Темур Мироманов. Хранитель "просахалиненного" Чехова

Нужно сделать несколько приседаний. Для начала долететь до Южно-Сахалинска. Дальше - развилка: часов девять-десять трястись на рейсовом автобусе или почти столько же покачиваться в вагоне ночного поезда.

Я предпочел двухчасовой полет на винтокрылом самолете авиакомпании "Аврора". Меня на берегу предупреждали: из-за непогоды можно надолго застрять в аэропорту. Повезло. Рейс задержали лишь на час. Правда, в небе болтало так, что сосед, пристегнутый к креслу ремнем безопасности, пробил головой обшивку салона в старичке "Дугласе".

Голова при этом осталась цела. И то сказать - дальневосточник!

Посадочная полоса в Александровске грунтовая, пассажирский терминал внешне напоминает строительный вагончик. Впрочем, во времена Чехова и такого не было.

При чем тут Антон Павлович, спрашиваете? А при том: цель визита на край света - встреча с Темуром Миромановым, более тридцати лет отдавшим музею "А.П. Чехов и Сахалин".

О дурной погоде

- Прав был классик: на Сахалине нет климата, есть только дурная погода.

- Позвольте напомнить вам исторический факт: Чехов сошел на сахалинский берег 11 июля 1890 года, а на палубу парохода "Санкт-Петербург", чтобы отбыть в порт Одессы, поднялся в ночь с 13 на 14 октября. На острове он провел три месяца и два дня. Большую часть этого времени здесь традиционно стоит хорошая, качественная погода. Не заметить этого столь скрупулезный человек, как Антон Павлович, не мог.

- Значит, ставите сказанное им под сомнение? Цитирую: "Небо по целым неделям бывает сплошь покрыто свинцовыми облаками. И безотрадная погода, которая тянется изо дня в день, кажется жителям бесконечной. Под ее влиянием многие холодные люди стали жестокими, а многие добряки и слабые духом, не видя по целым неделям и даже месяцам солнца, навсегда потеряли надежду на лучшую жизнь".

- Это лишь умозаключение Чехова.

- Иными словами, он клеветал, возводил напраслину?

- Я лишь говорю, что вы ссылаетесь на ошибочное утверждение Антона Павловича. А проистекло оно из маленького, совершенно незначительного события.

Итак, конец июля - начало августа 1890 года. Чехов, приамурский генерал-губернатор Андрей Николаевич Корф и начальник острова Сахалин Владимир Осипович Кононович едут с Александровского поста в соседнее поселение Дербинское.

Едут с инспекцией. Чехов должен ознакомиться с местом, провести перепись каторжан.

Где-то в пути у них ломается повозка. Деваться некуда, приходится на своих двоих шагать шесть верст до селения Палево. На беду начинается сильный дождь.

Пока шли, промокли. Генерал-губернатору и начальнику острова, ясное дело, отвели в Палево ВИП-места с теплой кроваткой. А для сельского смотрителя Чехов кто такой? Залетный гость, невелика птица.

И кладут Антона Павловича на лавку, дав накрыться каким-то кожушком.

Понятно, человек оказался в неудовлетворительном состоянии. Не скажу, что очень разъярен, но сильно расстроен. Выходит Чехов из дома, смотрит на небо и говорит: "Моя натура испытала горечь..."

И делает ложный вывод, мол, на Сахалине климата нет, есть только дурная погода.

Как многолетний житель острова и страстный поклонник Антона Павловича я в свою очередь испытываю горечь от этого обстоятельства. Надо попасть в крайне неудачное время, чтобы небо здесь было месяцами затянуто свинцовыми облаками.

- Но в результате Чехов говорит: "Даю себе слово больше на Сахалин не ездить".

- А в конце жизни пишет другое: "Скорее всего, соберусь и опять поеду на Сахалин".

- Зная, что не поедет. Здоровье банально не позволило бы еще раз вынести такую дорогу.

- Человек остается оптимистом до последнего вздоха. А пессимизм побеждает в момент перехода в мир иной. Верю, Чехов искренне хотел сюда вернуться.

О "просахалиненном" творчестве

- Так и должен рассуждать патриот малой родины.

- Боюсь этого слова. Его превратили в лозунг, а для меня патриотизм подразумевает действие. Готовность превозмочь боль, сделать шаг вперед, когда вокруг страшно и черно. Кричать же на митинге, бить в грудь, называя себя патриотом, на мой взгляд, пошлость.

Что же касается малой родины, начнем с того, что из шестидесяти пяти лет, проведенных на этом свете, шестьдесят я прожил именно на Сахалине.

- И каким ветром вас сюда задуло, Темур Георгиевич?

- Патриотическим. Правда, в данном случае не моим, а маминым. Когда она окончила Плехановский институт, я уже родился. Тем не менее мама решила поднимать дальние окраины Родины. И поехала сюда. Она рассказывала своим близким, моим бабушке и дедушке: "Я ненадолго, на три, максимум - на пять лет. Денег заработаю и вернусь с Темуром на Большую землю". "Ненадолго" растянулось на всю жизнь. Для меня, во всяком случае. И сразу подчеркну: ни секунды не жалею, что произошло именно так.

- Чеховский неологизм "все просахалинено" - это о вас?

- Нет, о нем. Как уже сказал, тридцатилетний Чехов пробыл здесь три месяца и два дня. Но этого срока ему хватило, чтобы из скрывавшего свое имя молодого автора, который подписывал произведения псевдонимами Антоша Чехонте, Брат моего брата, Человек без селезенки и так далее, превратиться в светоча русской литературы.

Он имел право сказать: все просахалинено. И назвать себя Homo Sachaliensis, человек сахалинский. Я к подобным заявлениям пока не готов. Мне еще нужно время.

- Полагаете, после поездки на остров Чехов стал другим?

- Однозначно! По крайней мере в творческом отношении. Именно к литературной его составляющей и относится в большей степени "просахалинено".

Все просто. Если бы во время пребывания в здешних краях Антон Павлович не побывал в лазарете Александровской каторжной тюрьмы разряда испытуемых и исправляющихся, он вряд ли написал бы "Палату N 6". Увиденное в той больничке поразило его до глубины души, наложило отпечаток на многое. Он был врачом и испытал шок, наблюдая, как в лазарете принимают пациентов. В перегороженной барьером комнате сидел некто с длинной палкой в руках, тыкал ею в разные части тела страждущего и спрашивал: "Здесь болит? А тут? Дайте ему пирамидону, пусть идет". На обычного человека, обывателя, это действовало ошеломляюще, а на доктора?

Естественно, все легло в основу "Палаты N 6" и массы других произведений. Долго перечислять.

Многое привнесено отсюда, никуда от этого "просахалинено" не деться.

Об оправдании каторги

- Ладно, допустим. Почему тогда подготовку к экспедиции, а потом и время непосредственно на острове Чехов называл "вычеркнутым годом"?

- Он был многогранен в своем таланте и мироощущении. Вот другие его слова: "День-деньской читаю и пишу, читаю и пишу. Работа разнообразная, но нудная. Приходится быть и геологом, и метеорологом, и этнографом. Читать о Сахалине буду до марта".

С одной стороны, Антон Павлович употребляет слово "нудная", но рядом появляется и "разнообразная", а значит, интересная. Знания легко не даются. Именно так он относится к подготовке. Все семьдесят умных книг, которые Чехов выписал из библиотек Москвы и Санкт-Петербурга, сто тридцать научных статей из газет и журналов он не наискосок взглядом пробежал, а изучил с карандашиком. Да, нудно, но нужно. Обратили внимание? "Нудно" и "нужно". Слова почти созвучные, а смысл разный.

В итоге к моменту приезда на Сахалин Чехов был наиболее подготовленным к посещению каторги среди людей, скажем так, не пенитенциарной системы. Он заранее настроил себя в черных тонах и приехал сюда с готовым отрицанием того, что тут происходило.

- А как иначе? Или вы оправдываете существование каторги на Сахалине?

- Более того, приветствую это. И могу объяснить.

- Нет, вы не патриот, батенька! Вы ретроград и реакционер.

- Да, ретроград. Но прогрессивный. Такой вот оксюморон.

Далеко не всякая революция ведет к добру. Консерватизм иногда помогает больше.

Когда в середине XIX века участники амурской экспедиции Невельского обнаружили на Сахалине мощнейшие залежи каменного угля, который был крайне необходим на Дальнем Востоке, Россия столкнулась с серьезной проблемой: уголек есть, желание покупать и продавать тоже, а вот добывать его некому. Местное население не могло заниматься этим, оно вело кочевой образ жизни. Нужно было каким-то образом привлечь людей на постоянное поселение. Стали зазывать на остров, но случилось непонятное. На Камчатку, в низовья Амура те же казаки ехали с удовольствием, а на Сахалин - нет, хотя тут сулили большие льготы. Оплачивали проезд, давали зерно на семена, снабжали скотом, пусть и не так широко. Кроме того, всех членов семьи переселенца на три года освобождали от подушного налога. А мужчин и на службу в армию не призывали. Однако массового притока не было.

Стали думать, как решить проблему. Вспомнили, что в конце XVIII века Великобритания целый континент освоила силами каторжан. Решили: и мы сделаем, как англичане в Австралии.

В 1869 году на Сахалине учредили каторгу. Но она не была такой жуткой и ужасной, как в Смоленском, Иркутском, Красноярском, Карском каторжных централах.

Если человек, сосланный на Сахалин, не совершал новых преступлений, не пытался бежать, честно и добросовестно исполнял возложенные на него администрацией обязанности, более трети срока он не сидел. Становился ссыльнокаторжным, потом - ссыльнопоселенцем. Жил вольно, вот только с Сахалина уехать не мог, потому как был поражен в правах и вычеркнут из списка сословий.

- К слову, вы себя кем считаете?

- Каторжанином, конечно. Шутка. Нет, я вольнопоселенец. Хотя приехал не по своему желанию, мама привезла. Так что я член семьи. Была здесь и такая категория жителей.

О пальто на вырост

- А кто ваш любимый чеховский герой?

- Пожалуй, Леший. Нравится он мне. Идеализм, завязанный на искренность, дает шикарные плоды.

Правда, эту комедию критика признала неудачной. Но если бы ее приняли в конце восьмидесятых годов, возможно, не было бы других, более поздних и гениальных пьес.

- Достоевскому приписывают фразу, мол, все мы вышли из гоголевской "Шинели". Вы же, по слухам, выросли в чеховском пальто.

- Опа, и это вы знаете! Да, есть такой грех. Расскажу...

Стоит напомнить, что первый музей, рассказывавший в том числе о пребывании Антона Павловича на Сахалине, в Александровске закрыли в 1955 году, экспозицию перевезли в Южно-Сахалинск, который стал новой столицей острова. Мой дед Илья Григорьевич решил воссоздать музей на общественных началах. В этом ему помогали многие хорошие люди. В том числе Сергей Михайлович Чехов, племянник писателя.

С его подачи Союз театральных деятелей СССР решил сделать подарок Александровску.

Взяли знаменитое кожаное пальто, которое хранилось в Ялте и о котором Чехов часто и тепло отзывался по пути на Сахалин, сняли точную копию и отправили сюда, на остров. Экспозицию тогда еще не завершили, она лишь создавалась. Я постоянно пропадал у деда, совал нос, куда можно и нельзя. А чего ждать от восьмилетнего пацана с фитилем в заднице? Вечно пытался потрогать руками музейные предметы. Мне, понятно, не разрешали. И вдруг случилось чудо. Дед сказал: "Слушай, нам пальто прислали. Оно такое новое, что вот прям никак не годится. Не мог бы ты поносить?" Я ответил: "С удовольствием!"

- Не сходятся показания: в Антоне Палыче было 188 сантиметров. А вы в возрасте восьми лет тянули на сколько?

- Торопитесь, я не закончил рассказ. Во-первых, рост Чехова не 188, а 187 сантиметров.

- Существенно!

- Я за точность.

Так вот, у пальто закатали рукава, подогнули полы, прицепив их булавками. Но оно же, зараза, было тяжеленным. Походил я минут пятнадцать и говорю: "Все, хватит". Начал снимать. Дед остановил: "Не-не-не, дорогой. Взялся? Носи. Мне нужно, чтобы пальто потерлось и было, как старенькое".

Так я и щеголял по музею, приводил реквизит в надлежащий вид.

Кстати, с этим пальто произошла еще одна история. У нас-то висит копия. С точки зрения самоценности, в общем-то, ничто, ерунда. А вот в Ялте хранится настоящая чеховская вещь. В 2015-м крымчане привозили к нам выставку с подлинниками. В том числе пальто. Начали мы его раскладывать, и я понимаю: что-то не так. Рукава короткие. По-разному меряли - явно не сходится с антропометрией.

Долго ломали голову, пока не сообразили: Чехов умер молодым, а пальто ведь кожаное, вечное, вот оно и перешло кому-то из родни. Мы на копии рукава подвернули, а с оригиналом наследники обошлись жестче: укоротили - и нет проблемы...

Об ошибках и промахах

- Я спросил вас про любимых чеховских героев. А с кем из них сравниваете себя?

- Ну и вопросики...

- Не уходите от ответа, зубы не заговаривайте.

- Даже еще не пытался! Честен и свят, как бог.

В период создания музейного комплекса, который вступил в строй и заработал в 2018-м, я представлял собой дикую помесь Хамелеона и Налима. На полном серьезе говорил: спина человека должна быть гибкой, иначе не пробиться, не выжить. Приходилось без конца лавировать.

- А сегодня?

- Теперь я - Егор Красивый. Его так прозвали в насмешку. Он был весь в шрамах после того, как секли плетью. Это сахалинский перевозчик, с которым разговаривал Чехов. Егор сказал ему: "Я что? Прикажут: иди дрова таскать - иду и таскаю. Велят: ступай на перевоз - туда шагаю. Нечего жаловаться. Жизнь хороша".

Вот и я так рассуждаю. Зачем роптать понапрасну?

- У Антона Павловича есть и другая фраза: "Жизнь, по сути, очень простая штука. И человеку надо приложить много усилий, чтобы ее испортить". Вам это удалось?

- Однозначно. Не буду публично посыпать лысину пеплом, поверьте на слово: столько сделал ошибок и промахов, за которые мучительно больно, что бить меня будут крепко. Если попаду на небеса...

- После школы вы поступили на истфак пединститута в Южно-Сахалинске?

- Да, все так.

- Это был осознанный выбор?

- Не поверите, всю жизнь хотел быть водителем. А мама сказала: если не пойдешь в вуз, буду считать, что моя жизнь кончена. И классный руководитель Надежда Александровна Сабанова добавила, мол, Темур, ваше место в педагогах. Как я мог обидеть женщин? И пошел, пошел, пошел...

- Почему, кстати, Темур? Через "е"?

- Полное мое имя - Теймураз.

В общем, в институт поступил, но уже со второго курса работал таксистом.

Истфак учился во вторую смену - с двух часов дня до семи-восьми вечера. А ночная вахта в таксопарке заступала в десять. И - до шести утра. Отличный график, я даже успевал поспать до обеда.

- А подготовиться к занятиям?

- На это времени не оставалось. В итоге меня изгнали с пятого курса. В приказе ректора было написано: за систематические пропуски и явное нежелание учиться.

В принципе выпускников, дипломников обычно не отчисляют, но мне устроили показательную порку.

Я работал в автохозяйстве, и нужно было перегнать машину из Хабаровска. Хороший калым: доехать до Владивостока, загрузиться на пароход, пришлепать в Корсаков и доставить авто в Южно-Сахалинск.

У нас сессия приближалась, я прикинул: успеваю в самый раз. Рассчитывал обернуться за неделю.

Кто же знал, что начнется сильный шторм и паром четыре дня будет болтаться на рейде?

В общем, на экзамене я не появился. Обнаглел. Даже слишком. Каюсь.

Хотя тогда не особо переживал и зарабатывал прилично. Но в молодости большие деньги - не благо, скорее беда. В голове еще нет ничего, а в кармане кое-что уже водится. Заходил в общежитие, где перед сковородкой картошки с грибами сидели друзья с печальными лицами, разворачивался, шел в магазин и покупал им ящик портвейна...

Ценить деньги начал гораздо позже, а в те годы был инфантилом.

О дедушкином наследстве

- Так и остались недоучкой без высшего образования?

- 21 января 1982 года меня отчислили из института. 29 марта я получил в зубы повесточку и 21 апреля уже был в воинской части в Амурской области. Естественно, стал водителем. Разные баранки крутил - от ГАЗ-69 до МАЗ-537. Это такое восьмиколесное чудовище, на котором возили радиолокационную установку.

После возвращения из армии тут же устроился в геологию. Опять водилой. Весь Сахалин изъездил. На Чукотке побывал, Камчатке, Курилах. Посмотрел, как золото добывают в Хабаровском крае.

Жил в общежитии в Южно-Сахалинске. Сижу как-то, стук в дверь. Открываю - стоят декан, парторг и комсорг факультета. Говорят: "Мироманов, почему вы такой нехороший человек?" Спрашиваю: "Что случилось?" Отвечают: "Отчего до сих пор не пришли восстанавливаться в институте?" Объясняю: не хочу. Мне и так хорошо. Начали к совести взывать: "Как вы смеете? Родина на вас тратила деньги. Вы чужое место занимали..." Промывали мозги, пока я не устал спорить.

На следующий день пошел сдаваться. Думаю, ладно, доучусь на заочном. Но вскоре меня вызвали в райком партии (а я успел в армии стать коммунистом) и говорят: не хватает преподавателей истории. Дуй в СПТУ N 17. Так я стал учителем.

А в феврале 1988 года умер мой дедушка. Тот, который в компании с друзьями возрождал музей Чехова. И родилась идея мне пойти на его место. Я немного подумал и согласился.

- По сути, музей достался вам по наследству?

- Можно и так сказать.

- А исполнилось вам в ту пору?

- Двадцать девять лет.

Мне всегда казалось, что музейное дело - удел обсыпанных перхотью и покрытых плесенью сморчков с нарукавниками на затертых пиджаках. Конечно, мой дедушка всегда был другим. Но и музей в Александровске особенный. Он самый первый на Сахалине, его создавали еще в 1896 году силами каторжной администрации, политических ссыльных и других неравнодушных людей. В нем хранились шикарные коллекции Пилсудского, Штернберга, уникальные этнографические материалы.

- Надо полагать, тогда он еще не посвящался Чехову?

- Нет, но и термин "краеведческий" не применялся. Начальник острова генерал-губернатор Мерказин выпустил специальное распоряжение: музею в Александровском быть - и точка.

В 1905-м на остров десантировались японцы. Захватили пост, благополучно все разграбили, экспонаты увезли с собой.

После заключения Портсмутского мирного договора наши пытались что-то вернуть. Японцы улыбались, кивали в своей извечной манере, но толком ничего не отдали.

Александровцы пробовали сами воссоздать музей, смогли собрать кое-что по мелочи в какой-то сараюхе, но в 1917 году все сгорело.

Следом была вторая японская оккупация. А в 1925-м одним из первых указов советская власть решила заново открыть музей в Александровске. Семь лет его формировали, и в 1932 году к пятнадцатилетию, так сказать, Великого Октября он распахнул двери для посетителей. Опять были созданы шикарные коллекции.

Все шло хорошо, пока столицу не перенесли в Южно-Сахалинск. Туда начали переезжать областные учреждения. В апреле 1955-го наступил черед музея. Согласно постановлению совета депутатов трудящихся, экспонаты передали, а музей в Александровске закрыли.

Но жители города уже не представляли себя без него. Некоторое время тянулась неопределенность, пока в 1966 году мой дед, который всю жизнь проработал учителем словесности и обожал Чехова, не вышел на пенсию. Вокруг него сформировалась группа энтузиастов. Юрий Иванович Горин, Валентин Иванович Воробьев... 22 сентября 1968 года открыли народный музей на общественных началах. Половина здания принадлежала детской библиотеке, вторая часть - музею. Потом он стал государственным, ему присвоили имя Чехова, сделали филиалом Сахалинского областного краеведческого.

- Это все при деде?

- Да. Он двадцать лет был здесь директором. Со дня открытия и до самого конца, до февраля 1988 года.

Об эстафетной палочке

- Вы так и не объяснили, почему согласились принять эстафету.

- Хоронили мы деда здесь, в Александровске. Он умер в Южно-Сахалинске, и я вместе с отцом вез его гроб на грузовом автомобиле. Положили рядом с бабушкой, с которой он жизнь прожил. Пробирались к могиле по глубоким сугробам, отец все причитал: что теперь будет с дедушкиным музеем, что с ним станет? Без конца повторял. И, видимо, загипнотизировал меня, поскольку у гроба я сказал: "Ладно, пойду туда работать". Хотя еще никаких договоренностей не было. И отец возрадовался, даже слезы потекли из глаз.

22 июня 1988 года меня утвердили в должности, после чего началась моя личная битва за музей.

- И долго она продолжалась?

- Закончилась году в 2008-м.

- Чей победой?

- Точно не моей. Скажем так, достижением определенных рубежей. Все это время я пробивал идею музейного комплекса с воссозданием исторического облика Александровской слободки и ее наиболее узнаваемых домов.

Кое-что удалось сделать. Скажем, реконструировали станок - почтовую станцию с камерой для каторжан. Хотели построить пожарную часть с каланчой, гостиницу или дом приезжих. У нас даже генплан Александровской слободки есть, специально заказывали проектному институту. Но где-то наверху приоритеты изменились. Поэтому довольствуемся тем, что имеем, но от попыток реализовать задуманное не отказались.

По факту музейный комплекс уже состоялся. Когда я приступил к работе в 1988 году, здесь стоял лишь домик Карла Христофоровича Ландсберга, да и тот находился на реставрации. Его полностью разобрали, чтобы восстановить первоначальную планировку.

В 1989 году сюда приехал министр культуры Российской Федерации Юрий Мелентьев. Скажу откровенно: сейчас к такому большому начальнику я не сунулся бы с подобным предложением, понимая, что без толку. Но тогда был молодой, глупый, ничего этого не знал, а если и знал, то старательно отметал. Подошел к Юрию Серафимовичу и поделился концепцией музейного комплекса. Министр заинтересовался, попросил показать документы. Мы вдвоем с тогдашним начальником отдела культуры Александровска Надеждой Филипповной Васильевой всю ночь стучали по клавишам пишущей машинки. Сделали, отдали Мелентьеву. А он вдогонку еще сказал: почему бы вам не поставить памятник Чехову? Мол, обращайтесь, помогу протолкнуть через Верховный Совет РСФСР. Тогда же все строго было.

Так с подачи министра мы получили разрешение на скульптуру работы Михаила Аникушина, одного из известнейших скульпторов СССР, автора памятника Пушкину на площади Искусств в Ленинграде.

Я даже сподобился, чем очень горжусь, лично пообщаться с Михаилом Константиновичем. Созвонились, он попросил привезти фотографии места, где будет стоять памятник. Тогда там было болото. Мы почти тысячу тонн технологического грунта засыпали, чтобы осушить. Съемки сделали с вертолета, я уговорил местную малую авиацию. Отправил письмо Аникушину, потом сам поехал в Питер. Михаил Константинович пустил в мастерскую, показал, над чем работает, и проект памятника Чехову продемонстрировал. Его ценность в том, что образ полностью соответствует тому Антону Павловичу, который приехал на Сахалин в 1890 году.

О памятниках рукотворных

- Без пенсне?

- Красивый тридцатилетний парень. Он нравился женщинам. В него были влюблены первые красавицы Москвы и Петербурга.

- А Сонька Золотая Ручка?

- Не путайте: в момент приезда Чехова на Сахалин знаменитой аферистке Софье Ивановне Блювштейн исполнилось 58 лет. Как писал Антон Павлович, по камере ходила маленькая, серенькая, похожая на мышь женщина, время от времени останавливаясь и как бы принюхиваясь.

У нас в экспозиции есть две ее фотографии. Кстати, я категорически возражал против размещения изображений мадам Сони. Кто она такая, чтобы на века сохраняться в музее? Ворюга, мошенница, хипесница.

- Это что значит?

- Аналог клофелинщицы. Брала на хипес - обманом, спаиванием, обольщением... У нее была тьма заморочек. Сдается мне, Сонька и гипнозом владела. Иначе почему мужики западали на нее? Низенькая, чугуннозадая, с бородавкой на лице. Как она могла соблазнять кого-то? Не знаю...

Но, кажется, мы далеко ушли в сторону от памятника, который скульптор Аникушин за два года создал для Александровска.

- А вы ведь в свою очередь подарили бюст Чехова немецкому Баденвайлеру?

- Не моя заслуга, это все отец, Георгий Ильич. В 1989 году он познакомился с Эльфридой Малер из Германии, глубокой почитательницей Антона Павловича. Она и пригласила отца в город, где в 1904-м умер наш великий соотечественник. Отец встретился с бургомистром Баденвайлера, и они, гуляя по курортному парку, нашли постамент, оставшийся от первого бюста Чехова. Его установили в 1908 году по инициативе Константина Сергеевича Станиславского. Бюст благополучно простоял десять лет, пока проигрывавшей Первую мировую войну Германии не понадобился металл для пушек. Это не была акция конкретно против русского писателя. По приказу кайзера на переплавку тогда отправили все бронзовые скульптуры. До каких памятников смогли дотянуться, те и угодили в печи. Петр Первый тоже колокола не щадил. И не он один.

Словом, с 1918 года постамент стоял пустой. И у отца родилась идея воссоздать бюст Чехова. Денежки у бати были, он связывается с известным сахалинским скульптором Владимиром Чеботаревым. И тот сделал новый бюст - бронзовый.

Встал вопрос: как довести его в Германию? Тут в дело включился ваш покорный слуга.

- Директор музея и, как мы помним, увлеченный водитель по совместительству.

- Вторая моя ипостась потребовалась чуть-чуть попозже. Сначала нужно было решить с машиной.

Мы смогли выбить ее через областное управление культуры и республиканское министерство. Нам выделили квоту, и, пустив в ход разные хитрости, на Краснодарском механическом заводе я получил шикарный автомобиль на базе ГАЗ-66. Северного исполнения, с двойным остеклением, печками, утепленными стенками. Счастье на колесах!

В августе 1990-го я своим ходом доехал из Краснодара в Москву. Бюст переслали с Сахалина самолетом. Начались новые мытарства. Нужно же было получить официальное разрешение на вывоз из страны произведения искусства. Пришлось выпрашивать в минкульте постыдную бумажку, что оно не представляет художественной ценности. До сих пор неловко перед скульптором.

Затем оформляли транзитные визы. Мы ведь ехали в Германию через Венгрию и Австрию.

О зигзагах судьбы

- Вы сидели за рулем?

- В основном. Помогал Миша, хороший парень, но языков он не знал, в Европах не был. "Ой, а что тут написано?" Тогда навигаторы еще не придумали, приходилось ориентироваться по атласу.

- Сколько ехали?

- От границы три с половиной дня. Много времени потеряли на советско-венгерской таможне. С нашей стороны тормознули. В ту пору индивидуального туризма не было, путешествовали организованно, группами. А тут еще памятник в багажнике...

В Баденвайлер добрались в пять часов утра. Куда идти, что делать - ничего не знаем. У меня лишь номер телефона. Сидели, ждали, пока немцы проснутся. Но они рано работать начинают.

Оказалось, Баденвайлера два - Нижний и Верхний. Между ними - пара километров. А городишко такой же величины, как и Александровск, только население в нем в курортный сезон увеличивается до трехсот тысяч человек. Там же сплошь отели, санатории и пансионы. Зимой туристы разъезжаются, и остается тысяч тридцать народу.

В общем, прагматичные немцы предложили подождать, пока публика соберется на отдых, чтобы открыть бюст при большом стечении зрителей. Мол, давайте отложим до мая, сейчас будет не тот эффект. Я подумал: юбилей Чехова все равно пропустили, теперь торопиться некуда. Согласился.

Потом случились региональные выборы в Германии, пришел новый бургомистр, и церемонию перенесли еще раз - на май 1992-го. Слава богу, отец дожил. Он умер в июне того года, но мы успели вместе приехать в Баденвайлер и поприсутствовать на торжествах. Отец был счастлив: его идея реализовалась.

Я же выступил в качестве исполнителя.

- Однако в какой-то момент изменили родному музею, став директором областного в Южно-Сахалинске.

- Откликнулся на призыв о корпоративной солидарности и взаимопомощи. Губернатор возложил на меня обязанность открыть экспозицию нового музейно-мемориального комплекса "Победа". Его только построили. Важно было успеть к 3 сентября, Дню Победы над милитаристской Японией. Оставалось три месяца, прежний директор не давал гарантий, что уложится в срок, и тогда в спешном порядке выдернули меня. Отказаться я не мог.

И мы успели, сделали все, включая две полноразмерные диорамы.

Отработал я немногим более года - с 31 мая 2016-го по 8 июля 2017-го. Рассчитывал вернуться к Чехову, но губернатор попросил об еще одном одолжении: стать мэром Александровска-Сахалинского.

От таких предложений тоже не отказываются.

- Польстило?

- Прекрасно знал: должность расстрельная, не для меня. Убежден: главой муниципалитета - любого! - должен быть не гуманитарий, а производственник, технарь. Безо всяких исключений. Лирикам там не место, только физикам.

Но из-за отказа плохо могло стать не мне лично, а музею. Поэтому согласился. Занимал должность год с копейками, пока не нашел себе достойную замену. Сумел договориться с губернатором, подал в отставку и с легким сердцем возвратился к ставшему родным Антону Павловичу.

Об усвоенных уроках

- Будем резюмировать. Чему научил вас Чехов?

- Многому. Выбрать что-то приоритетное не смогу. Поэтому буду перечислять, а вы уж смотрите, что больше нравится.

Во-первых, трудолюбие.

- Он же говорил о себе, что ленивый.

- Кокетничал. За полтора года проштудировать десятки толстых научных книг и более сотни различных статей - это, простите меня, гигантский труд. Кроме того, при подготовке экспедиции на Сахалин он ведь не бросал писать рассказы, помогать семье. Чехов пахал постоянно.

Знаете, я сова, раньше двух часов ночи спать не ложился. Из-за этого долго раскачивался по утрам. Антон Павлович научил просыпаться, когда надо, и сразу включать мозг, начинать работать.

Ведь он пишет: "Я вставал в пять утра, а ложился далеко за полночь". Обойти за три месяца и два дня остров, заполнить десять тысяч статистических карточек - это какое должно быть трудолюбие?

Но главное в ином. Чехов, казалось бы, был очень закрытым человеком. Но умудрился разговорить того же Егора Красивого, других каторжных, собрать интересную и ценную информацию. Для этого требовался высший уровень коммуникабельности. И этому он тоже научил меня.

А еще - правильной речи. В произведениях Чехова практически нет вульгаризмов, пустых междометий, расплывчатых измышлизмов.

- Да, помним: краткость - сестра таланта.

- Не в этом дело. У Чехова есть пространные изложения и описания, но мысль всегда сформулирована четким, правильным языком... А ведь он и второгодником был. Хорошо известно: когда Чехов начал работать у издателя Суворина, тот не позволял себе исправить ни одной запятой в его произведениях.

Правда, должен заметить, Антон Павлович грешил категоричностью в суждениях. Фраза его знаменитая, торчащая у нас в экспозиции на самом видном месте: "Сахалин - это место невыносимых страданий, на которые только способен человек, вольный и подневольный".

- И?..

- Смотрим на дату. 9 марта 1890 года. Сказано за три месяца до поездки на остров.

- Еще не добрался, а уже вынес приговор?

- А как по-другому? Это подчеркивает: перед нами живой человек. Начитался массы всякого и сделал определенный вывод.

О свете в конце тоннеля

- Но многое Чехов видел своими глазами. Например, тоннель сквозь мыс Жонкиер, на который вы возили меня сегодня. Он длиной 87 метров. На его прокладку угробили три года из-за того, что ошиблись в расчетах и маленько скривили дорожку.

- Не специалисты рассчитывали, и две группы, идущие с разных сторон, не сразу соединились.

- Антон Павлович пишет: "Рыли его, не посоветовавшись с инженером. И в результате вышло темно, криво и грязно. На этом туннеле превосходно сказалась склонность русского человека тратить последние средства на всякого рода выкрутасы, когда не удовлетворены самые насущные потребности".

- Продолжу: через три года вокруг мыса проложили удобную дорогу, не подвластную штормам и волнам. И тоннель стал служить лишь для того, чтобы в нем свистел ветер.

- Вы понимаете: дело ведь не в кособоком тоннеле, а в подмеченной Чеховым особенности русского характера.

- Больше скажу: Антон Павлович предвосхитил и абсолютно наплевательское отношение к работному люду, подтвердив свои же слова, что Сахалин - место невыносимых страданий.

- Значит, он был прав?

- Решайте сами. Делайте выводы.

Я лишь вбил гвоздь для раздумий. Помните, советские кинорежиссеры часто оставляли открытым финал в фильмах. Непонятно, то ли победил герой, то ли проиграл. Каждый выбирал ответ в зависимости от черт своего характера, настроения, любви или ненависти к русским реалиям.

- Тогда последний вопрос, Темур Георгиевич. Увидим мы небо в алмазах или хотя бы свет в конце тоннеля, пусть и криворукого?

- Верю, когда-нибудь и в этом краю, и во всей России люди будут жить гораздо счастливее, чем мы.

Единственное, чего я не сделал и за что мне больно, обидно: не смог дальше продлить династию. Дед, отец, я - музейщики, а вот дети не стали. Должен был подтягивать их, как дедушка меня когда-то.

Он ведь хитро поступал. И пальто не на пустом месте попросил поносить.

Чехов как-то сказал: "Не ответить на написанное вам письмо все равно что не пожать протянутую руку". У деда была масса корреспонденции, он дни тратил на ответы. Время от времени подходил ко мне и говорил, мол, глаза устали или очки сломались, давай подиктую, а ты пару открыток напиши. И я сидел, писал...

Метод невербального воздействия. Может, и поэтому на его могиле я брякнул, что возглавлю музей. А так, глядишь, подался бы в девяностые в предприниматели. С другой стороны, меня могли грохнуть или сел бы за что-нибудь.

- Вдруг дети все-таки придут сюда, не дожидаясь вашего ухода?

- Вряд ли. Младший сын как-то выдал фразу, от которой я сразу покрылся мхом. Говорит: вот судьба-злодейка! Ты, пап, родился в Москве и всю жизнь живешь на Сахалине. А я родом отсюда, но жить буду в столице. Хотел сказать ему: Антон, не кажи гоп, пока не перепрыгнул. Но промолчал...

В общем, надежда на внуков. Анастасии уже семнадцать, Ивану пока пять. Жду, пока начнет писать, как Ванька Жуков: милый дедушка Темур Георгиевич, забери меня отседа...

Александровск-Сахалинский - Москва