Мы поехали на СВО со "Своей Великой Отечественной" - спецвыпуском исторического журнала "Родина". 136 страниц, посвященных эпизодам, именам и судьбам 80-летней давности, когда советские войска освободили от фашистов Донбасс, Херсонщину и Запорожье. Про историческую справедливость, черно-белую, в царапинах, как кадры старой кинохроники. Этот спецвыпуск - как и предыдущие - о Донбассе и о Пушкине, который наш, и все - для учителей и школьников.
Дмитрий Рогулин/ТАСС
2023 год: и снова добровольцы уходят на фронт. На этот раз - на Свою Великую Отечественную.
Там нужно многое, там людям не хватает часто самого элементарного - воды, тепла и тишины. Но простых и честных слов о нашей собственной истории там ждут с такой же жадностью.
Журналов с нами - 4000 для четырех новых/старых российских областей. Доставлены, спасибо оборонщикам, через все пропускные пункты военным КАМАЗом. Команда нашей экспедиции - шеф-редактор "Родины" Игорь Коц, ростовские коллеги Владимир Ладный и Анна Ковалева.
На плакате - как в жизни
Герои спецвыпуска "Родины" встречают на въезде в Геническ - временную столицу Херсонской области. С плаката смотрит Василий Маргелов, "дядя Вася", будущий легендарный главком ВДВ, получивший звезду Героя при освобождении Херсона за дерзкое десантирование на правый берег Днепра.
Именем другого героя журнала - полного кавалера ордена Славы, гвардии старшины Павла Дубинды - названа площадь в Херсоне. Если не успели там ее переименовать. И на обложке "Родины" - мальчишка, представленный за бой у херсонского хутора Отрадное к ордену Красной Звезды: а он на фронт сбежал в 13 лет, войну закончил 17-летним.
Таких, как он, его ровесников, в геническом кинотеатре "Россия" на нашу встречу собралось ползала. Листают, изучают карту уникальную: "Запад против СССР". Кто сколько и чего поставил против нас в Великую Отечественную, откуда сколько к нам пришло карателей. Про что это? Про прошлое? Для херсонских, как для всех донбасских, это - настоящее. А для нас?
Вице-губернатор области Татьяна Кузьмич, побывавшая в бандеровском плену, читает вдруг Твардовского: "Я знаю, никакой моей вины в том, что другие не пришли с войны…"
Но все же, все же, все же. И школьники читают - но свое: они участвовали в конкурсе "Стих солдату". И девочка поет "Катюшу". Не про вчерашнее - про то, чем здесь живут.
Дети читают и в Бердянске - со сцены в Азовском педуниверситете: сбиваются, волнуются и звонко ставят финальные точки.
Здесь уникальный университет - основан был при Александре Третьем. По этим коридорам некогда ходил и будущий лейтенант Петр Шмидт.
Здесь красота и чистота - неописуемы. Отсюда год назад сбежало руководство, за ним от неопределенности и половина преподавателей. Но ничего - жизнь продолжается. Из Севастополя приехал математик.
И даже прошлым летом, как рассказывает нам и.о. ректора Екатерина Степанюк, приняли больше 300 абитуриентов.
Была когда-то уникальная грязелечебница - ее при Украине всю распродали и раскурочили. Есть памятник бычку. Город тихий, благостный, почти не пострадал. В глазах читались - осторожность, ожидание. На встрече всех зовут на сцену: а сфотографируемся вместе - из последних рядов быстро скользнуло в дверь несколько теней. Понять их можно, говорят нам, тут запугивают всех, "оттуда" каждого отслеживают, учащимся нужно здесь еще и мужество. Но ничего: на 23 февраля группа студентов ездила в Москву - в восторге. Осенью писали все диктант Победы - для выпускников украинских школ открылось много удивительного, и не про великих укров, не про псевдородину Гомера, а совершенно незнакомое. Историю, в которой есть 19 бердянских Героев Советского Союза. Екатерина Степанюк попросила, чтобы на флешку записали им кино из нашего "золотого фонда" - пусть смотрят в общежитии.
На нашей встрече выступил и ветеран-танкист 97-летний гвардии полковник Григорий Разуман. Голосом Левитана и без микрофона он полчаса рассказывал историю войны от самого начала до Берлина. Руководитель библиотечной сети района Ольга Хайдаржийская подробно рассказала об истории войны в Бердянске, о том, как Крупп и Кюнкель быстро прибрали местные фабрики, о бургомистре и полицаях из местных, о шести тысячах, которых провели от порта к Мерликовой балке, чтобы расстрелять. Мы этот путь, от порта к расстрельной балке, проехали потом. Идти - неблизко. По пути нам показали улицу, откуда с факелами шли в 2014-м головорезы запрещенного в РФ батальона "Азов" - на Мариуполь: там спалили ГУВД с сотрудниками и давили бэтээрами на улицах донбасских демонстрантов…
Добрались и в Мариуполь. В школе 65 - как в оазисе: окна смотрят на расстрелянные дома. А здесь в тот день 14 школьных команд соревновались в регби. Дети - красивые, смешные, шумные, кто бы сказал, что им пришлось тут пережить в подвалах. Вот третьеклассники поют, чуть не кричат, что "наша армия самая сильная". Попробуй не поверь.
Донбасский военкор Александр Гриценко, автор одной из статей журнала ("Я вернулся, мама!"), рассказал, как восстанавливал на линии соприкосновения, под прицелом, разбитый бандеровцами памятник бойцам Красной армии в поселке Соханка. Зачем? Просили жители. А им зачем? Святое…
Директор Азовского морского института Владимир Литвиненко, когда прежние руководители внезапно смылись, тоже спасал что мог.
Он спрашивает будто риторически: почему кто-то уехал, а кто-то остался? "Причина - в понятии "Родина". Понятии, которое хотели в нас разрушить. Слово громкое - но определяет нашу суть как дом, семья и дети".
Актрису Елену Драпеко встретили аплодисментами. Она напомнила про Лизу Бричкину из фильма "А зори здесь тихие", про то, как снималась когда-то на мариупольской "Азовстали" в роли диспетчера мартеновского цеха Зойки в фильме "Самый жаркий месяц". И о том, что выросла в послевоенном Ленинграде, который также поднимался из руин. И обещала помогать - как депутат Госдумы.
Нам показалось, что дороги слишком уж пестрят плакатами от партий, представленных в Госдуме. Вы не понимаете - нам объясняют местные, - для нас эти плакаты были спасением: ими заклеили лохмотья и обрывки - лучше так. Нам показалось, слишком много пафосных речей, но их здесь слушали внимательно. Здесь память - в настоящем времени. История его внезапно раскрывает. Память здесь - не из музея восковых фигур.
Школьник Саша Ивлев в новеньком костюмчике читает со сцены "О тех, кто уже не вернулся из боя и выжить не смог под донбасским огнем" - и вдруг запнулся. В прошлом году, когда они с родителями попытались эвакуироваться, рядом разорвалась бандеровская мина, и Саша остался один. С бабушкой.
Дело в Краснодоне
На Мемориале в Краснодоне у шурфа шахты номер пять, где расправились почти со всеми молодогвардейцами в январе 1943-го, незнакомый мужчина подсказал: "Вы не забудьте съездить и к местам захоронений жертв 2014 года. Там и старики, и дети, все подряд. Бомбежки, артобстрелы, ни за что, так просто. Говорим и думаем по-русски".
Мы, конечно, съездим. Не забудем, не простим - за этой клятвой на граните стройные ряды, ряды, ряды, не счесть.
Краснодон переворачивает душу. Если она есть, конечно. Кажется, давно застывшая история, герои, ставшие давно литературными. Здесь не так. Здесь все живая боль.
Завотделом Музея "Молодая гвардия" Марина Подобная вспоминает: до 2014-го года здесь целый год сидел сотрудник СБУ. С научной целью - искал следы секретных связей молодогвардейцев с бандеровцами. Это помогло бы украинским идеологам обосновать: зачем этот музей, зачем эти герои нынешнему Киеву. Был страшно огорчен: год бился зря, нет ни одной зацепки. А если есть - скорее среди тех, кто расправлялся с юными героями.
Один из главных материалов в нашем журнале "Родина" посвящен истории о том, как уроженец Бахмута/Артемовска Ким Костенко, прошедший войну, восстанавливал честное имя оболганного героя, комиссара молодогвардейцев Виктора Третьякевича. В музее нам рассказывают, как когда-то обращались к киевским властям с просьбой представить Третьякевича к званию героя Украины - их просьбу в Киеве не заметили, но в тот же самый год героев дали Роману Шухевичу и Степану Бандере. Это был знак, а краснодонцы в этих знаках разбираются.
В сентябре прошлого года уже указом президента Путина Третьякевич наконец был награжден Звездой Героя России. Не только для музея это оказалось настоящим счастьем. Даже теперешнюю "Родину" со статьей о нем здесь сразу поместили в экспозицию, в музейный стенд.
Рассказывать о пытках, изуверствах, которым подвергались эти краснодонские ребята, им ведь было от 13 до 18 лет, нестерпимо. Помню, не так давно актрису Полину Агурееву, ездившую с другими "фоменками" в Донбасс, спрашивали, что ее так потрясло, она среди прочего (да только ли она) вспомнила чей-то рассказ об изнасилованных, о монтажной пене, жуткие подробности. Это сегодня.
Но ведь то, что сделали с молодогвардейцами в сорок третьем, - будто под копирку. Нынешние научились у тех или те у нынешних - в аду нетрудно перепутать времена.
Если бы только немцы - говорят здесь, - а то ведь больше всех отличились "свои", предатели. Срезали кожу полосками, вырезали звезды, сажали на раскаленную плиту, загоняли иглы под ногти, вешали за волосы или вниз головой. "Выкалывались глаза, вырезывались груди, половые органы и арестованные до полусмерти избивались плетями", - сообщал в марте 1943-го нарком внутренних дел УССР Сергиенко первому секретарю ЦК КП(б)У Хрущеву (будущему автору амнистии отбывающих срок бандеровцев).
Предела зверству не было. А многих нелюдей потом не сразу и нашли. Соликовский, лично выжегший глаза Тоне Иванихиной, спокойно дожил жизнь в Бразилии: смотрел на океан, возможно.
Еще из сообщения: "На теле Любы Шевцовой было вырезано несколько звезд, лицо изуродовано разрывной пулей".
А здесь, в музее, надпись со стены той камеры, перед ее расстрелом: "Мама, тебя сейчас вспомнила. Люба".
…Школьница Настя Кочурина, участница проекта "Пост номер один", читает отрывок из романа Фадеева: сцена допроса Вали Борц. Съеживаемся.
Ольга Крючкова, внучка одного из спасшихся тогда молодогвардейцев Радика Юркина, читает свои стихи: "…Ты только очень верь: все будет хорошо".
А военкор ВГТРК Евгений Поддубный, приехавший на нашу встречу, вспомнил своего деда-танкиста и твердо сказал: "Мы вот только что из Артемовска, видим, как наши парни относятся к пленным. По-человечески. Не по-звериному. Мы не оскотиниваемся, не убиваем безоружных, не скачем. И в этом наше моральное превосходство. Не верьте, что война все спишет, ничего не спишет. Наши деды не позволяли себе опуститься до уровня врага - нам надо быть достойными их".
* * *
Тут появился Голубович. Народный артист. Михаил Васильевич. Большой, матерый, человечище. Вернее, это не он, а мы появились у него. Приехали из Краснодона - и к нему. В Луганский академический музыкально-драматический театр на Оборонной.
В Бердянске видели на аллее актеров его звезду. Полустертую - пытались надпись отскоблить, но все равно читается. Как и Георгий Жженов, и другие ненавистные киевской власти имена.
А Голубович тоже, было дело, играл когда-то в театре Ивана Туркенича, командира молодогвардейцев. И вот только что - рассказывает - вернулся с театром из Саратова, где показали свою рок-оперу "Распятая юность":
- Это последняя ночь перед казнью молодогвардейцев… Репетиции шли у нас, когда еще бомбежки были и работники, артисты сидели здесь же, в подвале, не было воды и света… А сейчас в Саратове молодежи просто битком зал. И тишина такая - если б муха пролетела, она бы в обморок упала от тишины. В конце все поднимались и смотрели до конца спектакля стоя...
В феврале прошлого года худрук Голубович провел собрание в театре, и 36 актеров и работников вышли - и сразу в военкомат. Он тут недалеко. Потом об этом написала "Российская газета". Михаил Васильевич уверен: помогла. Артистов стали возвращать, чтобы служили тут, на сцене.
Вернули с фронта и единственную среди добровольцев девушку-художницу из бутафорского цеха, хотя ее занимают и как артистку в спектаклях. Жива-здорова. К счастью, погибших нет. Есть раненые и контуженые. На фронте сейчас осталось только три работника. Вернувшиеся сразу с головой окунулись в репетиции, потому что иначе никак. "И отдача от них идет очень мощная".
Года четыре назад, когда Луганск систематически трясло от минометов и систем залпового огня, долбивших со стороны поселка Счастье, стоял вопрос о выживании - бежать из города? Остаться? Спрашиваю:
- А вы не думали: народ-то плохонький, ватники неизящные, а вы же служите высокому искусству, вечности, что вам этот народишко?
- Вместо ответа приведу пример. Захожу в те времена в магазин и слышу чей-то голос за спиной: это вы? Меня, конечно, многие в Луганске узнают, и все же странно. Снова голос: это вы? Поворачиваюсь: я, а кто же. Незнакомец кинулся в объятия: так это вы?! И развернувшись, кричит, очевидно, жене: "Ты видишь, Люся, это он. Он не уехал! И я никуда не поеду!.." Как их предать - этих людей и их любовь и веру?
- Да, но сейчас среди уехавших и неуехавших вдруг появились те, кто рассуждает: нам не повезло с народом. Он, народ, их недостоин…
Голубович отвечает так: "Кто был нормальным, здравомыслящим, тот таким и остался. Хотя, конечно, некоторые изменились. Я поражен, знаете, Ада Роговцева - стала звездой, народной артисткой благодаря советскому, российскому кинематографу. А она сейчас совершенно… Но что бы она ни говорила, я хорошо знал ее мужа Костю Степанкова, мы дружили. Увы, Богдана Ступки нет. Все это совершенно нормальные ребята… И еще один человек, Володя, из фильма "В бой идут одни старики", вы сами вспомните, он, понимаю, наверное, за себя боится. Больно даже вспоминать их слова. Что сделаешь. Все возвернется им..."
Спрашиваю Голубовича: как к таким "антинародным" именитым относятся здесь, в Донбассе?
Голубович: Просто их вычеркнули и все. Нельзя поступать, как они, - это мое глубокое убеждение… Вот на меня выходят иногда, я спрашиваю: только на один вопрос ответь, фашизм - это хорошо? Ответь и будет ясно: разговаривать с тобой или нет.
- На это вам на голубом глазу ответят: вы и есть фашисты. Спорить - бесполезно.
Голубович: А Хатынь тоже мы сожгли? Нет, здесь, у нас, молодые актеры все понимают. Да, в семье не без урода. Но знаете, чем мне нравятся люди Донбасса? Самое любопытное - люди здесь сильные. Родина - здесь.
P.S.
…В Мариуполе библиотекарь школы номер 30 Наталья Верушкина поделилась с нами бедой: школа уничтожена, библиотека дотла, ни одной книжки. Она теперь в столовой вынуждена подрабатывать.
Но есть и радостная весть: на встрече ей подарили журналы и книги - значит есть начало будущей школьной библиотеки. В ту же библиотеку, надеюсь, попадет и книга из серии ЖЗЛ "Андрей Вознесенский", которую я подарил ей (с автографом - как автор) на мариупольской встрече.
С поэтом вышла странная история: ровно 20 лет назад он приезжал на Украину, в Николаев. Услышав историю проданного авианосца "Варяг", написал стихотворение "Металлолом", в котором вдруг увидел "самолетов ряд", который прилетит сюда с чужих авианосцев.
Тогда же написал и "Облака". Там облака ползут, как срезанные кочаны, как гипсовыми бюсты, а их "безголовые торсы" где-то "ищет в небе над Краматорском установленный трижды герой".
И дальше - двадцать лет назад, когда ни о каких майданах не подозревали, - у поэта вдруг вставала будущая тень Своей Великой Отечественной:
"И границы заката расширя, / полыхает, как дьявольский план, / карта огненная России, / перерезанная пополам. // Она в наших грехах неповинна, / отражаясь в реке, как валет, / всюду ищет свою половину. / Но другой половины - нет".
И боль своя, физическая, перемешивалась в этих "Облаках" с другой - провидческой болью по несправедливо искалеченной Родине.
Мариупольский библиотекарь Верушкина согласилась: "Большой поэт - всегда пророк".
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем