Принц Евгений Вюртембергский: отец солдату, тягота царю

Любимый племянник государыни

Принц (с 1822 г. - герцог) Евгений Вюртембергский оставил после себя чрезвычайно интересные мемуары, которые снабдил большой вступительной статьей и обширными комментариями кандидат исторических наук Денис Анатольевич Сдвижков, а выпустило в свет в двух томах издательство "Кучково поле Музеон" (2021, 2022).

Формально принц Евгений не принадлежал к членам Дома Романовых, но он приходился родным племянником императрице Марии Федоровне, любившей его как родного сына. Это немаловажное обстоятельство стало мощным катализатором карьеры принца в Российской империи. И оно же помешало Евгению стать знаковой фигурой и настоящей "звездой" эпохи Наполеоновских войн.

Но не будем забегать вперед.

Павел I, августейший супруг Марии Федоровны, не скрывал своего возраставшего с каждым днем расположения к племяннику. По мере того как увеличивалось отчуждение императора от его родных старших сыновей великих князей Александра и Константина, в геометрической прогрессии росла его благосклонность к Евгению. "Savez-vous que ce petit drole а fait ma conquete"¹ ("Знаете ли вы, что этот забавный малыш меня завоевал"), - сказал Павел императрице. По высочайшему повелению в возрасте девяти лет маленький принц был пожалован чином полковника лейб-гвардии Конного полка, а роковой для Павла 1801 год 13-летний Евгений, прибывший в Петербург, встретил генерал-майором русской службы, кавалером ордена Иоанна Иерусалимского и шефом Драгунского своего имени полка.

На этом августейшие милости не были исчерпаны. Член Императорской фамилии известный историк великий князь Николай Михайлович утверждал, что Павел I намеревался "усыновить" принца Евгения и, женив его на своей дочери Екатерине, провозгласить наследником престола. Дворцовый переворот 11 марта 1801 года, стоивший жизни Павлу, возвел на престол Александра I и сделал невозможной эту историческую альтернативу. Мария Федоровна сочла за благо поспешно отправить Евгения к родителям в Силезию, формально - "для завершения наук". Фактически она вывела любимого племянника из-под весьма вероятного удара собственного сына.

Лишь спустя годы принц Евгений осознал суть произошедшего. "Император Александр, - писал Евгений прусскому генералу Г.-В. фон Валентини, - никогда не мог избавиться от подозрения, что его мать все еще питает честолюбивые замыслы и пытается приобрести себе сторонников в армии"².

Нелюбимый кузен императора

Александр I резонно предполагал, что одним из таких сторонников Марии Федоровны может стать генерал принц Евгений. Этот значимый политический довод длительное время сказывался на карьере принца в Русской армии. Государь сознательно держал кузена вдали и от Петербурга, и от лейб-гвардии. В 1806 году 18-летний Евгений покинул родную Силезию, где его называли "русским" принцем, и появился в столице, но не был оставлен для службы в одном из гвардейских полков, на что, казалось бы, имел неоспоримое право благодаря родству с вдовствующей императрицей, а незамедлительно получил назначение в действующую армию.

Наполеоновские войны открыли для него дорогу чести и быстро продвинули по служебной лестнице. Евгений служил в армейской пехоте и, несмотря на молодость, последовательно командовал бригадой, дивизией, корпусом. Подчиненные его обожали, о чем неопровержимо свидетельствует поэт и военный писатель полковник Федор Николаевич Глинка:

"Помня о службе и обязанностях своих, он, кажется, вовсе не помнит о сане, чине и высокой породе своей. Он умен - следственно, не горд. Часто разговаривать с солдатами, ласкать офицеров и жить у полевых огней - вот обыкновенное дело его"³.

Мемуары самого Евгения подтверждают справедливость этой картины:

"В старой шинели, на исхудалой за зимнюю кампанию кляче, я никогда не расставался со значительно поредевшей горсткой своих товарищей по оружию"⁴.

Принц сердечно любил своих товарищей по оружию и прекрасно понимал психологию простого русского солдата, чьи непревзойденные боевые качества оценивал исключительно высоко:

"Русский рекрут обыкновенно терпелив, очень понятлив и легко свыкается со своей новой неизбежной участью, нежели сколько бы того можно было ожидать во всякой другой земле от поселян, отторгаемых от обычного мирного образа жизни. Через несколько времени полк становится для русского солдата новой родиной... К начальнику, которого полюбил раз, он привязывается так сильно, что в этом отношении, я думаю, ни одна армия не может превзойти русскую"⁵.

Русские солдаты боготворили своего командира, разделявшего с ними все тяготы и лишения боевой походной жизни, и готовы были пойти за принцем Евгением в огонь и воду. Евгений очень быстро стал популярным армейским пехотным генералом, и это обстоятельство стало беспокоить императора. Лишь на излете жизни Евгений Вюртембергский осознал политическую целесообразность действий Александра I, направленных лично против него.

"Император мог быть настроен подозрительно по отношению ко всем, кто пользовался определенными симпатиями при дворе и в армии. Ибо история Российской империи показывала, что стремящиеся к власти клики могли воспользоваться малейшими родственными узами среди них для своих целей"⁶.

Подозрительность царя многократно усиливалась тем, что на страже карьерных интересов принца Евгения в Русской армии стояла не только его августейшая тетушка Мария Федоровна, но и прославленные полководцы Кутузов и Багратион, желавшие иметь под своим командованием отважного пехотного генерала. Когда однажды Александр I заговорил о незрелости своего двоюродного брата в качестве военачальника, сам легендарный князь Петр Иванович Багратион, который со времен суворовских походов был кумиром армии, встал на защиту Евгения и возразил государю:

"Да, принц не может предъявить бороды, зато покажет зубы по отношению к врагам Вашего Величества"⁷.

Триумфатор Парижа

Однако главным защитником этих карьерных интересов был сам принц Евгений. Перечень сражений, в которых принц участвовал, говорит сам за себя: Пултуск, Прейсиш-Эйлау, Фридланд, Смоленск, Бородино, Малоярославец, Вязьма, Красный, Люцен, Бауцен, Дрезден, Кульм, Лейпциг, Бар-сюр-Об, Фер-Шампенуаз, Париж. В 1814 году сводный отряд под его командованием первым вступил в Париж, за что 26-летний Евгений получил чин генерала от инфантерии (II класс Табели о рангах, выше - только генерал-фельдмаршал), став самым молодым корпусным командиром этой героической эпохи. Портрет принца Евгения по праву занял почетное место в Военной галерее Зимнего дворца.

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью двенадцатого года⁸.

Его генеральский мундир украшали высокие боевые награды - ордена Св. Владимира 1-й степени, Св. Георгия 2-го класса и алмазные знаки ордена Св. Александра Невского. Принц был дважды пожалован Золотой шпагой "За храбрость" с алмазными украшениями. Впоследствии Николай I наградит герцога Евгения Вюртембергского высшим орденом Российской империи - Св. Андрея Первозванного, а затем алмазными знаками этого ордена. Однако у Евгения имелись веские причины для недовольства. Да, его несомненные боевые заслуги отмечались высокими чинами и орденами, но Александр I ревниво следил за тем, чтобы его кузен не стал знаменитым военачальником. Это проявлялось в большом и малом. После победы в сражении под Кульмом в 1813 году царь прислал принцу прямо на поле сражения высокую награду - ленту и знаки ордена Св. Владимира 1-й степени, однако "забыл" прислать ему грамоту или собственноручный рескрипт на орден, как того требовал закон⁹.

"Забывчивость" государя понятна: высочайший рескрипт с изложением заслуг награжденного подлежал обязательной публикации в официальных изданиях, а царь не желал способствовать росту популярности принца Евгения.

О том, что именно его сводный отряд первым вошел в Париж, в реляции не было ни слова. Так принц Евгений, один из лучших русских пехотных генералов своего времени, "по манию царя", лишился уникальной возможности стать исторической личностью.

"Друзья! Не забудьте меня в реляции", - по преданию за мгновенье до смерти успел воскликнуть майор князь Мещерский, погибший при штурме Чертова моста во время Швейцарского похода Суворова в 1799 году. Эти слова стали крылатыми, а имя офицера спасено от забвения. Он действительно не только попал в суворовскую реляцию, но и стал историческим персонажем и примером для подражания. В восхитившей Пушкина книге писательницы Александры Осиповны Ишимовой "История России в рассказах для детей" есть рассказ о последних словах Мещерского. Офицеры и генералы Русской армии готовы были заплатить собственной жизнью за право запечатлеть свое имя на страницах Истории. Евгения не обходили наградами, но его бесспорные подвиги на ратном поле никак не фиксировались в реляциях, не отражались в газетах и журналах и не воспевались поэтами.

Принц отлично осознавал, кто сознательно лишил его заслуженной славы.

Виновник гибели Андрея Болконского

"Доверие, оказанное мне армией, так резко противоречило намеренному замалчиванию в русских реляциях моего участия в каждом из сражений, что я не мог не прийти к убеждению: это не могло происходить без санкции императора и должно было иметь в основе тайное намерение стереть со страниц истории все подробности и истинное значение моей деятельности, лишив с наступившим ныне миром мою репутацию всякой исторической опоры"¹⁰.

Эти слова принца подтверждаются свидетельством проницательного мемуариста. Декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин очень точно написал об отношении царя к честолюбивым современникам, желавшим снискать популярность у сограждан:

"Александр Павлович терпеть не мог популярных людей, желая один быть исключительно популярным, не любил и никакой репутации, независимой от его благоволения"¹¹.

Сознательное стремление монарха вычеркнуть имя "русского" принца из истории государства Российского и настойчивое желание превратить Евгения Вюртембергского в "фигуру умолчания" - все это имело долгое эхо в истории русской культуры.

В культовом стихотворении Василия Андреевича Жуковского "Певец во стане русских воинов" были воспеты живые и мертвые русские полководцы и военачальники Отечественной войны 1812 года - Кутузов, Багратион, Ермолов, Милорадович, Раевский, Воронцов, Платов, Кульнев и другие генералы, но о любимце простых армейских солдат и офицеров - "русском" принце Евгении Вюртембергском - там не было сказано ни единого слова. В итоге его имя - даже "только как бы из приличия"¹² - так и не было внесено в список официальных героев эпохи Наполеоновских войн.

Не повезло принцу Евгению и на страницах эпопеи Льва Николаевича Толстого "Война и мир". Если в черновых редакциях и вариантах романа принц упоминается шесть раз (при этом Толстой однажды путает Евгения с его дядей принцем Александром Вюртембергским), то в окончательной редакции - лишь один раз. Из черновиков следует, что во время Бородинской битвы егерский полк князя Андрея входил в дивизию, которой командовал принц.

"В 3-м часу князь Андрей подъехал к проезжавшему принцу Евгению и предложил вывести полк на другое место вперед, чтобы напрасно не терять людей.

Принц Евгений сказал, что сейчас полк понадобится и поскакал дальше. Князь Андрей опять подъехал к полку. Без него ранили старого майора и несколько солдат. Князь Андрей слез с лошади и сел на шинель"¹³.

Не разрешив полковнику князю Андрею передвинуть свой полк вперед, дивизионный начальник генерал принц Вюртембергский стал невольным виновником смертельной раны, полученной Болконским. Однако в окончательную редакцию романа эта сцена не вошла. В канонической версии эпопеи "Война и мир" принц Евгений появляется перед глазами читателя один-единственный раз, когда Толстой описывает битву под Красным.

"...три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.

... И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог дальше"¹⁴.

В своей великой книге Толстой сознательно не стал заниматься исторической реабилитацией принца Евгения. В черновой редакции эпилога автор ведет заочный диалог с читателями, "для которых главный интерес в моей книге исторический. Многие из этих читателей недовольны тем, что я уничтожаю признанные славы. Отчего бы не отдать славу р[усского] н[арода] и Растопчину, и принцу Вирт[енбергскому]? Все можно вместе. Отвечая на это, я должен повторить труизм, что я старался писать историю народа"¹⁵.

Автор разъясняет этой категории читателей суть собственной философии истории. По мнению Толстого, ни император Наполеон, ни граф Растопчин, ни принц Евгений не имеют ни малейшего права ни на славу, ни на величие. Ни один из них "не может никак быть великим человеком, если народ есть не толпа баранов"¹⁶.

Однако и эта мысль не была включена автором в окончательный текст эпопеи.

P.S.

Что же осталось от Евгения Вюртембергского в истории государства Российского? Остались его интересные мемуары, имеющие несомненное историческое значение и позволяющие нам приблизиться к ответу на извечный вопрос:

"Скажи мне, что такое слава?"

• ^{1. Николай Михайлович, великий князь. Русские портреты XVIII и XIX веков. В 5 т. Т. III. М.: Три века истории, 2000. С. 462, ил. 132 (репринт издания 1907 года).}
• ^{2. Сдвижков Д.А. "Орлеанская дева" Российской армии: генерал Евгений Вюртембергский (1788 - 1857) // Мемуары герцога Евгения Вюртембергского. 1788 - 1812. М.: Кучково поле Музеон, 2021. С. 9-10.}
• ^{3. Там же. С. 34.}
• ^{4. Мемуары герцога Евгения Вюртембергского. 1812 - 1828. М.: Кучково поле Музеон, 2022. С. 150.}
• ^{5. Там же. С. 36.}
• ^{6. Мемуары герцога Евгения Вюртембергского. 1788 - 1812. С. 169.}
• ^{7. Там же. С. 229.}
• ^{8. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. В 19 т. Т. 3. Ч. 1. М.: Воскресенье, 1995. С. 378.}
• ^{9. Мемуары герцога Евгения Вюртембергского. 1812 - 1828. С. 229, 237; Свод законов Российской империи. Учреждение орденов и других знаков отличия. Издание кодификационного отдела при Государственном Совете. СПб. 1892. С. 18-19.}
• ^{10. Мемуары герцога Евгения Вюртембергского. 1812 - 1828. С. 280.}
• ^{11. Экштут С.А. Александр I. Его сподвижники. Декабристы: В поиске исторической альтернативы. СПб.: Logos, 2004. С. 49.}
• ^{12. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 12. М.: Художественная литература, 1940. С. 110.}
• ^{13. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 14. М.: Художественная литература, 1953. С. 259.}
• ^{14. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 12. С. 181. В XIX веке писали не Вюртембергский, как принято в наше время, а Виртембергский.}
• ^{15. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. В 90 т. Т. 15. М.: Художественная литература, 1955. С. 241.}
• ^{16. Там же.}