Трагедия в "Лужниках". Что говорят о трагедии на матче "Спартак" - "Харлем" очевидцы и журналисты

В тот день в Москве выпал снег и всех зрителей - а на стадион пришло без малого 17 тысяч человек - собрали на одной трибуне, которую успели расчистить. Но после матча на лестничных маршах возникла давка. Что точно стало причиной - неизвестно до сих пор.

Очевидно, все произошло из-за того, что выходы на улицу почему-то не были распахнуты. В итоге люди уперлись в фактически запертые ворота. Единицам удалось прорваться на улицу, а десятки человек задохнулись в давке. Почему ворота вовремя не открыли ни милиционеры, ни администрация стадиона, не ясно.

О трагедии не сообщалось на телевидении. Только в газете "Вечерняя Москва" появилось короткое сообщение, где не было речи о погибших. Подробности той трагедии стали известны в конце 1980-х. Затем было несколько публикаций о тех событиях.

А в этой публикации "Родины" о событиях 40-летней давности говорят авторы первых публикаций, очевидцы трагедии на стадионе и человек, благодаря которому в Лужниках появился памятник тем, кто не вернулся в тот холодный вечер со стадиона.

"Морг на Пироговской был переполнен"

- Я давно хотела сходить на футбол и попросила своего будущего мужа сводить меня на игру. Так что это был мой первый поход на стадион, - говорит Наталья Михеева. - Для зрителей открыли только одну трибуну, которую расчистили от снега. Всем было весело, хоть и довольно холодно. Ребята перекидывались снежками, в основном, снежки летели в милицию. Сам футбол у меня в памяти не отложился. Но атмосфера была веселая. Мужики предлагали нам с мужем выпить - у многих был с собой алкоголь. Мы, конечно, пить не стали.

Наталья с мужем не стали спешить после матча домой. Она вспоминает, что после игры на табло показывали мультфильм, и на трибуне было по-прежнему весело. А под трибунами уже разворачивалась трагедия...

- Я узнал о ней на следующий день, - рассказывает Сергей Микулик, который первым написал о трагедии в "Лужниках", но только в 1989-м. - Тогда я учился в педагогическом институте на "Фрунзенской" и в тот день играл в баскетбол за студенческую команду. Если бы собралась компания, пошли бы и футбол посмотреть, хоть афиша и не самая громкая, и я за "Спартак" не болею. Мы общались с ребятами из мединститута на Пироговской и от них узнали, что морг там переполнен. Но масштабы трагедии понять еще было невозможно.

Свой материал в "Советском спорте" Микулик озаглавил так: "Черная тайна Лужников". И она до сих пор остается нераскрытой.

- Потому что 66 погибших по официальным данным - это трупы, сложенные сразу после трагедии у памятника Ленину. Свидетели отмечали, что прибывший тогда к месту происшествия, говоря сегодняшним языком, мэр Москвы Гришин, спросил: "Сколько здесь?" Когда ему назвали цифру, ответил: "Больше быть не должно". И несколько врачей мне рассказывали, что людей, которые скончались позже, уже не фиксировали как погибших на стадионе.

"Парень замотал ногу в спартаковский шарф"

- Мы выходили со стадиона уже не через тот выход, где погибли люди. Но я видела, как милиционер пытался откачать мальчишку лет 12-ти - 13-ти. Делал ему искусственное дыхание. Как я поняла, он ничего не смог сделать, потому что сам сполз по стенке, - вспоминает Наталья Михеева.

У нее и сейчас перед глазами картина, как морозным вечером люди идут от стадиона с отсутствующим взглядом. Многие без курток, растрепанные:

- Один парень потерял ботинок и замотал ногу спартаковским шарфом. Мы уже знали, что произошло, люди говорили об этом вокруг. Муж потом часто вспоминал, что я спасла ему жизнь. Потому что если бы он был на футболе один, пошел бы раньше и угодил бы в мясорубку.

"Толпа почему-то молчала"

Сергей Емельянов - сейчас заместитель шеф-редактора "Родины", а в начале 1990-х он был корреспондентом "Комсомольской правды". Ему удалось поработать с документами в архиве и поговорить с сотрудниками "Лужников", которые работали там в 1982-м.

- Кажется, документы находились в архиве Мосгорсуда. Я подал заявку и меня довольно быстро допустили к материалам дела, оставили наедине с 12-ю папками. Страшновато было одному в подвале читать все это, потому что из каждой папки - голоса тех, кто видел, как все происходило, давал показания. Там же - слова родителей, которые не дождались своих детей с футбола.

Емельянова поразили показания, в том числе, заместителя командира милицейской роты по фамилии Бредун. Вот как он описывал происходящее: "Когда все случилось, ко мне подбежал солдатик и закричал, что внизу людей давят. Я бросился туда и увидел жуткую картину - нижний марш был забит людьми, они стояли тесно прижавшись друг к другу, с наклоном вперед. Я обратил внимание, что эта толпа почему-то молчала. Сверху напирали, кричали: "Спартак" - чемпион!" А тут была жуткая тишина. Мы кинулись их растаскивать, но это было трудно сделать, так как руки многих были переплетены в локтях. Когда мы их все-таки вытаскивали, люди были в вертикальном положении и не подавали признаков жизни. Получается, они умерли стоя".

"Куда мы 66 трупов денем?"

- Работая над темой трагедии в "Лужниках", я не желал никому тюремных посадок, - объясняет Сергей Микулик. - Все что можно было тогда сделать - увековечить память о людях, чтобы их не считали хулиганьем, что они сами устроили эту давку и погибли. Ведь в первые годы после трагедии 20 октября у стадиона дежурили сотрудники правоохранительных органов, чтобы родители не могли цветы возложить на ступени, где погибли их дети…

И Микулику, и Емельянову довелось пообщаться с Александром Шпеером. Причем в 1989-м он еще был следователем по особо важным делам Прокуратуры Москвы, а в 1990-х - уже пенсионером. Возможно, поэтому он по-разному разговаривал с журналистами.

Емельянову больше всего запомнились такие слова следователя: "По вечерам мы с прокурором Москвы доверительно сидели и он все время повторял: "Я все понимаю: несчастный случай, стечение обстоятельств, но куда мы 66 трупов денем? Как объяснить людям, что в центре Москвы, в таком культурном месте как Лужники, произошла такая трагедия на глазах у всех и в присутствии милиции?" Точного ответа теперь уже никто не даст..."

- Своей публикацией я нажил себе больше врагов, нежели друзей, - констатирует Микулик. - Отношение было такое: не вспоминали об этом семь лет - и не надо. Первый вопрос у всех, кроме родителей, был простой: "Зачем это надо?"

"Коменданта собирались отправить "на картошку"

- Мне тогда удалось дозвониться до Юрия Панчихина, который в 1982-м являлся комендантом большой спортивной арены "Лужников" - он единственный, кто понес наказание, - напоминает Емельянов. - Панчихину дали три года, он отсидел полтора. По телефону Панчихин сказал мне, что тогда все повесили на него. Хотя изначально в тот день директор "Лужников" Кокрышев собирался отправить Панчихина "на картошку" - была такая практика в то время. Поздняя осень, очевидно, надо было урожай спасать из-под снега.

А не спасли в итоге людей. Панчихина признали виновным, потому что бабушки- контролеры фактически подчинялись ему. Нашли еще какие-то нарушения.

Суд проходил в доме культуры на западе Москвы. Следователь Шпеер позже отмечал: хорошо, что додумались разместить на разных этажах родственников и свидетелей - чтобы не было эксцессов. Родители задавали вопросы, какую ответственность понесет милиция. Им отвечали, что по милиции есть отдельное дело.

- Но, конечно, никакого отдельного дела не было, - говорит Емельянов. - По-моему, милицейский начальник Панкратов, который руководил тогда милицией на матче, стал даже главным милиционером Москвы. Со временем, конечно, не сразу.

Емельянов констатирует, что милицию в этой истории старательно пытались выводить из-под удара, мол она вроде как ни при чем: "Да, многие милиционеры проявили мужество, когда растаскивали людей, спасали. Но они уже тушили пожар, а не предотвращали его".

"Они не могли представить масштабов"

- Запомнился этот контраст: слезы родителей и абсолютная пуленепробиваемость правоохранителей, - признается Микулик. - Подход у них был такой: случилось и случилось, мы и посерьезнее дела видали, сейчас тебе расскажем, только никому не говори. Я человек ни разу не сентиментальный, но разговоры с родителями пробивали слезу. Потому что для них и была эта публикация.

- Когда вернулась домой с футбола и рассказала родителям, что было, они, конечно, не могли представить масштабов случившегося. Прошло много лет с тех пор, но иногда передо мной встают эти эпизоды. Потому что это невозможно забыть до конца, - объясняет Наталья Михеева.

На футбол она продолжила ходить с мужем и после этого. Была и в "Лужниках", где через десять лет появился памятник тем, кто не вернулся с того матча домой. Этот монумент установили возле той самой трибуны во многом благодаря Георгию Луначарскому.

- В 1989-м я стал руководителем клуба болельщиков "Спартака". Меня пригласил сам Николай Петрович Старостин, основатель "Спартака". Он приезжал в ПТУ, где я был руководителем и ему понравилась моя работа с учениками. После прихода в клуб я узнал о трагедии, которая произошла в Лужниках в 1982-м, - рассказывает Луначарский.

И тогда же у него появилась идея увековечить память о болельщиках. Для этого Луначарский стал играть в футбол в Лужниках, куда приезжал и Юрий Лужков, тогда мэр столицы. Ему руководитель клуба болельщиков "Спартака" рассказал, что хорошо бы увековечить память не только тех, кто погиб в "Лужниках", но и на других стадионах мира.

- Месяца два я объяснял, как это необходимо, и в итоге была достигнута договоренность о знаке памяти. Заручившись мэрским указом, стал искать скульптора - я ведь и сам закончил архитектурный факультет. В Строгановском училище нашел Михаила Сковородина, вместе с которым мы и придумали этот памятник. Хотя речь изначально шла скорее про мемориальную доску, - говорит Луначарский.

Теперь к этому памятнику каждый год приходят футболисты "Спартака", болельщики команды, в том числе, те, кому посчастливилось вернуться домой с той игры.