма - разрыв мениска за месяц до Олимпиады в Гренобле в 1968 году. Из-за чего пропустил Игры. Еще были растяжения связок, но это мелочи, не считается. Уже потом, играя за ветеранов, сломал ключицу. Ну, и совсем бытовой мелкооскольчатый перелом пятки. Слава богу, собрали из одиннадцати кусочков. Оперировал в ЦИТО замечательный хирург, он сейчас работает с питерским СКА и сборной. Золотые руки! Фамилию, правда, забыл. Как переболел COVID-19, короткая память стала. Серьезно говорю! Факты буквально вылетают из памяти. Начинаю рассказывать о человеке, а имя вспомнить не могу. Хотя вроде бы вчера с ним разговаривал. Противная болезнь, прилипчивая. Но к спорту, сами понимаете, она не имеет отношения.

- Значит, вернемся к хоккею. Канадцы сознательно грубили на площадке тогда, в 1972-м?

- Да, действовали жестко, но это их стиль, они привыкли так играть. Нельзя утверждать, что умышленно били, кроме, пожалуй, эпизода между Кларком и Харламовым, когда Бобби заехал Валере клюшкой по голеностопу. Он потом сам описывал этот инцидент в книге.

Второй тренер Фергюсон подозвал Кларка и сказал, что надо выключить из игры 17-го номера советской команды. Может, он имел в виду не травму, а, допустим, более плотную борьбу с Харламовым, чтобы сковать, удержать его.

А Кларк понял просьбу тренера буквально и совсем "выключил" Валеру, с плеча шарахнув по больному голеностопу. У Харламова были с этой ногой проблемы еще с момента первой аварии, он так и не вылечил ее до конца...

Валерка любил скорость - и на льду, и в жизни. Правда, во второй раз, когда все закончилось трагедией, за рулем был не он, а Ира, его жена...

- А вы аккуратный водитель?

- Нет, к сожалению. Штрафы за превышение собираю пачками! Езжу в последнее время редко, если сажусь за баранку, хочется прокатиться с ветерком. Тем более дороги хорошие, машина мощная...

- Первой у вас была какая?

- "Волга", конечно. 21-я модель.

Но нам никогда не дарили автомобили, не давали бесплатно, как многие считают. За Суперсерию-72, как теперь выясняется, был шанс получить, да и то не сложилось.

Обычно мы покупали вне очереди. И первую свою "Волгу" я так взял. Знаете, мне до сих пор неудобно. Потом уже рассказали, что в очереди за машиной стоял академик Зельдович, известный физик, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Но его отодвинули, отдав "Волгу" мне. Некрасиво вышло...

- Номер какой выбрали?

- Ну, ясное дело: 011. Я под ним в "Спартаке" играл.

- А в сборной были 15-м?

- Да, он оказался свободным, вот и взял. А после Суперсерии-72 очень хороший спортивный журналист Володя Дворцов, с которым я тесно дружил, написал обо мне в репортаже - Як-15. И канадские журналисты сразу подхватили, им понравилось. Они любят короткие прозвища - Яки, Ови, Кови...

С тех пор так и пошло. Я уже привык.

О самолете и прозвищах

- Первый советский реактивный истребитель, как ни крути. Видели его где-нибудь вживую?

- Конечно! Когда мне исполнилось семьдесят лет, его макет в натуральную величину установили здесь, у входа в Музей хоккейной славы.

Сильный самолет!

- А какие у вас еще прозвища были?

- Да много разных поменял. Самое чудное дали в глубоком детстве, когда жили на Краснохолмской набережной.

- Там вы соседствовали с блатной публикой. Таганская пересыльная тюрьма неподалеку.

- Рядом, буквально в двух шагах! Выходил из подъезда, а за дорожкой стояла сторожевая вышка с солдатом наверху. На том месте построили жилой дом, когда тюрьму сломали.

Я с пацанами целыми днями играл во дворе в футбол. В пристеночку. Ну, как все. Старшие ребята почему-то прозвали меня Мастером. Я откликался.

Когда перебрались на Госпитальный Вал, я увлекся хоккеем. Если ехать вдоль Яузы в сторону Преображенки, у метро "Электрозаводская" с правой стороны на пригорке стоит четырнадцатиэтажный дом. Вот в нем завод "Серп и Молот" дал папе две комнаты в коммуналке.

И стадион прямо под окном. Шла запись в уже организованную команду мальчишек 1944 года рождения. А я 1947-го... Это сейчас набирают в секцию, а тогда отбирали. По-настоящему. Я очень хотел играть! Ведь бесплатно выдавали форму, клюшки, коньки. Богатство! В общем, приписал я себе три года...

Потом обман вскрылся, но тренер не стал отчислять, пожалел. Я легко вписался в команду, стал одним из лучших бомбардиров. Но по габаритам, конечно, отличался от ребят, которые были постарше и заметно покрепче. Вот болельщики, приходившие на наши матчи, и звали меня Малышом.

Я и в "Спартак", по сути, подростком попал.

Одно время откликался на прозвище Ася - Александр Сергеевич Якушев. Потом почему-то стал Беней. Вроде в сборной Венгрии был такой футболист, тоже много забивал, как и я.

В спортивных коллективах часто дают меткие, хлесткие имена. Ребята же наблюдательные и языкастые. Если припечатали, не отвертишься. Володю Шадрина, моего многолетнего партнера по "Спартаку", поначалу звали... Мересьевым. На льду он выглядел слегка неуклюже, катался несмотрибельно, корявенько. А потом Володю переименовали в Келдыша. Он окончил с золотой медалью математическую школу, нефтехимический институт имени Губкина. Кстати, в Суперсерии-72 Шадрин по результативности в нашей сборной занял второе место следом за мной. Он забросил три шайбы и отдал пять голевых передач.

- А у Харламова прозвище было?

- Самое яркое ему дал Анатолий Владимирович Тарасов, когда отправлял в Чебаркуль: Конек-Горбунок. Валерка же был маленького росточка. Но ребята никогда так к нему не обращались. Только по имени.

О встречах и расставаниях

- С кем-то из канадцев у вас человеческие отношения сложились?

- Пожалуй, с Филом Эспозито. Он и предисловие написал к моим мемуарам "Всё начистоту".

Но нормальные связи между нами установились не сразу. В 1972-м, по сути, не было никаких контактов. Лишь через пятнадцать лет, когда нас пригласили на три игры, приуроченные к первой Суперсерии, стали общаться по-людски.

- Как сыграли?

- Проиграли мы. После того турне Владик Третьяк сказал: "Все, больше в ворота не стану". Иногда как защитник выходит в поле, но не вратарем...

- Много набросали тогда?

- Особенно в первой игре. Канадцы вылетели на площадку и поперли вперед. Положили нам под десяток...

- Матчи проходили при зрителях?

- Конечно. Были полные стадионы в Оттаве, Эдмонтоне и Торонто.

Бились на площадке, а потом встречались вместе за ужином. Совсем другие отношения! Ничто так не сближает людей, как общее застолье.

- А кто лучше пьет: мы или они?

- Канадцы тоже умеют держать удар. Привычка! В НХЛ после каждой игры пиво в раздевалке в порядке вещей. А в обычной жизни в основном виски предпочитают.

- После 1987 года продолжали общаться?

- Когда возможность была. На сорокалетие Суперсерии канадцы приезжали к нам. И перед пандемией тоже. Утром прилетели в Москву, а оттуда - сразу в Сочи. Нас принял президент Путин, вместе посмотрели любительскую игру, Владимир Владимирович сам провел экскурсию по Олимпийской деревне, показал катки, школу "Сириус". Теплый вечер получился. В конце гостям вручили подарки.

- Матрешки?

- Нет-нет. Медали памятные плюс перстни.

- Справедливость, значит, восторжествовала. А кто был из канадцев?

- Все, кто смог прилететь. Эспозито, Савар, Стэплтон... Пэт возглавлял ветеранское движение. Вот умер недавно, последствия инсульта.

- Хендерсон, главный наш обидчик, не приезжал?

- Он же после 1972 года головой маленько того... подвинулся.

Пол забрасывал победные голы в трех последних матчах, включая шайбу, решившую исход Суперсерии. В Канаду вернулся национальным героем, страна ждала новых подвигов, а их не случилось. Хендерсон не справился с психологическим давлением, долго страдал от депрессии, начал пить, потом ударился в религию, ушел в священники... Словом, тяжелый случай.

Однажды я встретился с ним в канадском посольстве, но это было много лет назад.

- Полувековой юбилей думали отмечать? Понятно, сейчас не та международная обстановка, но, скажем, год назад что-то планировали?

- Были мысли, однако теперь это утратило актуальность. К сожалению. Нас в Канаде не примут, их поездку в Москву тоже наверняка зарубят. Даже не мы, а там, за океаном. Нынешний премьер-министр Джастин Трюдо настроен очень агрессивно, хотя в 1972 году его отец Пьер Трюдо, который тогда возглавлял канадское правительство, открывал Суперсерию в Монреале, проводил символическое вбрасывание шайбы. Он по-настоящему любил хоккей...

Предлагали в Эмиратах провести показательный матч ветеранов. В Абу-Даби есть прекрасный стадион. В Израиле даже нашелся наш бывший соотечественник, который брал на себя расходы. Перелеты, проживание. И канадцы вроде дали добро. А потом дело застопорилось.

Видимо, сверху запретили, посоветовали не влезать. Любые контакты с русскими сейчас стали токсичны. Так, кажется, говорят?

Ничего, переживем и это. В нашей жизни всякое случалось.

- Все познается в сравнении. В 1972-м вы вряд ли думали, что станете вспоминать те матчи через пятьдесят лет. А, видите, приходится.

- Безусловно, тогда никто не мог вообразить ничего подобного. Сказал же Есенин, что большое видится на расстоянье. Третьяк как-то сравнил Суперсерию-72 с полетом Гагарина. Может, образ и слишком сильный, но хоккейный мир наши восемь игр с канадскими профессионалами перевернули, это факт.

- На НТВ Плюс был канал "Спорт Классика". Как-то наткнулся на нем на повтор легендарного монреальского матча. Начал смотреть и... залип, не смог оторваться до финальной сирены. Словно в прошлое вернулся.

У вас ведь наверняка есть все записи?

- Да, дома лежат диски. Но ни разу их не включал, никогда не пересматривал. Ни одного поединка.

- Почему?

- Хоть вы и говорите про возвращение в прошлое, его нельзя изменить. А все, что было, и так помню. Это навсегда со мной.