"Причудница большого света..."

• Всему на свете есть предел:
• Любви, и счастью, и страданью.
• Но вечным быть сам Бог велел
• Лишь одному воспоминанью.

Биографических сведений о Зинаиде Ивановне удивительно мало, и, как часто случается, порой они противоречивы.

Начнём хотя бы с года её рождения - 1809-й или 1810-й? В своём фундаментальном труде "Русская родословная книга" князь А. В. Лобанов-Ростовский пишет, что княгиня родилась 2 ноября 1809 года* (ст. стиль). Эту же дату называет и "Петербургский некрополь". Отец же Зинаиды Ивановны в своём альбоме записал, что его дочь родилась 2 ноября 1810 года, а крещена 13 ноября. Оснований не доверять Ивану Дмитриевичу Нарышкину у нас нет.

Родилась она в Москве.

* Опубликованные недавно метрические книги прояснили год рождения Зинаиды - она записана в книгу за 1810 год.

Отец - Иван Дмитриевич Нарышкин (1776-1848) - камергер, помещик Смоленской губернии, в 1829-1831 годах предводитель дворянства Сычёвского уезда.

Мать - Варвара Николаевна, урождённая Ладомирская (1785-1840) - была внебрачным ребёнком фаворита Екатерины II Ивана Николаевича Римского-Корсакова (1754-1831) и графини Екатерины Петровны Строгановой.

Из сохранившейся переписки родителей Зинаиды Ивановны видно, что брак их был "по любви". Свои письма жене Иван Дмитриевич за 1808-1809 годы отправлял по адресу: "В Москву, на Никицкой в доме Шнуфа против княгини Дашковой у Малого Вознесения". Может быть, именно в этом доме у счастливой пары и родилась дочь Зинаида.

Жизнь Варвары Николаевны трагически оборвалась в ноябре 1840 года во время пожара в петербургском доме. После её смерти Иван Дмитриевич женился на баронессе М. К. Эльсниц.

Бабушка - "Солнце"

Бабушка будущей княгини Юсуповой была известной красавицей и женой одного из самых выдающихся деятелей екатерининской эпохи - Александра Сергеевича Строганова (1733-1811).

Строганов и характером, и судьбой в чём-то удивительно схож с не менее знаменитым свёкром Зинаиды Ивановны - Н. Б. Юсуповым - старшим (1751-1830). Оба екатерининские вельможи, знатоки искусств, коллекционеры, европейски образованные люди. Оба - несчастливы в личной жизни.

В 1771 году Александр Сергеевич женился на внучке генерал-прокурора П. Н. Трубецкого. Венчание происходило в домовой церкви Зимнего дворца в присутствии самой императрицы. После свадьбы молодые отправились в длительное путешествие по Европе. В Швейцарии посетили Вольтера, с которым Строганов был в дружеских отношениях.

Восьмидесятилетний "фернейский затворник" по достоинству оценил красоту юной графини, воскликнув: "Сударыня! Какой счастливый день для меня! Я видел солнце и вас!" Такое же восхищение будет вызывать у окружающих и красота внучки Екатерины Петровны - Зинаиды Юсуповой.

Строгановы прожили за границей несколько лет, там у них родилось двое детей. Когда же вернулись в Россию, графиня безоглядно влюбилась в придворного красавца Римского-Корсакова.

Благородный Строганов, не расторгая брака, отправил жену в своё подмосковное имение Братцево, где она продолжала семейную жизнь с Корсаковым. Здесь у них родились четверо детей, в том числе и будущая мать Зинаиды Ивановны. По просьбе отца дети получили к тому времени уже угасшую польскую фамилию Ладомирские, право Российского дворянства с дозволением наследовать имения родителя и дворянский герб

Поэзия и проза

Зинаида Нарышкина, как все девушки её круга, получила домашнее воспитание. Родители приложили все усилия, чтобы их дочь получила хорошее образование. В этом легко убедиться, просмотрев её ученические тетради. Неудивительно, что впоследствии княгиня Юсупова выгодно отличалась от многих современниц познаниями в поэзии и искусстве. Это она стала пополнять художественную коллекцию своего свёкра и, таким образом, продолжила дело коллекционеров Юсуповых. При ней в коллекции впервые появились картины русских художников.

Со своим будущим мужем Зинаида Нарышкина познакомилась в Москве во время коронационных торжеств 1826 года. Граф В. А. Соллогуб вспоминал, что празднества эти отличались необыкновенным великолепием: "В те времена имена светских красавиц не были ещё достоянием газетчиков и упоминать о них в газетах считалось бы верхом неприличия, но в устах всех были слышны имена графини Завадовской, Фикельмон, фрейлины княжны Урусовой и девицы Нарышкиной, впоследствии княгини Юсуповой. Все четыре были красавицы писаные, все четыре - звёзды первой величины тогдашнего петербургского большого света".

К моменту встречи с юной, очаровательной фрейлиной Нарышкиной князь Борис Юсупов был вдовцом. В 1820 году он потерял жену Прасковью Павловну (урождённую княжну Щербатову), которая умерла при родах. После её смерти

Борис Николаевич долго скорбел, но к 1826 году решил жениться вновь. Известно, что он предпринял несколько попыток, но, несмотря на титулы и богатство, везде получил отказ.

Зинаида Нарышкина не на шутку растревожила его сердце. Князь приложил немало усилий, чтобы завоевать расположение её родителей. Обручение состоялось в октябре 1826 года. Борис Николаевич желал поскорее устроить свадьбу, но в дело вмешалась его матушка княгиня Татьяна Васильевна. В конце октября он написал будущей тёще письмо, полное отчаяния: "Моя дорогая маменька! Уезжая из Москвы, я надеялся вскоре быть счастлив, соединив свою жизнь с жизнью Зенеиды. Но маман, против воли которой я никогда не посмею пойти, просила отложить свадьбу. Огорчения мои были так велики из-за этой задержки, что я едва не заболел. Утешением мне служит лишь скорая встреча с моей дорогой Зенеидой".

Свадьба состоялась 19 января 1827 года в Москве.

Любила ли так же трепетно Зинаида Нарышкина? Кто знает... Приоткрыть завесу таинственности поможет письмо А. Я. Булгакова брату в Петербург: "...А ея отец сказывал мне, что она пишет, что ей очень скучно в Петербурге. Да с Боренькой где не соскучишься, хотел я ему сказать в ответ". Письмо это написано 2 мая 1827 года. После свадьбы не прошло и четырёх месяцев.

Дарья Фикельмон, внучка фельдмаршала Кутузова, жена австрийского посланника, в своём дневнике в январе 1831 года отметила: "Для женщины, вышедшей замуж за существо, подобное Юсупову, счастье безвозвратно улетучивается, когда спадает вуаль, и она может прочесть то, что в его сердце!"

С этой записью перекликается другая, принадлежащая А. И. Тургеневу: "Она показалась мне трогательно покорной проведению. Всё пляшет вокруг неё. Она имеет вид прикованного зефира. Всё в ней ещё - поэзия. Только её муж напоминает презренную прозу".

Как бы то ни было, Зинаида Ивановна и Борис Николаевич прожили вместе более 20 лет, до самой смерти супруга. В октябре 1827 года у него родился единственный сын, названный в честь знаменитого деда Николаем.

Князь А. В. Мещерский вспоминал: "У князя был один только сын, тогда лет десяти, который находился при матери. Он был замечательно хорош собою, носил длинные волосы в кудрях и, показывая смолоду большие музыкальные способности, походил на настоящего артиста виртуоза. Он играл очень хорошо на скрипке".

Николай обожал свою мать. Сохранились его трогательные детские письма к ней: "Любезнейшая Маменька. Я всегда думаю о Вас, с нетерпением ожидаю Вашего приезда и стараюсь к этому времени научиться читать и писать: знаю, что этим Вас порадую. Желая изъявить Вам и Папеньке почтение своим письмом, я просил П. В. написать (ибо сам ещё не могу), что я думал; я переписал и Вам посылаю. Напишите мне, Дражайшая, прошу Вас, здоровы ли Вы, с каким бы удовольствием стал разбирать это дорогое письмо; с какою бы радостью сам я прочитал и хранил бы его! Прощайте, миленькая, и целую ручки Ваши и Папеньки. Покор- ный сын Ваш Николай Юсупов. 1834 г., сентября 22 дня".

Любовь "Светской львицы"

В 1830-е годы в России в подражание Западу зарождалось понятие "светская львица". Не каждая богатая красавица удостаивалась чести так называться.

Князь Мещерский в своих воспоминаниях так определил совокупность качеств, которыми должны были обладать эти дамы высшего круга: роскошь, положение в обществе, ум, красота и главное - множество поклонников. Княгиня Юсупова отвечала всем этим требованиям.

Фикельмон так описывала в 1829 году Зинаиду Ивановну: "Высокая, тонкая, с очаровательной талией, с совершенно изваянной головой, у неё красивые чёрные глаза, очень живое лицо с весёлым выражением, которое так чудесно ей подходит".

В своём дневнике Дарья Фёдоровна вела своеобразную летопись жизни красавиц петербургского света. В 1830 году она впервые упоминает о романе Зинаиды Ивановны с кавалергардом Жерве: "Княгиня Юсупова привлекает к себе многих, ибо молода духом, но также и возрастом, весела, наивна и невинна. К своему увлечению относится с исключительной наивностью". А вот запись, сделанная в январе 1831 года, но на этот раз речь идёт о Борисе Николаевиче Юсупове: "Ореол весёлости, окружавший его красивое и столь молодое лицо, вдруг разом исчез. Боюсь, что причиной этому - Жерве".

В 1841 году князь Михаил Лобанов-Ростовский в Темир-Хан-Шуре встретил родственника Бориса Николаевича по материнской линии Ксаверия Браницкого. Тот поведал Лобанову о "меланхоличном Жерве": "У него такой вид, как будто он погибнет в первом же деле". Так и вышло: Жерве был смертельно ранен за два месяца до дуэли Лермонтова. "Жерве умер от раны после двухмесячной мучительной болезни. А Лермонтов, по крайней мере, без страданий..." - записал А. И. Васильчиков 30 июля 1841 года.

7 августа 1841 года император Николай I подписал "высочайший приказ" об исключении из списков офицеров поручика Тенгинского пехотного полка Лермонтова и капитана Жерве. Так закончился самый глубокий и самый трагичный из известных нам романов Зинаиды Ивановны.

В тот день, когда Николай I подписывал приказ, императрица Александра Фёдоровна писала своей лучшей подруге графине С. А. Бобринской: "Вздох о Лермонтове, об его разбитой лире, которая обещала русской литературе стать её выдающейся звездой. Два вздоха о Жерве, о его слишком верном сердце, этом мужественном сердце, которое только с его смертью перестало биться для этой ветреной Зинаиды".

Правнук Феликс в своих известных "Мемуарах" написал о ней в весьма игривом тоне: "Прабабка моя была писаная красавица, жила весело, имела не одно приключение". Он вспоминает и ещё об одном романе Зинаиды Ивановны: "Пережила она в молодости бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии. Купи-ла дом на горе напротив крепости, чтобы видеть окошко его каземата". Никаких документальных подтверждений этому приключению мне найти не удалось.

Возможно, это отголоски всё того же романа с Жерве, который вместе с Лермонтовым был членом так называемого "Кружка шестнадцати".

Феликс Юсупов упоминает и об увлечении Николая I Зинаидой Ивановной. Подтверждение этому можно найти и в дневнике Фикельмон, хотя в её записях можно уловить нотки ревнующей женщины: "Он восхищался ею, когда она украшала балы своими грациозными танцами и красивыми туалетами, но он не был в неё влюблён. Она совсем не умна, ни даже интересна как характер. Неизменная доброта императора и удовольствие, которое он испытывает, останавливая свой взор на красивом и изысканном лице, - вот единственная причина, которая заставляет его продолжать выказывать ей своё почитание".

В данном случае объективность покидает Дарью Фёдоровну. Иную характеристику даёт Зинаиде Ивановне князь Мещерский: "Она отличалась большою благосклонностью ко всем и вообще замечательною кротостью характера". Граф В. А. Соллогуб вспоминал, что княгиня Юсупова "была очень хороша собой, добра и приветлива".

Её дворцы

Зимой 1835 года (по другим сведениям, это случилось в 1836 году) Зинаида Ивановна повредила ногу. О том, как это произошло, также существует несколько версий. Вот что писала в дневнике Дарья Фикельмон в январе 1835 года: "В эту зиму стало меньше красивых женщин. Княгиня Юсупова, истинная нимфа балов, отнята у нас из-за тяжёлого несчастного случая. Минувшей осенью в Москве она упала с дрожек и сломала себе бедро; передвигается на костылях, и считают, что едва ли она оправится полностью. Эта молодая женщина переносит своё состояние мужественно и не унывая".

Дочь президента Академии художеств Ф. И. Толстого М. Ф. Каменская придерживалась другой версии: "...В начале зимы этого года (1836. - М. Я.), катаясь с кем-то с ледяной горы, сильно зашибла ногу, прихрамывала и, не опираясь на костыль, даже ходить не могла".

А вот воспоминания князя Мещерского: "К сожалению, вследствие какого-то несчастного случая, она прихрамывала, что не мешало ей, однако, страстно любить танцы и в них не проявлять никакой хромоты. Впоследствии, сам имея удовольствие очень часто с ней вальсировать, я убедился в этом и удивился её ловкости".

Нога заживала медленно. Друзья старались ободрить Зинаиду Ивановну. П. А. Вяземский даже посвятил костылю княгини стихотворение, которое записал в её альбоме.

В 1830 году князья Юсуповы купили самый свой знаменитый дворец в Петербурге на набережной реки Мойки. Семь лет шла перестройка дворца; тогда же были созданы великолепные парадные гостиные, пристроен восточный корпус с залами для картинной галереи и домашним театром.

В 1837 году был устроен грандиозный бал по случаю переезда во дворец. Приготовления к нему начались за год. Сын историографа Николая Карамзина Александр писал своему брату Андрею в Рим в феврале 1837 года: "В будущий четверг нам обещают у Юсуповых что-то ещё более прекрасное". Описание бала сохранилось в воспоминаниях Каменской: "Войдя в швейцарскую, которая была превращена в какой-то волшебный сад, мы поднялись по обитой сукном лестнице, по обеим сторонам которой, на каждой ступеньке, стояло по лакею в каких-то необыкновенно богатых ливреях. Бал уже начался. В бальной зале гремела музыка.

Хозяйка дома, красавица Зинаида Ивановна Юсупова совсем не танцевала на своём бале. Помню, что у неё в руке был костыль какой-то дедовский, старозаветный, чёрного дерева, до половины палки и по всей рукоятке сплошь усыпанный крупными бриллиантами. В одном уж этом костыле было что-то сказочное, волшебное. Должно быть, к нему же княгиня подобрала и весь наряд. Не знаю, как другим, а мне она даже совсем не казалась похожа на простую смертную, а скорей на какую-то фею или добрую волшебницу из сказочного мира. Особенно княгиня была эффектна, когда прогуливалась по своим великолепным чертогам под руку с красавцем, русским богатырём, императором Николаем Павловичем".

Сюда, в свой новый дворец на Мойке, Борис Николаевич Юсупов перевёз из подмосковного юсуповского имения Архангельское бо"льшую и лучшую часть знаменитой коллекции отца. Он же составил в 1839 году первый печатный каталог фамильного собрания на французском языке "Музей князя Юсупова, содержащий полотна, мраморы, кость и фарфор, которые находятся во дворце Его сиятельства в Петербурге". В каталоге значилось 483 картины и 31 мраморная скульптура.

В 1840-х годах часть интерьеров дворца вновь была изменена, в честь открытия новых гостиных Юсуповы вновь дали большой бал. Новые гостиные и бал описал Б. М. Фёдоров. Особенно его поразил Зимний сад с фонтанами: "Зала фонтанов напоминала одну из зал Бахчисарайского дворца, где путешественники слушают журчание фонтана, воспетого Пушкиным. Там же и княгиня Зинаида Ивановна Юсупова во время своего путешествия начертала на стене несколько стихов из поэмы Пушкина, и вот Бахчисарайский фонтан как будто волшебною силой перенесён в её чертоги".

В октябре 1849 года скончался Борис Николаевич Юсупов. После его смерти дворец на Мойке стал собственностью сына, для себя же Зинаида Ивановна решила построить новый дом в Литейной части и пригласила архитектора Людвига Бонштеда. Строительство началось в 1852 году. Название комнат свидетельствовало о том, что дом княгиня строила исключительно для себя. Здесь отсутствовало деление покоев на мужскую и женскую половины, и лишь кабинет на первом этаже предназначался для любимого брата - Дмитрия Нарышкина.

Основные работы по строительству были закончены в 1859 году. Новый дворец вызывал восхищение у петербуржцев. Вот что писал журнал "Архитектурный вестник": "В Петербурге, с Симеоновского моста на Фонтанке, по направлению к Литейному проспекту, предстаёт глазам зрителя перспектива улицы, которая замыкается роскошно обделанным фасадом; грандиозные формы и пропорции производят на зрителя приятное впечатление, нравятся артисту и профану, мужчине и женщине. Если некоторые детали и не выдержат, может быть, строгой критики, то, с другой точки зрения, вся отделка, вместе взятая, производит эффект великолепный; самые прихотливые фантазии женского вкуса не могли быть выполнены более удачно и более удовлетворительно; самые изысканные условия помещения европейской дамы удовлетворены этой постройкой в совершенстве".

Зинаида Ивановна осталась вдовой в 40 лет. Начиная строительство нового дома, она, вполне возможно, и не думала, что впереди её ждёт ещё один, последний, большой роман. В Петербурге ею был по-прежнему увлечён император Николай I. В "Мемуарах" её правнук писал, что, "поссорившись с императором, она уехала за границу". В чём была причина этой ссоры (если она вообще была), мы не знаем. Зинаида Ивановна действительно в это время очень часто бывала за границей.

Графиня де Шово

Под Парижем, в Булони, в месте, называемом Парк-де-Прэнс (Королевский парк), она купила дом. В конце 1850-х годов, в один из своих приездов во Францию, княгиня познакомилась с французом Луи Шарлем Оноре, графом де Шово (1829-1889). Произошла встреча в Елисейском дворце на балу, который давала племянница императора Наполеона III Матильда Бонапарт.

Граф де Шово на момент встречи с Юсуповой значился капитаном Генерального штаба национальной гвардии департамента Сена. Несмотря на 20-летнюю разницу в возрасте, Зинаида Ивановна сильно увлеклась графом и решила выйти за него замуж. Об этом романе княгини в Петербурге судачили точно так же, как много лет назад о романе с Н. А. Жерве. Зинаиду Ивановну обвиняли даже в том, что Литейный дом она строила специально для молодого возлюбленного, чтобы пленить его сердце щедрым подарком.

Приняв французское подданство, Зинаида Ивановна Юсупова, графиня де Шово, маркиза де Серр поселилась в своём доме в Королевском парке в Булони. Оставаясь владелицей всех своих имений в России, она продолжала быть их настоящей хозяйкой, и управляющие обращались к ней по всем вопросам, вплоть до покупки дров.

С 1860 года её муж занимал пост генерального советника департамента Финистеры округа Конкарно в провинции Бретань. Желательно было иметь там свою резиденцию, и в 1862 году супруги приобрели имение Кериоле. Суровый средневековый замок без удобств они превратили в роскошный дворец. Зинаида Ивановна и здесь проявила свой великолепный вкус: замок был наполнен прекрасной мебелью и произведениями искусства.

Вот что писал по поводу второго замужества своей прабабки Феликс Юсупов: "На балу в Тюильри представили ей юного француза-офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Он ей понравился, и она вышла за него. Купила она ему замок Кериоле в Бретани и титул графа, а себе самой - маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице. Графиня в бешенстве выкупила у соперницы замок втридорога и подарила его тамошнему департаменту при условии, что замок будет музеем". Как видим, правнук очень свободно обращался с фактами, но это и понятно. Во-первых, Феликс Феликсович пересказывал семейные предания, а, во-вторых, свои воспоминания он писал в эмиграции, не имея под рукой никаких документов.

В 1891 году Зинаида Ивановна действительно завещала усадьбу Кериоле в дар жителям департамента Финистер, и после её смерти здесь открылся музей. Что послужило причиной такого поступка, не известно. Вряд ли это можно объяснить только благотворительностью. Граф и графиня прожили вместе 28 лет. Граф действительно изменял Зинаиде Ивановне. Де Шово скончался в возрасте 60 лет. После его смерти обнаружилось, что остались две вдовы. У второй были и дети, но замок граф им не завещал. Замок Кериоле не принадлежал лично Шово, так что распоряжаться им могла только Зинаида Ивановна. Составляя завещание, княгиня проявила удивительную дальновидность. Она оговорила особые условия своего дара - сохранение усадьбы в том виде, в котором она существует. При несоблюдении этого условия замок переходил к её наследникам. С 1902 года началось разорение усадьбы, что позволило в 1924 году её внучке Зинаиде Николаевне Юсуповой заявить свои права на наследство. Дело затянулось на долгие годы, и лишь в 1956 году Кериоле вернули Юсуповым. В 1960-м Феликс продал усадьбу своей прабабушки. В 1987 году замок купил молодой французский финансист. Тогда же начались реставрационные работы.

Память о Зинаиде Ивановне до сих пор живёт в Бретани. В залах, наполненных произведениями искусства, экскурсовод рассказывает о "прекрасной русской великой княгине Нарышкиной, которая всегда была очень добра к жителям округа".

Зинаида Ивановна пережила не только своего второго мужа, но и единственного сына Николая, скончавшегося в Швейцарии, в Бадене, в 1891 году. Вот как вспоминал её в преклонном возрасте Ф. Ф. Юсупов: "Каждый год мы ездили к прабабушке в Париж. Она жила одна с компаньонкой в своём доме на Парк де Прэнс. Поселялись мы во флигеле, соединённом с домом переходом, и в дом ходили по вечерам. Так и вижу прабабку, как на троне, в глубоком кресле, и на спинке кресла над ней три короны: княгини, графини, маркизы. Даром что старуха, оставалась она красавицей и сохраняла царственность манер и осанки. Сидела нарумяненная, надушенная, в рыжем парике и снизке жемчужных бус".

Надо заметить, что правнука своего Феликса Зинаида Ивановна особенно любила и завещала ему Литейный дом.

В 1893 году Зинаида Ивановна мечтала вернуться в Россию и даже испросила на это высочайшее соизволение, но не успела - скончалась в том же году, в своём доме в Булони. По её завещанию тело было перевезено в Россию и погребено в Троице-Сергиевой Пустыни на Петергофской дороге, в нижнем приделе храма Св. Сергия Радонежского, построенного архитектором А. Горностаевым на средства Зинаиды Ивановны в 1850-х годах.

Она прожила долгую жизнь женщины, не боящейся идти против общепринятых правил. Память о ней жива. Картины, приобретённые Зинаидой Ивановной, украшают коллекции Эрмитажа, Русского музея, дворцов Павловска, Гатчины, Петергофа. А в 2005 году Юсуповский дворец на Мойке в Петербурге начал издавать серию книг под общим названием "Возникают, стираются лица...", посвящённую владельцам этого дома.

• _{Источники}
• _{1. РГАДА. Ф. 1290 (Юсуповы).}
• _{2. РНБ. Материалы Отдела рукописей.}
• _{3. Журнал "Иллюстрация". 1846. Т. 2.}
• _{4. Журнал "Архитектурный вестник". 1859. № 3.}
• _{5. Журнал "Русский Архив". 1900, 1901.}
• _{6. Соллогуб В. А. Воспоминания. М. 1988.}
• _{7. Каменская М. Ф. Воспоминания. М. 1991.}
• _{8. А. С. Пушкин в письмах Карамзиных 1836-1837 гг. М. 1960.}
• _{9. Юсупов Ф. Ф. "Перед изгнанием". М. 1993.}
• _{10. Герштейн Э. "Судьба Лермонтова". М. 1986.}
• _{11. Мрочковская-Балашова С. "Она друг Пушкина была...". М. 2000.}