Не торопясь, кружится светская карусель. Вокруг большого холста в центре одного из залов суетное движение замирает. Здесь словно окно прорублено в стене - в самую гущу бытия народного. "Московская улица XVII века". Весенний гул древнего города, разноцветье костюмов, пестрая панорама народных типов...
В сторонке стоит автор. Тоненькая фигурка в скромной отутюженной черной паре, бледное, с русой крестьянской бородкой, грустное лицо. Словно чужой на светском веселье. Андрей Рябушкин. Ему 38 лет. Друзья вспоминали: "Становясь старше, он делался постепенно задумчивее и молчаливее. Иногда он целыми часами просиживал с нами, не говоря ни слова".
У триумфатора выставки впереди совсем мало жизни....
Два Андрея
Он родился в 1861 году. Детство в Борисоглебске. Сумерки в крохотном оконце с треснувшим пыльным стеклом. В избе тихо. Густой запах олифы. Где-то за печью поскрипывает сверчок. С утра Андрюша левкасил доски, тер краску, устал и задремал. Скрипнула дверь. В избу шагнул молодой мужчина. С широких полей шляпы стекают капли воды, в дом вместе с ним ворвался свежий сырой воздух. "Тезка, - говорит Андрей Харлампиевич Преображенский, - пора собираться в путь. Завтра едем учиться в Москву. Сложи вещи, заверни рисунки".
Дождь прошел. Вечерняя заря осветила старую избу, замерцали оклады икон, засветились листы рисунков, приколотые к рассохшимся бревенчатым стенам.
Сборы были недолгими. На другой день Андрей Рябушкин получил драгоценную бумагу из волостного управления:
"1875 г. Августа 16 дано сие Тамбовской губернии Борисоглебского уезда мальчику села Станичной слободы Андрею Петрову Рябушкину в том, что он уволен для поступления в воспитанники какого-либо художественного заведения, где только может быть принят к изучению художественному искусству... Рожден от государственного крестьянина Петра Васильева и жены его Пелагеи Ивановой Рябушкиных 17 октября 1861 года. Родителей его в живых нет, телосложения по наружному виду здравого... Старший его брат Федор Петров Рябушкин остался на земле".
Небольшой баул, папка с набросками - и 14-летний юнец отправляется со своим покровителем в Москву. Андрей Преображенский, тогда начинающий художник, уже несколько лет исподволь наблюдал за талантливым подростком, который на его глазах помогал отцу, самоучке-живописцу, был трудолюбив, застенчив, очень музыкален, а главное, много и весьма по-своему рисовал с натуры. Андрей Харлампиевич потом всю жизнь, чем мог, способствовал Андрею Рябушкину...
Уроки и обеды Перова
Москва. Училище живописи, ваяния и зодчества. Мудрый Василий Григорьевич Перов с его неторопливыми советами и добротой. Гостеприимный дом и вкусные обеды в доме мэтра. Товарищи по училищу братья Коровины, Левитан, Нестеров.
Петербург, Академия. Трудные голодные годы школы. Прошения о помощи. И вот, наконец, звание классного художника первой степени.
Что впереди? Нет ни родных, ни близких, ни семьи. А ведь он на пороге тридцатилетия. Спасибо товарищам по Академии, Тюменеву и Беляеву, что пригрели. На отсутствие заработков жаловаться не приходится, за иллюстрации недурно платили. Но лишь к живописи тянется сердце...
Он объездил Москву и Подмосковье, побывал в Новгороде, посмотрел Киев, Тулу, Орел, Рязань, Углич, Ярославль, Ростов, Кострому, Нижний Новгород, переворошил уйму книг, летописей, народных сказаний, рисовал архитектуру, костюмы, изучал в музеях старинные ткани, предметы быта, оружие. Сотни иллюстраций, десятки картин на исторические, библейские сюжеты...
Во встречах с приятелями он порой проявлял столько "искренней веселости, непринужденности и добродушия, что слушатели невольно разражались веселым и дружным смехом". Невзирая на нужду был бессребреник, и когда зарабатывал деньги, они исчезали быстро. Семьи не завел. Пристрастия к приобретательству не обнаружил. И все чаще мечтал создать картину капитальную. Главную.
Такой стала "Московская улица XVII века".
Животворная Любань
После выставки желание окончательно покинуть Петербург и поселиться подальше от суетной столичной карусели стало непреодолимым. Так оказался он недалеко от станции Любань нынешней Ленинградской области, в имении Приволье своего друга Ильи Тюменева. Зеленые холмистые берега речки Тигоды, поросшие березами и соснами. Простая и понятная крестьянская среда любанского края, где он сблизился с простыми людьми, участвовал в посиделках, вечеринках, крестинах и свадьбах. По соседству с березовой рощей встает домик - мастерская художника, которую для него построил друг...
Грезил ли Андрей Рябушкин, что именно здесь, на берегах Тигоды, суждено ему провести лучшие годы своей жизни? Мальчиком он пел дискантом в сельском хоре. Позже научился играть на балалайке, гитаре, домре и гармошке, знал немало чудесных народных мелодий, импровизировал. Друг Тюменев превосходно музицировал. Все это создавало непередаваемую атмосферу союза двух муз, согласно существовавших в душе. И картины Рябушкина наполнены особым ощущением ритма, только ему свойственной гармонией.
В считаные годы он создает ряд полотен неумирающей красоты и проникновения в самую суть прелести старой Руси. "Свадебный поезд в Москве" - 1901, "Едут" - 1901, "Московская девушка XVII века", "Чаепитие" - 1903. Яркие полотна, словно чудом, следовали одно за другим. Работалось волшебно быстро и страшно. Он чувствовал злую, неотступную власть недуга. И наперекор всему упрямо, изо всех сил спешил отдать свои мечты, ощущение прекрасного, любовь к жизни.
Прощание
27 апреля (10 мая по новому стилю) вице-президент Академии художеств граф И.И. Толстой получил телеграмму, где сообщалось "о кончине Андрея Петровича Рябушкина, последовавшей от острой формы туберкулеза легких сегодня в ночь в усадьбе Дидвине".
Провожали Мастера немногие. Семьи Тюменева и Беляева. Гравер Матэ и Андрей Преображенский, приехавшие из Петербурга, да крестьяне из окрестных деревень. Илья Тюменев позже вспоминал: "...он лежал такой же беленький, худенький, такой же симпатичный, каким бывал и в жизни..."
Через восемь лет друзья устроили его посмертную выставку. Сборы от нее позволили образовать фонд для увековечивания памяти художника, учреждения стипендий в Академии художеств и Московском училище живописи, ваяния и зодчества. А в 1957 году прах художника был перенесен из разоренного имения на Любанское городское кладбище.