Поход Владимира на Корсунь

Правда философа*

Русь и Византия были давними и непримиримыми врагами. Русичи совершали походы на Константинополь в 860, 911, 941 и 944 годах. Они ни разу не взяли византийской столицы, но ущерб её окрестностям всегда причиняли огромный. Князь Святослав в 971-м снова чуть не дошёл до Царьграда.

Его войско византийцам удалось разбить с огромным трудом. Не раз, видимо, русские князья подумывали и о захвате Херсонеса. Трижды византийские императоры подписывали с киевскими князьями договоры о мире (911, 945, 971), и как минимум в двух последних случаях в этих договорах были специальные пункты о гарантиях ненападения на "Корсунскую страну".

945 год: "…И о Корсунской стране. Да не имеет права князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, но когда попросит у нас (византийцев. - В. Х.) воинов князь русский, чтобы воевать, - дам ему, сколько ему будет нужно. И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-нибудь возьмёт из него что-либо, или обратит кого-нибудь из него в рабство, или убьёт, то будет подлежать суду по закону русскому и греческому. Если же застанут русские корсунцев в устье Днепра за ловлей рыбы, да не причинят им никакого зла. И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье (морское побережье между устьями Днепра и Днестра. - В. Х.) и у святого Елферия (остров Березань. - В. Х.); но с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь. И об этих: если придут чёрные болгары и станут воевать в Корсунской стране, то приказываем князю русскому, чтобы не пускал их, иначе причинят ущерб и его стране"¹.

Гарантии ненападения на Херсонес, таким образом, византийцам давал ещё дед Владимира князь Игорь. Отец крестителя Руси Святослав, потерпев от византийцев поражение в войне на Дунае, подтвердил: "Никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на неё воинов, и не наведу иного народа на страну вашу, ни на ту, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни на страну Болгарскую. И если иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником, и буду воевать с ним"².

Херсониты, как и остальные византийцы, ненавидели и боялись русичей. В частности, когда в 941 и 944 годах войско князя Игоря двигалось к Константинополю, именно жители Херсонеса предупредили об этом столичные власти, чтобы те успели подготовиться.

В русской исторической литературе с XIX века бытовало мнение, что, наоборот, херсониты не любили византийцев, якобы угнетавших их свободу, и мечтали перейти под власть русского князя, с которым их будто бы связывали торговые дела и симпатии. Более того, в Херсонесе с IX века находилось постоянное русское подворье. Это неправда. Подобные утверждения не подтверждаются ни письменными источниками, ни данными археологии. В осаждённом Владимиром Херсонесе не было славян. Недаром союзником Владимира русская летопись называет грека, а житие - варяга.

Херсонес был верен властям империи и многократно в своей истории эту верность подтверждал. Иначе и быть не могло: ведь этот греческий православный город, с очень высокой культурой, уровнем грамотности и ремесла, находился на далёкой заморской окраине империи, в постоянной опасности нападения и захвата, в полной зависимости от поставок продовольствия из азиатских провинций Византии. Нужно было быть самоубийцами, чтобы в такой ситуации проявлять нелояльность к властям собственного государства. И человек, который думал иначе, был в Херсонесе всего лишь один - Анастас (Ждеберн не в счёт, он - иностранец).

Поэтому херсониты, по свидетельству русской летописи, "затворились" и "боролись крепко". Летописец живописует, как горожане, прорыв под землёй подкоп, уносили в город землю из присыпаемой воинами Владимира к стенам осадной насыпи; как долго "Корсунь град стоял"; как мужественно и до последней крайности горожане терпели голод и жажду.

Известный польский историк Анджей Поппэ предположил, что херсониты, хоть и были верны византийской власти, но не законной, а мятежной - Варде Фоке. По его версии, Владимир осаждал Херсон, чтобы помочь законным императорам подавить мятеж. Но и эта версия сути событий не объясняет. Иначе не назвал бы столичный провластный историк Лев Диакон взятие города "тягчайшим бедствием" для византийцев. Он ничего перепутать не мог, будучи современником и очевидцем событий.

Так что Владимир осаждал город как враг императоров, а не как друг. И до этой осады никаких переговоров с Василием II он не вёл. Да и сам обладатель престола выглядел бы совсем уж неразумно, если бы послал в Киев (за 2000 километров) просить военную помощь против мятежников, которые находились в нескольких сотнях метров от императорского дворца, на азиатской стороне Босфора.

Но кто же тогда приходил в Киев "от греков"? Кто этот загадочный "философ"? Мог ли Владимир с ним, как с послом императора, договариваться о женитьбе на Анне? Убеждён, что не мог. Иначе придётся признать, что этот посол сознательно навлекал на себя суровую кару императора. В Византии категорически запрещалось выдавать замуж за иностранцев (особенно язычников) девушек царского рода, тем более тех, кто родился от законных императора и императрицы в особой родильной палате, отделанной красным порфиром. Такие дети назывались "порфирородными". Девушек, родившихся в Порфире, никогда и ни при каких обстоятельствах не выдавали замуж. Ни за кого.

Об этом со времён деда Анны, императора Константина VII (тоже, кстати, Порфирородного), существовало специальное наставление: "Если когда-либо народ какой-нибудь из… неверных и нечестивых северных племён попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, то есть либо дочь его получить в жёны, либо выдать свою дочь василевсу ли в жёны или сыну василевса, должно… отклонить эту их неразумную просьбу, говоря такие слова: "Об этом деле… страшное заклятие и нерушимый приказ великого и святого Константина начертаны на священном престоле вселенской церкви христиан святой Софии: никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом, приверженным к особым и чуждым обычаям, по сравнению с ромейским устроением, особенно же с иноверным и некрещённым… Дерзнувший совершить такое должен рассматриваться как нарушитель отеческих заветов и царских повелений, как чуждый сонму христианскому и предаётся анафеме"³. Так что пообещать подобного царский посланец никак не мог. Тем более, что ранее Анну сватали за сына западного (германского) императора Оттона I, но византийцы её не отдали. Не отдали за сына христианского императора, коронованного самим папой римским.

Так, может, не было в Киеве "греческого философа", и его придумал летописец, как, по мнению многих исследователей, придумал испытание Владимиром различных вер? Однако уже было многократно доказано, что автор Повести временных лет был очень точным и в фактах, и в датах. Скептическое отношение к летописям, распространённое в начале ХХ века, опровергнуто современной историографией.

Так что посланец "от греков" у Владимира был. Но не от императора, иначе в летописи так бы и значилось. Вероятнее всего, к Владимиру приезжал представитель мятежника Склира. Одновременно тот вёл переговоры о военной помощи с арабами - об этом сообщают многие источники. Посол уговаривал князя перейти в христианство, обещал в случае конечной победы огромные деньги (случаи подкупа русских князей византийцами и, в частности, херсонитами известны). Возможно, что именно этот посланец надоумил Владимира осадить верный законной власти Херсонес и тем самым ещё больше ослабить императора. Идея Владимиру понравилась, и он в 987 году отправился под стены ещё никем и никогда не взятого, враждебного русичам города. Нельзя исключать и того, что заключённый между Владимиром и Склиром союз действительно был скреплён актом крещения русского князя - скреплён в Киеве, до похода. Хотя в западноевропейской исторической традиции есть сведения и о крещении Владимира в 987-м от западного миссионера⁴.

История с неудачным сватовством киевского владыки к "дочери Корсунского князя" тоже могла иметь место как формальный повод к войне. Тем более, что свою первую жену, полоцкую княжну Рогнеду, Владимир "добыл" весьма похожим образом: взяв город, убив её отца Рогволода и братьев и прилюдно обесчестив.

Пока Владимир стоял под стенами Херсонеса, арестовавший Склира и подчинивший его войска Фока вышел на азиатский берег Босфора. Ещё немного и он мог захватить столицу, убить законных императоров (или, по старой византийской традиции, ослепив, постричь в монахи) и короноваться. Вспомнит ли он тогда о Владимире и данных ему обещаниях? История отношений византийцев и русичей, полная коварства и взаимного предательства, подсказывала князю, что его почти наверняка обманут.

Ход конём

И тогда Владимир, захвативший наконец Херсонес, совершил "ход конём", который делает ему честь как стратегу и дипломату. Он протянул руку помощи "утопающей" законной византийской династии. Но при этом из захваченного Херсонеса диктовал Василию II невероятно жёсткие условия: я тебе предоставляю большой боеспособный отряд, ты мне отдаёшь сестру в жёны.

Сидя в Херсонесе, вести такие переговоры было реально (между столицей Византии и Крымом по морю было несколько дней пути), тем более, что послы Владимира (согласно летописи) как минимум трижды ездили туда и обратно.

Поступив подобным образом, Владимир получал сразу несколько преимуществ. Во-первых, загнанные в угол императоры согласились на невозможное: брак их 25-летней сестры, без пяти минут монахини, с вождём варваров, у которого на момент крещения, согласно летописи, было 12 жён и 800 наложниц. Это сразу поднимало статус киевского князя до уровня европейских королей.

Во-вторых, в случае победы императора над мятежниками Владимир получал сильного и благодарного союзника, который, породнившись с Рюриковичами, уже никогда не станет их врагом. В-третьих, только с Василием и только в той ситуации Владимир мог говорить с позиции силы. Что он и делал.

О своём крещении в Киеве от представителя мятежников (или от западного миссионера) Владимиру, по понятным причинам, лучше было в ходе переговоров не заявлять. Поэтому он легко согласился принять крещение в Херсонесе накануне брака - торжественно, в присутствии херсонесского архиепископа и делегации столичного клира, специально приехавшей на церемонию. Всё это тоже повышало его статус как европейского государя. При крещении Владимир взял себе новое имя - Василий, такое же, как у нового шурина. Тем более, что с греческого оно переводится как "царь".

И только после того как Владимир сыграл свадьбу, его "нераспущенные полки" сели в византийские "кубары" (так назывались у греков большие корабли) и отправились на помощь императору. Через неделю они были уже в столице, готовые ринуться в бой против мятежников, которых так ловко обвёл вокруг пальца киевский князь. Владимир вернулся с Анной в Киев и приступил к Крещению Руси (от прежнего гарема князю пришлось, разумеется, отказаться).

Что же случилось дальше с Анастасом и Ждеберном? Анастас жил в Киеве до смерти Владимира и был настоятелем первой на Руси каменной Десятинной церкви. Но потом предал и Киев, как раньше предал родной Херсонес. Вот как написал об этом летописец: "В год 1018… Когда же Болеслав (польский князь, поддерживал в борьбе за власть Святополка Окаянного против Ярослава Мудрого. - В. Х.) сидел в Киеве, окаянный Святополк сказал: "Сколько есть поляков по городам, избивайте их". И перебили поляков, Болеслав же побежал из Киева, забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестёр его, а Анастаса - попа Десятинной церкви - приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увёл с собою, и города Червенские забрал себе, и пришёл в свою землю. Святополк же стал княжить в Киеве. И пошёл Ярослав на Святополка, и бежал Святополк к печенегам"⁵.

Судьба Ждеберна после 988 года неизвестна. Возможно, что он пошёл служить императору в составе русского отряда. А быть может, и возглавил его. Но это лишь предположение. В византийских хрониках его имя не упоминается. При дворе киевского князя Ждеберна точно не было. Это и позволило Анастасу присвоить себе заслугу в захвате Херсонеса. Так и было записано в официальной летописи, первоначальный вариант которой писался, видимо, в Десятинной церкви, под контролем и руководством Анастаса. Но, судя по Житию особого состава, была и другая, ныне утраченная летопись, которая донесла до нас память о загадочном варяге.

*Окончание. Начало см.: Родина. 2009. № 10.

• _{1. ПВЛ. С. 161–162.}
• _{2. Там же. С. 171.}
• _{3. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М. 1989. С. 59.}
• _{4. Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII вв. М. 2001. С. 442.}
• _{5. ПВЛ. С. 201.}