Духовенство и власть в Татарии 1920-х: доклад для партсобрания помогал писать мулла

Религия и государство - отдельно

Революция, произошедшая в начале прошлого века, поставила своей целью создать равноправное общество, а граждан освободить от ига "эксплуататоров". Именно так называли тех, кто использовал наемный труд, владел капиталом и был враждебно настроен к перспективе всеобщего равенства. В этот разряд попало и духовенство. Выдавливание духовных лиц из социальной структуры определялось идеологическими установками советского руководства. В.И. Ленин утверждал:

"Партия наша есть союз сознательных, передовых борцов за освобождение рабочего класса. Такой союз не может и не должен безразлично относиться к бессознательности, темноте или мракобесничеству в виде религиозных верований". Отсюда лидер революции делал вывод, что "религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью"¹. Однако реальность формировалась вопреки таким ожиданиям. Так, по крайней мере, было в Татарской республике.

"Прошу исключить меня из списков мулл"

Безусловно, некоторые представители духовенства, испугавшись реалий, попросту решили отказаться от сана. В этом случае в местную избирательную комиссию ими подавались соответствующие заявления.

Одно из таких от бывшего муллы деревни Ахманово Вахитовской волости Мамадышского кантона Гаяза Гайнанова больше напоминало покаяние:

"В настоящее время я хорошо понял, что религия вещь ненужная и отрава для народа, - и поэтому, не желая в дальнейшем отравлять народ - слагая с себя сан муллы, прошу исключить меня из списков мулл и признать меня гражданином"².

Но такие случаи, весьма желательные для идеологов атеизма и широко освещаемые в печати, были редкими примерами "самообличения" духовных лиц. Известный советский этнограф и религиовед Николай Михайлович Маторин отмечал, что к концу 1920-х гг. в Татарской республике сложило сан немногим более 200 мулл, что составило 4% их общего количества³.

Не богохульствуй!

Большинство остававшихся на службе представителей духовенства пытались влияние на прихожан. Как это было возможно? С завершением Гражданской войны в стране развернулась новая экономическая политика. Ее реалии оказались неоднозначными. С одной стороны, священнослужители тогда были главной мишенью уничижительной критики. С другой, грубое вмешательство в частную жизнь советских граждан еще не приобрело своего трагического размаха, и духовенство находило пути адаптации к новым политическим условиям.

Каким же образом? Для начала - проведением собственных идеологических контрмер. В ответ на насаждаемый негативный образ священника сами духовные лица клеймили безбожников. Так, например, в городе Свияжске монахини рассказывали, что одна коммунистка "обрядилась на спектакле Христом, и вот за это всю ее скорчило, язык вытянуло на аршин изо рта - тут же она и померла на сцене".

Согласно другой легенде, один красноармеец, отслужив свой срок, вернулся домой и захотел истопить баню. "Старуха сказала, что дров нету. Сын взял, расколол иконы и истопил баню. Вот, когда он парился, приходит старичок (а это был Николай Угодник) и спрашивает: "Что, сынок, паришься?" - "Парюсь". - "Ну, будешь двадцать пять лет париться". Захлопнулась дверь бани - и нет старика. Комсомолец захотел выйти вон - да не тут-то было. Так он и сейчас парится"⁴.

Дружба лучше ссоры!

Немалая часть прогрессивно настроенного духовенства осознавала важность регулярных контактов с паствой, участие в решении не только ее религиозных, но и повседневных, хозяйственных нужд. Недаром сводки ОГПУ фиксировали факты сближения православного и мусульманского духовенства в борьбе за прихожанина⁵.

Умные священнослужители понимали, что для результативной работы с прихожанами нельзя игнорировать органы местной власти - сельсоветы. Важно не только с ним не ссориться, но и стараться привлечь их на свою сторону. И тогда будет успех.

Например, сельсоветы активно внимали нуждам священнослужителей при наделении земельными участками. В 1927 г. в деревне Старое Семиостровье одноименной волости Мензелинского кантона председатель сельсовета отвел трем муллам участок луговых угодий размером в 45 десятин⁶. В Арском кантоне в пользование мечети председатель сельсовета выделил лучший участок земли⁷.

Делалось это вполне осознанно, о чем говорит следующий пример. В деревнях Адав-Тулумбаево и Сиушево Буинского кантона муллы получили дополнительные земельные наделы. Когда кантонный исполнительный комитет (вышестоящий властный орган. - Авт.) попытался передать эти земли крестьянским комитетам, председатель сельсовета заявил: "Земля наша и муллы наши... а потому как хочу, так и распределю землю"⁸. Одновременно оказывалась поддержка и самим духовным лицам. В селе Лесные Моркваши Свияжской волости одноименного кантона местный сельсовет произвел самообложение крестьян на содержание священников в размере 7-10 фунтов зерна с едока⁹. Председатель сельсовета села Карманова Челнинского кантона продал участок общественной земли, деньги передал мулле на содержание мечети¹⁰.

Секретарь партячейки на защите священника

Помощь священнослужителям оказывалась не только в виде сборов. В некоторых случаях речь шла о социальной поддержке духовных лиц, защите их от посягательств безбожников. Так, например, председатель Ивановского сельсовета Ильинской волости Арского кантона вынудил одного местного крестьянина, обидевшего священника, публично перед ним извиниться, поклонившись в ноги¹¹. В Бугульминском кантоне секретарь сельсовета поднял вопрос об увольнении учителя за "антирелигиозный уклон в его работе"¹².

Порой на защиту прав священнослужителей выступали и более высокие властные структуры. Когда в Спасский кантон прибыл крупный церковный чин, административный отдел кантонного исполнительного совета дал санкцию всем волостным и сельским советам оказывать ему полное содействие¹³. В камере Нарсуда второго участка Бугульминского кантона в апреле 1927 г. разбиралось дело по иску Бугульминского волостного исполкома (ВИКа) к священнику села Крым-Сарай Бугульминской волости на сумму 150 руб. Защитником священника выступил ответственный секретарь ячейки ВКП(б), доказывая неправомерность иска со стороны ВИКа¹⁴. Поневоле вспоминались слова А.В. Луначарского: "Коммунист-христианин - явление абсурдное".

Сельсовет нанимает священника

"Абсурд" ситуации, с точки зрения идеологов атеизма, состоял и в том, что именно представители местной власти, призванные по своему положению поддерживать идеологию безбожия, принимали порой ключевые решения в вопросах постройки культовых зданий, приглашения священнослужителей и т.д. В Мензелинском кантоне некоторые сельсоветы расходовали деньги на ремонт церквей и наем певчих¹⁵. Матвеевским сельсоветом Ново-Мазинской волости этого кантона было выдано удостоверение церковному совету на сбор пожертвований для ремонта церкви¹⁶.

В деревне Габья Челнинского кантона в 1925 г. на нужды церкви были отданы дрова, предназначавшиеся для отопления школы, а председатель сельсовета по просьбе попа составил список верующих¹⁷. В селе Тоншерины Буинского кантона в июне 1927 г. местный сельсовет принял решение нанять нового священника¹⁸. Аналогично поступил председатель сельсовета села Тихоново Тетюшского кантона, скрепив ходатайства верующих своей подписью и печатью¹⁹.

Утром - сельсовет, вечером - мечеть...

Активизация религиозной деятельности органов власти проявлялась в дни церковных праздников или важных для прихожан событий. В мае 1926 г. в деревне Старое Утяганово Черкасской волости Елабужского кантона председатель сельсовета собрал общих сход по вопросу встречи иконы из Елабуги. Секретарь того же совета подрабатывал составлением приговоров по церковным делам²⁰.

В связи с разрешенным административным отделом Татарского обкома ВКП(б) крестного хода с иконой Спасителя из Елабужского собора в Елабужском кантоне наблюдалось содействие почти всех сельсоветов к организации подвод для встречающих икону²¹. Некоторые партийные работники, имея связи с муллами, советовали им, как лучше организовывать религиозные школы, выбирая для них наиболее отдаленные селения²².

Подобных случаев отмечалось так много, что в секретной сводке информационно-статистического подотдела Татарского обкома ВКП(б) от 10 октября 1927 г. констатировалось, что "сельсоветы иногда берут организационный почин по религиозным вопросам"²³.

При столь плотном взаимодействии сельсоветов с религиозными структурами не вызывает удивления и факт совмещения должностей: низовые органы власти порой возглавляли активные участники религиозных обществ. В деревне Юлтимирово Челнинского кантона благодаря стараниям председателя местного сельсовета была построена мечеть. Будучи одновременно и мутавали (попечителем имущества, пожертвованного мечети), председатель сельсовета разыскал дом для мечети в одной из ближайших деревень, организовал перевозку здания. На достройку был использован лес, дополнительные средства изыскали путем организации сборов с местных крестьян²⁴. Недаром исследователь П.М. Дульский еще в 1923 г. во время этнографической экспедиции обратил внимание на появление новых мечетей в татарских селениях²⁵. Порой доходило до курьезов. Например, председатель Кулле-Киминского сельсовета Тетюшского кантона, также по совместительству мутавали, отказывался принимать посетителей по пятницам, проводя этот день в мечети²⁶.

Заявление в партию под диктовку муллы

Со своей стороны, сами представители духовенства, совместно с местными религиозными советами, выполняли некоторые административные функции. Так, в деревне Татарский Кандыз Бугульминского кантона вдовам и семьям красноармейцев помощь оказывали муллы из фондов мечети. Одна семья получила 50 руб., другая - пуд крупы²⁷. Мулла этой деревни в 1927 г. потребовал от председателя сельсовета выплатить местным крестьянам страховое вознаграждение за зарезанных заразных коров²⁸. Сводки ОГПУ отмечали большую активность духовенства, которое "значительно изменило методы своей деятельности в сторону большего приспособления к советской действительности"²⁹.

Некоторые примеры подобной активности духовенства были приведены в докладе инструктора обкома ВКП(б) Мухутдинова. Во время проверки состояния работы партийных ячеек Чистопольского и Мензелинского кантонов в июне 1926 года чиновник обратил внимание на то, что председатель одного из сельсоветов обратился за помощью к мулле. Последний помог собрать людей для починки моста. Другой мулла помог местной учительнице написать заявление для вступления в партию, он же оказал помощь местным партийцам составлять тезисы для докладов, проводил выступления среди крестьян на тему о сельском хозяйстве³⁰.

Доклад в мечети о политике

Часть духовенства, опережая время, даже стремилась участвовать в агитационных мероприятиях. Во время советско-английского конфликта 1927 г. сводки ОГПУ фиксировали случаи повсеместного обращения мусульманского духовенства к партийным и советским организациям с просьбами разрешить им в мечети делать доклады "о недопустимых выходках со стороны английского правительства по отношению к советским учреждениям, находящимся в Англии"³¹. В одной волости Бугульминского кантона жена муллы добилась разрешения сделать доклад на делегатском собрании об охране здоровья матери и ребенка³².

Между тем использование духовенством подобных форм общения с населением для представителей самих властных органов оказывалось крайне нежелательным, поскольку грозило утратой ими авторитета. По такой причине было отказано в проведении политической проповеди мулле третьего прихода деревни Ново-Альметьево Старо-Альметьевской волости Чистопольского кантона Хафизу Таишеву. Последний обратился в ТатЦИК с заявлением о желании провести проповедь по поводу революционного праздника 7 ноября³³. В ответе председателя волостного исполнительного комитета Старо-Альметьевской волости Чистопольского кантона было указано:

"Поскольку мечети являются местами лишь исполнения религиозных обрядов и отвлеченных от государства и будучи Вы сами лишены гражданского права, Вам отказывается в просьбе. Наоборот, от подобных действий следует строго воздерживаться"³⁴.

Таким образом, социально-политические реалии 1920-х гг. создали уникальный симбиоз официальной и фактической сторон жизни. Восприятие крестьянами советской власти как власти народной естественным образом допускало включение в общественную жизнь священнослужителей.

Со своей стороны, часть духовенства, вместо того, чтобы ощущать себя "лишенцами", продолжала укреплять свое влияние и авторитет. Взаимное признание и понимание общности задач сохранения традиционных ценностей позволяло находить механизмы взаимодействия гражданских и церковных институтов. Даже проводимая атеистическая политика не смогла остановить этот процесс.

• _{1. Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55 т. М., 1968. Т. 12. Октябрь 1905 ~ апрель 1906. С. 142-147.}
• _{2. Документ о сложении сана муллы // Новая деревня. 1924. N24. С. 11.}
• _{3. Маторин Н. Религия у народов Волжско-камского края прежде и теперь. М, 1929. С. 145.}
• _{4. Там же. С. 128.}
• _{5. Государственный архив Республики Татарстан (ГА РТ). Ф. 15. Оп. 2. Д. 92. Л. 32.}
• _{6. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 91. Л. 44.}
• _{7. ГА РТ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 4. Л. 12.}
• _{8. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 91. Л. 45.}
• _{9. Там же. Л. 45.}
• _{10. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 92. Л. 261.}
• _{11. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 355. Л. 77-78.}
• _{12. НА РТ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 4. Л. 12.}
• _{13. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 69. Л. 120 об.}
• _{14. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 318. Л. 143.}
• _{15. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 70. Л. 23.}
• _{16. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 318. Л. 306.}
• _{17. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 1. Д. 1378. Л. 2.}
• _{18. ГА РТ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 11. Л. 41 об.}
• _{19. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 92. Л. 213.}
• _{20. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 91. Л. 56.}
• _{21. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 318. Л. 117.}
• _{22. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 1. Д. 857. Л. 73.}
• _{23. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 318. Л. 330.}
• _{24. Там же. Л. 378.}
• _{25. Дульский П.М. Искусство казанских татар. М., 1925. С. 8.}
• _{26. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 92. Л. 213.}
• _{27. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 355. Л. 99.}
• _{28. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 318. Л. 399.}
• _{29. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 251. Л. 99.}
• _{30. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 69. Л. 46.}
• _{31. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 317. Л. 9.}
• _{32. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 251. Л. 100.}
• _{33. ГА РТ. Ф. 15. Оп. 2. Д. 172. Л. 155-155об.}
• _{34. Там же. Л. 154.}