"Портрет царя спрятали в подполе"

У меня хранится любительская фотография, которая сделана в селе Кишлееве Владимирского уезда 1 августа 1914 года. Именно в тот день Российская империя вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты. На фотографии еще мирная жизнь - в саду варят варенье. Мой отец Александр Батанов (1910 - 2004) держит миску с пенками. Фотографировал агроном Кревин, которого наняла сельская община и определила на квартиру к Батановым. Полное имя не знаю, бабушка звала его Володей.

Агроном баловал моего отца - тогда еще четырехлетнего малыша. Сажал его на плечо, просил сорвать слив. За каждую сорванную сливу давал конфету "Раковые шейки". Эти конфеты отец потом любил всю жизнь. Моя бабушка у агронома научилась как правильно вести севооборот. И после его призыва в армию в военное время в общине именно она занималась агрономией. С фронта Кревин прислал несколько писем. Потом переписка прекратилась и бабушка очень переживала о его судьбе, ведь Володя был ненамного старше ее старшего сына Сергея, которого позже, в 1915-м, также призвали в армию.

Напомню, что эта любительская фотография мирной жизни сделана 1 августа. Позже дед привезет из Зуева - нынешнего подмосковного города Орехово-Зуева - где с отроческих лет трудился на фабрике Зимина и где впоследствии работали его старшие сыновья, журнал "Искры" от 28 сентября. Бабушка сохранила этот экземпляр, я могу его читать. За два месяца жизнь в Российской империи круто изменилась. Наступило военное время. В Москве проводился сбор средств для воинов и их семей. В госпиталях уже было много раненых.

В 1915-м в армию призвали старшего брата отца - Сергея (1895 - 1965). Перед началом войны он работал в Зуеве на фабрике Ивана Зимина. Сын фабриканта Сергей Зимин был страстно увлечен музыкой, создал в Москве свою оперу и студию при ней. А на фабрике организовал мужской хор. Сергей Абрамович пел в хоре. На него и обратил внимание Сергей Иванович: "У вас, молодой человек, красивый голос, бархатный тенор. Предлагаю поучиться у меня в студии, после учебы будете петь в труппе театра".

Узнав об этом предложении, Абрам Иванович сказал сыну: "И поучись. Без твоей зарплаты как-нибудь обойдемся".

Но учиться в студии не пришлось. Началась война. Сохранилась фотография 1915 года, на которой Сергей Абрамович как раз накануне призыва. В октябре он после учебки был направлен на фронт. Более двух лет от него не было известий. В семье думали, что погиб. Но в конце 1919 года Сергей Абрамович неожиданно приехал домой - уже красноармейцем. Оказывается, был в австрийском плену. Дома пробыл несколько дней и опять уехал в армию.

Мой дядя был очень позитивным человеком, когда о чем-то рассказывал, всегда вставлял что-нибудь смешное. Рассказывая о войне, вспомнил как в Галиции они, русские солдаты, спросили у местной девушки: "А ты знаешь, что такое балалайка?". Та ответила: "Знаю. Це скрыпка".

Сейчас постоянно задаю себе вопрос, почему не расспросил дядю о Первой мировой войне, о революции? Тем более, он преподавал историю. Видимо, потому не расспрашивал, что меня, ребенка, больше интересовали события давно минувших дней, а не события всего лишь полувековой давности. И сейчас помню рассказ дяди о битве между владимирским и рязанским князьями на реке Колокша, что протекает неподалеку от Кишлеева, в 1177 году.

К счастью, у меня до сих пор есть человек, который может ответить на многие вопросы, ликвидирует пробелы в знании о родственниках, истории Кишлеево, родины моего отца. Это Капитолина Гусева - старейшая жительница села. У Капитолины Егоровны прекрасная память и она удивительная рассказчица. И еще моя дальняя родственница, как мы с ней и выяснили.

Этим летом Капитолина Егоровна рассказала о своем дяде - Александре Власове, 1893 года рождения, тоже участнике Первой мировой.

По его свидетельствам о той войне, про которую в советское время было не принято вспоминать, в начале 1960-х издали книгу. В интернете я нашел и биографию Александра Власова, и информацию о книге - она называется "Лякуртинская трагедия". Автор - писатель и журналист Николай Городиский. Книга была издана во Владимирском книжном издательстве в 1963 году как документальная повесть, основанная на воспоминаниях и рассказах Александра Власова.

Он, как выяснилось, служил в особом полку, который в составе Русского экспедиционного корпуса был послан из России во Францию в 1916 году. Корпус не допустил прорыва немцев к Парижу. После Февральской революции 1917 года, солдат, которые потребовали возвращения на Родину, объявили бунтовщиками и поместили в лагерь Ла Куртин. О трудном, порой трагическом, возвращении в Россию в 1920-м и вспоминал Александр Петрович.

А что же происходило в селе в ту пору? Об этом могу судить по рассказам отца и его матери, моей бабушки.

Отец рассказывал, как в 1917-м мать и бабушка оставили его сидеть на печке, пока они "отоварят карточки" на сахар. В селе было пять магазинов и в каком-то из них сахар можно было найти.

Вдруг из сеней донеслись топот и крики. Дверь в избу распахнулась и в дом вбежала ватага школьников - школа находилась недалеко от дома. С криками: "Царя скинули!" ученики сорвали календарь и численник с изображением Николая. Сняли со стены и растоптали большой портрет царя. Разорвали открытки с царицей, царевнами и царевичем Алексеем.

Через некоторое время возвратились мать и бабушка отца. С ужасом они воскликнули: "Что случилось-то?". Отец сказал: "Это не я сделал. Это школьники. Они кричали, что царя скинули". Мать и бабушка переглянулись: "В магазинах инда и разговоров об этом не было". Бабушка отца взяла метелку, собрала осколки и обрывки. Обнаружила, что в горнице юные погромщики не заметили еще один портрет царя. Она оторвала кусок холста, завернула в него портрет, перекрестилась, и причитая "ой, ты, батюшко, белый царь", спрятала портрет в подполе.

В 1918-м отец пошел в школу. Время было голодное. Хлеб пекли со свекольной ботвой. Сыну, который учился в городе, моя бабушка пекла лепешки из льняного семени. Отец рассказывал, что запомнил только, что в школу ученики ходили со своими мисками, ложками и кружками. Учительница из двухведерного чугуна накладывала в их миски либо пшенную кашу, либо гороховый кисель, либо репное сусло. Хлеба не давали. Пили морковный чай с сахарином.

К Рождеству из Зуева приехал в село мой дед. Привез домой штуку синей ткани - на фабрике, которую к тому времени переименовали в "Пролетарскую диктатуру", тканью выдали зарплату. Решено было обменять ткань на муку в Петушках - теперь это город во Владимирской области.

Поехали туда и переночевать попросились в Костереве. Хозяйка поставила самовар. Поужинали тем, что с собой брали на дорогу. Рассказали куда и зачем едут. Хозяйка попросила показать ткань, ей очень понравилась материя и она предложила обменять ее на муку, которую им с мужем должны были привезти "на днях". Предложила оставить ткань у них, а как только получат муку, муж сразу ее привезет в Кишлеево.

Всю обратную дорогу моя бабушка переживала: мол, обманут, оставят и без материи, и без муки. Дома рассказала о случившемся свекрови. Та стала ее успокаивать: "Привезут". И действительно - хозяин дома в Костереве, где пришлось заночевать и оставить материю, привез муку. Бабушка очень обрадовалась. А прабабушка сказала: "Верить людям надо. Во все времена, даже самые плохие, люди-то разные. Но хороших всегда больше, чем плохих".

Умерла прабабушка, Анна Перфилова, в следующем, 1920-м, году на Вербное воскресенье от испанки.