Самое сильное впечатление на человека производит не миллион огней на проспекте огромного города, а тот единственный огонек в горах, на который и держит курс поздний путник. Нет ночей, в которых бы не светилось ни одного огонька...
Погреб, фитилек, оккупация
Я учился в средней школе № 2 небольшого шахтерского поселка "Красная звезда". Поселок находился в пяти километрах от районного центра Чистяково (нынешний Торез). И в девяноста - от областного города Сталино (нынешний Донецк). В самом конце нашей улицы гремело железнодорожное депо Дроново. Рядом со школой был Дворец культуры, а чуть поодаль, над всем поселком, возвышался террикон из породы. Подобные черные пирамиды громоздились над всеми населенными пунктами края, ибо в природе ничто не существует раздельно. Антрацит и порода - не исключение.
Наш дом окружал прекрасный фруктовый сад. Его посадил мой дед. В саду было не меньше 50 деревьев - яблонь, груш, слив, вишен. Под окнами дома росли чудесные кусты сирени. Мы - дети, были счастливы садом и домом, нам было по 3-4 года. Ничего, кроме будущего, нам еще не угрожало.
Война кардинальным образом сломала уклад жизни. Фугасные бомбы загнали нас в глубокий погреб. В погребе мы проводили дни и годы оккупации. Мы спали на настилах с уцелевшим от пожаров тряпьем. В углу погреба горел яркий фитилек. Я и сейчас помню его теплый свет - узкое пламя, словно золотой стручок молодой фасоли. Свет фитилька заменял нам свет солнца, а там, наверху, настоящее солнце, освещало всемирные поля сражений Второй мировой войны.
Поселок корчился от бомбежек, пожаров, движущейся военной техники. Гитлеровская оккупация прижала людей к воротам преисподней.
Духовная жизнь человека никогда не начинается с первой радости. Ее начало - первая утрата. Размышлениям о людях, о мире, о себе в этом мире, человек во многом обязан потерям - большим и малым. И объяснять это жестокостью памяти несправедливо.
Жестоки утраты и испытания, а не память о них.
Грифельные огрызки 1 "А"
В погребах жили все мои сверстники-соседи. Мы ели похлебку из травы с одной ложкой муки на ведро воды, жареных улиток, собранных с пней близкого леса, осенью - фрукты с расчехленных осколками деревьев. Одинаково жили все. Наш дом можно было помножить на другие дома; нашу улицу - на другие улицы; наш поселок - на другие поселки воюющей страны.
В 1-й класс я пошел в год освобождения Донбасса. Школу ремонтировали и чистили наши матери и демобилизованные с гремящих на западе фронтов раненые отцы. Чистить было от чего - все годы оккупации фашисты держали в здании школы лошадей. Мой 1й класс "А", как и классы другие, пропах запахом навоза на несколько учебных сезонов. Сразу же после победы ребята, за редким исключением, промышляли в лесу, собирая порох-хворост, подбирали и взрывали боеприпасы, разбросанные по всему лесу. Многие оставались без рук, без ног, некоторые погибали. Но обычная, мирная жизнь возвращалась. Вновь засияла слава нашего земляка Алексея Стаханова, ложно ослепившая за пять лет до начала войны всю страну. К сожалению, человек, именем которого назвали эпоху, спившись и опустившись до дна, пугал пассажиров автобуса, курсировавшего по нашей улице, а мою тетю, соседом которой он был, доводил до инфарктов, опорожняясь в посаженных ее руками цветочных клумбах.
Мы учились писать грифельными огрызками, писать без бумаги - между печатных строк районной газеты "Горняк", возобновившей свой выход после Победы. И лишь спустя несколько лет чернилами и ручками с пером "Рондо"...
Учились!
У нас были лучшие в жизни учителя. Я хорошо помню их голоса, походку, глаза. Они относились к нам как к собственным детям. И учили нас относиться друг к другу не просто по-товарищески, а чуть ли не по-братски. Спустя годы, я стал понимать, что лучший источник нравственной силы - готовность помогать слабым. Тем, у кого сил и знаний пока меньше, чем у тебя. Сегодня я думаю еще определенней. А именно: не приедается три вещи - хлеб, вода и соль. Не забывается одна - рука, протянутая в час беды.
Министры, директора, генералы
Штрих личной памяти: при окончании школы, учитель географии подарил мне географическую карту мира. Впоследствии я облетел этот мир вдоль и поперек, а в ту весну мы собирались с ребятами над бумажными материками и морями и мечтали о земных и воздушных дорогах.
Какими разными оказались они у ребят с нашего двора...
Мой лучший друг Гена Векличев стал выдающимся военным летчиком, летал как Бог, но однажды, в безлунную ночь, самолет предал своего мастера: сгорел вместе с ним в свете северного сияния, рухнув на каменистую землю острова Диксон. Так далеко от нашего поселка - стартовой площадки Гены!
Лучший футболист нашего класса Миша Мельничук стал одним из руководителей горного техникума. А лучший волейболист класса Виктор Позняков - начальником шахты, на которой работали мой отец и брат.
С неразлучным в школьные годы Толей Козловским мы встретились как-то в Москве: он уже был одним из руководителей Союзного автомобильного главка. Младший из братьев Воробьевых - три парты от моей - возглавил большой сельскохозяйственный комплекс, а старший сделал прекрасную военную карьеру в Группе советских войск в ГДР. Однажды мы с ним приехали к родным в наш поселок одновременно - я увидел на его молодых плечах уже полковничьи погоны...
Была в поселке семья Целибеевых. Интеллигентнейшие инженер Борис Аверкович и его супруга Ольга Евгеньевна - родители моего одноклассника Сергея - собирали нас - старшеклассников и устраивали вечера музыки, литературы и даже живописи. Сергей впоследствии пополнил пятерку выпускников, ставших руководителями крупнейших промышленных предприятий в разных местах огромной страны.
Мой сосед по улице - дом в дом - и друг по школе Петр Бывалин дослужился до высоких постов в Военно-морских силах СССР. Ходили слухи о двух наших ребятах, ставших заместителями отраслевых, республиканских министров. Неугомонный Витя Сокол возглавил масштабный строительный трест.
В десятом классе я не расставался с Петром Савченко. Его экспрессивность, любознательность, искренность и деловитость служили примером того, как можно и нужно жить уже в 17 лет. Впоследствии он подтвердит свою репутацию - станет ученым, а затем директором Всесоюзного научно-исследовательского института "Электромаш".
Жан по прозвищу Длинный - единственный соученик, фамилию которого я не могу вспомнить, отучившись в Харькове, вернется в поселок и будет назначен директором нашей же школы.
Уже в новой России, после распада СССР, в начале 2000-х годов, безупречно пройдя служебный путь, дослужившись до звания генерал-полковника КГБ, наш зримый школьный укор троечникам Валерий Печенкин станет заместителем директора ФСБ, руководителем Департамента контрразведки Российской Федерации...
Ребята из одного только крохотного поселка, тысячи которых разбросаны по нашей огромной стране.
Негасимые звезды "Красной звезды"
Все мы были соседями по партам, по домам, по улицам и сараям с запасами дров и угля на зиму. Все мы были детьми и подростками в нашем маленьком поселке. И все одновременно шагнули в большую жизнь большой страны, каждый своим, отдельным путем, но с одним общим поселком в нашей общей пожизненной памяти.
Но и очень личной.
Я с братьями часто спал в летней ночи в нашем саду, под открытым небом. Однажды долго не мог уснуть. Где-то лаяли собаки, шелестели листья ореха у погреба, у соседей плакал ребенок. И вдруг я услышал стук собственного сердца. Оно билось ровно, хорошо, но громко. Я стал думать о нем, как о чем-то важном, необходимом. Но в какое-то мгновение в голову пришла необычная для шестнадцатилетнего подростка мысль, что когда-нибудь оно не выдержит, устанет, заболит и, наконец, остановится. Жалость, которую я испытал в те минуты к собственному сердцу, совершенно не касалась остального, словно оплакав смерть сердца, я мог продолжать жить и без него. Яркие звезды, сверкающие над моей головой в яблоневых ветках, запахи сада, мысли наивные, как непорочность Ноя, запомнились мне на всю долгую жизнь. Запомнились своей незрелостью, детскостью, недопустимым незнанием того, что сердце - это ты весь. Ты - сам. И ничто не рождается и ничто не гибнет отдельно - ни ты, ни твое сердце. Только вместе. Как охваченное пламенем дерево.
Теперь, давно проживая в Москве, я уже не слышу громкого голоса сердца. Возможно, в те далекие секунды ранней юности оно лишь один-единственный раз хотело мне что-то сказать, о чем-то поведать и предупредить.
Но я не понял.
И вот прошлая жизнь уже позади. К ее лучшим моментам не вернешься. Не стоит желать того, что тебе уже недоступно. Смирись с тем, что осенью рано темнеет в любом месте мира.
И страны.
И поселка.
Поселка шахты "Красная звезда", в котором ты сделал первые шаги. В котором все, что ты узнал и почувствовал, - было первым. В котором зарождалось понимание того, что мерилом любого времени может быть только человек.
НАШИ АВТОРЫ
Геннадий Бочаров Член Союза писателей Москвы, автор многих документальных книг, изданных в разное время общим тиражом полтора миллиона экземпляров. В течение ряда лет работал специальным корреспондентом "Комсомольской правды", обозревателем "Литературной газеты", политическим обозревателем при генеральном директоре ТАСС и политическим обозревателем "Известий". В качестве специального корреспондента побывал более чем в 50 государствах мира, в том числе во всех его "горячих точках". В советское время был удостоен высших профессиональных наград, в постсоветское - премии Союза журналистов Российской Федерации "Золотое перо России".
Награжден орденами и медалями СССР, включая боевой орден Красной Звезды.
P.S. Больше двухсот искалеченных, мертвых тел детей и взрослых упадут 17 июля 2014 года с окровавленного неба на окраины нашего поселка "Красная звезда", на соседнюю с ним деревню Грабово, потрясут районный городок Торез (бывший Чистяково), административной частью которого поселок стал уже без нас, пошатнут и без того ветхие стены депо Дронова с его безработными рельсами, ведущими к близкому Дебальцево, отзовутся ожогом в миллионах сердец.
Мертвых извергнет малазийский пассажирский "Боинг", сбитый с высокой воздушной дороги над нашей малой родиной. И наш родной, известный, по сути, лишь нам, выпускникам средней школы № 2 поселок, с его старыми домами, садами, сараями с запасами угля на зиму и терриконом-пирамидой, станет известным во всем огромном мире. И возможно, кому-то напомнит "Гернику".
И я вновь услышу голос своего сердца. Но и собственную уверенность в том, что не бывает ночей, в которых не светилось бы ни одного огонька...