Под малиновый звон и пушечный гром

Оповещение "о радости" патриарха и церковных властей, светских чинов и столичных монастырей осуществлялось специальными вестниками, имевшими соответствующие чины. Оглашались они от имени царя. Игуменьи монастырей и жены высокопоставленных лиц оповещались отдельно от имени царицы.

Способом извещения находившихся вне столицы приближенных царя были письма, которые Петр не гнушался рассылать сам. Стиль его посланий далек от трафаретного. Например, фельдмаршалу Б.П. Шереметеву о рождении долгожданного наследника царь сообщал так: "Объявляю вам, что сей ночи дал Бог мне рекрута отцовым имянем. Прошу господ генералов и прочих от вышних до нижних от меня поздравить и сие объявить...". Майор гвардии С.А. Салтыков получил в те дни другое послание: "Объявляю вам, что сей ночи Бог дал мне рекрута отцовым именем; дай Бог, чтоб видеть его под мушкетом. Прошу господам офицерам и солдатам отдать мой поклон и о том объявить, а что изойдет от них питья, пишите на мой счет"².

Что касается оповещения всего населения страны, то, как и в прежние времена, известие расходилось во все концы с грамотами от великого государя и из духовного ведомства. Грамоты зачитывались публично, в церквах служились благодарственные молебны. "Чиновник" 1715 года Холмогорского Преображенского собора сохранил запись: "Декабря 4 число прислана грамота великого государя из Санкт-Петербурха чрез куриера князю Петру Алексеевичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, сына; родился октября в 29 день, а тезоименитство его июния 29 день... Того же месяца 11 число прислана грамота из Санкт-Петербурха о радости великого государя, что даровал Бог внука, а царевичу и великому князю Алексею Петровичу сына"³.

В источниках почти отсутствуют сведения об обрядах, которые сопровождали в то время появление на свет венценосного ребёнка. Полагают, что главным действующим лицом их поначалу, как и в XVII веке, являлся "верховой", то есть дворцовый священник. В XVII столетии сразу после рождения ребёнка (а происходили роды в бане - "мыльне") он произносил при родительнице, младенце, бабке и других присутствующих женах молитву, нарекая новорождённого именем. Со временем царские роды могли происходить и не в бане - исчезло представление о том, что они являются нечистыми. Однако, где бы ни происходило "действо", за совершение "требы" духовник получал вознаграждение: дорогими тканями, соболями, а иногда ещё и кубком. В знатных семьях дар оценивался в значительную сумму - 60-80 рублей⁴. "За объявление о рождении" царевны Маргариты в 1714 году было выплачено 2000 (!) рублей верховому священнику Иоанну Хрисанфову. Указом Петра I эти деньги были выданы из Приказа Большой казны, чтобы потом собрать их через Монастырский приказ с архиереев и монастырей ⁵.

Отношение Петра I к соблюдению церковных обрядов и старых ритуалов, касавшихся почитания умерших предков в день рождения ребёнка или незадолго до родов, было отрицательным. В XVII веке незадолго до родин и крестин по обычаю царица посещала московские соборы и монастыри, а царь - Архангельский и Благовещенский соборы Кремля, Чудов и Вознесенский монастыри, Троицкое и Кирилловское подворья. В ритуале была своя символика: будущие родители посещали места захоронения предков царского рода - усыпальницы великих князей и царей (Архангельский собор и Вознесенский монастырь, где хоронили великих князей, цариц и царевен).

Даже церемония таинства крещения новорождённого через несколько дней или недель после рождения стала отправляться в петровском Петербурге публично. Присутствовали сенаторы-министры и иностранные посланники⁶. Восприемниками детей царского дома должны были быть или духовные лица (например, патриарх или келарь Троице-Сергиева монастыря), или члены семьи. Так, в начале 1710-х годов восприемником часто бывал царевич Алексей Петрович, а восприемницей - царевна-сестра Наталья Алексеевна⁷. Родственниц царицы - низкородной немки Марты Скавронской - в крёстные не приглашали: вплоть до кончины Петра I о них и знать не хотели в Петербурге…

В целом традиции старались соблюсти. Однако в начале столетия появились и новшества, противоречащие старине. Впервые в истории православной России было объявлено, что "высокими восприемниками" царских детей могли стать и иноземные государи-иноверцы. Так, у царевича Петра Петровича ими были короли датский и прусский, представленные на церемонии датским посланником и светлейшим князем А. Д. Меншиковым⁸. Налаживая родственные взаимоотношения между домом Романовых и домами других европейских монархов, Пётр вовсю использовал не только возможности династических браков (царевна Анна Иоанновна была выдана замуж за герцога курляндского, царевна Екатерина Иоанновна - за герцога мекленбургского), но и институт крестных.

Родины и крестины царских детей сопровождались одариванием духовных лиц и обязательными ритуальными дарениями для новорождённого от родственников, представителей различных сословий и должностных лиц. Судя по запискам ганноверского резидента Х.-Ф. Вебера, крон-принцесса Шарлотта - жена царевича Алексея протестовала против этого русского обычая, когда родила дочь Наталью. Шарлотта была датчанкой, и глубокий символический смысл одаривания родившегося ребёнка был ей непонятен. Между тем, по свидетельству находившегося в России в 1709-1711 годах датского посланника Ю. Юля, "обычай этот существовал в греческой церкви с незапамятных времён": деньги, отмечал он, дарили родительнице для ребёнка "в воспоминание того, что волхвы после рождения Христа подносили ему золото". Что касается специальных даров, подносившихся младенцу в лице его матери - царицы или отца - царя перед родинным или крестинным столами от чинов, гостей, Гостиной и Суконной столичных слобод и иноземцев, то этот ритуал в XVIII веке был уже позабыт⁹.

Важнейшим и стойко сохранявшимся элементом обрядности родин и крестин было устройство угощений. Особое значение имело угощение во дворце в Передней палате в день появления младенца на свет. В такие дни царь на радостях жаловал водкой, медами, винами, сладкими коврижками и взварами (вареными сладкими яблоками, грушами и т. д.) бояр, окольничих и всех дворовых чинов. Затем на 3-4-й день в Грановитой или Золотой палате у царя и царицы устраивался "родинный" стол, а в день крестин - отдельно для мужского и женского общества - "крестинный". На обоих пиршествах, помимо прочих "еств", угощали кубками с винами и водкой. Участие в пиршествах было обязательным. Если кто-либо из приглашенных, а их списки составлялись "по протоколу", не мог присутствовать во дворце, "кубки и ествы", коврижки и взвары отправлялись ему на дом¹⁰.

В 1713 году, когда родилась царевна Наталья, в Петербурге "веселились в доме господина адмирала" (Ф. М. Апраксина), а при крещении царевны Натальи Петровны такие столы устроили "в доме царского величества" (в Зимнем дворце)¹¹. "Веселье" предполагало, что в одной, а чаще в нескольких комнатах дворца накрывались столы, причем один стол ставили для государя и наиболее высокопоставленных гостей, а другой - для дам (во главе него сидела царица). Во время застолья произносились поздравления-тосты, устраивались "комедии", в которых принимали участие шуты и карлики.

Приглашенный на крестины царевича Петра Петровича Х.-Ф. Вебер отметил, что "обряд праздновался с особенным великолепием", а "самое замечательное в этом празднике составлял пирог, из которого вышла довольно красивая карлица, совершенно нагая и украшенная красными лентами и фонтанжем. Явившись из пирога, она произнесла речь, угощала присутствующих бывшим у нее вином из своего же стакана, сама пила за здоровье различных особ и затем убрана была со стола. На столе дамском таким же образом являлся карлик".

Кроме застолий, торжества в честь рождения царских детей могли сопровождаться катанием по Неве на буерах, "бросанием ракеты"¹², фейерверками¹³. Так, девизом огненной потехи в честь рождения царевича Петра Петровича был фейерверк "Надежда и терпение": новорожденный был восьмым ребенком Петра I и Екатерины и первым мальчиком после заключения ими в 1712 году официального брака.

Наконец, последним ритуалом царских родин и крестин, дожившим с допетровского времени до середины 20-х годов XVIII века, было устройство специальных столов для нищих. "Кормление" продолжалось несколько дней, одновременно за стол садилось до 300 человек и более. Обеды такого рода приурочивались, как правило, к крестинам¹⁴. В то же время поднесение каких-либо даров перед крестин- ным столом от кого бы то ни было отменили. Ранее дарения основывались на распространенном в народе обычае собирать во время крестинного стола со всех гостей вкруговую подарки младенцу "на зубок" и плату повитухе. В древности оно символизировало установление близких, покровительственных отношений с новорожденным, принятие его в свою среду всеми членами рода, а позднее общины, деревни. В княжеских и тем более царской семьях дарения постепенно приобретали иной статус: они стали напоминать сбор дани, принимаемой в обязательном порядке от различных социальных слоев и целых населенных пунктов. Все это в петровскую эпоху было отменено¹⁵.

• _{1. Например, 27 августа 1718 г. во флоте производилась пальба при получении известия о рождении царевны Натальи Петровны. См.: Журнал за 1718 г. 1855. C. 17.}
• _{2. Голиков И. И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам: в 12 ч. М., 1788-1797. Ч. 5. 1788. С. 76-77.}
• _{3. Чиновники Холмогорского Преображенского собора. М., 1903. C. 265 266.}
• _{4. Забелин И. Е. Домашний быт русских царей. СПб., 1901. С. 3-4.}
• _{5. Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительствующего Синода. СПб., 1868. Т. I. № 269/420. Стб. 281-287.}
• _{6. Вебер Х.-Ф. Записки//Русский архив. 1872. № 6. Стб. 1094-1095.}
• _{7. Там же. Стб. 1093; Журнал за 1715 г. 1855. C. 72, 28 29, 74.}
• _{8. Там же. С. 74. Еще раньше это необычное для допетровской Руси явление имело место в семье кн. А. Д. Меншикова. 1 февраля 1711 г. при крещении его сына Сампсона восприемником (условно) был прусский король. По его распоряжению прусский посланник Кейзерлинг возложил на младенца орден Великодушия. См.: Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709- 1711), М., 1900. С. 279.}
• _{9. Куракин Б. И. Гистория о царе Петре Алексеевиче//Архив кн. Ф. А. Куракина. СПб., 1890. Т. I. С. 68.}
• _{10. Забелин И. Е. Указ. соч. С. 12.}
• _{11. Журнал за 1713 г. 1854. С. 57; Журнал за 1714 г. 1854. С. 131.}
• _{12. Журнал за 1715 г. С. 73.}
• _{13. Вебер Х.-Ф. Указ. соч. Стб. 1341.}
• _{14. Прыжов И. Г. Нищие на святой Руси. М., 1862. С. 78.}
• _{15. "В 1691 г. по случаю рождения царевича Александра Петровича великий князь Петр, постоянно нуждавшийся в доходных статьях, взглянул и на родинные дары как на подходящую доходную статью и повелел…" (Забелин И. Е. Указ. соч. Ч. 2. C. 26). Далее идет обрыв текста, указания на источник, который предполагалось цитировать, нет. Фраза историка позволяет предположить, что обряд был отменен по инициативе самого царя и, следовательно, не имел в его глазах особого значения.}