Пророческими оказались слова журналиста Ильи Эренбурга на Нюрнбергском процессе

К началу Второй мировой войны Илья Эренбург был уже опытным фронтовым корреспондентом, много писавшим для газеты "Известия" о гражданской войне в Испании. После прихода Гитлера к власти и немецкой оккупации Франции, где Эренбург жил с 1921 года, он получил мировую известность как один из главных мастеров антинацистской пропаганды.

Авторитет писателя и журналиста в годы Великой Отечественной войны был непререкаемым. Поэтому известная легенда о партизанском запрете пускать газеты со статьями Эренбурга на самокрутки вполне реалистична. Он одним из первых рассказывал об ужасающих преступлениях фашистов на советской земле. 25 декабря 1941 года в статье "Немецкое Рождество" он максимально выразительно сформулировал свое отношение к нацистам.

Когда в Нюрнберге состоялись первые судебные заседания, Илья Эренбург находился в Белграде. Оттуда писал в "Известия" свои материалы. Планировал возвращаться в Москву. Но его попросили выехать в Нюрнберг, и он согласился.

В своей книге "Люди, годы, жизнь" он рассказывает, как ему удалось найти теплую одежду для этой поездки. Находясь далеко от дома в легком летнем пальто, Эренбург подумал о том, чтобы купить что-то потеплее, но в послевоенном городе это оказалось практически невозможным.

Владелец магазина оказался "белой вороной" - уцелевшим евреем, он пообещал журналисту за ночь сшить новый полушубок, а тот должен был сказать на процессе, "чтобы их всех повесили". И Илья Эренбург уехал в Германию в новом полушубке.

А по приезду в Нюрнберг возникли другие сложности. К примеру, лимит пропусков на процесс для советской стороны был исчерпан. Эренбург был в ярости, но американские военные, которые занимались размещением прессы и оформлением "пассов" в здание суда, никак не отреагировали. Художник-карикатурист Борис Ефимов, также присутствовавший на процессе, позже вспоминал, что ему удалось уговорить администратора отеля предоставить Эренбургу номер.

С получением пропуска ситуация оказалась более сложной. Эренбург пригрозил немедленным отъездом из Нюрнберга, добавив, что тогда все узнают о том, как его "не пустили на процесс гитлеровских разбойников".

Ефимов вспоминал, что переводил эту тираду очередному американскому майору, но она на него не произвела никакого впечатления. Майор спокойно повторял, что лимит пропусков на советскую делегацию исчерпан и он ничем помочь не может. В конечном итоге Эренбург воспользовался пропуском Ефимова и без помех прошел в зал суда.

Позже писатель и журналист получил собственный пропуск на процесс за номером 4118, который сохранился в его личном фонде в Российском государственном архиве литературы и искусства.

Эренбург описал атмосферу, царившую в те дни в городе и во Дворце правосудия, в своем очерке "Час ответа", опубликованном в "Известиях" 4 декабря 1945 года. Он отмечал, что вечером в баре разноязычные постояльцы пьют коктейли, а перед ними полуобнаженные девушки поют английские романсы с выраженным немецким акцентом. Гостиница выглядит роскошно, хотя на самом деле нет крыши, а лестницы завалены обломками, что делает подъем на верхние этажи настоящим испытанием. Город повержен, но среди развалин все еще курсируют трамваи, а в немногочисленных лавках, уцелевших после бомбардировок, продаются сувениры. Здание, где заседает трибунал, также оказалось поврежденным. Несмотря на то, что в судебном зале имеется отличная аппаратура, в длинных коридорах царит холод.

Тем не менее, писателя волновал не внешний антураж процесса. Он сосредоточил внимание на вопросе о компетентности суда. Строка за строкой и предложение за предложением Эренбург развивал мысль о том, что народы Советского Союза и других стран, пережившие "низость и жестокость захватчиков", лишь передали право судить нацистских преступников восьми судьям. Однако каждый гражданин любой из этих стран имеет право судить безжалостно. Он подчеркивал, что справедливость была приведена в этот серый и мрачный дом, и каждый воин Красной армии компетентен судить преступников.

На Нюрнбергском процессе Илья Эренбург провел немного времени, но посвятил ему три крупных очерка. В последнем из них он поднимал важнейшую тему возможного возрождения фашизма и ужасающего "контрнаступления смерти". "Не высохли те слезы, не заросли те могилы! А уже скверные шептуны нашептывают. А уже клеветники клевещут. А уже Геринг ищет последователей, приверженцев, продолжателей", - предупреждал он.

Говоря о значении Нюрнбергского процесса, Эренбург пророчески писал: "…Он должен вгрызться в память забывчивых, предостеречь от повторения прошлого; обвинители не архивариусы, это люди, которые защищают будущее".