И ушли в один год...

Жениться он совершенно не хотел, но "с первого знакомства тайный голос нашептывал мне, что она должна быть моей женою".

Желанный миг

"Бывало... в кадрили и котильоне, в один день я влюблялся не в одну, а в двенадцать хорошеньких женщин"! А тут - сразу в одну. "Лицом, наружностью, голосом, одеждою, скромным обхождением вызвала во мне чувство безотчетное... скромность... смирение, кротость постоянная не могли не пленить"¹.

Пришлось барону встать на путь исправления. "Бойкая веселость моя немного поутихла", картам пришел конец, "моя любовь требовала нравственного усовершенствования". И вот - желанный миг. "14 февраля 1825 года решился я просить руки Анны Васильевны... Помню, что это было в субботу вечером; мы сидели в кабинете...; я заранее затвердил речь с предложением, которую забыл в эту торжественную минуту, и, просто и кратко, с чистым сердцем предложил ей мою любовь и дружбу, которые доныне... свято хранил в продолжение 45-ти лет, и невеста моя также свято сдержала данное мне слово"².

Быстро, всё очень быстро. Ему - 25, ей - 27, 19 февраля - обручение, 19 апреля - свадьба! "Дни и часы все были счастливые и слишком скоро проходили. Однажды застал жену в слезах; с беспокойством спросил о причине: ей было как-то неловко ответить; наконец, призналась, что среди беспрерывного счастья иногда приходила грустная мысль, что такое счастье, как наше, не может долго продолжаться"³.

Как в воду глядела.

Арест

15 декабря 1825 года барон Розен, ожидавший появления в семье первого ребенка, был арестован по делу декабристов. Сразу после событий на Сенатской площади. Там он был со своим взводом, препятствовал войскам в усмирении мятежников, знал заранее о всех преступных замыслах, участвуя в тайных противозаконных сборищах. Заявляя при том, "что в столь важном случае... мы должны жертвовать жизнью своею для отечества"⁴.

Время замедлилось. Сначал морили голодом и холодом - вперемешку с допросами - на гауптвахте Зимнего дворца, потом - "конурка" Петропавловской крепости, где "ни разу не видел ни солнца, ни луны"⁵, и там - до июля 1826 года, когда был лишен всех прав и имущества (преломили над головою шпагу, содрали и сожгли мундир) и отправлен в Сибирь на каторжные работы на 6 лет. И далее - оставлен там на поселение.

"Предстоящее было печально и неизвестно, настоящего у меня не было, оставались со мной только воспоминания прошлого... Во всякое время мог я себе представить присутствие жены моей, не только черты лица, но даже все движения, и слышать голос ее, и мысленно беседовать с нею"⁶. Долго ждал смерти, ждал, что убьют, но были события внезапные, как блеск солнца - вдруг увидел ее, узнавшую о его конвоировании, покрытую "зеленым вуалем, шла тихими шагами на расстоянии двухсот сажен от меня, хотел к ней броситься" - нельзя, "рукою посылал ей поцелуи"⁷.

Наконец, дали свидание. Император разрешил, она вот-вот должна родить. "Мы еще раз могли благословить друг друга... Я всячески старался успокоить жену насчет ожидающей меня участи; час промчался быстро... не видел я коменданта, не слышал курантов крепостных часов, не думал о предстоящем мне жребии: я был как дома, я был счастлив!".

Как мало нужно для счастья в таком положении. Даже когда впереди - потерянные годы. "В июне Бог дал мне первого сына... Я радовался за нее, она перестала быть одинокою... В молитвах благословлял сына и просил, чтобы Отец небесный заменил ему отца временного".

С конца июля он ждет отправки. Редко, но видятся, по часу в неделю. "Моя Анетта хотя в слезах, но крепкая упованием, твердая в вере и любви к Богу, спрашивала о времени и о месте нашего соединения. Сын мой шестинедельный лежал на диване и, как будто желая утешить нас, улыбался то губами, то голубыми глазками... Я упрашивал жену не думать о скором следовании за мною, чтобы она выждала время, когда сын мой укрепится... пока не заговорит, не будет тверд на ногах, чтобы мог перенести и дальний путь, и неизвестное жилье. Тогда мы еще не имели достоверности, что строжайше было запрещено матерям взять с собою детей своих"⁸.

Расставание

Это так. Мать должна была оставить своих детей; лишалась всех прав и состояния, как муж; ее будущие дети должны были стать казенными крестьянами. Только тогда можно было ехать - за Ним - на каторгу и в ссылку. А можно было остаться - и при живом муже, подвергнутом гражданской смерти, снова выйти замуж.

Из 121 осужденного женатыми были 23, среди них - многодетные отцы. Пока сидели в крепости (январь - июль 1825 года) родились 10 детей. 16 женщин решили следовать за мужьями, 14 разрешили, 11 отправились на каторгу - 9 жен и 2 невесты (обе - француженки)⁹. Три женщины вторично вышли замуж при живых мужьях¹⁰.

Пока же она собирает его в дорогу. Сюртук, оленьим мехом наружу, "на вате, с "подкладкою из шелкового капота". Шуба, "с которою можно было выдержать любой мороз". Тайно - деньги, 1000 рублей. Еще раз, напоследок - свидеться, "мы друг друга благословили" - и в путь, 5 февраля 1827 года, закованный в "железах", в Сибирь. "Свет луны и ярко горящих звезд освещал нам дорогу. Тихою рысью переехали Неву. Я все глядел в сторону Васильевского острова, благословлял жену и сына. Я знал, что жена моя стояла в эту минуту на молитве".

Благословим и мы их, ибо предстоял им двоим долгий путь.

29 марта 1825 года барон Розен был доставлен в Читу. Всю зимнюю дорогу, так он заметил - были люди только добрые: и охранники, и возчики, и "услужливые жандармы", и коменданты, и просто жители. Все ему, как пленнику, ласково кланялись и хотели согреть и накормить. А потом потекли дни заключения, переходящие в годы...

Но где же Анна, Annette?

Встреча

Через четыре года, их сын - на ногах (так договаривались), она собралась в дорогу. Взять его с собой? Ей сразу сказали "нет". Только - вечная разлука. Сестра взялась вырастить его.

"Сознаюсь, что, когда увидела удаляющуюся карету, в которой находилось все, что было у меня дорогого, я почувствовала, как земля дрогнула подо мной... С трудом решилась я войти в комнаты... Я вхожу и нахожу ремешок Энни (сын - Авт.), я поцеловала его. Потом нашла лошадку, не могу сказать, каким это было для меня утешением, я целовала ее и не могла с нею расстаться, прижимала ее к сердцу и вспоминала, как он ей радовался, как только с нею и играл одной. Нужно испытать всю горечь разлуки, чтобы понять меня. Я помолилась около кроватки моего ребенка"¹¹.

И она уже мчится на каторгу. А он, так уж случилось, их переводят из Читы в Петровский завод (ныне - Петровск-Забайкальский), идет с партией к ней навстречу.

"Я ждал прибытия ее ежедневно, но 27 августа имел особенное предчувствие; хотя устал от перехода, не мог уснуть после обеда и при малейшем стуке колес по мосту, близлежащему от наших юрт, вскакивал мгновенно и сто раз был обманут. Не давал покоя моим добрым сопутникам..., с которыми занимал одну юрту, поднимая беспрестанно войлочную дверь. Наконец, в четвертом часу вышел из юрты, увидел вдали почтовую повозку, быстро катившуюся...; повозка все ближе и ближе, я заметил дамскую шляпу и зеленое на ней покрывало, выбежал на дорогу и был в объятиях моей несравненной Annette. Вы... можете себе представить мое счастье. Несколько минут были мы безмолвны, сердца одни бились, говорили; после того первое наше слово было Энни, и вместе залились слезами"¹².

Это было "лучшее воспоминание моей жизни". Лучшее, высшая точка, верх, самый верх. Еще раз - деревня Ононский Бор (там вековые сосны), 1830 год, 27 августа (по старому стилю), 4 года прошло, как они расстались, жара до ужаса (там только так), двое бегут навстречу друг другу, он - каторжник (скорее, ковыляет), она - под зеленым покрывалом; и первую минуту - они безмолвны.

Может быть, там их и оставим?

Нет, пусть продолжают свое большое путешествие.

Отцовское счастье

Они юны, им только что за 30, им быть на каторге еще два года (жить в семейных камерах!), а потом - на поселение в Курган (до Петербурга - 2,7 тысячи км). Барон взял большой кусок земли (к чему был склонен всю жизнь), был там пять лет, пока вдруг несчастный случай не обрек его на костыли. За что был отправлен в солдаты на Кавказ (1837), это - облегчение, кровью искупать вину, но с женой на пару, она - в сопровождении, со всеми вновь рожденными детьми (еще три сына и дочь).

"Иду не для себя, но чтобы вывести из Сибири жену и детей... С упованием, что и в другой, новой стране изгнания, на Кавказе, найдем также Божий свет и людей таких же добрых, каких находили в Сибири"¹³.

Добрые, всюду добрые! Моя добрая жена - называл ее только так! Там, на Кавказе, в славном городе Тифлисе (Тбилиси), случился еще один верх жизни - встреча с первым сыном, которому было 12 лет, и он не мог помнить родителей, не знал их, бестелесных, призрачных, не люди, а слова, упоминания - в молитвах.

1837 год, 10 ноября. "Наконец, завидели огни Тифлиса, приехали и остановились в гостинице... Через полчаса сын мой старший был в моих объятиях... Счастливый день свидания... Сердце хотело выскочить от радости; такое чувство я ощущал раза три в жизни... У сына моего были правильные черты лица, глаза и взор выражали ум и доброту; голос его был приятный и каждое слово было уместно и умно"¹⁴. Счастье!

В 1839 году - ура! прошение, еще раз "по высочайшему повелению" (сколько же их было!), и - отставка по болезни, черный сюртук, долой шинель, чтобы жить "безвыходно на родине под надзором полиции"¹⁵! И - снова в дорогу всей семьей, через всю страну, в собственных экипажах, на своих лошадях, по 50 - 60 верст в сутки! Еще 2 с лишним тысячи верст! К жизни дремотной, жизни спокойной, со всякими улучшениями земли, на которой сидишь. На родину, под Нарву - в Эстляндскую губернию, ибо там был рожден и хотел там жить со всей силой.

Уход

Мог ли он пропасть? Да сколько угодно! Двух младших из семи детей не сохранил. Болел, падал ночью в пропасть, его грабили (почти до погибели), был на большой волне, в дождях и холодах, среди неизвестного народа, но народ - был добр! Его любили. Построил три дома в трех частях империи. "Никто не может определить заранее, где придется жить и умереть"¹⁶.

Еще раз счастье! Новый государь (Александр II) вернул ему все права (1856). Столицы, Москва и Петербург, стали ему снова доступны. Там "имел наслаждение" встретиться с товарищами и их детьми, которых в последний раз видел в Сибири. "Открылась новая будущность, провиделось начало к осуществлению давно задуманных и желанных улучшений, о коих тайное общество помышляло так искренно и что составляло задушевную цель его оснований"¹⁷.

Он сделался мировым посредником в крестьянской реформе 1861 года (огромная работа) И жил еще долго и счастливо. Ушел с женой "в один день", с разницей в три месяца, оба - далеко за восемьдесят.

Они были вместе почти 60 лет.

P.S. "Во мне таится сила и стремление 120 товарищей, которые желали содействовать освобождению крестьян"¹⁸. И еще таится - любовь. Быть в "любви к родному месту, к родным... к своему углу"¹⁹. Быть вместе "по любви, по чувствам долга, по связывающим узам супружества"²⁰.

Добро и любовь - как суть жизни.

• _{1.Барон А.Е. Розен. Записки декабриста. С.-Петербург: Товарищество "Общественная Польза", 1907. С. 31.}
• _{2.Там же. С. 31, 39.}
• _{3.Там же. С. 43.}
• _{4.Следственное дело А.Е. Розена / Восстание декабристов: документы. Т. XV. Москва; Ленинград: Наука, 1925, 1979. С. 214.}
• _{5.Барон А.Е. Розен. Цит. соч. С. 82.}
• _{6.Там же. С. 81 - 82.}
• _{7.Там же. С. 89.}
• _{8.Там же. С. 136, 138.}
• _{9.Р.А. Киреева. Во имя любви и долга: к 180-летию прибытия жен декабристов в Сибирь. М.: Международный союз "Мужество и гуманизм", 2007.}
• _{10.Барон А.Е. Розен. Цит. соч. С. 178.}
• _{11.Письмо А.В. Розен - мужу, А.Е. Розену. Лето 1830 г. / Г. А. Невелев. А.С. Пушкин и декабристский семейный круг//Г. А. Невелев. Декабристский контекст. Документы и описания. СПб. 2012.}
• _{12.Письма Розена к Малиновской // А. Е. Розен. Письма декабриста. СПб: Дмитрий Буланин, 2008. С. 36-41}
• _{13.Барон А.Е. Розен. Цит. соч. С. 212, 214.}
• _{14.Там же. С. 229.}
• _{15.Там же. С. 239, 256.}
• _{16.Там же. С. 359.}
• _{17.Там же. С. 360.}
• _{18.Там же. С. 383.}
• _{19.Там же. С. 300.}
• _{20.Там же. С. 443.}