Трое суток в купе с Шукшиным

И нехитрый кинорассказ о поездке вдруг превращается в маленькую поэму "кому на Руси жить хорошо".

На съемки фильма режиссер и оператор ехали в одном купе. Об этом - и не только - друг Василия Макаровича Шукшина рассказал "Родине".

Вспоминает Анатолий Заболоцкий:

- "Печки-лавочки" - картина, которую я очень люблю, но которая далась мне нелегко. Дело не в том, что съемки были какие-то особенно сложные. Напротив, мы с Шукшиным прекрасно понимали друг друга, знали, что и как делать. Однако на киностудии имени Горького никто почему-то не верил, что я справлюсь со своей работой. Причем это неверие шло с самого верха. Мэтр Станислав Ростоцкий, например, подходил: мол, куда ты лезешь, в жизни ведь не справишься с такой серьезной работой.

Шукшину пришлось ходить по кабинетам и отстаивать меня - за что я ему всегда был очень благодарен.

Из сценария Шукшина

- Ехайте! Раз уж тронулись - ехайте. Чего бы, дуракам, здесь-то не отдохнуть? Ехайте уж...

- Нюра, Нюр, - подсказывали под руку, - ты деньги-то под юбку, под юбку; ни один дьявол не догадается... Я сроду под юбкой вожу... Целеньки будут.

- Мам, ребятишек-то гляди... На реку бы не ходили!

- Пишите! Иван, пиши!

- Все будет - печки-лавочки! - кричал уже из окна Иван.

Вспоминает Анатолий Заболоцкий:

- Почему Вася вдруг решил, что этот фильм непременно должен снимать оператор Заболоцкий? Думаю, основная причина в том, что за год до "Печек-лавочек" мы с ним вместе собирались делать другую картину - биографию Стеньки Разина. Все было готово к съемкам. Шукшин очень гордился сценарием, он был искренне уверен, что снимет свой лучший фильм. Но его "Разину" не суждено было случиться никогда - внезапно Госкино без объяснения причин закрыло картину. Взамен чиновники предложили экранизировать сценарий "Печек-лавочек", который к тому моменту ждал одобрения уже лет пять...

Ну, а кроме того, я ведь тоже с Алтая, как и Вася. Он из Бийского района, я из Абакана. А если ты родом с Алтая, то о многодневном путешествии по стране тебе известно не понаслышке. В молодости я как минимум два раза в году проделывал такое путешествие - после окончания весенней сессии во ВГИКе и перед началом занятий. Тогда пять суток ехали от Абакана до Москвы. Нас, алтайских, было много, мы выкупали целый вагон и ехали одной компанией, в которую почти всегда вливались и проводники. Это была отдельная маленькая жизнь, в которой случалось всякое - но в основном, конечно, веселые попойки и романы, дело-то молодое. Удивительно, но обходилось без громких ссор и драм - буйных быстро успокаивали общими усилиями. Да и не было среди нас особенно буйных.

Шукшину было важно, чтобы оператор тонко чувствовал фактуру, создавал почти документальную картинку, нутром чувствовал, как нужно снимать. И у меня, разумеется, нужный ему опыт путешествий имелся.

Из сценария Шукшина

- Два рубля.

- Какие два рубля? - не понял Иван.

- За две постели.

- Это... - Иван почуял некий подвох с этими двумя рублями. - А что, за постели отдельная плата?

Командировочный и проводник переглянулись.

- Отдельная, отдельная. Давайте поскорей, мне некогда.

- Нюся, дай два рубля, пожалуйста, - спокойно сказал Иван.

- Загороди меня, - тихонько попросила Нюра.

Вспоминает Анатолий Заболоцкий:

- Все сцены в поезде сняли в Москве, а затем уже без актеров вместе с Шукшиным отправились по железной дороге на Алтай снимать пейзажи. Так что все, что вы видите за окном поезда, включая многолюдные сцены на вокзале в Бийске - это документальные кадры. Сними мы эти эпизоды, не выезжая из Москвы, - от фильма бы тут же повеяло фальшью.

Сейчас мы видим, насколько это решение было правильным: от этой картины и спустя сорок с лишним лет веет не только правдой, но и очень трогательной теплотой и любовью к людям.

Едем с ним на Алтай - попутчики меняются. И, странное дело, вроде как Васю не узнают. Хотя фильмы с ним тогда уже были известны и популярны. Колоритные такие заходили в купе, подсаживались. За своего принимали. Помню, один все допытывался у него: а там-то ты, случайно, не служил? Другой еще лучше: а ты случайно там-то не сидел?

Вася улыбался - он находил общий язык со всеми. Его принято считать таким рубахой-парнем, совсем от сохи. Но это скорее экранный образ - Шукшин на самом деле был вдумчивым, глубоким и при этом очень чутким - мог найти ключ к каждому.

Так и ехали с ним - весело. Он просто вел себя совсем не как знаменитость, все эти замашки "звезды" ему были чужды.

Вспоминает Анатолий Заболоцкий:

В Бийск приехали, начали снимать привокзальную площадь. В фильме остались эти кадры, которыми я очень горжусь, - это точный срез того времени, какие тогда были люди, как одевались, как выглядели...

Сейчас это место называется площадь Василия Шукшина. Думаю, не в последнюю очередь благодаря "Печкам-лавочкам".

- И вот парадокс: из картины, которую он не планировал и не очень хотел снимать и в которой не собирался играть (на роль Ивана Расторгуева планировался Леонид Куравлев, но он предпочел роли в "Семнадцати мгновениях весны" и "Робинзоне Крузо"), получился его любимый фильм. И это несмотря ни на что: картину ведь порезали, дали ей третью категорию, из-за чего она не стала громким событием и прошла очень тихо. Но Вася был очень доволен.

Он называл "Печки-лавочки" "нашим семейным фильмом" - там ведь помимо него и Лидии сыграли их дочери Ольга и Мария. И на съемках эта семейная атмосфера очень чувствовалась - даже когда семьи Васи рядом не было.

Из сценария Шукшина

- А ты что это сразу в бутылку-то полез?

- А вы что это сразу тыкать-то начали? Я вам не кум, не...(...)

- Слушайте!.. - посерьезнел командировочный. - Вы все-таки... это, научитесь вести себя как положено - вы же не у себя в деревне. Если вам сделали замечание, надо прислушиваться, а не хорохориться. Поняли? - командировочный повысил голос. - Научись сначала ездить. Еще жену с собой тащит...