Революция 1917 года мгновенно возвышала людей и так же мгновенно лишала их всего - вчерашние властители дум становились никому не нужными эмигрантами. Эта судьба ждала и самого яркого из русских политиков, вождя октябристов Александра Ивановича Гучкова.
"Шалый", "флибустьер", военнопленный
Предки Гучкова, купцы-старообрядцы, выстроили в Лефортове целый текстильный городок. Изготавливали шерстяные ткани и яркие платки "на манер французских и турецких". Сами тоже, оставив старую веру, оделись на западный манер, обучились языкам, а Иван Ефимович оевропеился настолько, что женился на француженке Корали Вакье. Она родила ему пятерых сыновей, которые пошли, вероятно, в калужских предков - русые, голубоглазые, осанистые, хоть и невысокие, - а вот нрав имели по-нездешнему горячий.
Мушкетерский!
Особенно буйным рос третий сын Александр, который сам называл себя "шалым", а от недоброжелателей получил кличку "флибустьер". Он родился в октябре 1862 года, в разгар реформ, разбудивших целое поколение русских людей. Вот и братья Гучковы с головой окунулись в общественную жизнь. Старший, Николай Иванович, работал в московской Думе, став в итоге городским головой. Его брат-близнец Федор основал популярную газету "Голос Москвы". Младший, Константин, управлял Московским заемным банком. Ну, а Сашу в семье звали "политиком" - он живо интересовался всем происходящим в стране и за границей, не боясь при этом идти наперекор общему мнению.
И даже был побит одноклассниками по 2-й Московской гимназии на Разгуляе, когда высказался против оправдания стрелявшей в губернатора Веры Засулич.
Когда началась война с Турцией, мальчик навещал раненых в госпитале, где попечителем был его отец. После войны, возмущенный антироссийской позицией британского премьера Дизраэли, Саша решил убить его. Купил на черном рынке пистолет, но на билет в Англию денег не хватило, и план сорвался.
Окончив гимназию с золотой медалью, он поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Но едва получив диплом, записался вольноопределяющимся в 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский полк. Правда, прослужил в армии недолго, но полюбил ее на всю жизнь. Выйдя в запас прапорщиком, уехал доучиваться за границу, но услышал про голод в Поволжье и поспешил туда - распределять собранную помощь. С орденом Св. Анны 3-й степени вернулся в Москву, где был избран членом городской Думы - там уже заседали его отец, дядя и двое братьев, что дало повод острякам прозвать это учреждение "Гучковым гнездом"...
Но заниматься прокладкой водопровода и канализации ему было скучно. Через два года вместе с братом Федором он махнул в Турцию, где назревала резня армян. Вернувшись, братья записались в казачью сотню, охранявшую железную дорогу в Маньчжурии. Не давая спуску грабителям-хунхузам, Гучков заодно побил инженера-поляка, сказавшего что-то нехорошее о России. После скандала вышел в отставку, вернулся домой через Монголию и Тибет и тут же, снова с Федором, уплыл на Англо-бурскую войну - сражаться на стороне буров. Был ранен в ногу, взят в плен, но отпущен англичанами, восхищенными его храбростью...
Рана, навсегда сделавшая его хромым, не остудила пыл: в 1900-м он подавлял Боксерское восстание в Китае, в 1903-м сражался с турками в Македонии, куда уехал перед самой свадьбой с Марией Зилоти, кузиной композитора Сергея Рахманинова. Невеста, давно влюбленная в храбреца, преданно ждала его возвращения. Брак и рождение сына не изменили характера Гучкова - следующая война, Русско-японская, снова погнала его из дома. В Маньчжурии он заведовал Красным Крестом и после разгрома под Мукденом остался вместе с ранеными в японском плену.
И только весной 1905 года был освобожден и вернулся в Россию, где уже бушевала революция.
Карикатура на дуэль Гучкова и графа Уварова.
Октябрист, депутат, дуэлянт
В Москве Александра Ивановича встречали как героя - в городской Думе ему устроили овацию и тут же избрали на съезд земских деятелей. Там он немедленно схватился с бывшим соучеником Милюковым: тот требовал автономии для Польши, а Гучков выступил против, защищая неделимость империи и нерушимость царской власти. После этого сам Николай II обратил на него внимание и пригласил в Петергоф. Волнуясь, гость долго говорил о непорядке в армии, о бездарности военных и штатских начальников, доведших страну до революции. Закончил призывом созвать Земский собор и пообещать реформы - "это успокоит страну".
Царь кивал: "Вы совершенно правы". Потом Гучков узнал, что после него Николай принял московского городского голову Рукавишникова, который предлагал совсем другое - Земский собор не созывать, реформ не проводить. Царь поддакивал и ему...
Гучков был горячим поклонником Столыпина, веря в его способность "оздоровить" Россию. Тот в ответ благодарил вождя октябристов за гражданское мужество, а его партию называл "сливками русской прогрессивности". На выборах в третью Думу октябристы получили целых 154 места, Гучков вошел в важную комиссию по государственной обороне. Кадетов в состав комиссии не включили за "антипатриотизм", обиженный Милюков стал при любом удобном случае критиковать бывшего соученика.
Но когда с думской трибуны Милюков обвинил Гучкова во лжи, тот вызвал его на дуэль...
В 1910 году "флибустьер" был избран председателем Третьей Думы. Вскоре ушел в отставку, протестуя против политики прежнего кумира Столыпина. Но когда тот был убит, Гучков скорбел искренне: "Мы похоронили не только человека, но и великий государственный ум". После этого он окончательно понял: "Россия... будет вытолкнута на путь насильственного переворота". К этому вели не только разгромленные, казалось бы, революционеры, но и правые, тормозившие любые реформы. Их лидеры в Думе высмеивали "купчика, возомнившего себя Демосфеном", а Гучков отвечал им: "Я не только сын купца, но и внук крестьянина, который выбился в люди своим трудолюбием и своим упорством... и знаю цену таким барчукам, как вы".
Когда он не попал в Четвертую Думу, созванную осенью 1912 года, правые злорадствовали: "Октябристы остались без головы и без ног".
Критик царя, враг императрицы
К тому времени Гучков непоправимо рассорился с царем, все больше подпадавшим под влияние Григория Распутина. В одной из думских речей он заявил, что за спиной Распутина "стоит целая банда, пестрая и неожиданная компания, взявшая на откуп и его личность, и его чары". Потом обвинил в шпионаже подполковника Мясоедова, близкого к давнему своему врагу Сухомлинову.
И стрелялся с ним! (Позже Мясоедов был и в самом деле повешен как шпион.)
И, наконец, Гучков предпринял совсем уже немыслимый шаг: стал распространять поддельные письма императрицы к Распутину, полные чувственных излияний. С тех пор Александра Федоровна называла Гучкова не иначе как "скотиной" и мечтала его повесить. На прощальной аудиенции депутатов Третьей Думы Николай II сделал вид, что не заметил прежнего любимца, и не подал ему - единственному - руку.
А тот, не падая духом, укатил на новую войну на Балканы. Его душевные свойства той поры описал коллега по партии Николай Савич:
"При большом уме, талантливости, ярко выраженных способностях парламентского борца, Гучков был очень самолюбив, даже тщеславен, притом он отличался упрямым характером, не терпевшим противодействия его планам". Оскорбленное самолюбие превратило его из сторонника власти в ее упорного врага. На конференции октябристов он говорил: "Мы вынуждены отстаивать монархию против монарха".
В первый день мировой войны Гучков написал жене: "Начинается расплата". И тут же занялся привычным делом: организацией помощи раненым под флагом Красного Креста. Оказался во 2-й армии Самсонова, разбитой немцами, и едва избежал плена. Убедившись, что будет полезнее в тылу, занялся переводом промышленности на военные рельсы. В 1915 году возглавил Центральный военно-промышленный комитет, распределявший между предприятиями военные заказы. За заслуги в этом деле был выбран в Государственный совет.
"Как это противно!" - откликнулась императрица.
А ненавистный ей Александр Иванович все больше убеждался, что власть неспособна ни победить в войне, ни уберечь страну от революции.
Отречение императора России Николая Второго в ночь на 3 марта 1917 года. В царском вагоне (слева направо): министр императорского двора Владимир Фредерикс, генерал Николай Рузский, депутаты Госдумы Василий Шульгин и Александр Гучков, генерал Юрий Данилов, император Николай II.
Переговорщик, военный министр
Февральскую революцию Гучков вначале принял за простой "уличный бунт". Когда 28 февраля петроградский гарнизон перешел на сторону восставших, он позвонил в Генеральный штаб: "Срочно пришлите войска для защиты престола". "Их нет" - кратко ответили ему. Тогда он отправился в Таврический дворец и вошел в образованный там Временный комитет Думы. От его имени 1 марта вместе с Василием Шульгиным отправился в Псков, чтобы уговорить царя отречься. "Переменить царя и этим сохранить царизм" - предлагал он.
Для него было неожиданностью, когда Николай II отрекся не только за себя, но и за сына, а на другой день от трона отказался великий князь Михаил. Власть разваливалась на глазах, страна сползала к анархии, которой Александр Иванович так боялся.
В отсутствие Гучкова было создано Временное правительство, где ему предложили пост военного министра. Но одновременно Петроградский Совет принял "приказ N1", позволявший солдатам не подчиняться офицерам. Вдогонку по настоянию Гучкова был послан "приказ N2", объяснявший, что на фронте прежняя дисциплина сохраняется. Но это уже не помогло. В тыл хлынула лавина дезертиров, управление войсками было потеряно. Гучков понимал: "Временное правительство висит в воздухе, наверху пустота, внизу бездна". Позже его упрекали в том, что он "оказался игрушкой во власти революционной черни", но он при всем желании не мог остановить всеобщий развал.
Его вина заключалась в другом: как и другие вожди оппозиции, Гучков всеми силами приближал монархию к краху, наивно думая, что управлять огромной страной не сложнее, чем фабрикой или полком.
На посту министра он пробыл всего 60 дней, уступив его в апреле Александру Керенскому. Умный французский посол Палеолог писал тогда: "Отставка Гучкова знаменует банкротство Временного правительства и русского либерализма". Последней надеждой Александра Ивановича стал генерал Корнилов, решивший навести порядок в столице. На его поддержку Гучков собрал крупную сумму, но корниловский путч позорно провалился. После этого вконец разочарованный политик уехал лечиться в Кисловодск, где его и застала новая революция...
Беглец, эмигрант, мемуарист
От большевиков Гучкову удалось сбежать, переодевшись протестантским пастором. В Добровольческой армии он привычно руководил снабжением, потом был послан в Европу просить помощи. Но многие не могли ему простить участия в разрушении монархии. Однажды в берлинском метро офицер Сергей Таборицкий избил его зонтиком, и бывший "флибустьер" стерпел это.
Опасаясь за свою жизнь, он перебрался в Париж, где собралась вся семья - братья, Мария Ильинична, дети. К тому времени его отношения с женой разладились; политик завел роман с молодой эмигранткой Лидией Часар, которая называла себя "мадам Гучкова" и родила ему сына Андрея, в будущем известного фотографа. Обиженная этим дочь Гучкова Вера вступила в компартию Франции, сошлась с "возвращенцами", среди которых было немало советских агентов. У них был свой интерес к бывшему октябристу - Феликс Дзержинский считал его одним из опаснейших врагов большевизма.
Вера, ставшая женой английского коммуниста Трейла, докладывала в Москву о каждом шаге отца. Тем же занимались его частые гости - генерал Скоблин и его жена, певица Надежда Плевицкая, тоже работавшие на НКВД. Из-за этого писатель Роман Гуль писал, что в последние годы Гучков находился "под двойным стеклянным колпаком".
Он еще пытался бороться, сплотить вечно ссорившихся эмигрантов, искал поддержки европейских стран, включая нацистскую Германию. Но все чаще наваливались усталость и отчаяние. В одном из писем он жаловался: "Тускло, неуютно, холодно, голодно". В 1935 году, когда врачи обнаружили у Александра Ивановича рак кишечника, он начал делать то, чего долго избегал - диктовать давнему знакомому Николаю Базили свои мемуары...
P.S. 14 февраля 1936 года Александр Иванович Гучков скончался. Он завещал кремировать себя - на похороны у бывшего "миллионщика" денег не хватало, - и позже, "когда падут большевики", перевезти останки в родную Москву. Но и это желание не сбылось - во время немецкой оккупации урна с прахом Гучкова таинственно исчезла из колумбария на кладбище Пер-Лашез.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем