Затем и другие корабли эскадры подошли к оставшимся четырём батареям и, встав на шпринг, начали их обстрел. Таким образом, корабли и фрегаты заняли свои места по диспозиции и образовали две линии, первую из которых занимали русские корабли.
Чётко прослеживая ход начавшегося сражения, Ушаков, находясь на "Св. Павле", в сопровождении фрегата обошёл весь строй и, подойдя вплотную к берегу, начал обстрел самой мощной батареи острова Видо. Одновременно начался обстрел и основной крепости с береговых батарей, установленных в северной и южной частях Корфу.
Согласно генеральному плану корабль капитана 1-го ранга Д. Н. Сенявина "Св. Пётр" и фрегат "Наварахия", оставаясь на ходу, вплотную подошли к порту и завязали перестрелку со стоявшим там кораблём "Леандр" и фрегатом "Брюне". Точным огнём с русских судов французские корабли практически были выведены из строя, а несколько галер с находящимися на них войсками, предназначенными для подкрепления гарнизона Видо, потоплены.
К 10 часам утра атака соединённых сил стала общей, и уже к 11 часам канонада с французских батарей заметно ослабла. Вот как описывает этот момент участник событий Егор Метакса: "Беспрерывная, страшная стрельба и гром больших орудий приводили в трепет все окрестности. Видо, можно сказать, был весь взорван картечами, и не только окопы... не осталось дерева, которое не было бы повреждено сим ужасным железным градом. В одиннадцать часов пушки с батарей французских были сбиты, все люди, их защищавшие, погибли, прочие же, приведённые в страх, кидались из куста в куст, не зная, куда укрыться"1.
В это же время на флагманском корабле был поднят сигнал к высадке десанта, который заблаговременно был посажен на гребные суда. Под прикрытием корабельной артиллерии галеры пошли к двум противоположным сторонам Видо. Несмотря на упорное сопротивление осаждённых и огонь стоявших у берега мелких судов, десант численностью 2172 человека закрепился между батареями и пошёл далее к середине острова.
Турки, входившие в состав десанта, озлобленные упорным сопротивлением французов, принялись резать всех подряд, не щадя даже пленных, на защиту которых встали русские офицеры.
К 14 часам остров Видо был взят. В плен попали 422 человека, из них 20 офицеров и комендант крепости бригадный генерал Пиврон. Однако со взятием Видо штурм Корфу не закончился. Центр сражения переместился на главную крепость, обстрел которой продолжался с южной и северной батарей, а также с пяти кораблей. Вначале на штурм наружных укреплений Корфу пошли албанцы, но осаждённые выстояли. Тогда в атаку поднялись русско-турецкие войска и вытеснили французов, заставив их укрыться в главной крепости.
Взятие Видо, укреплений Св. Авраама и Сальвадора решило участь остальных крепостей Корфу. Командующий французским гарнизоном генерал Шабо, потеряв около тысячи человек и видя бесполезность дальнейшего сопротивления, направил Ушакову послание:
"Господин адмирал!
Мы полагаем, что бесполезно подвергать опасности жизнь нескольких сотен храбрых русских, турецких и французских солдат в борьбе за обладание Корфу. Вследствие этого мы предлагаем Вам перемирие на срок, который Вы найдёте нужным для установления условий сдачи этой крепости"2.
Послание Шабо было доставлено на флагманский российский корабль шлюпкой под французским и российским флагами. Адъютант французского генерала с двумя офицерами передал его Ушакову. Сразу же после этого Фёдор Фёдорович отдал приказ о прекращении огня на 24 часа и отправил к Шабо своего адъютанта лейтенанта П. И. Балабина (впоследствии генерал-майор, командир 1-го округа жандармов) с условиями капитуляции. В результате 20 февраля на российском адмиральском корабле "Св. Павел" акт о капитуляции крепости Корфу был подписан. Под документом свои подписи поставили: с французской стороны - Грувель, Дюфур, Карез, Вирт, а со стороны союзников - Ушаков и Кадыр-бей3.
Согласно условиям капитуляции французы, сдав крепость Корфу вместе со всеми бывшими при ней кораблями, магазинами, арсеналами и прочими припасами, обязались под честное слово не служить против России и её союзников в течение 18 месяцев4. В полдень 22 февраля французские войска в количестве 2931 человека вышли из крепости и, сложив оружие и знамёна перед строем русско-турецких войск, стали готовиться для отправки в Тулон5. Это, однако, не коснулось 100 пленных евреев, вместе с французами защищавших Корфу: они были отправлены турками в Константинополь6. Потери со стороны русско-турецких войск были незначительны.
Лейтенант М. И. Ратманов (впоследствии вице-адмирал) привёз на флагманский корабль и передал командующему французское знамя и ключи от крепости, куда вошли только русские моряки.
В результате взятия Корфу в руках коалиции оказался важнейший стратегический пункт на Средиземном море. В крепости победителям досталось 105 мортир, 21 гаубица, 503 пушки, 4105 ружей, 1224 бомбы, 105 884 ядра, 620 книппелей, 572 420 ружейных патронов, 2574 пуда пороха. В порту Корфу были взяты линейный корабль "Леандр", фрегат "Брюне", полака, бомбардирское судно, две галеры, четыре полугалеры и три купеческих судна7.
Это был день великого торжества адмирала Ушакова, торжества его военного таланта и твёрдой воли, поддержанных храбростью и искусством его подчинённых, их доверием к своему победоносному предводителю и его уверенностью в их непоколебимое мужество. Это был день торжества русского духа.
Штурм Корфу явил собой образец до конца продуманной и логически завершённой военно-морской операции. И, конечно же, эта грандиозная победа не могла бы стать реальностью без той самоотверженности, с которой русские моряки блокировали и штурмовали бастионы Корфу. Несмотря на все тяготы и лишения, русские воины выстояли и победили.
Великий русский полководец Суворов, узнав о победе при Корфу, воскликнул: "Великий Пётр наш жив! Что он по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах произнёс, а именно: "Природа произвела Россию только одну; она соперницы не имеет!" - то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту! Я теперь говорю сам себе: "Зачем не был я при Корфу хотя мичманом?"8
Поздравил Ушакова и Нельсон: "С усердием поздравляю Ваше Превосходительство с победою Корфы. Уверяю вас, что слава оружия верного союзника столь же для меня лестна, как и слава моего государя"9.
Весть о взятии Корфу долетела до Константинополя 5 марта. Радостное известие с ключами от крепости и другими трофеями доставил в столицу реал-бей Феттах. В тот же час эта весть разнеслась по городу, "произведя всеобщую радость с похвалами вице-адмиралу Ушакову"10. Феттах-бей не переставал повсюду хвалить русских солдат и матросов за их дисциплину и храбрость, "присовокупляя, что чрез обращение с оными турецких матрозов и они довольно навыкли к послушанию".
Чтобы отметить услуги, оказанные вице-адмиралом Ушаковым, султан прислал для него бриллиантовый челенг, соболью шубу и 1000 червонцев на мелкие расходы, а для команды - 3500 червонцев11. В знак благодарности русскому адмиралу верховный визирь по повелению султана направил фирман с похвалой, который был публично зачитан в турецкой эскадре. И даже битый Ушаковым капудан-паша Кючук-Гуссейн всячески "выхвалял" его подвиги и говорил о том, что если бы он был на месте Кадыр-бея, то "подал бы пример послушания к командующему российской эскадрой"12.
Поздравил Ушакова и российский посланник Василий Степанович Томара. 17 марта он писал: "Примите, милостивый государь мой, всеискреннейшее моё поздравление, изъявляемое Вам с чувствами подданного единого с Вами Государя и сына единого же Отечества. Одержанная Вами победа утвердит упование всей благомыслящей Эвропы, что оружие наше превозможет и силы, и козни извергов, устремившихся на порабощение рода человеческого. И в самом деле завоевание островов Егейских, довершённое Вами без армии, без артиллерии и, что больше, без хлеба представляет не только знаменитый воинский подвиг, но и первое в столь долговременную войну отторжение целого члена Республики, наименовавшейся единою и нераздельною..."13 А в донесении канцлеру Безбородко от 1 апреля Томара отметил: "Вице-адмирал Ушаков не ушёл обыкновенной участи по делам греческим. И турки, и иностранцы, присутствующие при взятии крепостей и знающие малость средств и недостатки соединённой эскадры, превозносят его вице-адмирала похвалами и храбрость войск наших ставят главным упором надеяния в сей войне"14.
Однако император в Петербурге значение этой победы явно недооценивал. Ещё не имея известий о взятии острова, Павел I в своём рескрипте от 14 марта на имя Ушакова писал: "Весь флот должно теперь иметь в движении и действии, не занимаясь одним только маловажным пунктом атакою Корфу"15. Поэтому отчасти становится понятным, почему император за столь знатную победу ограничился лишь изданием небольшого указа Адмиралтейств-коллегии от 25 марта о пожаловании Ушакова чином адмирала.
После блистательной победы Фёдор Фёдорович с горечью писал: "Мы не желаем никакого награждения, лишь бы только служители наши, столь верно и ревностно служащие, не были бы больны и не умирали с голоду"16. Каждый из них был героем, и никто не был забыт своим командующим.
В отличие от российского монарха, в Европе "были весьма изумлены" падением считавшейся неприступной крепости. А потому взятие Корфу соединённой эскадрой имело большой политический резонанс, значительно укрепивший уверенность стран антифранцузской коалиции в общем успехе.
Покорение Корфу завершило собой освобождение Ионических островов от французов и позволило силам коалиции полностью контролировать ситуацию в Средиземном море. В связи с этим коалиционная война вступала в новый этап, на котором основные боевые действия переносились на сухопутный европейский театр. А флот в общей коалиционной стратегии рассматривался отныне в качестве вспомогательной силы, призванной содействовать армии в блокаде побережья и военно-морских баз противника и доставке войск в район ведения боевых действий.
Праздник по случаю взятия Корфу был назначен на день Святой Пасхи - 27 марта. С раннего утра все русские моряки от матроса до командующего были одеты в парадные мундиры. При подъёме флагов на кораблях был также поднят императорский штандарт и адмиральский флаг на главной крепости и церкви Св. Спиридона. В девять часов утра на флагманский корабль прибыли все офицеры русской эскадры, откуда через четверть часа Ушаков и контр-адмирал Пустошкин каждый под своим флагом на катерах направились в город для принесения благодарственного молебна по случаю победы. При этом служители, расставленные по реям на кораблях эскадры, приветствовали своих адмиралов пятикратным "ура", на что получали троекратный ответ матросов с катера командующего.
На берегу русского адмирала встречал весь город. И как только он сошёл с катера, на главной площади крепости прогремел салют из 51 орудия. Следом за командующим на берег сошли и все командиры кораблей, а на "Св. Павле" был поднят молитвенный флаг.
Торжественное богослужение проходило в церкви Святителя Спиридона Тримифунтского и представляло собой грандиозное действо по единению православных народов России и восстающей из многовекового порабощения Греции. По окончании божественной литургии с крепости и кораблей эскадры был произведён салют 31 выстрелом, сопровождавшийся радостными криками и восклицаниями как на кораблях, так и на берегу. После этого состоялся крестный ход вокруг города с выносом мощей угодника Божия Спиридона, который сопровождался отданием воинских почестей со стороны русского батальона морских солдат и кораблей эскадры.
"Народ собрался со всех деревень и с ближних островов, - писал Метакса. - При выносе из церкви святых мощей расставлены были по обеим сторонам пути, по которому пошла процессия, русские войска; гробницу поддерживали сам адмирал, его офицеры и первые чиновные архонты острова; святые мощи обнесены были вокруг крепостных строений, и в это время отовсюду производилась ружейная и пушечная пальба... Всю ночь народ ликовал".
После светлой седмицы Ушаков вместе с депутатами от всех островов, среди которых был и Антонио Мария Каподистрия - отец будущего министра иностранных дел России и первого президента независимой Греции Иоанна Каподистрии, сел за составление Временного плана об учреждении правления (конституции) создаваемой республики.
Павел I в рескрипте Томаре от 27 апреля сообщал: "Нам ощутительно, что министерству турецкому, столь мало сведущему, трудно или, прямо говоря, невозможно самому установить ничего порядочного, и для того считаем, что всего лучше было бы, как Вы о том писали к адмиралу Ушакову, чтоб он окружился сведениями людей благонамеренных и просвещённых, в немалом числе на островах тех существующих, и учредил в них правление, не отлагая времени, когда флот Наш ещё всякую меру подкрепить может"17.
Ещё в ноябре 1798 года решено было, что после подписания союзного оборонительного договора стороны с согласия российского императора приступят к "предучреждению состояния присвоенных французами областей Венецких". Тогда же Порта представила три варианта для обсуждения:
1. уступить их, за исключением небольшой части, второстепенной державе, имея в виду Неаполитанское королевство;
2. учредить на них республику наподобие Рагузской, основывая это на "непостоянном характере тамошних обывателей";
3. установить там княжество наподобие Валашского или Молдавского, зависимого от Порты18.
Для России наиболее приемлемым был второй вариант, что и было отмечено Павлом I в его рескрипте Томаре от 16 декабря 1798 года.
Говоря о новом образе правления на Ионических островах, Томара в своём письме от 17 марта 1799-го рекомендовал Ушакову, чтобы под его руководством "обыватели островов положили начало действия к образованию себя в правление, сходное воле Всемилостивейшего Государя Императора, в республику наподобие Рагузской и с таковою же политическою зависимостью от Порты"19.
В итоге Ушаков приступил к учреждению на Ионических островах нового правления. После долгих и жарких споров о правах представителей 1-го и 2-го классов 18 мая план был составлен, подписан самим адмиралом и позднее отправлен с депутатами на высочайшее утверждение Павла I и Селима III20.
В сопроводительном письме Томаре от 14 июня Ушаков писал: "Они (депутаты. - В. О.) и всё общество всех островов одно только щастие почитают, ежели не лишатся протекций России, а нижней весь народ слышать не хотят иного ничего, как только желают быть в совершенном подданстве России. Небезызвестно мне, что этого быть не может и что Государь Император не пожелает и не предпримет, дабы Порта не почувствовала, а пожелает всегда сохранить дружбу, но народ здешних островов и по сие время в уповании том же, а чтобы отделить их от общей протекции ничто их не может, как видно, дойдут до всякого бешенства, теперь они только и дышат тою надеждою, что протекции России не лишатся, это только мнение оживляет их надежду"21.
Несомненно, при составлении Временного плана огромную роль сыграл авторитет русского адмирала. Фёдор Фёдорович писал: "…я всякое данное мною слово стараюсь сдержать верным, чрез что и имеют ко мне все наилучшую склонность и веру, это мне много помогает в моих деятельностях". При этом Ушаков проявил себя тонким политиком и умелым дипломатом. "Люди всех сословий и наций, - обращался он к жителям островов, - чтите властное предназначение человечности. Да прекратятся раздоры, да умолкнет дух вендетты, да воцарится мир, добрый порядок и общее согласие!.." В результате была создана одна из самых демократических конституций того времени. Томара в письме к российскому посланнику в Неаполе А. Я. Италинскому указывал: "Кажется, что более сего искать нам нечего, тем паче что в одной из статей предоставили себе жители делать новые учреждения"22.
В соответствии с конституцией для управления республикой был образован Большой совет, или Греческий сенат, куда входили депутаты, выбранные по равному числу от каждого сословия, исключая простолюдинов. Председателем решено было избрать одного из старейших и знатных жителей островов, на которого возлагалось решение всех политических, военных и хозяйственных вопросов. Выбор по рекомендации Ушакова пал на графа Анжело Орио. Фёдор Фёдорович писал о нём: "Он человек весьма честной и достойной, со многими сведениями. Во время Венецианской республики служил на флоте бригадиром и управлял эскадрою, был несколько времени в Венеции в Сенате и знающ во всех обстоятельствах. Я признал такова человека весьма надобным здесь для Сената и больше всех ему доверил, нижней народ весь к нему привязан, его желают иметь своим начальником"23. Вице-президентом стал Георгий Теотоки.
Кроме того, на каждом острове учреждались Главный совет, магистрат, казначейство и суд. Сенату были даны полномочия издавать законы и постановления, а их окончательное утверждение зависело от большинства голосов в Главных советах на островах. Таким образом, под протекторатом Турции и при покровительстве России по существу создавалось национальное греческое государство, и весомую роль в этом играл русский адмирал.
В рескрипте Павла I к Томаре от 15 июля 1799 года говорилось: "Из рапортов адмирала Ушакова и донесений ваших уведомилися Мы о распоряжениях, учинённых на островах бывших Венецианских, касательно установления на оных правления, новому положению их соответствующих. Находя меры упомянутым адмиралом в Корфу принятые и представленные вами Порте, согласующимися с предположениями Нашими, Мы оные одобряем"24.
В результате длительных переговоров через год, 21 марта 1800 года, между Россией и Турцией была подписана так называемая Константинопольская конвенция и утверждена новая конституция Республики семи соединённых островов, юридически закрепившие результаты боевой деятельности соединённой русско-турецкой эскадры25.
Таким образом, впервые в Новой истории было создано национальное греческое государство под покровительством России и Турции. При этом Россия получила возможность сохранять на Корфу военно-морское присутствие, что позволяло ей занимать стратегически выгодный пункт в Средиземном море и в той или иной степени влиять на европейские дела. Следует отметить, что это явилось одним из реальных позитивных результатов участия России в коалиционной войне против Франции.
К лету 1800-го разрозненные силы русской эскадры после не менее знаменитой кампании в Южной Италии, в ходе которой были освобождены Неаполь и Рим, были собраны на Корфу для подготовки к возвращению на Чёрное море. Пребывание Ушакова на Корфу было непростым: приходилось урегулировать конфликты местного правления с российской военной администрацией. И всё же расставание с жителями Ионических островов было весьма трогательным.
Отмечая заслуги русского адмирала, сенат в письме к президентам Соединённых островов сообщал: "Его высокопревосходительство господин адмирал и кавалер Ушаков, освободя сии острова геройственною своею рукою, учредив отеческими своими благорасположениями соединение их, образовав нынешнее временное правление, обратил он яко знаменитый освободитель всё своё попечение на пользу и благоденствие искуплённых им народов"26.
Каждый остров счёл своим долгом отблагодарить своего спасителя. Сенат острова Корфу поднёс адмиралу золотой меч, усыпанный алмазами, с надписью: "Остров Корфу адмиралу Ушакову". Его вручение сопровождалось лестными отзывами и такой речью: "За благодеяние, оказанное сильною благотворительною десницею августейших государей, избавителей и покровителей наших, отечество провозглашает Вас освободителем и отцом своим". Аналогичный подарок сделали жители Занте.
Острова Кефалония и Итака поднесли специально выбитые по этому поводу золотые медали. Надпись на лицевой стороне первой медали с профильным изображением самого адмирала гласила: "Фёдор Ушаков российский доблестный благочестивый адмирал. 1800". На обратной стороне было изображение крепости острова Корфу с надписью: "Спасителю всех Ионических островов - Кефалония".
В одном из российских эмигрантских изданий в Бизерте капитан 1-го ранга М. Ю. Гаршин писал, что таких медалей было изготовлено шесть комплектов: одна золотая - для адмирала и пять серебряных - для его командиров. Автором медали был гравёр Константин Вурвахис. К сожалению, писал автор, золотая медаль каким-то образом попала в Британский музей; из пяти серебряных - одна в Эрмитаж, а судьба остальных четырёх неизвестна.
Медаль от острова Итака была ювелирной работы. Её автором был Теанетос Арсенис. На её лицевой стороне изображён Одиссей, а на обороте виньетка - сокращённая надпись: "Слава итакийцев, Кавалер Феодор Ушаков, прими дар в знак нашего уважения". Кроме того, от президента Итаки Ушакову был подарен прекрасной работы серебряный щит с изображением подвигов и трофеев адмирала.
6 июля при отходе российской эскадры казалось, что все жители Корфу вышли на берег. Они провожали русских моряков со слезами на глазах, напутствуя их словами благодарности и благословения. А Фёдор Фёдорович оставлял остров с чувством тревоги за его дальнейшую судьбу.
26 октября русская эскадра прибыла в Севастополь, на чём и закончилась знаменитая Средиземноморская экспедиция. В ходе её Россия, используя свой флот в качестве действенного инструмента внешней политики, дала свободу народам Ионических островов и упрочила там своё влияние. России удалось создать первое национальное греческое государство Нового времени - Республику семи соединённых островов, явившуюся прообразом независимой Греции. Подвиги наших моряков и солдат обессмертили имя русского воина в Европе. "Такой яркой, торжествующей победы духа над материей не выпадало на долю ни одного народа, ни одной армии в мире"27.
Не менее важным результатом боевой деятельности русской эскадры явилось то влияние, которое оказали российские моряки на правительства и народы освобождаемых стран. Участник событий капитан-лейтенант Метакса писал: "История сохранит память славного сего похода и передаст потомству блистательное мужество и непоколебимую твёрдость войск... Они доставили всему свету, что... любовь покоряемых народов и уважение самого неприятеля не приобретаются одними победами, но человеколюбием, бескорыстием, великодушием и твердостию; сии добродетели, особенно русских воинов украшающие, сделали в 1799 году память их незабвенною между греками, французами, итальянцами, турками, долматами и албанцами"28.
- 1. Записки флота капитан-лейтенанта Егора Метаксы. Пг. 1915. С. 212.
- 2. Ф. Ф. Ушаков. Документы. Т. 2. М. 1952. С. 381.
- 3. РГАВМФ. Ф. 192. Оп. 1. Д. 15. Л. 36-38.
- 4. АВПРИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1479. Л. 129-130.
- 5. См.: Ф. Ф. Ушаков. Документы. Т. 2. С. 426.
- 6. АВПРИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1412. Л. 145.
- 7. См.: Ф. Ф. Ушаков. Документы. Т. 2. С. 424-425.
- 8. А. В. Суворов. Письма. М. 1986. С. 705.
- 9. Цит. по: Ф. Ф. Ушаков. Документы. Т. 2. С. 441.
- 10. АВПРИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1412. Л. 143.
- 11. Там же. Л. 107-107 об.
- 12. Там же. Ф. 89. Оп. 8. Д. 890. Л. 6 об.-7.
- 13. Там же. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1412. Л. 125-129 об.
- 14. Там же. Д. 1417. Л. 38.
- 15. Там же. Д. 1409. Л. 40.
- 16. Цит. по: Скаловский Р. Жизнь адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Ч. 1. СПб. 1856. С. 321.
- 17. АВПРИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1409. Л. 56.
- 18. Там же. Ф. 89. Оп. 8. Д. 877. Л. 15 об.
- 19. Там же. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1412. Л. 130.
- 20. См.: Ф. Ф. Ушаков. Документы. Т. 2. С. 520-526.
- 21. АВПРИ. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1479. Л. 295.
- 22. Там же. Д. 1364. Л. 50-50 об.
- 23. Там же. Д. 1479. Л. 294.
- 24. Там же. Д. 1409. Л. 80.
- 25. Там же. Ф. 76. Оп. 2. Д. 1246. Л. 1-6.
- 26. Там же. Ф. 57. Оп. 1. Д. 16. Л. 19.
- 27. Цит. по: Керсновский А. А. История русской армии. Т. 1. М. 1992. С. 192.
- 28. Записки флота капитан-лейтенанта Егора Метаксы… С. 226.