Поклонитесь сыну академика!

Спор с Гегелем

Он прожил относительно долгую жизнь, если судить о ее продолжительности по меркам времени, перенасыщенного трагическими событиями. Ему было 14 лет, когда началась Первая мировая война; 17 лет, когда произошла Великая русская революция; 20 лет, когда в разгар Гражданской войны первый раз призвали в Красную армию; и 44 года, когда его, годного к нестроевой службе, в разгар Великой Отечественной войны вновь мобилизовали и направили в 137-й отдельный медсанбат 119-й стрелковой дивизии.

Все эти годы ценность отдельно взятой человеческой жизни неудержимо стремилась к нулю.

Была ли его жизнь счастливой? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним рассуждение философа Гегеля: "Всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности"². С точки зрения гегелевской философии истории, периоды счастья столь редки и малозначительны, что ими можно пренебречь при осмыслении хода исторического развития.

Лихачев, судя по всему, рассуждал иначе.

Да, он оказался пленником суровой эпохи. Время не проявило милосердия ни к самому Геннадию Николаевичу, ни к его большой семье, в которой было девять детей: пятеро мальчиков и четыре девочки (еще один, десятый ребенок, умер вскоре после рождения). В годы Русской смуты все сполна хлебнули лиха - и ныне эта ветвь дворянского рода Лихачевых уже прекратилась. Сам Геннадий Николаевич, достойно пройдя через ряд жизненных потрясений, дожил до брежневской эпохи.

В этот стабильный и спокойный исторический период, еще недавно облыжно именовавшийся "застоем", он элегически вспоминал о пережитом. В середине 1960-х годов Лихачев написал книгу воспоминаний "Петрозаводская", в 2024 году бережно изданную издательством "Кучково поле" с множеством редких иллюстраций и обширных комментариев.

Мемуарист в неявной форме попытался оспорить философское рассуждение Гегеля о счастье в истории.

Сыновье счастье

"Мои воспоминания - это, главным образом, воспоминания старика о счастливом детстве и ранней юности. Все, что я слышал и видел в детстве, я попытался изложить в своих записках. В них нет стройного повествования о событиях, это лишь отдельные эпизоды, уцелевшие в памяти, причем иногда малозначимые, но для меня красочные, потому и запомнившиеся"³.

На давно прошедшее время автор воспоминаний взирал сквозь призму отрадных детских и юношеских воспоминаний, которые помогали ему выстоять в драматических жизненных ситуациях. Семейные ценности Лихачевых, хорошо усвоенные им в детстве и юности, стали тем прочным фундаментом, опираясь на который Геннадий Николаевич рукотворно выстраивал собственную жизнь и судьбу в предлагаемых Историей обстоятельствах.

"Мое детство было лучезарно счастливым.

Затем наступили гимназические годы. Увлечение коньками, лыжами. Появились друзья - мальчишки. Потом друзья - книги. Как было хорошо!"⁴

Автор мемуаров подробно описал не пережитые лично им трагические социальные катаклизмы, а гармоничную и лишенную конфликтов жизнь своей семьи на Петрозаводской улице в Петербурге - в специально построенном для Лихачевых большом доме N 7, за простым и строгим фасадом которого скрывался уникальный Музей письма, созданный его отцом, Николаем Петровичем Лихачевым (1862-1936), известным дореволюционным историком, собравшим грандиозную коллекцию древнерусской живописи, памятников письменности, рукописей и книг. "Николай Петрович знал 11 языков, разговаривал на них"⁵.

Стоит ли удивляться, что необыкновенная личность отца заняла центральное место в воспоминаниях его сына. Большая часть мемуаров так или иначе группируется вокруг исполинской фигуры Николая Петровича.

Рыцарь факта

Трехэтажный дом Лихачевых на Петрозаводской улице был исключительно удачно спланирован. Особняк предназначался не только для повседневной жизни большой семьи, но и для размещения громадной библиотеки и колоссальной музейной коллекции. Незаурядная личность Николая Петровича Лихачева и его уникальная способность ведать грядущее сказались на планировке дома. "Во всех трех этажах были грандиозные коридоры и ряд комнат, примыкающих к ним. Такая простая планировка была сделана также по желанию отца, он говорил, что неизвестно, что будет в будущем, а такой дом можно отдать под учебное заведение"⁶. (Ученый как в воду глядел. Ныне в "Доме Лихачева" размещается Санкт-Петербургский институт истории РАН.)

Николай Петрович был настоящим "рыцарем факта" и сознательно стремился "к выявлению закономерностей на массовом добротном материале"⁷. Сбору такого материала он и посвятил большую часть жизни. В этом видел собственный долг перед Родиной. И был счастлив, что исполнил его до конца.

Меня поразила яркая рифма Судьбы. В разгар работы с книгой "Петрозаводская" я услышал слова военкора и автора "Родины" Евгения Поддубного, 12 декабря 2024 года произнесенные в Кремле при вручении Золотой Звезды Героя России и в тот же миг ставшие крылатыми:

"Только в России служение своему Отечеству воспринимается как огромное счастье".

Академик Лихачев служил Родине и российской науке. Он "полагал, что его дело - обеспечить историческую науку добротным, максимально полным материалом, а исследование этого материала для всевозможных обобщений, спекуляций и обучения - дело ученых типа Ключевского"⁸. Лихачеву были чужды историософские размышления выдающегося дореволюционного историка Василия Осиповича Ключевского (1841-1911), чьим младшим современником и добрым знакомым он был. "Общие сводки по истории, обобщающие философские выводы - это не для меня. Пускай этим занимаются Ключевский и Платонов, а я им дал фактический материал, основу для таких высказываний"⁹. Самоотверженная и целенаправленная архивная и собирательская деятельность самого Лихачева была ориентирована на поиск документов для освещения интересующих его вопросов истории.

Собиратель Вечности

Академик Игнатий Юлианович Крачковский (1883-1951) проникновенно и емко написал об огромной коллекции редкостей, собранной академиком Лихачевым: "Трудно было бы определить одним словом характер этого музея, ярко отражавшего вкусы, широкие интересы, но в то же время и большую систематичность собирателя.

Русский историк по своей официальной профессии, он был одновременно большим знатоком византийской культуры и совершенно исключительным специалистом по вспомогательным историческим дисциплинам. Этот широкий размах, тонкие знания, большую опытность собирателя, насквозь видевшего всех антикваров мира, хорошо отражала коллекция. И недаром позже, когда музей перешел в Академию наук, с таким трудом подыскивали для него отчетливое название: сперва "Музей палеографии", потом "Институт книги, документа и письма", в конце концов он распылился между различными академическими и неакадемическими собраниями. Настоящее единство ему придавала только личность самого основателя, неповторимая во всем своеобразии и широте"¹⁰.

Действительно, в высшей степени оригинальная личность академика Лихачева проявлялась в большом и малом. Николай Петрович совершенно не соответствовал образу хилого кабинетного ученого, уединенно живущего в своей башне из слоновой кости. Он был известный тяжелоатлет, борец и боксер-любитель: увлекался гирями и "не мыслил науку без спорта"¹¹. Спорт укрепил в нем природную инициативность и готовность идти на риск. Во время поездки в Италию Лихачев правдами и неправдами, "используя полулегальные связи с итальянскими архивистами и прямой подкуп, пополнял свое собрание"¹². Он скупил у антикваров множество редкостей. Чтобы без проблем провезти свой ценный багаж через границу, предприимчивый собиратель купил дешевый билет в вагон третьего класса.

Итальянские таможенники, предупрежденные о едущем в поезде богатом коллекционере, мыслили трафаретно и все свои усилия направили на особенно тщательный досмотр багажа пассажиров первого класса. Им не пришло в голову искать очень богатого коллекционера в вагоне третьего класса. В итоге Николай Петрович без потерь довез все купленные им редкости до Петербурга.

Стратег из будущего

Академик, чья эрудиция была безгранична, умел работать на опережение. У него была отчетливая собирательская стратегия. Например, он за бесценок скупил ассирийские клинописные глиняные таблички, ценность которых не поняли западные археологи, обнаружившие их во время раскопок на юге Месопотамии. Куски обожженной глины просто-напросто бесхозно валялись на земле в районе раскопок. Лихачев предпринял энергичные меры, чтобы их купить. "Он стремился приобрести не то, что случайно встретилось на рынке, а целеустремленно конкретные документы, научную ценность которых знали лишь очень немногие ученые мира. Недаром же после покупки отцом глиняных табличек англичане, поняв свою ошибку, наложили строжайший контроль и запрет на вывоз чего-либо из района раскопок"¹³.

Собирание памятников письменности, рукописей и книг было подлинной страстью академика Лихачева. И в этой страсти сполна проявилась гениальная одаренность Николая Петровича: он снайперски умел поражать цели, которые никто не видел. "При покупке книг и документов у букинистов и антикваров отец часто брал то, что никого не интересовало. Он преследовал цели, недоступные другим"¹⁴.

Академик собирал коллекцию отнюдь не ради удовлетворения собственной страсти к собирательству. Отлично осознавая материальную ценность собранной коллекции, Николай Петрович никогда не рассматривал ее как исключительно семейное достояние. И свое жизненное кредо он сумел передать детям.

"Отец всегда говорил, что все его коллекции - это достояние России, с этой мыслью я и был воспитан и иначе не мыслил. Когда папа решил продать иконы, каким-то образом об этом узнали за границей. Морган из Америки и Ротшильд из Германии предлагали огромные суммы, но отец ответил резким отказом"¹⁵. В итоге лихачевское собрание икон было приобретено Николаем II за 200 тысяч рублей и передано им в Музей Александра III (ныне - Русский музей). А полученные от царя деньги были потрачены на собирательство редких книг, брошюр и оттисков, а также номеров журналов и газет.

Геннадий Николаевич Лихачев оскорблялся, когда его отца называли миллионером-коллекционером или миллионером-меценатом, намекая на то, что супруга академика, происходившая по линии матери из знаменитого рода фабрикантов Морозовых, якобы оплачивала дорогостоящее увлечение мужа, что и позволило ему собрать баснословную коллекцию редкостей. Это не совсем так.

Лихачев был весьма состоятельным человеком и тратил на собирательство свое собственное жалованье заведующего кафедрой материальной культуры и помощника директора Публичной библиотеки - 9000 рублей в год¹⁶. Эти немалые по тем временам деньги, помноженные на всепоглощающую страсть к собирательству, феноменальную научную эрудицию, исключительное знание антикварного и книжного рынка и огромный труд самого собирателя, позволили сформировать единственную в своем роде коллекцию.

"Отец всю жизнь трудился. Деньги деньгами, но без знаний и труда отец никогда бы не создал того, что он сделал"¹⁷.

В 1931 году, после необоснованного ареста академика Лихачева, его огромное и многообразное собрание раритетов было вывезено с Петрозаводской, 7, и передано в Академию наук. Жаждущие сенсаций журналисты спросили академика Сергея Федоровича Ольденбурга (1863-1934): "Сколько денег стоят эти коллекции?" Ольденбург, который никогда не был другом Лихачева, дал исчерпывающий ответ:

"Называйте любую цифру, миллион или миллиард, это все равно не даст ответа. Важно то, что для научного освоения этих сокровищ потребуется не менее чем два поколения научных работников"¹⁸.

Нужен талант Шекспира, чтобы подробно описать драму, пережитую Николаем Петровичем Лихачевым в последние годы жизни, когда он был лишен звания академика и сослан. Его сын Геннадий Николаевич написал об этом с поистине античной краткостью: "Писать же о переживаниях отца в связи с увозом его коллекции еще при его жизни с Петрозаводской и фактической смертью его как научного работника - невозможно. Это драма, тяжесть которой он унес в могилу"¹⁹.

Судьба мемуариста

Настало время кратко рассказать о жизни и судьбе автора "Петрозаводской". Геннадий Николаевич Лихачев так и не получил законченного высшего образования, чем очень огорчил своего отца. Стал охотоведом и орнитологом - специалистом по изучению птиц. Много ездил по стране, в заповедных лесах, вдали от людей, изучал повадки зверей и птиц. Чем больше узнавал людей, тем сильнее любил царство пернатых.

24 марта 1943 года был призван в Красную армию и в звании рядового направлен служить санитаром операционно-перевязочного взвода 137-го отдельного медсанбата 119-й стрелковой дивизии. Возможность служить Отечеству в годину испытаний воспринял как счастье. 18 июля 1944 года был награжден медалью "За боевые заслуги". Его наградной лист неопровержимо свидетельствует о том, что Лихачев с достоинством и честью исполнял свой долг перед Родиной:

"За время боевых операций по освобождению города Полоцк проявил себя честным и преданным своему делу, чутко и внимательно относится к раненым бойцам и офицерам, навел образцовый порядок в предоперационной. Имеет ряд благодарностей от командования и от раненых бойцов и офицеров. Сотни людей лично подготовил к операции и носил оперированных, обеспечивая им надлежащий покой"²⁰.

2 января 1945 года рядовой Лихачев был награжден орденом Красной Звезды. Скрупулезно составленный в медсанбате наградной лист позволяет нам отчетливо представить труды и дни Геннадия Николаевича в годы Великой Отечественной войны:

"Проявил себя как внимательный и трудолюбивый работник, преданный делу спасения раненых. Во время боевых операций тов. Лихачев работал бессменно, обеспечивал обслуживание раненых в предоперационной, заботливо вникал во все нужды раненых, быстро и точно выполнял все указания врачей. Сотни раненых прошли через руки тов. Лихачева и были подготовлены им к операционному столу. Благодаря четкой работе тов. Лихачева раненые быстро доставлялись в операционную, и хирургическая помощь оказывалась раненым без малейшей задержки. Несмотря на слабое здоровье, тов. Лихачев отказывался от сна и отдыха и с любовью выполнял свой долг"²¹.

Геннадий Николаевич до конца исполнил свой долг не только перед Родиной, но и перед памятью отца, написав книгу воспоминаний, которую трудно читать без слез. Его уход в небытие был светел. Вспоминает Вера Анатольевна Заклинская, племянница мемуариста:

"А у могилы всех поразило совершенно мистическое явление. Вспомнила, ведь дядя был в первую очередь орнитологом. Так на похороны слетелись птицы, просто десятками - синицы, еще какие-то птахи, и это все пело, щебетало, звенело. Они прощались"²².

• _{1. "Академическое дело" - уголовное дело, сфабрикованное ОГПУ против группы ученых Академии наук и краеведов в 1929-1931 годах в Ленинграде, где до 1934 года находилась Академия наук СССР. Наиболее известными фигурантами дела стали академики С.Ф. Платонов и Е.В. Тарле. Всего в декабре 1929 - декабре 1930 годов по "Академическому делу" были арестованы свыше 100 человек, главным образом специалисты в области гуманитарных наук.}
• _{2. Гегель. Философия истории // Гегель. Сочинения. Т. VIII. М.-Л.: Гос. Социально-экономическое изд-во, 1935.С. 26.}
• _{3. Лихачев Г.Н. Петрозаводская: Воспоминания / изд. подгот. П.Г. Гайдуков, Т.В. Костина и А.В. Сиренов; отв. ред. П.Г. Гайдуков. М.: ИА РАН; Кучково поле, 2024. С. 5.}
• _{4. Там же. С. 123.}
• _{5. Там же. С. 201.}
• _{6. Там же. С. 51.}
• _{7. Там же. С. 208.}
• _{8. Там же. С. 213.}
• _{9. Там же. С. 72.}
• _{10. Там же. С. 6.}
• _{11. Там же. С. 205.}
• _{12. Там же. С. XIX.}
• _{13. Там же. С. 81.}
• _{14. Там же. С. 82.}
• _{15. Там же. С. 14.}
• _{16. Там же. С. 201.}
• _{17. Там же. С. 15.}
• _{18. Там же. С. 15.}
• _{19. Там же. С. 159.}
• _{20. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686044. Д. 4546. Л. 100.}
• _{21. ЦАМО. Ф. 33. Оп. 686196. Д. 2962. Л. 336.}
• _{22. Лихачев Г.Н. Петрозаводская: Воспоминания. С. 236.}