РИА Новости
Москва. Манежная площадь. 9 мая 1945 года.
"Это было так неожиданно, что я растерялся"
Константин Рокоссовский (1896-1968) - крупнейший военачальник Великой Отечественной войны. Единственный в советской истории маршал двух стран - СССР и Польши1:
Не описать счастье наших солдат. Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришла догадка, что это конец затемнению. Кончена война! И только тогда я до конца понял значение неумолчной трескотни выстрелов.
Пора положить конец этому стихийному салюту. Отдаю распоряжение прекратить стрельбу.
"День радости и новых сомнений"
Давид Самойлов (1920-1990) - представитель поколения поэтов, ушедших со студенческой скамьи на фронт. Кавалер ордена Красной Звезды за взятие Берлина2:
9 мая. Первый день мира. День радости и новых сомнений.
Прежде думалось: буду ли я жить? Теперь - как я буду жить?
Рассказывают о подписании капитуляции.
Оно происходило в Штарме 5 при большом скоплении корреспондентов. Когда собрались все наши, Жуков сказал: "Представители германского командования могут войти". Они вошли. Им показали текст протокола. Они его подписали. После этого Жуков сказал: "Представители германского командования могут удалиться". Они вышли в полном молчании.
"Даже кондуктор не берет денег с военных"
Всеволод Вишневский (1900-1951) - писатель, киносценарист, драматург, военный корреспондент, капитан 1 ранга3:
9 мая.
День Победы!
В городе необычайно празднично, солнечно. Даже кондуктор в трамвае не берет денег с военных: "Я сама плачу за вас".
На улицах много офицеров и солдат - уцелели, дожили! Прохожие останавливают их, обнимают, целуют...
А как ликует нынче вся страна!
Москва красивая, чистая! Как не похожа она на Берлин, который мне упорно видится в тяжелых снах.
10 часов вечера. Салют Победы! На Красной площади гул праздничной толпы... Музыка, танцы... Вспыхивают песни... На площадь вливаются все новые и новые массы счастливых людей. Лиловато-голубые прожектора бьют в небо...
Тридцать залпов из тысячи орудий!
Дождь ракет!
"Я невольно проронил слезу"
Григорий Грязнов (1898 - ?) - полковой писарь и минер, награжден медалью "За оборону Ленинграда":
9 мая 1945 г. Ночевали около дер. Фриц, где немец обстрелял нашу роту. Утром был митинг - Германия капитулировала. Я невольно проронил слезу. <...>4
"Почтить память того последнего солдата..."
Николай Мордвинов (1901-1966) - актер театра и кино, театральный режиссер, народный артист СССР. Был чрезвычайно популярен за исполнение главных ролей в фильмах "Богдан Хмельницкий", "Котовский"5:
9 мая.
Речь, которую я говорил на Пушкинской площади.
"Товарищи, друзья, сестры, братья! Мужчины и женщины!
Юноши и девушки!
Сегодня день Победы оружия нашей Родины.
Сегодня день Победы гуманизма, свободы, демократии!
Сегодня Русь переживает один из самых великих дней своей истории.
Многие, очень многие тысячи жизней - самых молодых, горячих, талантливых, сильных, светлых - положили свои головы, чтобы Родина продолжала жить, справедливость - совершенствовать жизнь, правда - ковать счастье людей.
Предлагаю почтить память героев, что врезали свои горящие самолеты в самое пекло врага, что собою закрывали амбразуры дотов, что бросали свои тела под танки, взрывая эту нечисть своими сердцами, и тех, кто менее заметным, но также вдохновенным и полным подвига трудом делал победу и пал на этом посту.
Предлагаю почтить память их, как и память того последнего солдата, который отдал вчера свою героическую жизнь на поле брани, который своей кровью и смертью скрепил славу родной Красной Армии.
Предлагаю почтить светлую память их минутным молчанием!
Вспомните в это чудесное утро человечества, в это трепетное утро весны, когда из истории, поджав хвосты, уходило все смрадное и поганое - гитлеровский фашистский штаб с его приспешниками и последователями, когда человечество вырвало, наконец, у издыхавшего зверя его окровавленные когти - в это утро даже солнце не захотело скрыться за вчерашним, благодатным дождем.
Сегодня человечество вогнало бесславный осиновый кол в могилу фашистской Германии.
Цивилизация спасена.
Великий народ в лице его армии и тыла совершил великое!
Он сделал то, к чему был призван!
Он создал то, на что был способен!
Товарищи, начинается новая страница светлой жизни!
Сегодня вместе с поэтом хочется воскликнуть:
Да здравствует Разум!
Да здравствует солнце,
Да скроется тьма!
Слава героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!
Слава чудо-богатырям воинам!
Слава офицерам, генералам!
Слава маршалам!
Слава народу нашему!"
"Право тосковать, когда все радуются жизни"
Михаил Пришвин (1873-1954) - писатель, дневники вел почти 50 лет6:
День Победы и всенародного торжества. Все мои неясные мысли о связи живых и мертвых, поэтические предчувствия, все, все это, чем мучится душа, разрешается в двух словах: "Христос Воскрес!" Всем, чем ты мучаешься, Михаил, этим и раньше мучились люди и разрешили твои вопросы: "Христос Воскрес!"
На радости я привел машину и повез своих в Пушкино. По мере того, как всенародная радость больше и больше накоплялась в воздухе, Ляля больше мрачнела и злилась. На даче она принялась свеклу сажать, и на слова мои: вот бы чайку попить, ответила: - Хочется что-нибудь сделать, а тут носись с тобой. После она мне говорила о том, что ее возмущает народная радость, что надо плакать, а не радоваться. - Нет, - возражал я, - хороший человек, услыхав о конце войны, непременно должен радоваться: ведь миллионы жен, отцов, сестер сейчас радуются безумно тому, что их близкие теперь останутся в живых.
- А кто же подумает о мертвых?
- Мы же потом и о мертвых подумаем. Ты представь себе отца, у которого двое сыновей, один недавно погиб на войне. Отец в тревоге ждет каждый день, что придет известие о гибели второго сына. И вот приходит известие, что война кончилась и некому больше убивать его сына. Его сын останется жив. Тогда отец, конечно, забудет о мертвом на какое-то время и душа его будет заполнена целиком радостью о живом. Так вот и мы теперь ликуем о живых. И я не верю в то, что кто в этот день, ссылаясь на мертвых, не хочет радоваться о живых - что такой человек ближе к Богу.
Так мы говорили, а вскоре по телефону Бор. Дм., потерявший Диму несколько месяцев тому назад, сказал Ляле, что так обрадовался он концу войны, что Глеб его теперь наверно останется в живых, что не мог сидеть на месте, бросился к нам, но увидел только уезжающую нашу машину.
Так я высунул язык Ляле. И мне так больно-больно, что я могу ей высунуть язык. Но я это чувство знаю: в праздник и меня всегда раньше охватывала тоска, и я долго носился с этим чувством... право тосковать, когда все радуются жизни. На самом деле, как теперь понимаю, это чувство не высокого достоинства.
"Жена просила: ты расскажи..."
Илья Эренбург (1891-1967) - писатель, журналист7:
Поздно ночью наконец-то передали сообщение о капитуляции, подписанной в Берлине. Было, кажется, два часа. Я поглядел в окно, почти повсюду окна светились: люди не спали.
Начали выходить на лестницу, некоторые неодетые, их разбудили соседи. Обнимались. Кто-то громко плакал. В четыре часа утра на улице Горького было людно: стояли возле домов или шли вниз - к Красной площади. После дождливых дней небо очистилось от облаков, и солнце отогревало город.
Так наступил день, которого мы столько ждали. Я шел и не думал, был песчинкой, подхваченной ветром. Это был необычайный день и в своей радости, и в печали: трудно его описать - ничего не происходило, и, однако, все было полно значения - любое лицо, любое слово встречного.
Пожилая женщина показывала всем фотографию юноши в гимнастерке, говорила, что это ее сын, он погиб прошлой осенью, она плакала и улыбалась. Девушки, взявшись за руки, что-то пели. Рядом со мною шла женщина и мальчик, который все время повторял: "Вот это майор. Ура! Старший лейтенант, орден Отечественной второй степени. Ура!..." У женщины было милое изможденное лицо; вдруг я вспомнил, как в начале войны на Страстном бульваре сидела женщина с сыном, который шалил, а она плакала. Мне показалось, что это она; наверное, и сходства не было, просто два лица сливались в одно.
Девочка сунула моряку букетик подснежников, он хотел ее обнять, она фыркнула и убежала.
Старик громко сказал: "Вечная память погибшим"; майор на костылях поднес руку к козырьку, а старик рассказывал: "Жена просила: "Скажи", - она простыла, лежит... Гвардии старшина Березовский. Две личные благодарности от товарища Сталина..."
Кто-то сказал: "Ну, теперь скоро вернется..." Старик покачал головой: "Погиб смертью героя, восемнадцатого апреля, командир написал... Жена просила: "Ты расскажи..."
Ведущий рубрики "Дневники Родины": Петр Базанов, доктор исторических наук
- 1. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. - 5-е изд. - М.: Воениздат, 1988. - 367 с.
- 2. Самойлов Д. Поденные записи. В 2 тт. М., Время, 2002. Т. 1, 378 с.; т. 2, 384 с.
- 3. Вишневский В.В. Собрание сочинений в пяти томах. - М. : Государственное издательство художественной литературы. Том 4: Дневники военных лет (1943-1945). - 1958. - 932 с.
- 4. Сайт БалтИнфо, публикация Инга Слажинскайте https://baltinfo.ru/2014/06/22/Dnevnik-soldata-432972
- 5. Мордвинов Н.Д. Дневники. 1938-1966. Статьи о творчестве Н.Д. Мордвинова. - М.: Всерос. театр. о-во, 1976. - 680 с.
- 6. Пришвин М.М. Дневники 1905-1954 // Собр. соч.: В 8 т. М.: Художественная литература, 1986. Т. 8. 759 с.
- 7. Эренбург И. Г. Люди, годы, жизнь. В 3-х томах. М.: Текст, 2005
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем