Академический отпуск

Очередь на дачи

Дачу можно было построить, вступив в состав пайщиков дачно-строительных кооперативов. Наиболее известным в 1930-е гг. был кооператив работников науки и искусства (РАНИС), располагавшийся на Николиной Горе близ Звенигорода. Несмотря на название, в его составе доминировали представители военной и партийной верхушки.

Попасть в число пайщиков РАНИС на всем протяжении его истории было практически невозможно, однако в 1930-е гг. трагические события внесли свои коррективы в планы развития кооператива. Так, в 1937 г. практически одновременно освободилось 4 дачи (одна из них принадлежала известному большевику В.А. Антонову-Овсеенко). Одновременно в СНК поступило ходатайство Президиума Академии наук (АН) СССР о предоставлении дачи 80-летнему академику А.Н. Баху: "Как мы знаем, в настоящее время в поселке работников науки и искусства на Николиной Горе имеются конфискованные дачи, которые по своему местоположению и оборудованности были бы вполне подходящими для А.Н. Баха"¹. На данное ходатайство была наложена положительная резолюция, уточнявшая даже конкретное строение: "Дача быв[шая] Антонова-Овсеенко, Николина Гора".

Как видно, членство в кооперативе не защищало право собственности пайщика, если по какой-то причине он исключался из его состава. Возвращение же дачи, даже в условиях реабилитации, оказывалось затруднено. Однако в РАНИС ситуация разрешилась: в 1957 г. состоялось общее собрание, на котором было принято решение о возврате участков или компенсации репрессированным и членам их семей. Так были возвращены участки дочери расстрелянного А.Г. Шляпникова, семье расстрелянного А.И. Емшанова и другим. После реабилитации в 1970-х гг. семье Антонова-Овсеенко был выделен участок в непосредственной близости от кооператива в поселке Заречье.

Дачная история академика Капицы

С 1930-е гг. получили распространение "казенные" дачи. Дача предоставлялась в пользование, оставаясь при этом на балансе АН СССР. На 1938 г. в ведении Академии наук на особом учете состояло несколько ведомственных дач: "Николина Гора", принадлежащая Президенту АН СССР (с 1936 г. - В.Л. Комарову), "Отдых" (две рядом стоящие дачи), "Малаховка", "Софрино" (2 дачи), "Лосиноостровская", "Удельная", "Тарасовка", "Болшево" (2 дачи), "Жаворонки"². Дома располагались в лучших дачных местах Московской области. Сохранилось описание дачи "Николина Гора": "Двухэтажная рубленая, внутри оштукатурена. В двух этажах 12 комнат"³. О ее техническом оснащении упоминается в докладной записке коменданта П. Курусова от 4 октября 1940 г.: просьбу об увеличении оклада он обосновывал тем, что под его ответственностью находится имущество более чем на 100 000 руб., при даче был и гараж⁴.

"Казенные" дачи предоставлялись не только руководящим работникам. Как служебная на Николиной Горе была построена и дача для проживания академика П.Л. Капицы, занимавшего в то время должность директора Института физических проблем. Факт пользования (а не владения) дачей избавлял Капицу от хлопот по поводу ее строительства, последующего ремонта и инфраструктурного обслуживания, однако обеспечивал бесконечные ревизии состояния строений и участка, потенциально предполагал возможность передачи их другому лицу. Так, в 1950 г. попавшему в немилость за отказ от участия в атомном проекте П.Л. Капице предложили освободить в недельный срок занимаемую им дачу с показательной формулировкой - в связи с "полученным нами указанием передать дачу другому лицу обслуживаемого нами контингента"⁵. В деле сохранились подробные акты ревизии хозяйственного состояния дачи, доводящие бытовую сторону жизни ученого до абсурда - так, например, в документе указывались тщательно пересчитанные в присутствии академика кусты земляники (126 шт. стоимостью 143 руб. 34 коп.), смородины (23 шт. общей стоимостью 37 руб. 95 коп.) и сирени - 175 шт. (2061 руб. 50 коп.)⁶.

Впрочем, кроме служебной, П.Л. Капице в 1946 г., наряду с другими академиками, была выделена и персональная дача на праве личной собственности в академическом поселке "Абрамцево"⁷. Синхронно едва не отобранную служебную дачу удалось перевести в личную собственность. По воспоминаниям А.А. Капицы, дача на Николиной Горе "была казенной, но принадлежала нам, потому что, когда было сталинское постановление о том, что все академики получают в личную собственность дачи в Абрамцеве, в Мозжинке и в Луцине, Петр Леонидович сказал, что ему в Абрамцеве дача не нужна - у него уже есть дача на Николиной Горе и он хочет, чтобы Академия наук обменяла ее (то есть дача на Николиной Горе будет его собственная, а абрамцевскую он сдаст)"⁸.

Подарок академикам от Сталина

Задача обеспечения выдающихся представителей науки возможностью отдыха и оздоровления была поставлена сразу после окончания Великой Отечественной войны. В обращении Президента АН СССР С.И. Вавилова к И.В. Сталину от 20 сентября 1945 г. отмечалось, что "тяжелые бытовые условия во время войны и, особенно, в период эвакуации отразились на здоровье ведущей группы ученых - академиков, в частности, академиков пожилого возраста"⁹. АН СССР просила о возможности выделения 138 стандартных домов из числа получаемых Советским Союзом от Финляндии по репарациям и разрешения передать указанные дома в собственность каждому академику с выплатой стоимости домов в 10-летний срок.

Однако неожиданно было принято иное решение - о передаче дач в безвозмездную личную собственность академикам. В соответствии с Постановлением Совета народных комиссаров от 14 октября 1945 г. N 2638 было указано выстроить 150 индивидуальных дач, в том числе 125 дач под Москвой и 25 дач под Ленинградом. Под строительство дач были отведены и переданы в бессрочное бесплатное пользование земельные участки от 0,5 до 1 га. Указанным постановлением действительные члены АН СССР были освобождены от налога со строений и земельной ренты¹⁰. При выборе участков для строительства дач рекомендовалось исходить из необходимости лучшего их благоустройства, обеспечения электроэнергией, водоснабжением и пр.¹¹ В короткие сроки был определен список будущих дачевладельцев - в него вошли действительные члены Академии наук, однако позднее перечень подвергался корректировкам¹².

На заседании Президиума АН СССР от 1 ноября 1945 г. были утверждены следующие участки для строительства дач: в районе поселка Мозжинка (2 км от Звенигорода) на 40 дач¹³, участок вблизи Звенигорода, в районе Биостанции МГУ - 60 дач (будущий поселок Луцино)¹⁴ и участок в районе Абрамцево - 25 дач¹⁵. В Ленинграде 25 дач академиков было решено вписать в поселок Келломяки, расположенный на верхней террасе Финского залива - в 1948 г. в ходе компании по переименованию населенных мест Карельского перешейка он был переименован в Комарово в честь умершего президента АН СССР В.Л. Комарова.

"С северной стороны усадьбы желательны ели"

Хотя, по легенде, выбор московских мест определялся любовью С.И. Вавилова к охоте - он хорошо знал места под Звенигородом, причины были объективны: транспортная доступность и инфраструктура. Два проектируемых московских поселка - Мозжинка и Биостанция (Луцино) - располагались близко к академическому санаторию "Поречье", что позволяло пользоваться кухней здравницы, упрощало вопрос охраны и обслуживания поселка¹⁶.

На выбор Абрамцева, вероятно, повлияла близость к инфраструктуре поселка художников Новоабрамцево. Для подъезда к участкам устраивались подъездные автогужевые дороги, проезды и т.д.¹⁷ Планировалось, что поселки будут электрифицированы, радиофицированы и телефонизированы¹⁸. Из общепоселковой инфраструктуры строились магазин, почта, контора и комендатура поселка¹⁹. Право предпочтительного выбора места постройки дачи оставалось за академиками²⁰.

За основу проекта индивидуальной дачи был взят самый большой по площади 10-й тип финских домов²¹. Типовая дача была двухэтажной общей жилой площадью 100 кв. м: 65 на первом этаже и 35 - на втором, мансардном. Предполагалось также пристроить к дачам по две террасы, одну остекленную и одну открытую²². На территории участка предполагалось строительство гаража на одну автомашину, сарая с ледником. Остальная территория участка благоустраивалась под огород, фруктовый сад, цветник, спортплощадку, производилась разбивка дорожек и клумб, устраивались беседки и т.д.

"Академстрой" уточнял у будущих жильцов даже пожелания относительно сортов плодовых деревьев и ягодных кустов, планируемых к высадке на участке. Например, В.А. Кистяковский просил предоставить участок "в сухом, по возможности высоком месте", высадить на участке яблочные, вишневые, кусты черной смородины, малинник и клубнику, обратить внимание на декоративные насаждения - кусты сирени и жасмин, с запада и востока - рябиновые деревья, с северной стороны "усадьбы" были желательны ели²³.

Дача как место душевного отдыха

В 1948 г. строительство было завершено, а дачи оформлены в "безвозмездную личную собственность". Практика распределения дачных участков была продолжена и в 1950-80-е гг., однако постепенно ее широта утрачивалась. В качестве закрытого ("секретного") был построен, а точнее растворен в совминовском поселке "Жуковка", поселок физиков-ядерщиков "Энергетик"²⁴. В 1955 г. (распоряжением Совета министров СССР от 9 мая 1955 г.) и в 1967 г. (решение Президиума Совета министров СССР от 12 декабря 1967 г.) были выделены 40 земельных участков в поселке Ново-Дарьино Московской области, их размер уже был меньше - 0,25 га каждый²⁵. В начале 1990-х гг. началась нарезка участков в новом поселке "Раменское"²⁶.

Несмотря на всю привлекательность проекта, право владения дачами обременялось несколькими обстоятельствами. Во-первых, управление поселками было организовано на условиях хозрасчета с высокими взносами и коммунальными платежами. К концу 1940-х гг. в Мозжинке, Абрамцеве и Луцине начались первые продажи дач академиками или их наследниками, в числе причин этого шага указывалась обременительность выплат²⁷. Однако продать дачу оказалось не так просто: предпринятые юридические шаги по сохранению социальной однородности поселков стали вторым ограничивающим личную собственность обстоятельством.

Постановлением от 9 марта 1949 г. Совет министров СССР предоставил Академии наук СССР преимущественное право приобретения дач, построенных за счет государства и переданных безвозмездно в личную собственность академикам, в случае возможной продажи их дачевладельцами или их наследниками²⁸. Сделка совершалась по инвентаризационной оценке ниже рынка, процесс которой был достаточно длительным. Наконец, третьим ограничивающим право личной собственности обстоятельством был контроль за перепланировками. Острота этой проблемы была ощутима уже в 1970-е гг.: увеличение числа наследников дач вело к необходимости дополнительных пристроек в условиях невозможности прямого размежевания.

Однако, несмотря на все ограничения, дачные поселки стали своего рода визитной карточкой успешной жизни и заслуженного отдыха академиков. В поселках организовывались индивидуальные и коллективные фотосессии²⁹. Для отдельных исследователей на дачах были оборудованы лаборатории, оснащенные и телефонизированные³⁰, другие мечтали о возможностях работы за городом в окружении ближайших сотрудников. Социальная однородность сообщества дачного поселка предполагала комфорт общения и более широкие возможности неформальной коммуникации - в том числе с коллегами и учениками. В воспоминаниях содержатся частные упоминания о поездках аспирантов и молодых сотрудников на дачи своих старших коллег, о щедрых столах и неторопливых беседах. Дача выступала как место душевного отдыха, даже будучи "казенными", они обладали "семейной" атмосферой.

На конец советского периода в ведении АН СССР, в 1991 г. переименованной в Российскую академию наук, состояло 6 дачных поселков (Мозжинка, Луцино, Абрамцево, Ново-Дарьино, Жуковка, новый поселок Раменское и поселок Комарово в Ленинградской области)³¹. Происходившие в начале 1990-х гг. процессы "акклиматизации" к новым экономическим условиям затронули и дачный ландшафт. Поселки располагались в престижных обжитых местах Московской и Ленинградской областей, обладавших ощутимой ценностью на рынке загородной недвижимости. В долгосрочной перспективе их ждала приватизация и, конечно, старые дома и участки привлекали внимание представителей новых экономически сильных групп. Изменения вели к размыванию облика стародачных поселков академиков.

• ^{1. Архив РАН (АРАН). Ф. 2. Оп.1 (1938). Д. 80. Л. 2.}
• ^{2. АРАН. Оп. 1-1938. Д. 7. Л. 12-13.}
• ^{3. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 1. Д. 96. Л. 5.}
• ^{4. АРАН. Ф. 4. Оп. 1-141-42. Д. 4. Л. 1.}
• ^{5. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 7. Д. 1326. Л. 18.}
• ^{6. Там же. Л. 4, 9.}
• ^{7. Там же. Л. 24.}
• ^{8. Зотиков И. Три дома Петра Капицы // Новый мир. 1995. N 7.}
• ^{9. АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1945 г.). Д. 385. Л. 1.}
• ^{10. АРАН. Ф. 2172. Оп. 1. Д. 146. Л. 1.}
• ^{11. Там же. Л. 8.}
• ^{12. АРАН. Ф. 681. Оп. 2. Д. 81. Л. 5-6.}
• ^{13. АРАН. Ф. 610. Оп. 2. Д. 43. Л. 1.}
• ^{14. Там же. Л. 1.}
• ^{15. Там же.}
• ^{16. АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1945 г.). Д. 385. Л. 49.}
• ^{17. АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1945 г.). Д. 384. Л. 1.}
• ^{18. Там же. Л. 5-5об.}
• ^{19. АРАН. Ф. 610. Оп. 2. Д. 43. Л. 1.}
• ^{20. АРАН. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 586. Л. 2; Ф. 610. Оп. 2. Д. 43. Л. 1.}
• ^{21. АРАН. Ф. 2. Оп. 1 (1945 г.). Д. 385. Л. 43; Д. 384. Л. 1.}
• ^{22.Там же. Л. 1.}
• ^{23. АРАН. Ф. 610. Оп. 2. Д. 43. Л. 5-6.}
• ^{24. Воспоминания М.П. Дьячковой об истории дачного поселка ученых - ядерщиков. 1950-2005 гг. // Отечественные архивы. 2009. N 3. С. 82-93.}
• ^{25. АРАН. Ф. 2172. Оп. 1. Д. 146. Л. 1.}
• ^{26. АРАН. Ф. 2. Оп. 31. Д. 97. Л. 36-37.}
• ^{27.АРАН. Ф. 681. Оп. 2. Д. 81; Ф. 610. Оп. 2. Д. 43.}
• ^{28. АРАН. Ф. 2. Оп. 1-1954. Д. 78. Л. 20.}
• ^{29. АРАН. Ф. 1702. Оп. 6. Д 196. Академики, проживающие в дачном поселке Мозжинка. 33 портретных фотографии и список дач.}
• ^{30. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 1. Д. 96. Л. 76.}
• ^{31. АРАН. Ф. 2. Оп. 31. Д. 175.}