Кормили всех одинаково, но пьяных не пускали...

Постройка церквей, раздача милостыни...

Одной из ранних форм купеческой благотворительности были пожертвования на церковные нужды.

Зачастую именно купцы инициировали строительство новой церкви, трапезной палаты или колокольни. Купец, банкир Владимир Павлович Рябушинский писал, что коммерсанты нередко между собою "соперничали, кто лучше церковь выстроит, кто лучше ее украсит... Было тут, чего греха таить, иногда и тщеславие"².

Некоторые купцы строили целые монастыри. Так, чаеторговец Сергей Васильевич Перлов на свои средства создал Казанскую Амвросиевскую женскую пустынь под Калугой в Шамордино: большой 15-главый собор, трапезная, храм поменьше, богаделенный и больничный корпуса, водонапорная башня. И все это - в камне, в модном тогда русском стиле. Перлов же устроил при Шамординском монастыре мастерские и нанял учителей, чтобы монахини освоили ремесла и собственным трудом зарабатывали на хлеб.

"Торговые люди" разного ранга - от миллионщиков до купцов третьей гильдии, содержавших небольшие лавочки, - поддерживали жизнь церквей малыми и большими дарами. Одни дарили дорогое, дивно украшенное напрестольное Евангелие. Другие жертвовали воздух - покрывало для церковной чаши с причастием, вышитое руками жены или дочери. Третьи доставляли муку и вино, без которых невозможно совершать таинство евхаристии. А кто-то сооружал пышный резной иконостас, ремонтировал обветшавшее здание храма, отливал звонкие колокола или оплачивал новую роспись.

Второй ранней формой благотворительности было личное участие в судьбах нуждающихся: милостыня и персональная забота. Эта традиция восходит к тем временам, когда до создания системы государственного призрения было еще очень далеко.

Купцы регулярно подавали милостыню нищим, убогим, юродивым. Идя в церковь, брали мешочки с мелкой монетой - кисы. Монетами оделяли стоящих на паперти нищих: то за упокой, то за здравие. Кроме того, купцы раздавали милостыню близ своих ворот в праздничные дни, а также по случаю важных семейных событий - крестин, свадеб и, особенно, похорон. Личная подача милостыни была сродни таинству: считалось, что нищие будут молиться за того, от кого получили подаяние, и за его родных.

Многие охотно привечали на своем дворе бродячий и бесприютный люд, особенно вдов и сирот. В иных купеческих домах было более десятка приживалок. По словам историка Веры Михайловны Боковой, "В некоторых средней руки купеческих домах... устраивали для них особые помещения, где одновременно жило по нескольку десятков человек"³.

Для нищих устраивали "кормки". Купец Иван Андреевич Слонов вспоминал, как его хозяин ежегодно кормил нищих. В назначенный день возле дома купца Заборова толпилось более 2000 человек. "Их, партиями по 200 человек, пропускали во двор, где для них устраивались временные столы и скамейки... За порядком наблюдал сам "дедушка"... Между способными и неспособными к труду различия никакого не делали, кормили всех одинаково. Только строго воспрещалось пускать пьяных. Если какой из них и проскакивал на двор, то его немедленно удаляли. Поэтому обеды нищих проходили всегда в полном порядке"⁴.

С давних времен на Руси существовал еще один вид заботы о дряхлых, немощных и увечных - богадельни. Призреваемых обеспечивали кровом, едой, одеждой, медицинской помощью - иной раз на протяжении десятков лет. Большинство богаделен существовало при монастырях и приходских церквях. Как правило, эти заведения делились на мужские и женские. Пожертвования частных лиц играли в их бюджете далеко не последнюю роль. Для купца, который жертвовал деньги приходской богадельне, это было личное участие в судьбе нуждающихся. Независимо от величины прихода, он знал всех богаделенных поименно, мог вникнуть в нужды каждого из них.

Больницы и ночлежные дома...

В пореформенный период образованные слои русского общества вели активную дискуссию. Так ли хороша традиция подачи милостыни на паперти? Не плодит ли она тунеядцев? Благодаря этой дискуссии менялись представления о социальных нуждах. Стали активно развиваться формы опосредованной помощи, когда жертвователь не имел прямого контакта с получателем.

Одной из форм опосредованной помощи являлось создание больниц и клиник. Эти учреждения были необходимы малоимущим слоям населения. Богачи тогда приглашали врачей на дом, а потому в больницах, равно как и в школах или яслях, не нуждались.

После отмены крепостного права в Москву из провинции на заработки хлынул мощный людской поток. Имевшиеся больницы были переполнены. Приходилось отказывать больным в приеме. Ответом на столь острую потребность стало создание целого ряда новых лечебниц. Причем значительную их часть финансировали выходцы из купечества.

Одна только семья Морозовых устроила в Москве Морозовскую детскую больницу, больницу с амбулаторией и аптекой в Рогожском старообрядческом поселке, крупнейший в Москве родильный приют (более чем на 100 мест) при Староекатерининской больнице и другие лечебные учреждения. Варвара Алексеевна Морозова (урожденная Хлудова) положила начало клиническому городку на Девичьем поле, в районе Большой и Малой Пироговских улиц, построив там психиатрическую клинику, а затем - Институт для лечения опухолей. На Девичьем же поле представитель другой ветви рода, Тимофей Саввич Морозов, учредил Гинекологическую клинику. Больничные корпуса были оборудованы по последнему слову техники.

Морозовы были далеко не единственными, кто этим занимался. На строительство больниц и санаториев жертвовали Бахрушины, Коншины, Четвериковы, Рахмановы, члены многих других купеческих родов.

Козьма Терентьевич Солдатенков оставил колоссальные по тем временам средства, более 2 миллионов рублей, на устройство и содержание крупнейшей в городе больницы для бесплатного лечения "всех бедных жителей Москвы, без различия званий, сословий и религий". Первая бесплатная глазная больница в Москве была открыта на средства, завещанные Варварой Андреевной Алексеевой. Здесь имелось специальное отделение для детей, подобного которому в то время не было ни в одном другом глазном лечебном учреждении России и Западной Европы, а лекарства пациентам выдавали бесплатно. Городской голова Николай Александрович Алексеев лично пожертвовал крупную сумму и собрал с купечества средства, чтобы построить психиатрическую лечебницу на Канатчиковой даче. Конечно, не всем хватало средств, чтобы построить клинику или больницу "с нуля". Купцы победнее поддерживали рублем ранее основанные учреждения.

Другой значимый вид опосредованной социальной помощи - создание жилого фонда для малоимущих. В последней трети XIX - начале XX века город не справлялся с колоссальным людским наплывом. Вопрос размещения провинциалов, желавших здесь жить и работать, стал насущным как никогда. Пристанищем для бедноты становились чердаки, подвалы, коечно-каморочные квартиры. Жили большими группами, в антисанитарных условиях. Резко возросло число заразных заболеваний. Требовалось принять срочные меры.

Городская застройка более раннего времени состояла из одно-трехэтажных зданий, отстоящих на расстоянии друг от друга и нередко разделенных большими полосами зелени. Теперь подобный подход к использованию земли стал восприниматься как нерациональный. Здания стали расти вверх и вплотную примыкать друг к другу. Облик Москвы претерпел кардинальные изменения.

Жертвователи создавали благотворительные заведения для малоимущих: ночлежные дома, дома для бедных, дома бесплатных квартир, дома дешевых квартир (не следует путать их с доходными домами, квартиры в которых были рассчитаны на людей среднего достатка).

Многие ночлежки были построены по почину и на деньги купечества. Так, на средства Флора Яковлевича Ермакова был создан Ермаковский ночлежный дом "для рабочего населения Москвы". А на деньги Марии Федоровны Морозовой - Брестский ночлежный дом для обитателей Хитровки. В ночлежках за низкую плату - всего несколько копеек - можно было получить койку, кружку чая с сахаром и ломоть хлеба. Некоторые ночлежки предоставляли ночлег и пропитание бесплатно. Оказывали здесь и медицинскую помощь.

Бесплатные квартиры и дома трудолюбия...

Дома бесплатных квартир предназначались для незащищенных слоев населения: бедных вдов и сирот, женщин, покинутых мужьями и даже лиц, получающих образование. Так, в Бахрушинском доме бесплатных квартир проживали преимущественно вдовы с детьми и курсистки. Попечительства для бедных снимали квартиры в этих домах, "обставляли их мебелью и предоставляли... в бесплатное пользование" призреваемым⁵. Кроме жилья, те получали небольшую денежную поддержку.

Правда, нуждающиеся почти во всех подобных заведениях получали лишь временное облегчение⁶. К примеру, дом бесплатных квартир имени Э.К. Рахмановой был рассчитан на лиц, "случайно впавших в бедность". Они могли проживать здесь не долее шести месяцев. По мнению благотворительницы, этого срока было достаточно, чтобы поправить дела⁷. Список домов бесплатных квартир, созданных на средства коммерсантов, довольно велик: они строились на средства Поповых, Сорокоумовских, Бахрушиных, Мазуриных и др. А по завещанию собирателя русской живописи Павла Михайловича Третьякова был устроен дом бесплатных квартир для вдов и сирот русских художников⁸.

Дома дешевых квартир были рассчитаны на людей, которые постоянно жили в городе и имели небольшой, но стабильный заработок. Так, славу приобрели дома дешевых квартир Г.Г. Солодовникова. На завещанные купцом в 1901 г. средства было построено два здания - одно для семейных, другое для одиноких жильцов. Проживание в комнате с мебелью и электрическим освещением стоило 4-5 рублей в месяц.

Созданием жилого фонда для малоимущих сдвиги в сфере благотворительности не ограничились. Купцы поняли, что оказывать помощь необходимо не всем просящим, а только тем, кто готов потрудиться. Коммерсанты поддерживали разные учреждения, занимающиеся трудоустройством. Биржи труда. Работные дома - места для отбывания принудительной трудовой повинности, куда отправляли профессиональных нищих и преступников. Дома трудолюбия, которые размещали среди нуждающихся заказы на производство того или иного продукта. Например, Горбовский дом трудолюбия предоставлял женщинам швейную работу по заказам города, земств и частных лиц.

Балы и концерты...

Наконец, появилась еще одна форма благотворительности - благотворительные балы и концерты. Ее расцвет пришелся на рубеж веков.

Сын купца, создателя Театрального музея Юрий Алексеевич Бахрушин сообщал:

"Своеобразным московским событием стали ежегодные маскарады в Большом театре, которые устраивал отец в пользу Дома ветеранов сцены Театрального общества... Так называемые благотворительные вечера стали модой в кругу "высшего общества", которое под видом помощи бедным веселилось со спокойной душой"⁹.

Помимо маскарадов, Алексей Александрович Бахрушин регулярно устраивал "вербные базары" в залах Благородного собрания. Собранные на них средства шли в пользу детских попечительств Московской городской Думы.

... и принципы благотворительности

Делу милосердия служили многие коммерсанты. Они считали, что богатство дано им в пользование свыше, и что на Страшном суде Бог потребует по нему отчета. Существовали строгие принципы, которых они придерживались.

Во-первых, купцы лично участвовали в реализации своих проектов. Тратили на них не только деньги, но также время и силы. Например, коммерсант Николай Александрович Варенцов, говоря о крупнейших московских благотворителях Бахрушиных, отмечал: "Жертвуя на какое-то благотворительное дело, они брались лично руководить стройкой, и всегда такие постройки выходили городу гораздо дешевле и лучше, чем если бы производила их Городская управа"¹⁰.

Во-вторых, для купцов было важно качество. Они возводили добротные каменные здания, нередко по проектам ведущих зодчих, учитывая последние научно-технические достижения. К примеру, богадельня на Большой Серпуховской улице была устроена на средства П.М. Третьякова под строгим надзором его душеприказчиков - купцов Константина Васильевича Рукавишникова и Владимира Григорьевича Сапожникова. Она была электрифицирована - редкость по тем временам! Городской голова Николай Иванович Гучков писал в 1906 г.: "В распоряжении города нет лучше учреждения, чем Третьяковская богадельня"¹¹.

Лучшие дома дешевых и бесплатных квартир представляли собой целые городки. Там было все необходимое: ясли, детские сады, училища, аптеки, амбулатории, библиотеки и т.п. В них имелись центральное отопление, водопровод, канализация, прачечные.

В-третьих, многие жертвователи лично участвовали в работе патронируемых ими благотворительных учреждений. Подобная деятельность в старомосковских деловых кругах считалась почетной.

Менялась мотивация благотворителей, иными становились формы, в которые отливалась их кипучая энергия. Однако сама необходимость совершать благие дела оставалась неизменной. Многие построенные купцами здания и некоторые учреждения сохранились до наших дней, хотя нередко под другими названиями.

• _{1. Тончу Е. Москва милосердная. М., 2009. С. 6.}
• _{2. Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. М., 2010. С. 181.}
• _{3. Бокова В. Честное слово дороже денег: Как воспитывались купеческие дети. М., 2013. С. 28.}
• _{4. Слонов И.А. Из жизни торговой Москвы. М., 2006. С. 64-65.}
• _{5. Пономарева В.В. Горожанин в частной жизни // Очерки русской культуры: Конец XIX - начало XX века. М., 2011. Т. 1. Общественно-культурная среда. С. 435}
• _{6. Ульянова Г.Н. Благотворительность московских предпринимателей: 1860-1914. Словарь купцов-благотворителей. М., 2014. С. 56.}
• _{7. Писарькова Л.Ф. Городские реформы в России и Московская дума. М., 2010. С. 375.}
• _{8. Центральный государственный архив (ЦГА) города Москвы. Центр хранения документов (ЦХД) до 1917 г. Ф. 3. Оп. 4. Д. 2535. Л. 18 об.}
• _{9. Бахрушин Ю.А. Воспоминания. М., 1994. С. 533.}
• _{10. Варенцов Н.А. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., 2011. С. 469.}
• _{11. ЦГА города Москвы. ЦХД до 1917 года. Ф. 3. Оп. 4. Д. 3284. Л. 152.}