В некотором царстве, в некотором государстве...

Между тем уже более полутора столетий признаны общепринятыми выражения "Московское государство" и "Московское царство". Они употребляются обычно как тождественные терминам "Российское государство" и "Русское государство". В чем же тут дело?

Существует мнение, что названия "Московское государство" и "Московия" в начале XVI века появились в Западной Европе под воздействием политических интересов Польши, Великого княжества Литовского и папской курии. А. Л. Хорошкевич полагает, что "внутри бывшего Московского княжества укрепилось иное самоназвание, а "Московским государством" называли его в Литве". В ее популярной работе 1993 года "Символы русской государственности" читаем: в Вильно "Ивана III упорно именовали князем "Московским", а страну - "Московским государством". Долго общаясь с польско-литовскими послами, эту терминологию усвоил и Иван Грозный, хотя официальным названием страны после его венчания на царство в 1547 году стало "Российское царство"". История словосочетания "Московское государство" не представляется, однако, столь однозначно простой. Попытаемся разобраться, как появился этот термин в документах и трудах историков.

Московия или Россия?

Словосочетание "Московское государство" находим в "Истории Российской" Василия Никитича Татищева и в "Истории государства Российского" Николая Михайловича Карамзина, причем не только в цитатах из исторических источников, но и в авторском тексте.

Термин "Московское государство" - и в словаре Пушкина, пришедшего к постижению образа России XV-XVII веков через "Историю" Карамзина. В письме П. А. Вяземскому из Михайловского от 13 июля 1825 года поэт сообщал о заголовке, который намеревался дать драматическому произведению, известному под названием "Борис Годунов": "Передо мною моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтоб не выписать ее заглавия: Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и Гришке Отрепьеве писал раб божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище Ворониче. Каково?"

Широкое бытование термина "Московское государство" в науке, публицистике и особенно в учебной литературе объясняется тем, что он служил прежде всего для обозначения допетровской Руси, когда действовали приказы, Боярская дума и Земские соборы. Эти представления опять-таки восходят к историческим воззрениям Карамзина. В "Записке о древней и новой России..." (1811), предназначенной для узкого круга императорской фамилии, он не раз напоминал о "князьях московских", об их "глубокомысленной политике", о том, что "князья московские учредили самодержавие. Отечество даровало его Романовым". Именно такие взгляды друг и почитатель Карамзина В. А. Жуковский внушал своему питомцу, будущему императору Александру II.

Но стоит особо отметить, что сочетание слов "Московское государство" не является изобретением ученых. Историки опирались на терминологию источников XVI-XVII веков - и отечественных, и зарубежных. В западноевропейских памятниках письменности и географических картах рубежа XV и XVI веков более употребительными были наименования "Московия" и "московиты". Такие термины встречались в заголовках зарубежных сочинений о России вплоть до конца XVII столетия. Одновременно употреблялся и термин "Россия". Земли, подвластные московским государям, северо-восточную часть бывшей территории Древнерусского государства, в XV-XVII веках называли и "Великой Русью" ("Великой Росией"), и "Белой Русью" ("Белой Росией").

О Московии и московитах писали даже в странах Северной Европы и при императорском дворе в Вене, где, как полагает Хорошкевич, якобы "сохранилось правильное этнографическое название - Руссии или России". Агент императора Максимилиана II, ведший в Польше переговоры с беглым князем Андреем Курбским, в донесениях императору 1570 года пользовался исключительно терминами "Московия", "московиты", Иван IV у него - тоже "московит". В дипломатии скандинавских стран также фигурируют термины "Мосх", "Моск" (Mosch, Mosci). Такого же стиля выражение в "Послании" 1572 года И. Таубе и Э. Крузе, ливонских дворян, бывших ранее на царской службе, - "московский враг". Можно утверждать, что термины "Московия", "московиты", "московит" применительно к царю были широко распространены, даже общеприняты при Иване Грозном. Потому вполне объяснимо, что организованная английскими коммерсантами в 1555 году компания для торговли с Восточной Европой и Азией получила наименование "Московской".

И карта России, составленная в 1706 году французским географом Г. Делилем, имеет название Carte de Moscovie. Консультантом Делиля признают русского дипломата Андрея Матвеева. Он был сыном главы Посольского приказа Артамона Матвеева, руководившего в начале 1670-х годов работой по подготовке официальных трудов по истории России, и, следовательно, знатока современной государственно-политической терминологии. Наименование России Московией и россиян московитами было в речевом обиходе и в годы правления Людовика XV. Напомним и о "Пиковой даме", об описании Пушкиным пребывания в молодые годы графини в Париже, когда "народ бегал за нею, чтоб увидеть la Venus moscovite".

Сигизмунд Герберштейн - автор наиболее обстоятельного труда о России "Московией" называет владения, подчиненные власти московского государя, и "московитами" - только его подданных. Но в то же время он пишет о городе Москве как о "главе и столице" России, о Новгороде Великом как о "самом большом княжестве во всей Руссии", а под портретом Василия III помещена подпись: "Царь и государь русских".

В сочинениях менее образованных иностранцев подобная нечеткость заметна еще в большей степени - и нечеткость терминологии, и нечеткость знаний о пределах территории, подвластной московскому государю.

К. Г. Лукомский в 1922 году подчеркнул, что Московия, по понятиям иностранцев, это не только центральная Россия, но и юг (с Киевом), и северный Архангельск, и Каспий, и Сибирь, и даже Кавказ - "все это, вместе взятое: границы не были четко очерчены".

Эту очевидную нечеткость счел обязательным особо подчеркнуть еще в изданной в 1607 году в Париже книге "Состояние Российской империи и великого княжества Московского" капитан Жак Маржерет, несколько лет проведший в России. В "Предуведомлении читателю" сообщается, что "когда русские (Russes) сбросили иго татар и "христианский мир кое-что узнал о них", они "стали называться московитами - по главному городу Москве, который носит княжеский титул". И "ошибочно называть их московитами, а не русскими, как делаем не только мы, живущие в отдалении, но и более близкие их соседи. Сами они, когда их спрашивают, какой они нации (quelle nation), отвечают: Russac, то есть русские (qui veut dire Russes), а если их спрашивают: откуда, они отвечают: "из Москова, Москвы (is Moscova, de Mosco), Вологды, Рязани или других городов"... Русские (les Russes), о которых здесь идет речь, это те, кого некогда называли скифами, а с некоторых пор ошибочно московитами (Moscovites), поскольку московитами могут называться жители всего лишь одного города; все равно как если бы всех французов стали называть парижанами по той причине, что Париж - столица королевства Франции; да и то с бОльшим основанием, поскольку Париж - столица с незапамятных времен, а Москва является ею не более ста или двухсот лет".

Несмотря на все эти объяснения, уже в XVI веке термины "Московия" и "Россия" начинают восприниматься как тождественные.

Гуманистически образованный английский посланник Джильс Флетчер озаглавил свое сочинение, изданное в Лондоне в 1591 году, "О государстве Русском, или Образ правления русского царя, обыкновенно называемого царем московским...". Он пишет: "Название Москвы сделалось славным более известным свету, так что Московией стали называть не одно княжество, но всю Россию по имени ее столицы". Возвращавшийся вместе с Флетчером в Англию в 1589 году Джером Горсей вспоминал в своем "Путешествии": "Я прибыл в Московию, обычно называемую Россией (Russia)".

В XVI веке наименование "Русь" ("Русия") имели и земли, подвластные тогда монарху Польско-Литовского государства, который и титуловался как "великий князь русский". (Этот титул воспроизводился и в российских посольских книгах.) Эти территории - бывшие южные и западные земли Древнерусского государства XI столетия - стал рассматривать как свое наследственное вла де ние московский великий князь Иван III, объявивший себя "государем всея Руси". В. О. Ключевский писал: "Итак, вся Русская земля, а не одна только великорусская половина ее объявлена была вотчиной московского государя. Эта мысль об единстве Русской земли из исторического воспоминания теперь превращается в политическое притязание, которое Москва и спешила заявить как свое неотъемлемое право".

В Польско-Литовском государстве не склонны были ни к признанию царского титула Ивана IV, ни к распространению официального наименования "Российское государство" ("Российское царство"). Отвечая на эти выпады, Иван Грозный во втором послании Курбскому нарочито писал о "скифетрах Росийского царьствия", о "всей Руской земле", называя свои владения "Русью".

Чтобы не было сомнений, дипломаты Ивана III на переговорах о подписании "вечного мира" с ВКЛ в начале XVI столетия заявляли: "Ано не то одно наша отчина, кои городы и волости ныне за нами: и вся Русская земля, Киев и Смоленск и иные городы... из старины, от наших прародителей наша отчина". "Русская земля" - это территория восточных славян, "держава словенского языка", как выразились в середине XVI века составители "Степенной книги".

И термин "Россия" ("Росия", "Росиа"), как убедительно показал академик М. Н. Тихомиров, paспространяется в северо-восточной Руси уже в XVI веке. Он "постепенно завоевывает себе место в официальных документах, и к концу XVI века названия "Росия" и "Росийское царство" начинают входить в обиход в совершенно определенном смысле, обозначая всю совокупность земель, объединенных Российским централизованным государством". "Русский", замечает исследователь, становится синонимом определенной народности, "российский" означает принадлежность к определенному государству.

В языке Древней Руси слово "государство" означало и государство в современном понимании, и страну под управлением государя, и территорию - страну, "землю", и государствование, "государствие", управление государством ("царством"), шире - правление, царствование, а также владение "государя". Но заметно различие в значении слов "государство" (как "государствие") и "царство". Это четко выявляется во внешней политике - грамоты, отправляемые Иваном IV за рубеж, имели такую концовку: "Писана на нашем государстве дворе града Москвы - лета от создания мира" такого-то "государствия нашего" (от времени восшествия на великокняжеский престол государя всея Руси в 1533 году) столько-то лет, "а царств наших" Российского (от времени венчания на царство в 1547 году)... Казанского, Астраханского столько-то лет.

Родная речь

Особенно существенно то, что наименование "Московия" восходило к отечественной традиции, известной и за рубежом. Словосочетания "Московское государство" и "московский государь", "Московское царство" и "московский царь", "Московская земля" были приняты в самой России в XVI и особенно в XVII веке, что подтверждается многообразными письменными источниками.

Хотя проследить это далеко не просто. Словоупотребления в интересующей нас сфере еще не сведены в систему, более подробные исследования впереди. И поэтому наблюдения, а тем самым и выводы могут быть лишь предварительного порядка.

Термины "Московское государство" и "Московское царство" оказались не включенными в издающийся сейчас многотомный Словарь русского языка XI-XVII веков. Это не столько свидетельство недостаточного внимания к этому вопросу филологов и историков, сколько несомненный показатель того, что современники (и те, кто писал, и те, к кому было обращено написанное) не придавали существенного значения такой расхожей терминологии; только в написании титула государя старались придерживаться официально установленных нормативов. Политико-географическая терминология долгое время оставалась настолько неустойчивой, что в одном и том же памятнике письменности обнаруживаем разные обозначения одного и того же явления.

Более широкое распространение термин "Московское государство" получает с утверждением власти Бориса Годунова, то есть в годы царствования Федора Ивановича. Но встречается и раньше, во всяком случае во времена Ивана Грозного.

Примечательно, что эта терминология обнаруживается не только в переводах документов, составленных в Речи Посполитой. В 1573 году термин "государство Московское" (так же, как и "королевство Московское") фигурирует при ответах царя литовскому послу, в 1575 году - при переговорах с послами венского императора о кандидатуре эрцгерцога для избрания польским королем (Иван IV желал при этом, чтобы "Литовское Великое княжество с Киевом было бы к нашему государству Московскому"). Даже в часто цитируемом письме Грозного английской королеве Елизавете 1570 года, в котором царь обвинял ее в зависимости от "торговых мужиков", читаем не только: "А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица", но и: "А Московское государьство покаместа без аглинских товаров не скудно было". Правда, учтем, что знаменитый историк С. М. Соловьев, с изложения которого известно это письмо, позволял себе передавать текст источника и своими словами, даже при наличии кавычек.

Но с совершенной точностью передан текст посольских книг в издании "Путешествия русских послов XVI-XVII вв." (1954) в серии "Литературные памятники". В статейном списке посольства 1567 года сообщается о том, что посол просил передать шведскому королю: "Нечто будет у него ссылка с некоторым недругом государя нашего, а хотя и учинит над нами которую хитрость, тем Московское государство безлюдно не будет".

Особенно часто встречаются термины "Московское государство" и "государство" применительно к другим странам в статейном списке посла 1667 года во Францию П. И. Потемкина - следовательно, можно зафиксировать по крайней мере сто лет бытования такой терминологии в российской документации внешних сношений. Там встречаем и термины "Францужское государство", "Наварское государство", "Ышпанское государство", "Персицкое государство", "ыные государства" ("те товары из Французского государства повезут в Московское государство или в ыные государства..."). Написано и о "Московского государства купчинах", и о "судье Московского государства". Показательны там и такие терминосочетания: "великое Московское государство", "Великое государство Московское", послы "из великого Росийского царствия", "великие и преславные государства Росийского царствия".

В посольской документации в конце XVI века встречаем и выражение "Московское царство". Дьяк Андрей Щелкалов, принимая в 1593 году крымских гонцов, говорил о "государя нашего Московском царстве". А в переводе грамоты Вселенского собора 1590 года, утверждавшего в России патриарха, сначала встречаем знакомый термин "Московское государство": "...да будет новопоставленный патриарх Иев, и которые по нем будут в нашем великом Московском государстве, в царствующем граде Москве". Но тут же читаем: "И вперед поставлятися в нашем в великом Росийском государстве патриархом от митрополитов и архиепископов, от епископов и всего освященного собора нашего Росийского царствия...", и далее о молитве "в нашем Росийском царстве". Подобное многообразие близких по значению терминов - одна из примет памятников конца XVI - первой четверти XVII века.

Известно, что в архиве Посольского приказа находились и картографические материалы - карты ("чертежи") и "росписи" их. Составленный на их основании "в давних летех при прежних государях" "Большой чертеж" был в 1626 году в архиве Разрядного приказа и уцелел во время страшного пожара того года. Карты эти не сохранились, но описания ("росписи") карт и работы над ними содержат ценную информацию в интересующем нас плане. Вместо обветшавшего "Старого чертежа... всего Московского государства" поручено было, "примеряся к тому старому чертежу, в туе же меру сделать новый чертеж всему Московскому государству". Следовательно, и прежний - "старый" - чертеж, время составления которого относят обычно к XVI веку (это, видимо, тот самый "чертеж земли московской: наше царство из края в край", о котором идет речь в "Борисе Годунове" Пушкина - в сцене с царем и его детьми в царских палатах), и "новый" 1620-х годов имели название "чертеж всего Московского государства". И в поздней неофициальной редакции 1679 года он назван "Чертеж всему Московскому государству". В "старом" чертеже были данные и о южных землях, и о Сибири, хотя сведения о ее территории не простирались далее Оби.

Как явствует из предисловия к "Книге Большого чертежа", рассчитывали, что будет сделан чертеж Сибири по Енисею. Таким образом, наименование "Московское государство" и в конце XVI века, и через столетие в этой официальной документации относили ко всей территории, подвластной царю.

Термин "Московское государство" постоянно встречаем в документах, связанных с созывом и деятельностью Земских соборов, но, правда, только в XVII столетии. В соборном же определении об избрании царем Годунова в 1598 году читаем о "всех государьствах Росийского царствия" и о том, что стало "безгосподарно Росийское царствие" и должно избрать "государя на царьство и великого княженья Московскаго и на все государьства Росийского царствия самодержца". Термин "Московское государство" встречается в приговоре 30 июня 1611 года Земского собора Первого ополчения, когда "Московского государства разных земель" люди под Москвой "выбрали всею Землею" правительство; в грамоте указывается на разорение "Московского государства".

Особенно интересна грамота собора февраля 1613 года о наречении царем и великим князем всея Руси Михаила Романова. В самом начале грамоты находим и "Российское царствие" (о молитвах святых заступников, "просиявших" там), и "Московское государство", и "Российское государство" ("писали во все городы" его). Задача "земского совета - "выбрати на Владимирское, и на Московское, и на Новгородское государства и царства Казанское, и Астраханское, и Сибирское, и на все великия Российския государства" "государя, царя и великого князя, всея Русии самодержца". Все "для государскаго обиранья в Московское государство, в царствующий град Москву на совет съехалися" и получили благословение "Московского государства и всех городов всего великаго Российскаго царствия иерархов". Далее повторяются подобные же формулировки, но преобладает "Московское государство". Это и понятно, так как на "земском совете" присутствовали преимущественно те, кто жил на именно так называемой части огромного "Российского царствия". Но избран был Михаил Федорович государем всего "Российского царствия", а не "лишь на московское государство Российского царства", как полагает Хорошкевич.

Следовательно, для обозначения владения, "государства" "государя, царя и великого князя, всея Русии самодержца" не было устойчивой терминологии, обязательного единого термина (кроме случаев написания титула государя в официальной документации), особенно в просторечии. Это прослеживается и в сочинении практика приказного делопроизводства середины XVII века, а позднее перебежчика Григория Котошихина.

В то же время очевидно, что приводимые выше сочетания слов не во всем тождественны. Так, содержание термина "Московское государство" не поглощает содержания термина "Российское государство" (тем более "Российские государства"). Под "Московским государством" (особенно под термином "все Московское государство") подразумеваются и все владения царя, то есть в термин вкладывается "всероссийский" смысл. Но иногда обнаруживается территориальная ограниченность термина "Российское государство" (только "Московская земля"). А термин "царство" - особенно с оттенком официально-торжественным - шире термина "государство".

Глас народа

Еще более заметно совмещение понятий "Московское" и "Российское" в словаре и фразеологии литературных памятников. Это показывает, что в общественном сознании не придавали слишком большого значения государственно-политической терминологии. Жесткие нормативы словоупотребления вообще не были свойственны менталитету русского общества XVI-XVII веков.

Написанная в начале 1611 года агитационная повесть, оформленная как грамота-воззвание, призывающая к изгнанию интервентов, начинается словами: "Новая повесть о преславном Росийском царстве и великом государстве Московском..." Повесть известна только по копии 1630-1640-х годов в сборнике, включающем и гла- вы "Сказания" Авраамия Палицына, составленного в Троице-Сергиевом монастыре. Значит, и к середине XVII века троицким писцам совмещение терминов "Росийское царство" и "Московское государство" в одном заголовке казалось вполне допустимым.

В "Сказании" Палицына встречаем словоупотребления и "Росийское государство" ("Росийская держава"), и "Московское государство" ("Московская держава"), по существу, как тождественные. И в то же время термин "Московское государство" может означать и наименование одного из государств Российской державы. Особенно заметно это в описании избрания Михаила Романова на царство - самодержцем "на Московское государство и над прочими государствы Росийская державы". То же обнаруживаем в тесно связанном с сочинением Палицына "Ином сказании". Показательна концовка, где отмечается, что "царствова" Михаил Федорович "на Московском государьстве" и сын его Алексей "венчан... на царство Московского государьства".

Фразеология подобных сочинений - это лексика тех, кого авторы рассчитывали иметь читателями своих сочинений. Следовательно, в письменной речи той эпохи отсутствовала, если можно так выразиться, терминологическая дисциплина. Эта ситуация сохранялась в течение всего XVII столетия. Тождественное значение вкладывалось в термины и "Московское государство", и "Московское царство" (как в "Повести об Азовском осадном сидении" 1642 года). А сочетания слов "Российское государство (царство)" и "Московское государство (царство)" продолжали сосуществовать, имея во многом тождественное значение, при постепенно большем утверждении в речевом обиходе термина "Московское государство".

В этом убеждает рассмотрение в интересующем нас плане летописных источников. В Мазуринском летописце под 1584 годом читаем о "подданных царства Московскаго" и что Федор "восприим скипетр Росийскаго царствия", а Иван IV перед тем ощутил, "яко не могуща управляти Росийскаго государства державство". В последующем изложении преобладает термин "Московское государство" ("Московского государства бояре"; "выбрали на Московское государство царем" Василия Шуйского; о Михаиле Романове "возопиша велегласно, что люб нам на Московское государство", о Поляновском мире 1634 года: "государства Московскаго и Литовскаго людем быти... мирным навеки"; о комете 1681 года: "на Московском государстве бысть знамение велие... звезда... хвост у нее велик", и "мудрые люди" толковали, "что та звезда на Московское государство стоит хвостом не к доброму делу... Такоже и збысться в Московском государстве: от стрельцов и от салдатов учинилося смятение великое").

Однако термином "Московское государство" обозначали и управление, владение Москвой - пожалуй, так следует понимать его употребление при описании восстания в августе 1682 года: "А на Москве в то время от стрельцов и от салдатов было волнение великое, владели всем Московским государством стрельцы, что хотели, то делали. С какими государскими обиходы к великим государем х Троице пойдут, и они не пропущали, ворочали назад. И всеми приказы около Московского государства по Земляному валу короулили накрепко..."

Обнаруживается схожая ситуация и в лексике исторических песен, то есть устного народного творчества. В древнейших записях народных песен, сделанных англичанином Ричардом Джеймсом в 1619-1620 годах, фигурирует термин "Московское царство": и в песне о нашествии крымских татар в 1572 году, и в песне о событиях совсем недавних - о возвращении патриарха Филарета из польского плена в 1619 году. Но в нескольких песнях фигурируют рядом наименования и "Московское" и "Российское" ("к сильну царству Московскому, государству Российскому" - в песне о Ермаке; "сильна царства Московского и великого государства Российского" - в песне о Скопине-Шуйском; "Посреде ль было Московского царства, // Середи было Российска государства" - в песне о взятии Смоленска в 1654 году), при этом показательно то, что собственно "царство" называется Московским.

Такое разнообразие лексики почувствовал Пушкин, знакомый не только с трудами историков, но и с памятниками древнерусской письменности. В "Борисе Годунове" самозванец называет себя "русским царевичем", но, обдумывая разговор с Мариной, воображает: "как назову московскою царицей", и Марина готова отдать "руку наследнику московского престола". Басманову предлагается от имени самозванца "первый сан по нем в Mocковском царстве" - любопытно, что такая фраза вложена в уста Пушкина. Показательно представление о территории этого "царства", выраженное в словах царевича Федора, обращенных к отцу:

• Чертеж земли московской; наше
• царство
• Из края в край. Вот видишь: тут
• Москва,
• Тут Новгород, тут Астрахань.
• Вот море,
• Вот пермские дремучие леса,
• А вот Сибирь.

То есть "землей московской" Пушкину представлялась вся территория "царства" - и центральная, и окраинные земли, выделяемые в царском титуле как особые государственные образования.

Такого рода наблюдения используют обычно для подтверждения общепринятого положения о необычайном богатстве словаря пушкинского языка, глубоком проникновении Пушкина в дух речи и прошлых времен.

Не правомерно ли иметь подобный подход и к языку авторов XVI-XVII веков и рассматривать многообразие терминов как признак богатства древне-русского языка? В языке жителей Российского (Московского) государства логическое и эмоциональное оставались еще нераздельны, не была еще закреплена осознанная терминосистема. Можно полагать, что немалое значение придавали метафоричности и воздействию "благозвучия" (тем паче что тогда - при недостаточном распространении грамотности - текст в большей мере воспринимался на слух).

Единого письменного литературного языка с упорядоченной системой норм в то время еще не сложилось.

"Седмохолмный город"

Итак, словосочетание "Московское государство" широко распространилось в языке XVI-XVII веков. Оно было самоназванием и всей державы, и части Российского государства и имело даже значение - управление Москвой. И это было характерной чертой времени. Такое наименование государства определяло роль Москвы и в создании государства, и в современной жизни.

Государем всея Руси сделался московский великий князь, он объявил себя наследником земель всея Руси, государственной территории своих предков, ведущих происхождение от Владимира Мономаха. Именно Московское великое княжество, а не его столица - Москва дало наименование централизующемуся государству. Но само-то княжество получило название, конечно, от Москвы.

Большее, чем прежде, распространение с конца XVI века словосочетаний "Московское государство" и особенно "Московское царство" связано и с учреждением в Москве патриаршества. Тем более что подготовка этой акции совпала по времени с попытками подчинить власти российского государя (или его наследника) Польско-Литовское государство, где православные, тоже называвшие себя русскими, были заметной частью населения. Знаменательно, что именно тогда получают все большее распространение на территории и государя всея Руси, и среди православных Речи Посполитой представления о "Святой Руси" ("Святорусская земля", "царство").

Москву с конца XV века величают "Царственным градом", признают преемником "царствующих градов" предшествующего времени (недавно А. И. Филюшкин попытался обобщить данные об объяснении в русской средневековой книжности перехода этого термина к Москве). Москву уподобляют Иерусалиму, Риму, Константинополю (напоминая и о том, что Москва столь же "седмохолмный город, как Царьград"), называют "Вторым Киевом" и соответственно "матерью городам российским".

И понимание такой роли Москвы в России сохранялось и тогда, когда она стала на время, по определению Пушкина, "порфироносною вдовою": в Москве венчались на царство императоры, в Москве собралась екатерининская Уложенная комиссия, возводились триумфальные арки в честь и память военных побед, основали первый университет.

Карамзин в "Записке о московских достопамятностях", предназначенной прежде всего для лиц царской фамилии, счел необходимым написать в заключение: "...Москва будет всегда истинной столицею России. Там средоточие царства, всех движений торговли, промышленности, ума гражданского... Кто был в Москве, знает Россию". И, видимо, не случайно избрали тогда именно Кремль местом рождения первенца великого князя Николая Павловича - будущего Александра II. На таком понимании места Москвы в истории России воспитывались читатели "Истории" Карамзина. Самое раннее из известных нам сочинений Льва Толстого - написанное мальчиком о значении Кремля в истории. Общественное понимание этого ясно выразил драматург Александр Островский - автор драм не только о современной жизни, но и из истории России XVI-XVII веков: "...через Москву вливается в Россию великорусская сила, которая через Москву создала государство Российское".

В представлении и наших соотечественников, и иностранцев в ХVI-XVII веках Россия и Москва, российская государственность и власть в Москве казались неотделимыми друг от друга. Москва представлялась олицетворением России. Это отразилось и в языке того времени, и в терминах, обозначавших наименование государства. И к тому имелись исторические основания.

В публикации на сайте использованы иллюстрации из коллекции "Книжные памятники" Национальной электронной библиотеки (НЭБ) rusneb.ru