Даешь небо!

Неудивительно, что первые полеты аэропланов привлекли внимание и многих именитых поэтов и писателей. На одном только аэродроме Исси-ле-Мулино, недалеко от Парижа, можно было встретить Анатоля Франса, Пьера Лоти, Эмиля Верхарна, Анри Бергсона, Мориса Метерлинка, Герхарта Гауптмана². На первые авиационные состязания специально ездили Габриеле Д'Аннунцио, Франц Кафка, Филиппо Томмазо Маринетти.

Среди русских поэтов и писателей старшего и среднего поколения авиацию приветствовали немногие - прежде всего Валерий Брюсов, Леонид Андреев и Александр Куприн.

Брюсов написал во славу авиации несколько восторженных стихотворений. Ему казалось, что она, утолив древнюю мечту человека о полете, открывает новую радостную эру, где человек станет возвышеннее, где будут уничтожены границы между государствами, а народы заживут дружно, стремясь лететь все выше и выше, к звездам³.

Куприн был знаком со многими летчиками: отцом и сыном Прокофьевыми, Коноваловым, Нестеровым, Казаковым, встречался в Петербурге с легендарным летчиком Уточкиным. В ноябре 1910 года вместе с пилотом И. М. Заикиным летал над Одессой на аэроплане "Фарман". Писатель написал стихотворение "De profundis" памяти летчика К. К. Цамая, которое было напечатано в газете "Гатчина" 3 августа 1913 года, несколько рассказов об авиации ("Уточкин", "Потерянное сердце", "Люди-птицы") и повесть "Волшебный ковер"⁴. Он верил, что летчики - это особые люди, от рождения призванные летать. Впрочем, для жившего около Гатчинского аэродрома писателя авиация не была чем-то особенным и чудесным; в своих произведениях Куприн в основном описывал быт, обычаи, особую лексику летчиков.

Более сложным было отношение к авиации у Леонида Андреева. Он живо интересовался авиацией, посещал первую авиационную неделю, проходившую в Санкт-Петербурге в мае 1910 года. Он приходил на летное поле чуть ли не ежедневно, делился с прессой своими "восторгами по поводу чудесных полетов". В интервью газете "Биржевые ведомости" он восклицал, что летчик - это человек, "стоящий прямо перед небом, бросающий взгляд в его глубину и летящий в воздух, - в этом есть что-то от героического человека, того героического человека будущего, который окончательно победит стихии… Какой волшебный век!"⁵.

Однако в эти годы позиция Андреева по отношению к авиации не получила широкого распространения в России. Наоборот, многие знаменитые русские литераторы указывали лишь на то, что полет на аэроплане никакого отношения к истинно духовной жизни человека не имеет и восторги вокруг авиации напрасны. Так думал и пристально наблюдавший за развитием авиации и увидевший в аэроплане "демонскую машину" Александр Блок⁶, и интересовавшийся европейским "авиационным" бумом Андрей Белый, и известный в то время поэт Константин Фофанов, и недоверчиво воспринимавший новую технику Дмитрий Мережковский⁷. Авиация привлекла внимание Блока в 1910 году, тогда он посвятил ей стихотворения "Комета", "В неуверенном зыбком полете" и задумал стихотворение "Авиатор", которое закончил лишь в 1912-м. Блок присутствовал на авиационной неделе, проходившей в Петербурге в мае 1911 года. В предисловии к поэме "Возмездие" Блок писал о 1911 годе: "В этом именно году… была в особенной моде у нас авиация; - все мы помним ряд красивых воздушных петель, полетов вниз головой, падений и смертей талантливых и бездарных авиаторов"⁸.

Устремленные в традиционную метафизику русская литература и поэзия в целом отвергли авиацию, не увидев в ней явления, достойного художественного осмысления. "Равнодушно встретили в России авиацию, неприветливо, без энтузиазма. Я говорю про русскую литературу", - с сожалением констатировал Корней Чуковский⁹, а близкий в те годы футуристам поэт Николай Асеев был еще резче в своих оценках: "Из конкретных примеров… несовпадения жанра с эпохой стоит привести хотя бы стихотворение Александра Блока об авиации, в котором консерватизм его эстетического отношения к миру и его явлениям заставил его закрыть глаза и не увидеть ничего в грядущих крыльях человечества, кроме "бездушности" этих крыльев"¹⁰

Взбунтовавшиеся против старой эстетики и старого искусства, восторгавшиеся техникой футуристы активнее других литературных групп и направлений приветствовали и пропагандировали авиацию. Они видели в ней особый источник вдохновения, силы и могущества человека будущего. Многие из них верили, что в новой "аэропланной" эпохе поэт непременно должен стать летчиком. Так думал, например, лидер петербургских эгофутуристов Игорь Северянин.

Он был вдохновлен мыслью, что с появлением аэроплана поэт будет познавать "неясное земле" не из книг, а "непосредственно" летя "на самодельном корабле"¹¹. Северянин воображал себя летящим, всемогущим, победоносно покоряющим небеса "песнопевцем-авиатором". Но если Северянин - авиатор лишь в собственном воображении, то поэт-футурист Василий Каменский собрал деньги и купил собственный аэроплан, а в ноябре 1911 года сдал экзамен и получил летные права Российского Императорского Аэроклуба за № 67, которыми гордился всю жизнь. Он был среди первых пропагандистов авиации - получив права летчика, он разъезжал по городам России с лекциями об авиации, сопровождая их своими стихами и показательными полетами¹².

Каменский искренне верил, что поэт будущего - это созидатель новой жизни и непременно "авиатор", что новая эпоха устремлена ввысь, прочь от земли, "где все разгадано", и первое слово в новом мире за "футуристами", которым как раз и принадлежат "крылья авиаторского утра"¹³. В ноябре 1913 года на знаменательный, не раз описанный в литературе вечер футуристов в Политехническом музее в Москве поэт пришел с нарисованным на щеке аз- ропланом - символом "всеобщего динамизма" и прочел лекцию "Аэропланы и футуристическая поэзия", а затем вместе с другими футуристами отправился в турне по городам России, где вновь пропагандировал свои футуристические идеи об авиации.

Каменский принадлежал к группе московских поэтов-кубофутуристов, куда входили Велимир Хлебников, Давид Бурлюк, Елена Гуро и молодой Владимир Маяковский. Все они, так или иначе, увлекались авиацией. Велимир Хлебников, например, составил длинный список слов, касающихся авиации, со славянскими корнями, с тем чтобы предупредить вторжение в русский язык иностранных слов.

Вступление России в Первую мировую войну положило конец романтическим фантазиям вокруг авиации. Авиация обернулась иным лицом: как летящая смертоносная сила.

В конце июля 1914 года в качестве военного корреспондента газеты "Русские ведомости" уехал в Варшаву Валерий Брюсов. С первых дней влюбленный в авиацию и связывавший с ней самые светлые надежды на будущее, поэт понял, каким варварским оружием становится авиация. В декабре 1914 года он увидел бомбардировку Варшавы и с горечью написал об этом в стихотворении "Аэропланы над Варшавой".

Перестал восторгаться авиацией и Игорь Северянин, но о своем разочаровании он напишет позже, в эмиграции. "Крылата плоть, душа бескрыла", - будет его краткий приговор авиации. И даже Василий Каменский какое-то время раскаивался в том, что был летчиком (стихотворение "Моя молитва", 1916 год):

• Господи,
• Меня помилуй
• И прости.
• Я летал
• На аэроплане

Война подорвала Россию. Начавшая было набирать силу русская авиация умирала - авиационные заводы останавливались, отработав свой недолгий ресурс, самолеты приходили в негодность. Волею судьбы за годы войны Россия почти не ощутила действия авиации на своей территории. И хотя в газетах и журналах часто писали о русских летчиках-героях, авиационная тема сошла со сцены культурной жизни, и уже никто не связывал с авиацией надежды на "светлое будущее". Даже пришедшие к власти в 1917 году большевики не сразу признали важное значение авиации. В первые месяцы после Октябрьской революции авиация многими воспринималась с классовой ненавистью, как элемент царской власти и царской армии, который следует уничтожить вместе со старым режимом. Только за время Гражданской войны советские военачальники, прежде всего Троцкий, оценили значение авиации.

Осенью 1922 года Троцкий понял, что для строительства авиации есть лишь один путь - тотальная мобилизация нации, и решил организовать всенародное общественное движение. В феврале 1923 года он предложил создать Общество друзей Воздушного флота (ОДВФ). ОДВФ учреждается и становится первой общественной организацией в СССР. Главными задачами, возложенными на него, были всенародный сбор средств на строительство самолетов и широкая агитация и пропаганда авиации.

А на страницах центральных и местных газет развертывалась широкомасштабная агитационно-пропагандистская кампания. По всей стране гремели лозунги "Трудовой народ, строй Воздушный флот!", "Пролетарий на самолет!". ОДВФ создавало свои ячейки во многих районах и городах страны, выпускало ежемесячный журнал "Самолет", местные отделения общества издавали свои журналы: "Красный пилот", "Даешь Сибири Красные Крылья!", "Даешь мотор!", "Авиадруг". Были организованы агитполеты в отдаленные уголки страны, печаталось множество плакатов, снимались кинофильмы. С символикой ОДВФ выпускали сигареты, печенье, карамель¹⁶.

Теперь в пропаганде авиации советские политические лидеры, пропагандисты и деятели искусства действовали в едином порыве - всех их объединяла вера в идею созидания нового коммунистического будущего, в победу мировой пролетарской революции.

"Красный Воздушный флот - Октября оплот!"; "Советский самолет - всех трудящихся оплот!"; "За диктатурой на земле к диктатуре в воздухе!" - скандировали лозунги.

Им вторили поэты-авангардисты:

• Наше дело - весь мир рабочий
• Защитить широким крылом.
• Подымайся же, красный летчик.
• Выше всех, выше мыслей прочих;
• Пусть рабочей страны рука
• Голосует за облака!

призывал Николай Асеев¹⁷

• Летчики, летчики, молодые летчики!
• Крепкие крылья коммуны мировой,

заканчивал первый советский авиамарш известный в те годы, близкий футуристам поэт Сергей Третьяков¹⁸.

Маяковский написал фантастическую поэму об авиации:

• Наш флаг
• меж звезд полощется,
• рабочью власть растя,
• мы - летчики,
• мы - летчицы
• рабочих и крестьян!¹⁹

6 апреля 1925 года в Большом театре отмечалась вторая годовщина ОДВФ. В конце торжественного заседания Маяковский прочитал первую часть своей поэмы "Летающий пролетарий". "Даешь небо!" - скандировал он со сцены Большого театра. Фотографии поэта, читающего поэму, опубликовали многие газеты. На том же заседании театр им. Мейерхольда показал впечатляющий спектакль "Даешь Европу!" по роману И. Эренбурга "Трест Д. Е.", "в котором приняли участие авиационные части, войска и оркестр ГПУ, военморы и пионеры, общим выходом в заключительном эпизоде давшие грандиозную картину взятия Красной армией Нью-Йорка".

Пропагандисты, со своей стороны, тиражировали воззвание о том, что Красный Воздушный флот поможет всем трудящимся СССР "отстоять завоевания Октября и на деле осуществить заветы Ильича о международной Пролетарской Революции!", их поддерживали зарубежные коммунисты.

И вновь в унисон звучали призывные голоса поэтов. "Пилот заоблачный лазутчик /и агитатор РКП", - восклицал один из лидеров Пролеткульта Александр Жаров²⁰.

• Звездных крыльев каждый росчерк
• Пишет
• Выше, выше
• Лозунги мира и труда…

с ликованием описывал "Взлет СССР" Сергей Городецкий²¹.

Кампания по созданию двух боевых эскадрилий "Ленин" развернулась сразу после смерти Ленина в целях "увековечения памяти Ильича по линии ОДВФ". Передача первой эскадрильи "Ленин" из 19 самолетов состоялась 1 июля 1924 года в Москве на Центральном аэродроме им. Троцкого (позже переименованном в аэродром им. Фрунзе) во время работы ХIII съезда РКП(б). Газета "Правда" писала: "Многоверстное каре, окаймляющее огромную территорию аэродрома, еще задолго до 11 часов занято густой цепью рабочих организаций с красиво высящимися красными знаменами и лозунгами. Вся площадь от Петровского парка до ходынских радиомачт, вся Тверская, Садовые и Ленинградское шоссе запружены стекающимися с разных концов рабочими, пионерскими и комсомольскими колоннами и бесконечной лентой движущихся к аэродрому трамваев"²². Всего собралось 20 тысяч человек на аэродроме и 100 тысяч вблизи, на Октябрьском поле.

Средствами советской пропаганды авиация была призвана вселять в души людей чувство гордости, восторга и преклонения перед почти сверхъестественным могуществом Советской власти, устанавливающей господство над воздухом. "Красная звезда на крыльях пролетающего над кишлаком самолета несет не смерть и разрушение, а весть о скором освобождении угнетенных народов Востока", - писал С. Покровский в статье "Красная авиация в Средней Азии". В 1925 году К. Е. Ворошилов заявил по поводу перелета Москва - Пекин: "Посещение нашей эскадрильей Пекина и других мест Дальнего Востока есть один из моментов этого единения уже свободных с освобождающимися трудящимися".

Авиация виделась как предвестница грядущей чудесной "воздушной эры". Образ почти что райского коммунистического будущего, в котором все только и делают, что летают, был расхожей темой в советской литературе того времени. Василий Каменский в поэме "Академия красного воздушного флота" уверен, что каждый "за спиной чует алые крылья" и что скоро "в ликующем стане/ аэропланная жизнь / распахнет свои двери", и все увидят, "какие творит чудеса/ Академия воздушного флота"²³. А Маяковский в поэме "Летающий пролетарий" целую главу посвящает чудесному "будущему быту" аэропланной эры: "В Москве не будет ни переулка, ни улицы - одни аэродромы да дома"; "небо в самолетах юрких. Фигуры взрослых, детей фигурки". Летают все: и почтальоны, и няни, и школьники. Происходят разные чудесные вещи, жизнь невыразимо легкая, воздушная. В конце вновь звучит призыв поэта:

Рабочий!

Крестьянин!

Поверь на ощупь,

что

и небеса

твои!

Стотридцатимиллионною мощью

желанье

лететь

напои!

Найдем

разгуляться где бы!

Даешь

небо!

****

Слов

отточенный нож

вонзай

в грядущую небыль!

Даешь

небо!

Весной 1925 года произошло объединение ОДВФ и Доброхима (Добровольное общество содействия развитию химии), в результате объединения возникло общество Авиахим. А в январе 1927- го на первом Всесоюзном съезде Авиахима было объявлено о создании Осоавиахима, объединившего Авиахим и ОСО (Общество содействия обороне). В деятельности Осоавиахима оборонные задачи уже явно преобладали над пропагандой авиации, как таковой. Однако за три года - с 1923 по 1926 год - страна уже проделала казавшийся невозможным рывок в строительстве авиации - авиапромышленность встала на экономический фундамент, в культуре укрепилось представление о том, что авиация является неотъемлемым и важнейшим инструментом хозяйственной жизни и обороны Советской страны.

• _{1. Wohl R.A. Passion for wings. London. 1994. С. 56-66.}
• _{2. Каменский В. В. Путь энтузиаста. Пермь. 1968. С. 113.}
• _{3. Брюсов В. Я. К стальным птицам. Собр. соч. Т. III. М. 1974. С. 349.}
• _{4. Фонякова Н. Н. Куприн в Петербурге и Ленинграде. Л. 1985. С. 163; Куприн А. И. Даты. Собр. соч. Т. 9. М. 1973. С. 270.}
• _{5. ЦГИА. СПб. Ф. 1042. Оп. 1. Д. 21.}
• _{6. Блок А. А. Стихотворения, поэмы, театр.}
• _{Л. 1936. С. 348, 529, 537.}
• _{7. Желтова Е. Л. Образ авиации в русской и советской литературе//Из истории авиации и космонавтики. М. 1997. Вып. 71. С. 69-77; Чуковский К. И. Летучие листки. Речь (газета). 8(21) мая 1911. С. 3.}
• _{8. Блок А. А. Указ. соч.}
• _{9. Чуковский К. И. Указ. соч.}
• _{10. Асеев Н. Н. Работа над стихом. Прибой. 1929. С. 63.}
• _{11. Северянин И. В. Трагедия Титана. Космос. Берлин - Москва. 1923. С. 16.}
• _{12. Бурлюк Д. Д. Фрагменты из воспоминаний футуристов. СПб. 1994. С. 273.}
• _{13. Каменский В. В. Звучаль Веснянки. Стихи. М. 1918. С. 7, 34.}
• _{14. Северянин И. В. Избранное. СПб. 1997. С. 389.}
• _{15. Каменский В. В. Моя молитва. Поэзия русского футуризма. СПб. 1999. С. 253.}
• _{16. Гороховская Е. А., Желтова Е. Л. Советская авиационная агиткампания 20-х гг.//Вопросы истории естествознания и техники. 1995. № 3. C. 63-78.}
• _{17. Лет. Авиастихи. М. 1923. С. 4.}
• _{18. Там же. С. 60.}
• _{19. Маяковский В. В. Соч. в 2-хт. Т. 2. М. 1988. С. 310.}
• _{20. Лет. Авиастихи. М. 1923. С. 13.}
• _{21. Там же. С. 15.}
• _{22. Эскадрилья Ленин. М. 1924. C. 13-14.}
• _{23. Лет. Авиастихи. М. 1924. С. 16.}