Увезу себя я в тундру

Первая мысль: эка невидаль! Чем бы дитя ни тешилось. Как говорится, у богатых - свои причуды, а у очень богатых - и причуды особенные. Попиарится на фоне оленей - и домой, в тепло.

Но минувшей осенью увидел в интернете другие сообщения: спустя пять месяцев странствий по северу Ямала и 730 километров, пройденных за это время по Заполярью, Овчинников вернулся в столицу.

И срок, и дистанция вполне достойные. Не многовато для блажи?

Решил встретиться с Федором, чтобы спросить об этом напрямую...

О длинной предыстории

- Собственно, у меня лишь один незамысловатый вопрос, Федор. Ваш уход в оленеводы: в чем прикол и где подвох?

- Вопрос простой, но история длинная. Готовился к путешествию более года. Технически, морально, вещи собирал, искал семью, которая меня примет.

- Технически - это?..

- Нужно было продумать, как провести пять месяцев в разных сезонах, одежду подобрать, оборудование...

Почти никому не рассказывал, куда уеду, зачем. Суммарно человек десять знали о моих планах - ближний круг, родные, друзья. Даже партнерам по бизнесу не говорил. Уехал - и все...

- Связь в тундре была?

- Брал с собой спутниковый телефон, поначалу изредка звонил по нему. Но из пяти месяцев мы, наверное, с месяц находились в относительной близости от поселков, там связь ловила, потом пропала. Наглухо.

И интернет у меня не заработал. К сожалению или к счастью.

- Как вас встретила Большая земля?

- Реакция была разнообразная, услышал много интерпретаций. Наиболее популярная версия: мол, накрыл кризис среднего возраста, мужик выгорел, решил перезагрузиться. Но это не те объяснения, ну неправильные... Во всяком случае, для себя я иначе все понимаю.

- Объясните.

- Если кратко сказать, появилось желание исследовать мир, взглянуть на него под другим углом. Жизнь - это опыт, который мы приобретаем.

В какой-то момент понял: многое стало определяться достижениями, событиями из прошлого. Создал компанию, развивал ее, тиражируя пиццерии по разным городам и странам... А сейчас-то что?

Вы когда-нибудь играли в китайскую игру го? Ее еще называют вэйци. Она сложная. В отличие от шахмат вариабельность ходов огромная. От того, как расположишь черные и белые камни в начале партии, зависит, что будет через сотни, а может, тысячи ходов. Доска необъятная!

Наша жизнь тоже во многом предопределена. В детстве или юности разместил камни и - покатилось. Вдруг осознал: в глазах окружающих рискую навсегда остаться предпринимателем, добившимся определенного успеха.

- Ну не скромничайте, вполне определенного. Большого.

- История изнутри смотрится иначе, чем со стороны. Да, внешне похоже на сказку. Начать с нуля в маленьком городе, осуществить то, о чем мечталось...

- Продолжу: стартовать, по сути, в подвале в Сыктывкаре и дойти до компании с оборотом миллиард долларов...

- Все так. Но я понимал: это прошлое. Оно сильно определяет настоящее и влияет на будущее. Я словно встал в колею и обрек себя долго по ней ехать. Может, даже вечно.

Захотелось соскочить, сломать предопределенность.

Так родилась идея поездки в тундру. Для расширения собственных границ возможного.

Об экзистенциальных причинах

- Получилось?

- Надеюсь... В детстве, помню, думал: ну почему я родился, когда на Земле все уже открыли, а не в эпоху великих географических свершений?

Но в глубине души мечтал найти что-то свое. У меня был атлас "Мир и человек". Выбирал какую-нибудь карту и мысленно путешествовал по материкам, морям-океанам...

В общем, понадобилось время, чтобы решиться на бунт против запрограммированности прошлой жизни. Ну как уехать на пять месяцев, если здесь дети, мама, любимая девушка, бизнес, социальные связи в конце концов. Согласитесь, немножко необычный поступок.

Но жизнь-то одна, мы проживаем ее сейчас, второго шанса увидеть новые грани не будет, а возможность идти вперед, узнавая и изменяясь, на мой взгляд, главная драгоценность, которая есть на свете.

Словом, причины, которые двигали мною, экзистенциальные, они куда глубже кризиса среднего возраста.

- Все-таки накрывало?

- Если разобраться, мы постоянно с чем-то и за что-то боремся. С момента рождения. Заканчивается детство, начинается период самоопределения: ищешь, куда дальше идти. Потом, осознав, что жизнь конечна, взвешиваешь, чем можно пожертвовать, а что действительно важно.

Сказал себе: хочу все сделать по-настоящему - не на две недели и не из окна туристического автобуса. Современный мир позволяет организовать для себя любимого персональный Диснейленд. Имея деньги, можно отправиться в Африку или на Борнео, побыть там какое-то время. А мне хотелось глубоко все прочувствовать, поэтому и решил ехать надолго. Чтобы ненцы, к которым собрался, перестали относиться ко мне как к богатому путешественнику, странному человеку с непонятным бэкграундом и мотивами...

Рад, что в итоге мое прошлое не имело никакого значения в тундре. Для ненцев я был никто.

- Но они интересовались, кто вы, зачем приехали? Напрямую такие вопросы задавали?

- Спрашивали, как выглядят мои дети, есть ли у меня жена, где живут родители. Социальный статус их не волновал. Квартиры, машины, суммы на счетах в банках...

У ненцев свой мир. И я, когда попал туда, тоже абстрагировался от прежней реальности. Все, что лежало за рамками тундры, в какой-то момент перестало существовать, превратившись в подобие фэнтези - отдаленное и не очень конкретное.

О ценности тепла

- Но ломка из-за отсутствия интернета, мобильной связи была? Рука тянулась к телефону?

- Разумеется. Как любой современный человек я постоянно заполнял себя контентом. Каждую секунду. Мог чистить зубы и слушать подкасты. День начинал и заканчивал чтением новостей.

И в тундре случился жесточайший кризис. Не ожидал такого. Все же бывший археолог, много раз был в различных экспедициях...

- Ну да, вы рассказывали про отца, который постоянно таскал вас с братом за собой.

- Он был успешным журналистом. Наверное, одним из лучших в Республике Коми. К сожалению, его не стало семь лет назад. Папа любил писать про путешествия, ездил к ненцам, привозил фотографии...

Словом, я с детства что-то знал об этом народе, но приезд в тундру все равно поверг в шок. Ожидал, что в первые дни легко погружусь в новую действительность, но читать в книжках - одно дело, иное - попасть в совершенно незнакомую с точки зрения бытия вселенную, где предстоит находиться долго.

Давило и полное отсутствие информационной повестки, к которой привык в городе. В тундре из новостей только что снег не тает или деревья не так скрипят. Вот и все.

- Сколько продолжался первый стресс?

- Пережил там несколько кризисов, стартовый длился, наверное, с неделю.

Просыпался ночью в панической атаке... Представьте: чум, справа человек, слева тоже. Все лежат впритык, укрытые оленьими шкурами. Так люди спали и тысячи лет назад.

Это не твоя отдельная постель, а общая лежанка. Дома можешь хоть поперек кровати развалиться, а в тундре нет личного пространства даже ночью. Встать тоже не получится. Разбудишь остальных, выпустишь тепло. В чуме-то температура опускалась до минус 15, а снаружи могло быть и все 25 градусов мороза.

- В марте?

- Когда приехал, доходило до минус 30. На Ямале апрель, май - настоящая зима. Весна начинается в июне, лето наступает в июле. Оно короткое, приходит быстро и заканчивается стремительно.

Тепло нужно беречь, чтобы согреваться, не замерзать. Человеческие условия есть лишь в чуме, а вокруг - холодная пустота. Понимал: впереди еще пять месяцев, многое предстоит, и от этого паниковал. Но постепенно принял, что столкнулся с другой реальностью, впустил ее в себя.

О стойкости ненцев

- И все-таки: почему не к индейцам Амазонии? Или к масаям в Кению? Могли бы вместе с ними скакать с копьями. Хоть целый год. Я вот делал для "Родины" интервью с потомком Миклухо-Маклая. Николай уехал в путешествие к папуасам по маршруту предка - и нормально. Даже малолетнего сына прихватил с собой.

- Важный момент. Уверенно считаю, что ненцы - единственные люди на планете, сумевшие конкурентно сохранять свой быт в условиях современной цивилизации. Другие коренные малочисленные народы Севера, к сожалению, вымирают, а ненцы за последние полвека выросли втрое.

Самые живые! Скоро их будет свыше пятидесяти тысяч человек, перестанут считаться малочисленными. Они взяли то, что нужно от города - снегоходы, сотовые телефоны, солнечные батареи... При этом продолжают жить сложным бытом в Арктике, порой рискуя жизнью. И это не случайность.

Масаи или папуасы, не хочу никого обижать, условные маргиналы прогресса. Они как бы случайно уцелели и после столкновения с цивилизацией превратились в этнографический аттракцион либо же ассимилировались, к сожалению, потеряв свою культуру и идентичность.

Ненцы же выстояли. Во времена СССР, когда их коллективизировали, а оленей забирали в совхозы. Выжили и в девяностые, даже вполне комфортно себя чувствовали, поскольку вели натуральное хозяйство. Не покупали еду по талонам, занимались самообеспечением. Сейчас тоже успешно развиваются.

Повторяю, случай уникальный: одной ногой они остались в прошлом человечества, а другой - крепко стоят в современном мире. Ненцы не дикие!

Да, как сказал Карл Маркс, бытие определяет сознание. Классик много умного изрек, не все сработало, но в этом он прав. Ненцам нужно кочевать, они зависят от природы и погоды. Остальное для них не столь важно.

При этом, еще раз подчеркну, они современные люди. Включают, когда есть, интернет, смотрят программу "Давай поженимся" или шоу с Андреем Малаховым, знают, в каком клубе играет Роналдо. Они интегрированы в общую цивилизацию, но живут совершенно по-другому.

- Шаманы у них есть?

- Старики соблюдают обряды. У ненцев масса суеверий, ритуальных правил, запретов. Верят в духов, но называть их язычниками в прямом смысле слова нельзя.

Точно знают: потусторонний мир реален. Это ими не подвергается сомнению.

О рукопожатии дяди Васи

- Ради подобных открытий вы сломали привычный столичный уклад жизни и сорвались на край света? Ощущение, будто не договариваете, Федор. Может, был какой-то внешний толчок?

- Нет, все шло нормально. Но, на мой взгляд, это и есть жизнь в радость, когда можешь позволить себе уехать в тундру на пять месяцев. Не становиться рабом работы, обязательств, чего бы то ни было.

Ну заработаю еще денег. А дальше что? Состязаться, у кого больше нулей в сумме?

Все соревнования заканчиваются гробовой доской. В могиле не имеет значения, сколько миллиардов у тебя было. Важно, как ты жил. Года три назад понял, что не хочу быть зависимым от бизнеса. И начал системную, терпеливую работу, чтобы сделать компанию самостоятельной от меня.

Мое отношение поменялось от желания достичь до ответственности за сохранение уже созданного. Чтобы все могло работать автономно. Мне важно было получить свободу. Я ушел из компании, вырастил преемника.

И поездка в тундру выглядела логичным шагом.

- Финальная точка?

- Можно и так сказать.

- А как вы нашли семью, согласившуюся вас принять?

- Повезло. Познакомился с буддологом, специалистом по буддизму, выпускником восточного факультета Петербургского университета. Как-то между делом сказал, что собираюсь на Ямал. Он и говорит: сестра моей жены - профессиональный антрополог, год кочевала с мужем по тундре с ненцами. Я спросил имя. Отвечает: Александра Терехина. У меня рот открылся от изумления: я же слушал ее лекции, читал статьи, пока готовился к экспедиции!

Словом, мы созвонились, оказалось, Александра с мужем работает в научном центре в Лабытнанги. Они и помогли с поиском семьи. Дали рекомендацию.

Но с ненцами нужно установить человеческий контакт. Нельзя договориться по телефону, надо встретиться лично.

Я прилетел в Салехард для знакомства с Альбертом Сэротэтто, сыном главы семьи, в которой потом жил. С дядей Васей, отцом Альберта, связаться не мог: он кочевал в тундре с тремя другими сыновьями - Артемом, Владиславом и Станиславом, а также их домочадцами.

- Как полное имя дяди Васи?

- Василий Токалевич. Ему семьдесят лет, он патриарх, аксакал. У него семеро детей - четыре сына и три дочери.

- Значит, кастинг проводил Альберт?

- Мы поговорили предварительно, но решающей была встреча с дядей Васей. Ради нее после январских праздников я снова отправился на Ямал. От Салехарда часов десять добирался на машине по руслу замерзшей Оби до поселка Яр-Сале, чтобы дядя Вася посмотрел мне в глаза, пожал руку и сказал: ну приезжай. Кажется, ты хороший человек, Федор.

На этом аудиенция закончилась.

Василий Токалевич отправился в тундру к оленям, а я через метель пустился в обратный путь.

Об умении терпеть

- О чем вы договорились?

- Сказал, что хочу пройти маршрут от зимнего стойбища до берега Карского моря. До конечной точки.

Семья каждый год совершает миграцию километров на 750 в одну сторону, потом в другую. Я прошел свою половину пути. Она и заняла почти пять месяцев.

- Сколько у вас было вещей с собой?

- Как сказали ненцы, целая нарта. Пять больших сумок и два водонепроницаемых кейса с аппаратурой. Я же параллельно снимал видео про свое путешествие.

- Бизнесменом вы определенно остались: заранее задумали капитализировать поездку.

- Это не самопиар, а творчество, рефлексия, возможность рассказать о пережитом опыте. Да, надстройка над всей историей, но тоже важная. Если в итоге получится и кто-то посмотрит мой фильм, поймает в нем что-то полезное, будет хорошо... Мне это нужно, короче говоря.

- Название у кино уже есть?

- Рабочая версия - "147 дней в тундре". Хочу показать временной отрезок, проведенный с оленеводами.

- Кто-то помогал вам снимать?

- Нет, все сам. Такой соло-кинематограф. Использовал две большие кинокамеры и маленькие типа GoPro.

Лишь в конце, когда вышли к Карскому морю, на пять дней приехали ребята, которые помогают работать над фильмом, сняли финал.

- С ненцами вы общались на каком языке?

- На русском. Они все говорят. Даже старики. А между собой - только на родном.

- Вы много слов выучили?

- Ну как? Поддержать разговор вряд ли смогу, но со временем стал понимать, о чем идет речь. Простыми фразами изъяснялся: "сяй тара" - "хочу чай", "мась" - "хватит". Мне же с собакой надо было говорить, а она не знала русских команд. Ну и материться научился по-ненецки.

У местных очень распространено слово "терпеть". Оно точно отражает сознание, даже мышление народа. Допустим, сообщая, что снегоход прослужит еще пять лет, ненцы скажут: пять лет терпеть будет. На вопрос, сломается ли палка, ответят: терпит. Мол, выдержит.

Они всегда живут по максимуму. В том числе - человеческого организма. Сделал там открытие, что люди могут очень многое.

Уровень выносливости у ненцев какой-то невероятный.

- Например?

- Они способны четыре дня кряду гнать стадо и спать по 2-3 часа на снегу. Мне тяжело было выдержать даже десять часов на морозе и сильном ветре, а если четверо суток так жить?

- И как вы выходили из ситуации, товарищ чумработник?

- Меня не заставляли участвовать в подобных марафонах. Однажды долго вел снегоход по холоду, потом ставили чум, в итоге я сильно заболел. Температура поднялась до 39,5, задыхался, принимал жаропонижающее, но лучше не становилось, даже было слегка измененное сознание.

И тогда мне дали ненецкий амулет... Через два дня все прошло, поправился.

Не связываю напрямую одно с другим. Может, вирус быстро отпустил, но факт остается фактом.

Галя, хозяйка чума, когда передавала амулет, сказала: духи с тобой, все будет нормально.

- Что представляла собой эта штука?

- Доставшееся от бабушек монисто из старинных монет. Повесили мне на шею. Крутая фамильная вещь!

О личных и лишних вещах

- Расскажите чуть про семью, которая вас приняла.

- Сэротэтто - большой и знатный род. Фамилия среди ненцев очень распространенная. На русский язык переводится как "тот, у кого много белых оленей". Проще говоря, богач, поскольку у северных народов олень - главная ценность.

В стаде у дяди Васи более трех тысяч голов. Это реально много.

- А сколько стоит олень?

- В среднем - около 50 тысяч рублей. Но учтите, что ненцы не любят говорить про деньги и богатство, считают это неприличным. Я и не спрашивал, дядя Вася сам сказал.

К семье я присоединился 21 марта 2025 года километрах в сорока от трассы Надым - Салехард. В конце апреля мы пересекли Обскую губу и двигались далее на север. Юрибей перешли в последних числах мая. Еще по льду.

- Читал, вы работали в коралях. Переведите на русский, что это значит.

- Так называют оленьи загоны для вакцинации и сортировки.

Когда мы каслали, мигрировали следом за стадом, вел снегоход с нартами, всегда участвовал в загонах. Если надо, мог с детьми посидеть, поиграть с ними. Как минимум - старался не мешать и быть полезным, делая то, что доверили. Рабочие руки в тундре нужны. Часто без меня какие-то маневры были бы невозможны.

- Много лишних вещей взяли с собой?

- Да, быстро понял, что современная одежда не подходит для тундры. Ничего лучше оленьих шкур еще не придумали. Все делается из меха, вплоть до кис - высоких чулок, и малиц - длинных парок, которыми подпоясываются. Всякие европейские пуховики хороши, если идешь, допустим, в горах и своим телом постоянно генерируешь тепло. А когда десять часов едешь на нартах по лютому холоду, быстро замерзаешь.

Структура волоса оленя обеспечивает прекрасную теплоизоляцию. В ненецкой одежде комфортно и в сильнейшие морозы. Плюс осваиваешь искусство не мерзнуть. Первое - не теряешь тепло, учишься бережно к нему относиться. Второе - нельзя потеть, для этого надо правильно двигаться. Заметил, что ненцы делают все расторопно, но не суетливо. Целое искусство!

И оленеводство - отдельная наука. Все делается с умом. С природой по-другому не получится. Или дорого придется заплатить.

Видел рождение телят, наблюдал, как малыш, полчаса назад появившийся на свет, уже пытается ходить. А как иначе? В стаде на три тысячи голов - пятьсот телят, по сути, детский сад!

В уходе за оленями много хитростей. В момент отёла основное стадо продолжают гнать вперед, от него отпадают важенки, самки, которым предстоит рожать. Кто-то из ненцев-оленеводов идет сзади и собирает телят с мамками. В итоге получаются как бы два стада, и второе постоянно растет. Они сначала двигаются отдельно, а потом их соединяют. Тут тоже масса тонкостей и нюансов...

О грани риска

- Меня удивило, что у ненцев нет слова "спасибо".

- И это показательно! Уже говорил, на мой взгляд, язык определяет сознание. Ненцы считают, что помощь человека человеку - данность, обыденность, норма, не требующая благодарности. Так должно быть. И никак иначе. Люди обязаны помогать друг другу. Вот и все.

Мне кажется, ненцы ближе к космосу. Ну это моя интерпретация. Все-таки в Арктике не так много людей. Как не оказать помощь кому-то? Когда Карл Саган, американский астроном, занимавшийся поиском внеземной цивилизации, показывал самый дальний снимок Земли и говорил, мол, посмотрите на эту small pale blue dot, маленькую бледную голубую точку, многие его не слышали. В обыденной жизни о таком некогда думать.

А ненцы, которые, подозреваю, не знают ни о каком Сагане, поняли бы его без перевода. Огромные пространства тундры располагают к этому. Любой человек, даже самый сильный, слишком слаб против природы. И прогресс не спасает. Снегоход может сломаться, связь отказать, олени убежать.

Грань риска в тундре несопоставима с тем, что есть в городской жизни. Там свои традиции, правила. Если увидел чум, можешь смело идти, тебя напоят чаем и положат спать. Форпосты очага! Сможешь оставаться, сколько тебе нужно. Никто не будет задавать дурацкие вопросы и ждать слов благодарности.

- А еще какие откровения вас ждали?

- Не хочу произносить банальности, но реально понял: жизнь намного шире, чем мне казалось. Раздвинул это ощущение. Его сложно концептуализировать, облечь в слова, больше на уровне интуитивного восприятия.

Что еще? Именно в тундре почему-то почувствовал единство людей. Мы гораздо сильнее переплетены, чем кажется. Сначала я был пришельцем из иного мира, но через какое-то время стал родным и близким членам семьи Сэротэтто.

- Проверки на вшивость вам устраивали?

- Было много всего. Не то чтобы специально испытывали, но легкое недоверие сперва присутствовало. Хозяева не понимали, зачем приехал к ним, какие у меня мотивы. Может, хочу снять кино, что ненцы дикие...

Но все ведь меряется поступками. Постепенно они увидели: я - нормальный человек, не держу фигу в кармане и мне можно доверять.

Однажды мы с Артемом, в чуме которого я жил, поехали на рыбалку. Мы почти ровесники. Артему сорок, мне сорок четыре. У нас были ровные отношения, но без какого-то душевного тепла.

А тут поймали щёкура, которого можно есть сырым, Артем разделал рыбу острым ножом прямо на снегу... Получилось, как в лучшем японском ресторане.

Поднялись на гору, увидели, откуда красивейший закат. Сидели, смотрели, ели рыбу. Был июнь, но снег еще лежал. Алкоголь в тундре не под запретом, хотя и не особо поощряется. Я припас маленькую бутылочку виски - 0,33. Достаю, Артем и говорит: блин, ты специально так подгадал?

В общем, в тот миг я почувствовал: между нами нет границ. Удивительное ощущение единства.

О еде и мытье

- Хоть круть, хоть верть, а алкоголь сближает.

- Да не в нем дело! Тут что-то большее.

- Кстати, раз уж коснулись темы: как вы там питались?

- Признаться, у меня слабый желудок, а в тундре ни разу не было даже намека на какое-то отравление, чтобы болел живот. Все свежее и вкусное. Ненецкие женщины могут на костре приготовить что угодно. Даже пиццу для меня делали. Нашли кусочек сыра и томатную пасту купили.

- Неужели вкуснее, чем в "Додо"?

- Это была лучшая пицца в моей жизни! Вопрос всегда в контексте. Где приготовлено, в каких условиях...

Конечно, основу рациона в тундре составляло мясо. Олень очень диетический.

Ел много сырой рыбы, птица была - гусь, утка.

- Охотились?

- В сезон. Когда разрешено. Брали и птичьи яйца. Причем ненцы жестко соблюдают правила. Если нашел гнездо, где лежат пять яиц, можешь взять два, иначе совершишь большой грех. В мае, июне стаи птиц летят на север, но охотники стреляют, сколько смогут съесть. Так же с рыбалкой.

В еде практически отсутствует клетчатка, при этом ненцы физически очень сильны. Семидесятилетний дядя Вася зубами перекусывает веревки, хотя рассказывал, что прежде в драках ему сильно попадало. А зубы целые. И никакой цинги. Олень дает организму необходимое. Ненцы же пьют свежую кровь оленя, в ней - вся таблица Менделеева.

- И вы пили?

- Не так чтобы много, но пробовал...

К слову, еще один стереотип: в чуме грязно и антисанитарно. Полная чушь! Все идеально чисто, никогда ничем неприятным не пахнет. Холодная погода обеспечивает стерильность, в мороз бактерии не размножаются.

И необходимость часто мыться сильно переоценена. Я вот не принимал душ три месяца - и ничего. Хотя поначалу думал, что через неделю помру.

Спустя время кожа покрывается жировой прослойкой, будто воском пропитывается. Ты меньше потеешь. Запаха нет, ничего не чешется. На второй месяц задумался: черт, почему вообще не вспоминаю, что я грязный? Реально было так!

- А когда вернулись в цивилизацию?

- Опять стал мыться, конечно. Но под душем не возникало ощущения: вау, как же я страдал!

За пять месяцев погрузился в ту жизнь и в Москве даже испугался, сколько вокруг людей. Мы с Сэвоком шли и испытывали шок.

О Сэвоке и судьбе

- Сэвок - это кто?

- Мой пес, привез с Ямала. Переводится с ненецкого - Глазок. У него черное пятно на глазу. Такой Белый Бим Черное Ухо.

- У вас раньше были собаки?

- В детстве. Сэвок - это судьба, от которой не уйти. Не планировал забирать собаку. Но Сэвок в какой-то момент посчитал меня своим хозяином, стал везде ходить следом. У меня была своя нарта, и он именно со мной мигрировал.

Однажды я попал в аварию. У одного из пяти оленей в упряжке запуталась нога в стремени, и я пошел ее вытаскивать.

- Вы ездили на белых оленях?

- Иногда, но не всегда. Это как на белом "Мерседесе" прокатиться. Или даже "Порше". Прям очень круто! Обычно на белых оленях ездят за невестой. Это всегда смотрится красиво.

Меня в конце провожали на белой упряжке, ненцы оказали такой знак уважения...

Словом, у одного из моих серых оленей запуталась нога, я пошел к нему, а остальных оленей не привязал. Те повалили пятого, чуть не сломав ему ноги, и я упал, по мне проехали нарты... ЧП! Олени убежали, их потом ловили, а я пошел один. Чтобы не быть никому обузой. Сказал дяде Васе, что сам доберусь.

Все уехали, а я остался. И Сэвок со мной. Сделал выбор.

Ненцы после стали говорить: он будет скучать, плакать, если не заберешь в Москву.

Сэвок - крутой пес, ему шесть лет, умеет собирать стадо, был главным в чуме среди оленегонных собак. Ненцы без них не выживут.

В какой-то момент сказал Артему, что возьму Сэвока с собой. Он руками всплеснул: блииин, этот пес целого оленя стоит! Я увидел, что Сэротэтто-младший не хочет отдавать собаку. И все же они подарили мне Сэвока.

Теперь он москвич. Очень умный, ходит по улице без поводка, слушается.

- Что за порода?

- Так называемая примитивная. Ненецкая оленегонная лайка. Почему примитивная? Это прямые потомки первых древнейших одомашненных собак. Живут с людьми тысячи лет. Такие тундровые дворняги.

Сэвок чем-то на волка похож.

- Он тяжело адаптировался к Москве?

- Конечно, пережил шок от столичной перенаселенности. Он никогда не сталкивался с таким количеством запахов. У Сэвока отличный нюх. Для него весь мир - запахи. Здесь он за день видит больше, чем в тундре за всю жизнь. Новая реальность!

- С другими собаками не цапается?

- Добрый пес! Если не нападают, сам в драку никогда не полезет. В отличие от городских собак Сэвок сразу хватает за горло. Как Белый Клык у Джека Лондона. Привычка с детства. Там, в тундре, не шутят. Если сцепились, то насмерть. Поэтому не довожу до конфликта, сразу оттаскиваю, если вижу, что какая-то собака по недоразумению нарывается на проблемы. Столичные же не умеют драться...

О вынесенных уроках

- Главный урок, который вынесли из тундры, Федор?

- Круто иметь в жизни возможность опять оказаться ребенком, заново учиться ходить. Мой социальный статус, прошлые достижения не имели там значения. Я ничего не умел. И чему-то, кажется, научился.

- Но вы вернулись. И что изменилось?

- Изначально знал, что возвращусь. Все-таки я не ненец, и у меня не было задачи сбежать или остаться, спрятаться где-то. Нашел новых друзей, встретил важных для меня людей. Хочу привезти дядю Васю в гости, показать Москву. И сам обязательно вернусь в тундру с сыном Степаном, которому сейчас 14 лет.

- Зачем?

- Ну как? Он городской мальчик, сидящий в социальных сетях. Пусть посмотрит, что есть и другая жизнь.

В тундре даже дети взрослеют иначе, раньше. В шесть лет ребенок может вести аргиш, обоз, управляя нартами с пятью оленями, а сзади еще десять будут запряжены...

Хочу сделать фильм. И для Степана, и для дочки Лизы. Ей недавно исполнилось двадцать, учится в Дубае. Надеюсь через экран поделиться с ними и всеми остальными полученным опытом. Может, как и я, расширят представление о жизни.

Это кино не антропологическое, не об экзотике и приключениях. Оно будет о путешествии, но внутреннем.

- Самая памятная сцена?

- Как-то мы каслали. Уже стоял полярный день, круглые сутки было светло, и на место стоянки вернулись часа в два ночи. Тишина, тундра... Ставим чум, и я вижу вдали озеро. Иду туда и впадаю в какое-то мистическое состояние. Ветер колышет воду, кричат птицы, абсолютно ровный горизонт...

Неземное чувство от окружающей красоты. Словно паришь между небом и землей.

Я пытался снимать, не знаю, что в итоге получится, удастся ли вмонтировать в кино, но тогда я пережил эмоциональное потрясение. Были еще яркие эпизоды, все не перескажешь...

Могу честно признаться, меня опять тянет в тундру, потому что... Как бы объяснить?

Ее красота чем удивительна? Она предельно минималистична, в ней нет ничего лишнего. И тебе надо быть самим собой. Допустим, едешь на нартах шесть часов, вокруг примерно один и тот же пейзаж. Вроде движешься, мигрируешь, но все сливается в единую картинку. И полярный день напрочь стирает ощущение утра и вечера, даже недельных границ.

В городе мы привыкли нарезать время на отрезки. Есть выходные, понедельник, вторник. А в тундре какое это имеет значение? Люди психологически себя ограничивают: ой, заканчивается декабрь, в текущем году не успею завершить, в следующем буду решать.

Ненцы даже дни рождения не отмечают. И количество прожитых лет особо не считают. Зачем? Время для них река! Мы же сами вгоняем себя в рамки. Ах, сегодня исполнилось сорок, хотя вчера было еще 39!

Дата - лишь условность. В тундре есть сегодня. И точка. Ты постоянно перемещаешься в пространстве, но внешне ничего не меняется, будто висишь в этом вакууме. Космическое состояние. Да, не летал к звездам, но так себе это представляю.

Минимум людей, бескрайняя тундра, и ты мчишься куда-то. Вслед за оленями. Сплошной супрематизм...

О последнем море и новой встрече

- Вернемся к реальности. Когда планируете завершить работу над фильмом?

- Есть план выпустить его в конце 2026 года.

- А потом? Допускаете, что вернетесь в бизнес?

- Да я далеко и не уходил. У меня мажоритарный пакет акций Dodo Brands, в любом случае я ответственен за большие решения в компании.

Может, попробую что-то новое, но это будет не про заработать, а про создать. Мне так гораздо интереснее. Никогда не попадал в образ классического бизнесмена. И свое дело мы построили вопреки стереотипам. Речь об открытости нашей компании, моем личном идеализме. У нас ведь все завязано на доверии.

- А дядя Вася - бизнесмен?

- И да, и нет. Скорее, успешный фермер, который живет и пользуется плодами своего труда. Конечно, он лидер. Его стихия - природа. Ненцы свободны от других людей, но не от сил земли. Сегодня гололед, и олени могут умереть, если не раскопают ягель. Нужно придумывать стратегию. Дядя Вася это умеет. Он ведет за собой, мотивирует, не позволяя себе и другим быть в плохом настроении. Никогда не сдается.

Классический selfmade, начинавший с семидесяти оленей. Он сам построил свою империю...

В чем-то мы похожи. На обоих лежит ответственность за многих людей.

- И оленей.

- В его случае - да. Нужно уметь принимать решения, как говорится, в последней инстанции. Лишь ты и никто другой.

- Вы смогли бы жить в тундре?

- Конечно. Да любой бы смог. Весь вопрос в адаптации.

Но если человек не способен найти себя в одном месте, он и в другом не найдет.

Знаете, в детстве я прочитал книжку Василия Яна "К последнему морю". Про Чингисхана. Там есть такая история: великому хану напророчили, что он должен дойти до последнего моря, где похоронены его предки.

Тема каким-то образом мне запала. Мол, в жизни обязательно нужна невероятная, вдохновляющая цель, чтобы захватывало дух.

Поэтому и бизнес был для меня не способом зарабатывания денег, а возможностью реализовать некий грандиозный план. В принципе, получилось. Начинали с Сыктывкара и далеко ушли. Двигаемся дальше. У нас давно уже международная компания.

- Сколько стран охватили своими пиццериями?

- Двадцать пять. Есть экзотические типа Нигерии, Катара, Монголии. В Европе продолжаем работать вопреки политической ситуации. В Словении, Литве, Эстонии, Польше...

Честно говоря, думал, что всегда буду идти к своему морю, строить, укрупнять компанию, а потом понял: все, больше не хочу. И пошел к другому морю. К Карскому.

- Но оно, полагаю, не последнее у вас?

- Посмотрим. Прекрасно, если до конца не знаешь, что будет завтра. На меня всегда страшную скуку навевал прагматичный подход, когда люди ставят перед собой цели до 70-80 лет. Заработать, построить домов, родить детей, купить яхт... Типа составили план. Боже, какая тоска!

Вот белый лист - это и есть жизнь. Пиши что хочешь!

- А Карское море - оно какое?

- Холодное. Пять месяцев я находился внутри супрематической картины, где есть прямая линия и горизонт. А потом мы приехали к морю, встали лагерем километрах в трех. И я пошел на берег.

Долго вокруг ничего не менялось. Уже подумал, может, это миф или мираж.

Поднялся на холм и - увидел его. Огромное, бесконечное. Светило солнце, и вода была золотой. Я решил искупаться. Для меня это было важно. Как бы сочетание духа и тела. Холод, ветер - все добавляло красок.

Тундра дала мне новое ощущение жизни. Я вот в детстве помнил все запахи. И сейчас могу описать, как пах Сыктывкар весной, когда я выходил на крыльцо школы. А с возрастом поймал себя на мысли, что перестал запоминать запахи. Занимаясь бизнесом, что называется, был не в моменте. Настолько увлекся потоком, что разучился воспринимать жизнь, как она есть. Мой мозг постоянно находился не там, где я физически.

Тундра вернула прежнее восприятие мира и открыла новое. Теперь знаю, как пахнут ветер, сырая трава, снег, чум, меховая ягушка, под которой спишь. Это даже больше, чем запахи. Надеюсь, понимаете, о чем я.

Сейчас и обычную жизнь воспринимаю как путешествие. Вроде за окном обычный московский хмурый день, а я вижу другую реальность. И верю, что моя дорога, которая началась сорок четыре года назад, закончится нескоро...

- Как вы прощались с семьей Сэротэтто?

- Тепло. Они тоже чувствовали, что вернусь. Все-таки пять месяцев, проведенные вместе в непростых условиях, сближают.

- После тундры вы резко поменяли образ, стали блондином. С чего вдруг?

- Решил поэкспериментировать, хотя раньше никогда не красил волосы. Глубоких смыслов не ищите.

- Ненцы подарили вам собаку, а вы им что?

- Хорошие охотничьи ножи, солнцезащитные очки, другие полезные вещи, которые брал с собой. И сейчас постараюсь сделать какие-то небанальные подарки.

- Отвезите фирменную пиццу в тундру.

- Кстати, прикольная идея! Спасибо, что подали. Так и сделаю: перед самым выездом закажу в "Додо" пиццу и лично доставлю на Ямал...