Вино сливали в Неву и из нее же пили

Стратегический запас империи

17 июля 1914 г. в связи с началом мобилизации, в соответствии с "Руководством для призыва нижних чинов запаса армии и флота на действительную службу", торговля спиртными напитками в Российской империи была прекращена. 22 августа император Николай II повелел "существующее воспрещение продажи спирта, вина и водочных изделий для местного потребления в империи продолжить впредь до окончания военного времени".² Долгосрочная антиалкогольная политика привела к тому, что до 85% выкуривавшегося в империи спирта утратило сбыт³. Нереализованный спирт в огромном количестве скапливался в казенных и частных винных складах, на спиртоочистительных и винокуренных заводах, в погребах, у частных лиц. С усилением общественного недовольства и распространением волнений к началу 1917 г. запасы спирта превратились в "пороховой погреб" империи и грозили подорвать государственный порядок и общественное спокойствие.

Этикетка казенного вина

Охрана спирта от населения

Февральская революция в Петрограде сопровождалась пьяными погромами, позднее они прокатились по всей империи. "Имели место многочисленные случаи разгромов хранящихся на заводах и в торговых заведениях запасов крепких напитков. При этих обстоятельствах обычно со стороны опьяневшей толпы производятся насилия и разграбление имущества, нередки и значительные пожары. Особо опасные последствия возникали при разгромах запасов крепких напитков в местах скопления воинских частей"⁴. Деморализованные вооруженные толпы превращались в неуправляемую стихию, справиться с которой силами местной полиции было невозможно.

Временное правительство пыталось взять ситуацию под контроль. 11 мая 1917 г. весь спирт был объявлен государственной собственностью. По распоряжению министра финансов А.И. Шингарева, к частным складам спирта и вина был приставлен военный караул⁵. В случае реальной угрозы вооруженного нападения в местностях, объявленных на военном положении, военным властям разрешалось принимать решение об уничтожении спирта. Постановлением Временного правительства от 13 мая 1917 г. были установлены жесткие наказания за участие в пьяных погромах: "лишение всех прав состояния и ссылка в каторжную работу на время от 4 до 8 лет за участие в публичном скопище, которое с целью распития или похищения крепких напитков, учинит насилие над личностью"⁶.

Внутренний вид винного магазина.

Брожение среди населения

В апреле-мае с разных концов страны поступали сведения о брожении среди населения. Наиболее критическая ситуация складывалась в местах скопления запасных воинских частей. Серьезные сомнения вызывала целесообразность и надежность охраны хранилищ спирта сельской милицией, "то есть теми же крестьянами, от которых спирт всегда всемерно охранялся"⁷. Угроза того, что население, особенно в деревнях, растащит спирт и "перепьется", возрастала изо дня в день. Воинские команды, заменившие, по распоряжению министерства финансов, милицию в деле охраны спирта, вызывали не меньшие опасения властей. Так, в Ельне и Дорогобуже Смоленской губернии, где в казенных винных складах хранилось значительное количество спирта, начальник гарнизона доносил о появлении среди солдат тревожных разговоров о намерении "разгромить склады и попользоваться спиртом"⁸. О том же сообщал 19 мая управляющий акцизными сборами Киевской губернии. Казенные винные склады киевского управления были переполнены спиртом, свезенным с винокуренных и спиртоочистительных заводов, и предпринятых мер для охраны запасов спирта было явно недостаточно. Имели место посягательства на спирт и разного рода эксцессы со стороны воинских команд⁹. При запрещении уничтожать спирт, с одной стороны, и опасности возникновения пьяных беспорядков - с другой, администрации на местах вынуждены были ждать инструкций из Петрограда, а время утекало, и ситуация могла выйти из-под контроля.

Весной-летом в Липецке, Ельце, Новочеркасске, Тирасполе, Саратове, Калуге и других местностях революционные выступления сопровождались хищениями спирта¹⁰. Местные акцизные управления "бомбардировали" Главное управление неокладных сборов и казенной продажи питей телеграммами с просьбой срочно освободить вверенные управления от казенного спирта во избежание беспорядков. В результате при невозможности сколько-нибудь быстрого вывоза запасов было разрешено уничтожать спирт "со всеми мерами предосторожности против злоупотреблений и эксцессов"¹¹.

Брожение среди местного населения делало опасным и единственно возможный способ сохранения запасов спирта - транспортировку его в более надежные хранилища и безопасные районы. Нарастание революционного движения фактически парализовало даже необходимую перевозку спирта на пороховые заводы и иные предприятия военного ведомства. Заводы нуждались в спирте, а склады - в скорейшем освобождении от него, однако зачастую не хватало перевозочных средств - цистерн, вагонов, но главное - трудно было организовать надежную охрану перевозки. Так, еще 12 апреля управляющий акцизными сборами Тамбовской губернии сообщал о брожении крестьян, "выражающемся в неприязненном отношении к помещикам"¹². "При таком настроении сельского населения передвижение спирта является делом в одних случаях совершенно невозможным, в других - крайне рискованным... Транспорт частного спирта, отправленный с Кочемировского завода Новосильцева на ст. Кустаревка для отправки в Нижне-Мальцевский эфирный завод, был в пути частью расхищен крестьянами"¹³. Весной-летом 1917 г. сообщения о хищениях и нападениях во время транспортировки спирта поступали в Главное управление неокладных сборов со всех концов страны.

Сатирическая открытка в поддержку сухого закона в России, принятого в годы Первой мировой войны. РИА Новости

Алкогольное противостояние правительства и советов

Советы солдатских и рабочих депутатов категорически выступали за немедленное уничтожение спиртовых запасов. Часто при первых признаках волнений советы принимали решение об уничтожении хранившегося на казенных и частных заводах спирта и лишь по факту уведомляли об этом правительство. Временное правительство, со своей стороны, жестко выступало за сохранение спирта, необходимого для ведения войны, "содействие сохранению его запасов" признавало непременным долгом всех граждан и требовало организовать подобающую охрану на местах¹⁴.

Вопрос об уничтожении спиртовых запасов был предметом полемики и в самом правительстве. Министр юстиций П.Н. Переверзев 10 июня 1917 г. поднимал вопрос о возможности безотлагательного повсеместного уничтожения запасов спирта или его денатурации. Он указывал: "Из поступающих в Министерство юстиций сведений усматривается, что большинство совершаемых за последнее время крестьянами и горожанами беспорядков приобретает особую остроту благодаря захвату и распитию толпою запасов спирта как на частных складах, так и на казенных заводах"¹⁵. Однако денатурация не могла решить проблему: такой спирт становился непригодным для изготовления пороха и эфира¹⁶. Кроме того, поставки денатурирующих веществ из-за границы в годы войны практически прекратились. Сомнения вызывала и целесообразность денатурации казенного спирта, так как, по опыту трех "трезвых" лет, умельцы при необходимости без особого труда очищали денатурат для питья. Министр финансов А.И. Шингарев был непреклонен: "Запасов спирта у нас недостаточно для приготовления пороха. Ни уничтожение, ни массовая денатурация невозможны"¹⁷.

Порядок ликвидации спирта

По подсчетам финансового ведомства, страна стояла на пороге серьезного дефицита спирта, что грозило обороноспособности империи. Запасы казны на 1 января 1917 г. составляли около 44 миллионов ведер в пересчете на 40 градусный спирт¹⁸. Еще около 5 миллионов составляли запасы частного спирта, а также в распоряжении Министерства финансов находилось 6,5 миллиона ведер алкогольных продуктов, которые постепенно перерабатывались обратно в спирт. При этом годовой расход спирта внутри страны исчислялся в 34 миллиона ведер, из которых до 20 миллионов расходовались на нужды войны. Остальные 14 миллионов ведер шли на приготовление денатурированного спирта и на прочие технические надобности. Кроме того, страна имела обязательства перед союзниками: по контракту необходимо было поставить около 1,8 миллиона ведер очищенного спирта во Францию в течение 1917 года. Это означало, что при продолжении войны в 1918 году, спирта не хватило бы даже на нужды государственной обороны.¹⁹ Действительно, после событий весны-осени 1917 года, когда часть спирта была уничтожена во время или во избежание беспорядков, страна испытала спиртовой "голод". Уже в мае 1918 года отпуск спирта невоенным предприятиям для повседневных надобностей был строго ограничен, а частным лицам, за исключением медиков, вовсе прекращался²⁰.

В июне 1917 г. Временное правительство установило порядок ликвидации хранящихся на водочных заводах и в торговых заведениях водочных изделий и спиртовых морсов. Частные запасы спиртовых изделий, пригодных для производства, полагалось использовать для приготовления уксуса, других пищевых кислот, фруктовых и искусственных минеральных вод. Непригодные для таких производств напитки - перегнать обратно в спирт и сдать в казну для нужд пороховых заводов. Владельцы спиртовых запасов в месячный срок со дня получения

распоряжения на местах обязывались поместить их в надежные склады или уничтожить с возмещением убытков от казны²¹. По истечении месяца все изделия, не помещенные в надежные склады, подлежали уничтожению без возмещения.

Возмещение убытков владельцам спирта обернулось новой финансовой проблемой для казны. Так, только в Петрограде и Москве, где были сосредоточены наиболее крупные водочные заводы, по подсчетам акцизного управления, находилось 25 и 18 тысяч ведер соответственно, в других местностях предполагалось еще 100-150 тысяч. "В случае уничтожения или переработки средняя сумма, возмещенная казной, - 10 рублей за ведро в 40 градусов. Даже если часть будет вывезена или переработана, то 80 000 ведер - это 800 000 рублей, таких денег в Министерстве финансов нет"²², - констатировал Шингарев. Уничтожение запасов спирта оборачивалось для страны все большим бюджетным дефицитом, а винные погромы усугубляли кризисные явления в империи.

4-й казенный винный склад Санкт-Петербурга.

Даешь царские погреба!

В дни Октябрьской революции массовых погромов удалось избежать разве что в Москве. После печально известных майских погромов 1915 года, вылившихся в массовый пьяный дебош, весь спирт в Первопрестольной сдавался на хранение в специально оборудованные и хорошо охраняемые казенные винные склады. "Изделия содержались в особых железных цистернах, запертых в здании складов, или в особых запертых кладовых"²³. Несмотря на усилившиеся попытки хищения из складов в дни большевистского переворота, спирт удалось отстоять силами воинских команд²⁴.

Потрясающую картину являло разграбление складов Зимнего дворца в Петрограде. "Рассказывали, что в потоках разлившегося из разбитых бочек вина потонуло немалое число перепившихся до потери сознания громил". В результате остатки винных запасов решено было слить в Неву, из которой, по свидетельствам очевидцев, эти "остатки" пили прямо на четвереньках²⁵. "Воинственному азарту наших преторианцев помогает винное зелье. В Петрограде приступом взяты дворцовые винные погреба, и по всей России громятся всякие винные склады. Вино льется рекой, в нем товарищи прямо купаются. Никакими силами нельзя приостановить это пьянство. Сам Луначарский заявил в Смольном, что в Петрограде царит пьяный ужас. Кое-где заранее вино выливают в реки, в канализационные трубы и т. п."²⁶, - писал 29 ноября 1917 г. Н.П. Окунев.

Непродуманная антиалкогольная политика, при которой алкоголь фактически становился достоянием элиты, спровоцировала то, что революционные выступления по всей стране сопровождались пьяными погромами. Запасы спирта, охранявшиеся ненавистной властью, представляли огромный соблазн для обывателей. Озлобленные массы включались в революционную борьбу, в процессе беспорядков громя казенные винные склады, ведь пьяный разгул стал ассоциироваться с проявлением социального равенства и свободы.

И. Владимиров. Разгром винного магазина. 1918 г.

<sup>1. Из стенограммы Особого совещания по укреплению народной трезвости // РГИА. Ф. 1242. Оп. 1. Д. 14. Л. 159.
2. Собрание узаконений и распоряжений Правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. 1 отдел. 1914. N 248.
3. РГИА. Ф. 575. Оп. 6.Д. 22. Л. 46об.
4. РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 293. Л. 2.
5. РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 850. Л. 30.
6. Там же. Л. 35а об.
7. Там же Л. 2.
8. Там же. Л. 17-18.
9. Там же Л. 55.
10. РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 850.
11. Там же. Л.151.
12. Там же. Л. 1.
13. Там же.
14. Там же. Л. 8.
15. Там же. Л. 72.
16. Там же. Л. 87, 103.
17. Там же. Л. 86.
18. Там же. Л. 85.
19. Там же. Л. 86, 103.
20. РГИА. Ф. 575. Оп. 11. Д. 380. Л. 9.
21. РГИА. Ф. 575. Оп. 6. Д. 293. Л. 2.
22. Там же. Л. 3.
23. Там же. Л. 12.
24. Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 2261. Оп. 1. Д. 27. Л.10.
25. ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 111. Д. 18. Т. 1. Л. 12.
26. Окунев Н.П. Дневник москвича. 1917-1924. Париж, 1990. С. 116.</sup>