Это дом, аналогов которому не существует ни у нас в стране, ни в мире. Это дом-музей всего одного журналиста - Василия Михайловича Пескова в Воронежском заповеднике. Там же этому великому журналисту установлен и памятник. Вы можете вспомнить, где еще установлен памятник журналисту?
Юрий Лепский
Василий Михайлович в неизменной кепке и, конечно, с фотокамерой.
К счастью, мы были хорошо знакомы. К счастью, работали вместе в одно время и в одной газете - в "Комсомольской правде". В восемьдесят восьмом году я был назначен корреспондентом "Комсомолки" в Индии. В моем кармане уже лежал авиабилет в Нью-Дели, когда пришла телеграмма из Нижнего Тагила: умер папа. Я шел по коридору шестого этажа, ничего не замечая вокруг. Не увидел, но почувствовал, что кто-то взял меня за локоть и прислонил к стене. Это был Песков. В своей традиционной кепке, в куртке. Он наклонился ко мне и тихим хриплым голосом сказал: "Юра, я знаю, у тебя горе. Ну тут ничего не поделаешь, все мы смертны. Скажи, сколько тебе нужно денег, я дам". Он был первым, кто предложил мне помощь.
Несколько лет спустя он приехал в Индию. Мы путешествовали с ним в Агре, Джайпуре, Амбере и в конце концов добрались до предгорья Гималаев. В маленьком городке Нью-Кастл в долине Кулу нас поселили в просторной комнате с прекрасным видом на гималайские вершины. И вот однажды глубоким вечером, устав от похода по горным тропам, мы улеглись в наши постели, укрывшись огромными пуховыми одеялами (индийские отели не отапливаются, а в горах прохладно). Тем не менее Песков попросил меня открыть окно. "Вот увидишь, - сказал он, - к нам обязательно зайдет облако - и мы с тобой уснем как младенцы". Окно я послушно открыл, и облако к нам действительно зашло. Утром. А вот ночного сна младенцев у нас не было. Всю ночь мы говорили.
О чем?
Василий Михайлович рассказывал, почему он верит Дарвину и не верит в божественное происхождение человека и Вселенной. Говорил о речке своего детства Усманке. О своих родителях...
Мы горячо сошлись на том, что Родина для любого нормального человека - это дом, где он родился, это мама и папа, бабушка и дедушка, это дети и внуки, это вещный мир, который окружает ребенка. Родина - это пейзаж, в котором мы выросли и который полюбили. Родина - это наш язык, на котором мы говорим и пишем. Я рассказывал ему, как постигал эти простые и вечные истины с помощью фильмов Андрея Тарковского: от дома его детства в "Зеркале" до самого отчаянного и трагического поступка человека - сожжения своего дома в "Жертвоприношении". Песков с горечью говорил о том, как мы сами порой бездумно и безнаказанно уничтожаем прекрасные русские пейзажи, составляющие понятия "Родина". Вспоминал об оскорбленных вышками ЛЭП пейзажах с церковью Покрова на Нерли. Об элитных коттеджах на берегу Сороти, оскорбивших Пушкинский пейзаж в Михайловском...
Я до сих пор в подробностях помню ту бессонную ночь в Гималаях. Помню, как сердце мое то и дело сжималось и от радости, и от сожаления. От радости, потому что я чувствовал, что мы с Песковым единомышленники. От сожаления, поскольку вот такого откровенного и важного разговора у меня так и не случилось с моим отцом: он ушел слишком рано, а я слишком поздно повзрослел...
Хорошо, что теперь у нас есть дом Пескова, в который каждый может войти и побыть там.
Дом с открытым окном.
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем