Фатальна и губительна

Публикуемые документы ценны прежде всего тем, что перед нами взгляд на Ливонскую войну с той стороны фронта. Он отражает стремительное формирование в Европе в ХVI веке пропагандистского мифа о "варварской России", являющей собой угрозу для всего западного мира. Для западного человека того времени московиты - безбожники, людоеды, святотатцы, убийцы, агрессоры от природы. От них для Европы может исходить только зло. Отголоски этого восприятия, порожденного Ливонской войной 1558-1583 годов, слышны и сегодня в высказываниях иностранных политиков и ученых.

Изменить этот имидж, формировавшийся веками, для России необычайно трудно, прежде всего из-за нежелания европейской стороны менять свои предубеждения и стереотипы, сформировавшиеся более четырехсот лет назад.

Перед нами отрывки из текстов, зафиксировавшие создание мифа, - мольбы о помощи ливонского магистра, антимосковская пропаганда Польши, рассуждения депутатов германского рейхстага. Редакция благодарит отдел рукописей Российской государственной библиотеки за предоставленную возможность публикации отрывков рукописи из архива И. И. Полосина.

Письмо магистра Ливонского ордена Готарда Кетлера императору Священной Римской империи Фердинанду I от 1 октября 1560 года

Всесветлейший император!.. что касается... помощи против Московита, то тут, к сожалению, дело дошло до того, что я должен ожидать простой милости и спасения только от всемогущего [Бога], или же, коротко говоря, признать себя оставленным всеми, без утешения и помощи на произвол бесчеловечного тирана, властителя всех этих стран, на погибель и вечное подданство мое и моих несчастных подданных. Я уже давно докладывал надлежащим образом Вашему Императорскому Величеству так же, как курфюстам, князьям и чинам империи в отдельности, о великом могуществе и силе врага, о крайней нужде и опасности, в коей я нахожусь, о гнусном избиении и убийстве, о бессилии моем и этих бедных стран... и ходатайствовал сверх того униженными просьбами, с мольбой и стенаниями и [иными] путями о помощи, совете, утешении и спасении и слагал с себя ответственность, если мне не будет предоставлена скорая помощь...

За это время я заложил и перезаложил все мои земли, владения, имения и замки для содержания воинских людей, растратил все свое имущество и имущество моего ордена до последнего предела, и со скорбным вздохом ожидаю упомянутую помощь и дальнейшее утешение. Однако ничего не последовало.

Тем временем враг [Московский царь] достиг всего, что хотел, и все лето сплошь находился в этих землях с великой силой, численностью до 130.000 человек, разделив их на четыре, пять отрядов и опустошил, разорил и изничтожил почти все вплоть до Курляндии. Быков, овец, лошадей, скот, - тех, каких он не мог захватить с собой, - он заколол и зарезал, а сено, корм, рожь на корню, а также в амбарах, закромах и ямах - все сжег и ничего не оставил после себя; умертвил много тысяч бедных поселян вместе с женами и детьми, убил на поле брани и увел в плен всех моих знатнейших баронов.

Несколько недель тому назад захватил также в свою власть вместе с городом и замком и прочими домами высокочтимого князя господина Фюрстенберга, моего возлюбленного государя и предшественника, бывшего магистра лифляндского, имевшего пребывание в Феллине, и увел его самого в Москву, захватил все мои самые лучшие орудия, а потом и все тамошние мои замки в Эстляндии, в Гаррии и Вирлдандии и повел свои дела так, что к будущей зиме и остальные крепости и города не смогут ему сопротивляться.

Ныне я сделал все, что было в моих силах, приложил все мои силы и старания, что должны засвидетельствовать друзья и враги, и я знаю, что я смогу со спокойной совестью оправдаться перед Богом на Страшном суде. А моему законному начальству я указал и свою нужду, и помощь, и надежду, и ежедневно взывал к тем, в чьи владения входят эти земли, с мольбой и стенаниями. Однако, несмотря на все обещания, я безнадежно покинут...

Дела мои, к сожалению, так обстоят, что я ни на минуту не могу быть уверенным не только в том, что могут причинить мне и моим землям исконные враги и другие, но ни одного часа не могу быть спокоен относительно моего собственного военного люда. Напротив того, я могу каждую минуту ожидать, что они нападут на меня и убьют меня, а то и предадут меня врагу. Посему, если в скором времени не воспоследует помощи, я и прочая несчастная и разоренная страна, как очевидно можно предполагать, очень скоро попадем в вечное подданство страшного врага и тирана, ибо мне невозможно дальше удержать эти земли от грозной силы врага. А посему я покорно прошу Ваше Императорское Величество не оставить меня и эту бедную страну беспомощными и безутешными в столь острой и срочной опасности... ибо единственная моя надежда после Бога на Ваше Императорское Величество.

Инструкция польского короля Сигизмунда II Августа королевскому секретарю Антонию Шеме, отправленному послом в Данию. 1562 год

Светлейший король! Его Величество король Польши, мой всемилостивейший господин, не сомневается, что Вашему Величеству известны и Вами глубоко изучены те бедствия, которыми терзается, благодаря жесточайшему врагу, князю Московии, в течение последних нескольких лет благороднейшая некогда область ливонцев, и в каком критическом положении она сейчас находится... Несчастная Ливония не может ни вздохнуть, ни собраться с силами для отражения насилия жесточайшего и свирепейшего врага.

Враг этот, ободряемый успешным до сих пор ходом своих дел и сопутствием счастья, ненасытившийся еще кровью и бедствиями ливонцев, и днем и ночью не думает ни о чем ином, и ничто так не занимает его заботы и помыслы, как возможность подавить в ближайшее же время и подчинить своим скверным страстям то, что осталось от Ливонии. К делу этому он прилежит всем своим сердцем, не полагаясь только на свои силы и воинское снаряжение, которое беспрерывно с величайшим старанием приобретает, не вверяясь лишь мощи и богатству или множеству войск, которых он, видимо, прежде всего имеет в изобилии, а пытаясь хитростью и кознями обойти ливонцев и надругаться над соседними государствами.

Он тщится теперь обольстить некоторых королей и князей и привлечь их к себе, под видом притворной благорасположенности, новыми дружбой и общностью интересов с той... целью, чтобы прежде всего Ливония, лишенная помощи и предоставленная ему в добычу, попала под его власть с меньшими хлопотами и издержками. Затем, когда она будет подчинена и вполне приведена в рабство, намерен он вслед за тем напасть на другие соседние страны с равным злодейством...

А так как не было тайной для славных и досточтимых господина архиепископа Рижского, достопочтимого и сиятельного господина магистра Ливонии, какими кознями хочет их обойти князь Московский и с каким неистовством и свирепостью стремится он к их гибели и к окончательному разрушению всей Ливонии, и так как, обсудив и взвесив свои силы, они поняли, что они далеко не равны такому могуществу, то они и обратились с мольбой о помощи к христианским государям, из них в первую очередь к тем, кого связывали с ливонской знатью и со всей Ливонией старые узы необходимости и общности интересов и общих договоров.

При этом они прежде всего указали, какою опасностью грозит могущество князя Московского и бедственное положение Ливонии не только всем соседям Северного моря, но и государям почти всей Европы. Далее они напомнили, как некогда с этой стороны света большие и мощные орды варваров производили частые нападения на государства всей Европы и как не только окраинные народы страдали от них, но могущественнейшие короли и величайшие империи ими были низвержены и раздавлены, и в конце концов и самая могущественнейшая и цветущая из когда-либо существовавших, империя римская, постепенно была этим скопищем людей сначала подорвана и потрясена, а затем постоянными поражениями и набегами так ослаблена и вконец изнурена, что приведена к почти совершенному уничтожению и являет теперь лишь пустое имя и тень древней империи.

Русские равны готам, гуннам, аланам и другим варварам, да тронутся христианские государи несчастной участью Ливонии и да подумают о своем животе, родителях, супругах и детях и о свободе всего христианского мира, так как ни для кого не должно быть сомнения, сколь фатальна и губительная этому миру [данная] северная страна...

"Краткое и простое донесение, которое ввиду войны с Московитом княжеские померанские посланники передали комиссарам Римского императорского величества", 19 сентября 1565 года, Шпейерский рейхстаг

...Когда раньше великий князь московский силою и хитрыми приемами захватил лифляндский город и крепость Нарву и завладел обоими берегами реки и дорогами в тех местах, и не встречал больше никакой помехи в том, чтобы со своим войском входить в Лифляндию и из нее выходить, он вслед за тем завоевал, взял и занял силой замок и город Дерпт, а потом Мариенбург и многие видные замки, укрепления, города и местечки, и из них неотступно третий год все снова, с неслыханной тиранией, сверх меры грубо теснил и устрашал гроссмейстера, орден и сословия, попутно совершал набеги по всей стране, уводил с собою бесчисленное множество народу мужского и женского пола, скота и прочего имущества, а чего не мог унести с собой, то без пощады уничтожал, жег и губил. И многие сами были свидетелями того, как в погоне они рубили и на куски резали малых детей, так что на улицах в большом количестве находили разбросанные там и сям головы, руки, ноги и куски тела. А пленные московиты признавали и показывали, что турецкие татары, которыми московит пользовался для этой войны, употребляют в пищу малых детей и другое человеческое мясо, вырезают у пленных беременных женщин в присутствии их мужей из чрева плод и обходятся с ними так не по-христиански и бесчеловечно, как не действовал и не поступал никакой другой враг...

Последствия, если враг-московит подчинит своей власти... города, укрепления, пути, устья рек и гавани и все Восточное море, а затем совсем без труда и Западное море и сможет из Риги или Ревеля, в течение 4 или 5 дней морским путем, как доказывает опыт и мореплавание... добраться с целой армадой, которую он всегда найдет в обоих городах, Риге и Ревеле, - а если чего ему не хватит, то без труда соорудить и заготовить требуемое, - высадиться и вторгнуться в любом месте в княжестве Померании, в Зунде, Штеттине, Грегсфальде, Анкламе, Кольберге и других померанских приморских городах, а также в Мекленбурге, Голштинии, Дании, городах Любеке, Гамбурге, а также глубже в Бранденбургской марке и в других местах, творить свою волю в свое удовольствие и совершать набеги по всей стране, и разорять ее по своему тираническому способу убийствами, разбоем, огнем, уводом людей, и, совершив все это, в течение стольких же дней вернуться без всякой помощи и сопротивления в Лифляндию, так что нашим княжеским властям и государям, герцогам Штеттина, Померании и других приморских княжеств и земель будет грозить очень большая забота и опасность, вроде той, что грозит верхним землям от турка...

Публикация кандидата исторических наук Александра Филюшкина