В тех же случаях, когда переводчик затруднялся с переводом, встречая незнакомое слово, оно просто транслитерировалось в русском тексте. Так, почти никогда не переводился персидско-османский титул Худавендигяр (собственно Второй или другой Бог), который так и передавался в различных искажённых формах в русской графике (Хандыкерь, Ханкерь). Понятно, что его дословный перевод вряд ли был бы допустим в тексте, предназначенном и подготовленном канцелярией для чтения православным государям. Между прочим, этот титул у других христианских народов, тесно общавшихся с турками, также редко переводился дословно: например, в армянских хрониках хункар - обычный эпитет османского султана. Но оставалось без перевода и слово хумайун (счастливый, августейший), видимо в силу отсутствия русских эквивалентов (ещё в XVI веке сложный османский титул, зашифрованный в форму тугры, передавали как хумаюн птица).
В Османской империи канцелярские должности переводчиков занимали в основном ренегаты (европейцы, принявшие ислам, чаще всего итальянцы, сербы, венгры, а также греки-фанариоты и армяне). Это не могло не накладывать отпечаток на характер переведённых текстов. Вплоть до 1520-х годов значительную роль в переписке с Москвой играл сербский язык. Например, знаменитое письмо 1513 года от султана с просьбой об отпуске в Крым бывшего казанского хана Абд-ал-Латыфа (сына казанского хана Ибрахима и Нур-Султан) было написано именно по-сербски.
Экспонаты выставки "Легенды Кремля: русский романтизм и Оружейная палата"Как известно, титул падишах в османской табели о рангах - высочайший из возможных применительно к христианским монархам (поскольку он единственный доисламский в противоположность халифу или султану). При этом в османской политической теории и практике христианские владетели рассматривались по отношению к исламскому монарху как низшие по рангу - эмиры (собственно должность военного предводителя при халифе), и по отношению к ним применялся арабский оборот Кидвату-ль умера-иль миллет-иль месихийе (предводитель эмиров христианской общины).
Важной особенностью официальных титулов является, с одной стороны, их статичность (раз попав в титул, то или иное этническое или географическое понятие сохранялось долго), а с другой, возможность изменения сообразно меняющейся политической обстановке.
Титулатура и русских царей, и османских падишахов со временем менялась, отражая растущие политические аппетиты и устремления, а значит, менялись и её переводы. В этом смысле интересны крымские примеры. Так, в крымских дипломатических документах (мохаббатнаме) XVII века применительно к московскому царю зафиксирован оборот "Улуг Уруснынг ве Пуруснынг... Улуг падишахы" - великий падишах великой России и Пруссии. Включение Пруссии в московский титул в крымских документах, как полагает С. Фаизов, представляло собой отражение притязаний России на обладание Восточной Пруссией в ходе Ливонской войны XVI века.
Правда, возможно, в данном случае имеет место явление, близкое к идее звукового символизма - так называемых "парных слов" (по типу культур-мультур, шашлык-машлык), широко распространённых в тюркских языках и фарси, а через них вошедших и в русский.
В крымской титулатуре почти на всём протяжении истории Крымского ханства, особенно в XVII столетии, в перечне подвластных хану народов присутствует оборот тат ве табгач. Таты - христианское население Горного Крыма (эта область даже в некоторых текстах называлась Татэли, страна татов). Табгач же - очень старый этноним, который встречается ещё в тюркских рунических памятниках VIII века и обозначает население... Северного Китая.
Наименование "падишах" в принципе соответствует западному император (слово, которое значительно позже также попало в турецкий язык). Даже такой титул, как король, рассматривался существенно ниже. Для османов московские правители, великие князья, с начала установления отношений между двумя странами являлись Москов беги (московским князем), затем Москов кралы или Москофлулар кралы (московским королём или королём москвичей). Страна же его называется вилайет-и Москов (страна или область Москвы). Московский титул царь османы довольно долго не воспринимали именно в этом качестве. В крымско-османской переписке и в нескольких документах, посланных из Стамбула в Москву, на некоторое время появляется странный термин Сары (дословно по-турецки - "жёлтый"). Так, в августейшем послании (наме-и хумайун) Сулеймана Ивану Грозному от 24 раби I 972 года хиджры (30 октября 1564 года) он называл его "Сары Иван Москов кралы" или дословно "Московский король Жёлтый Иван". Это обозначение, вероятно, проистекало от неправильного понимания слова "царь" в османской транскрипции. Звука ц в турецком языке нет, он менялся на с, и в изафете получалось "сары" вместо цары (позже османы стали писать чары). Это особенно хорошо видно в титуле "Москов кралы сар". Хотя есть и вполне точно зафиксированные обозначения русских как "Сары урус" или "Сары Иван" (в Крыму или у туркмен). Ещё в XIX веке жители Аравии, вероятно под османским влиянием, называли русского царя "великим жёлтым королём".
Несоответствие титула монарха его действительному статусу ощущалось как величайшее оскорбление. Когда в начале XVIII века великий везир в письме французскому послу называл французского же монарха "королём" (франча кралы), посол настаивал на изменении титула на франча падишахи, на основании того, что именно в этой форме король упомянут в торговых капитуляциях (впервые в 1604 году). Своего рода исключением из этого правила были женщины на престоле. Когда османы в сочинениях XVIII века называли Екатерину II "краличе" (королевна, царица), это не было непризнанием титула императрицы, а скорее невозможностью образовать женскую форму от слова "падишах". В 13 артикуле Кючук-Кайнарджийского мирного договора (1774) специально оговаривалось употребление мужского рода в титуле по отношению к государыне: "Блистательная Порта обещает употреблять священный титул императрицы Всероссийской во всех актах и публичных грамотах, так как и во всех прочих случаях на турецком языке, то есть: Темамен Руссиелерин Падышах". Дословно этот титул означает падишах всероссийский.
Однако частные случаи употребления "халиф и султан" по отношению к христианскому правителю всё же случались. Любопытный материал для этого даёт анализ переводов русской и османской титулатуры в нескольких документах архива османского чиновника, некоторое время бывшего главным переводчиком (баштерджуман) османского двора Али Уфки. Он, как и многие османские переводчики, не был турком. Мы знаем, что родился он во Львове и его настоящее имя до принятия ислама - Войцех Бобовский. Возможно, он был поляк, хотя другие данные свидетельствуют о его армянском происхождении (армяне издавна жили во Львове). Документы эти касаются отношений запорожского казачества с Османской империей и Московским государством в конце 1660-х - начале 1670-х годов. Хранятся они ныне во французской национальной библиотеке. Документы собрания дошли до нас как на языке оригинала, так и в переводах, что позволяет сравнить исходный текст и изменения (или сокращения), внесённые переводчиком.
Так, в переводе письма Алексея Михайловича гетману Петру Дорошенко от 28 июля 1669 года на староосманский язык (из бумаг Али Уфки) находим сразу несколько необычных форм: "султан" как замену русскому "государь"; итальянско-староосманский гибрид дож-и кабир (великий князь), отчич и дедич и наследник (вместо более принятого ата веэдждаддан (или бабадын) олагельмиш) и даже титул халиф. Кроме того, в нём употреблено и выражение бэ-инайет-и аллах (вместо более принятого в крымских и османских документах тенгри табарек ве тааланынг рахмети ве инайети бирле(н) для передачи русского выражения "божию или вседержителя Бога милостию"): в последнем случае переводчики избегали употребления слова "аллах" применительно к христианину, а избирали доисламское тюркское слово "тенгри" (Бог), известное ещё в тюркских рунических текстах VIII столетия.
В письме Алексея Михайловича Мехмеду IV (от 6 июля 1669 года) русский текст османского титула выглядит следующим образом: Гамаюно подражателю Магметь салтану гдрю констянтинополскому, анаталейскому, беломорскому, черноморскому и румскому, римскому, караманъскому i иных великому гдрю брату i доброму прiятелю ншему братствнное любителное поздравление. Османский перевод до перечисления владений падишаха не соответствует русскому тексту: он значительно обширнее (шевкетлю ве азиметлю султан сахиб киран, шах-и шахан, султан Мехмед-хан ибн Султан Ибрахим хан хазретлеринин...). Вместе с тем в переводе письма Алексея Михайловича Мехмеду IV от апреля того же 1669 года содержится вполне ожидаемое и стандартное упоминание падишаха.
Вероятных причин такого терминологического разнобоя документов, вышедших из-под одного пера, может быть несколько: черновой характер переводов, предназначенных, вероятно, для дальнейшего редактирования; относительная нестабильность терминологии и падение уровня переводов (общее для XVII-XVIII веков, по сравнению с XVI столетием).
Кроме того, только наличие двух вариантов одного текста, соответствующих или не соответствующих друг другу, позволяет с уверенностью судить о восприятии титулатуры в ином этнорелигиозном контексте. Наблюдения же за одним лишь вариантом конкретного текста могут поставить те или иные выводы под сомнение.