После свержения самодержавия положение представителей Дома Романовых радикально изменилось, и это было лишь началом пути многих из них к трагическому финалу. Ряд представителей династии весной 1917 г. обосновались в Киеве. Их жизнь в этом городе после революции является любопытной иллюстрацией к истории повседневности 1917 года.
В Могилев и обратно
Начало революционных событий в Петрограде застало вдовствующую императрицу Марию Федоровну в Киеве. Там она проживала в Мариинском дворце вместе с дочерью Ольгой Александровной, а также с другими родственниками. Полковник В.М. Пронин вспоминал, что, "получив полный текст Манифеста, вел. кн. Сергей Михайлович передал его по телеграфу в Киев государыне императрице Марии Федоровне и вел. кн. Александру Михайловичу"1.
В субботу 4 марта 1917 г. печать сообщала: "Вчера вечером Ее Императорское Величество государыня императрица Мария Федоровна изволила отбыть на два дня в Ставку и затем изволит возвратиться обратно в Киев". Об обстоятельствах этих дней вспоминал лейб-казак (личный телохранитель) Марии Федоровны Т.К. Ящик: "Когда царь Николай отрекся от престола, он немедленно написал вдовствующей императрице, которая все еще находилась в Киеве. ... Как только императрица получила письмо царя, она отдала приказ подготовить ее личный поезд..."2
В субботу 4 марта около 15 часов Мария Федоровна прибыла в Могилев. Бывший император записал: "К 12 час. поехал на платформу встретить дорогую мама, прибывшую из Киева. Повез ее к себе и завтракал с нею и нашими...". Генерал Ю.Н. Данилов вспоминал: "Императрица Мария Федоровна, по прибытии поезда, со спокойным видом вышла из вагона, крепко обняла своего сына, обошла всех прибывших ее встречать, и для каждого у нее по обыкновению нашлось или подходящее слово, или ласковая улыбка. Затем она вместе с государем удалилась в сторону и довольно долго беседовала с ним с глазу на глаз"3. Помимо Т.К. Ящика Марию Федоровну в Могилев сопровождал гофмейстер князь Г.Д. Шервашидзе4.
С 6 марта моления следовало возносить не за императора, а за Временное правительство5. Поэтому последняя литургия в Могилеве была тягостной: "Это была обедня, которую трудно забыть, - писал П.К. Кондзеровский, - В первый раз на ектеньях не поминали Их Величеств; было ужасно тяжело видеть государя и императрицу-мать на клиросе... и вместе с тем понимать, что этого ничего больше нет, - это было ужасно. Когда на Великом входе диакон вместо "Благочестивейшего, Самодержавнейшего" стало возглашать что-то странное и такое всем чуждое о Временном правительстве - стало невыносимо, у всех слезы из глаз..."6.
После встреч в Могилеве Романовы оказались разделены на несколько групп. Николай II 8 марта был отправлен в Царское Село. Мария Федоровна должна была направиться в Киев, как и собиралась сделать ранее. Т.К. Ящик вспоминал: "Сразу же после того, как трое делегатов удалились вместе с царем, императрица отдала приказ отправляться... Поездка заняла только сутки..."7 В эти дни председатель Временного правительства князь Г.Е. Львов отправил на имя гофмейстера князя Г.А. Шервашидзе телеграмму: "Временное правительство не встречает препятствий к выезду вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Киев и пребыванию в киевском дворце"8.
Великий князь Александр Михайлович Романов.
В революционном Киеве
Мария Федоровна вернулась в Киев 10 марта около полудня и отправилась в Покровский монастырь9. Великий князь Александр Михайлович про эти дни писал: "Я лично хотел остаться в Киеве, чтобы быть поближе к фронту. В моей душе не было чувства горечи к русскому народу... Первые две недели все шло благополучно. Мы ходили по улицам, смешавшись с толпой, и наблюдали грандиозные демонстрации, которые устраивались по случаю полученной свободы! Дни были заполнены бесконечными митингами, и многочисленные ораторы обещали мир, преуспеяние и свободу... В начале население относилось ко мне весьма дружелюбно..."10 Лишь со временем эти настроения начнут меняться. 11 марта была опубликована телеграмма великого князя Александра Михайловича: "От имени великой княгини Ксении Александровны, моего и моих детей заявляю нашу полную готовность всемерно поддерживать Временное правительство"11.
В те дни великий князь давал интервью представителям печати: "То, что сейчас происходит, далеко не является таким неожиданным. Скажу более того, неизбежность происшедших событий вполне очевидно определилась уже в конце прошлого года. Было ясно, что требовались немедленные меры к тому, чтобы коренным образом изменить приемы управления государственной жизнью, путем привлечения к власти элементов, пользующихся доверием страны, и устранение влияния тех темных сил, какие окружали трон и произволом которых создавалось действительно невыносимое положение. В этом направлении было написано посланное мною бывшему императору письмо с просьбой вникнуть в серьезность создавшейся обстановки...
Так или иначе, но влияние темных советников восторжествовало, ибо оно в тысячи раз превышало наше. Я не виню в этом государя, так как здесь обстановка оказалась сильнее. Он человек, горячо любящий родину, редкой души. Я с ним виделся уже после отречения и помню наш разговор при прощании, когда он сказал, что не обращает внимания на то, что престол для него потерян, лишь бы отречение принесло благо родине...
Что касается отношения моего к новому строю, который фактически в данную минуту является республиканским, то я как человек верующий смотрю на него с точки зрения христианской морали. Я твердо убежден, что если проводимая духовная реформа достигнет своей цели и привьет стране истинно христианские основы миросозерцания, то новоявленная свобода послужит на благо нашей родине, ибо если она не забудет Бога, то и Бог ее не оставит.
Русская душа по самой своей натуре такова, что к ней наиболее применимо учение Христа и в ней свобода может найти внутреннее, а не только внешнее свое проявление. С этой точки зрения и республиканский строй может быть хорош. Но Россия, населенная многими народами, должна иметь своего представителя при наличности даже всех данных свободы, полной свободы. Это так сказать республика с царем. Ибо царь, - это флаг народа перед миром.
Что меня, как успевшего полюбить Киев, радует это сознательное отношение его к совершившемуся перевороту. Приятно, что население приняло известие о нем сознательно и в полном порядке. Никаких эксцессов не было. Не было посягательств и на престиж церкви. Я смотрю светло на будущее. Я глубоко верю, что Россия выйдет обновленной и победительницей, но лишь при условии той внутренней духовной свободы, о которой я говорил. Сейчас мы еще далеки от этой свободы, ибо истинная свобода характеризуется полной терпимостью и свободой обеих сторон..."12.
Т.К. Ящик писал: "Когда мы прибыли во дворец, императрицу уже ждали два делегата с просьбой как можно быстрее переехать во дворец великой княгини Ксении Ай-Тодор в Крыму. Это была вежливая, но очень настойчивая просьба..."13 Об этом же свидетельствовал и Александр Михайлович.
Члены династии Романовых в Крыму. 1917 г.
На черноморское побережье
16 марта в печати появилось сообщение, что было решено "удовлетворить просьбу... Марии Федоровны о разрешении ей переехать на жительство в Ливадию, при условии отправки с тем же поездом, что и великий князь Николай Николаевич, и под присмотром комиссаров"14.
После того, как 11 марта была озвучена идея о том, что "народное мнение... высказывается против занятия членами Дома Романовых какой-либо государственной должности", Николай Николаевич принял решение об уходе с поста Верховного главнокомандующего и уехал в Крым. Здесь он намеревался жить вместе со своим младшим братом Петром Николаевичем и супругой в поместье Дюльбер. Генерал М.В. Алексеев в письме Г.Е. Львову сообщал, что Николай Николаевич на время проезда в Крым просит "командировать вашего комиссара или члена Государственной Думы"15. Для сопровождения определили депутатов Г.В. Гутопа (кадет) и А.И. Чистова (прогрессист)16.
Проезд в Крым осуществлялся через Киев, чтобы великие князья Николай и Петр Николаевичи смогли также вывезти из Киева своих жен - великих княгинь Анастасию Николаевну и Милицу Николаевну, которые выехали из Киева 16 марта в 16 часов.
Сопровождать Марию Федоровну было поручено депутату Государственной Думы от Киевской губернии прогрессисту А.И. Савенко. Сообщалось, что он "получил телеграмму от временного комитета Государственной Думы о том, что согласно ходатайству вдовствующей императрицы Марии Федоровны, временным комитетом для сопровождения ее в Инкерман, комиссаром от правительства назначен А.И. Савенко". Он же "сообщил об этом исполнительному комитету, который постановил, чтобы по вопросу об охране Марии Федоровны А.И. Савенко вошел в соглашение с советом офицерских и солдатских депутатов"17.
Отъезд на специальном поезде состоялся 23 марта в 9 часов вечера. В числе сопровождаемых под караулом военных были бывшая вдовствующая императрица Мария Федоровна, великая княгиня Ольга Александровна и великий князь Александр Михайлович. Вместе с ними "в поезде находились князь Долгорукий, генерал Фогель, баронесса Менгден и супруг Ольги Александровны ротмистр Куликовский. Со станции Инкерман лица... в автомобилях проехали в имение... Ай-Тодор. Там уже находятся младшие дети Александра Михайловича - Дмитрий, Ростислав и Василий Александрович". Вторым эшелоном в сторону Крыма направлялась Ксения Александровна и ее семья18.
Судьбы этой группы Романовых сложились счастливее тех, кто погиб в России. Их кончины не были насильственными. Мария Федоровна умерла в эмиграции в Дании, ее дочь и сестра Николая II великая княгиня Ольга Александровна скончалась в Канаде, великий князь Александр Михайлович умер во Франции. Там же скончались и великие князья Петр и Николай Николаевичи.
Судьба царской резиденции
Вопрос о дальнейшем использовании Мариинского дворца в Киеве начал ставиться с самого начала революции. Первоначально и вовсе предполагалось его использовать "под госпиталь"19. Ключевой проблемой для созданных в дни революции советов Киева стало местопребывание совета общественных организаций и его исполкома. В эти дни во главе губернии встал губернский комиссар М.А. Суковкин, который заменил киевского губернатора графа А.Н. Игнатьева, смещенного с поста приказом 6 марта 1917 г.20
В совет входили представители общественного управления города, губернского земства, комитета Юго-Западного фронта Всероссийского союза городов и Всероссийского Земского союза, областного военно-промышленного комитета, совета рабочих депутатов, представители кооперативных организаций, коалиционного комитета высших учебных заведений, украинских, еврейских и польских организаций21. Со временем помещений здания городской управы для работы стало не хватать.
Губернский комиссар в поисках нового помещения для заседаний обратился к уездному предводителю дворянства П.М. Гудим-Левковичу с просьбой предоставить Дом дворянства в Киеве для заседаний. Здание на Думской площади передавалось им в безвозмездное пользование22. Дворяне приветствовали исполнительный комитет, как "представителя возрождающейся к новой жизни страны" и они рады думать, что в доме дворянства "будет протекать высокопатриотическая, плодотворная и энергичная работа... на благо родины". Однако и в этом здании оказалось тесно. Поэтому 28 марта исполком сообщил начальнику Киевского военного округа генерал-лейтенанту Н.А. Ходоровичу, что принял решение об использовании бывшей резиденции для нужд комитетов.
Для организации переезда во дворец было принято решение создать специальную комиссию в составе представителей от президиума исполкома, совета рабочих и офицерских депутатов, коалиционного совета и начальника милиции г. Киева поручика Лепарского. Помимо этого было сделано все для того, чтобы наиболее ценные вещи, имеющие историческое значение и материальную ценность, не пострадали. Для этого было решено обратиться к директору городского музея Ф.Н. Беляшевскому, которому поручалось "принять на себя работу по устройству дворца и удалению оттуда всех драгоценных вещей, которые является необходимым сохранить".
6 апреля на очередном заседании исполнительного комитета по этому вопросу возникла нешуточная дискуссия. Во время заседания исполкома был заслушан доклад военного комиссара В.М. Оберучева, в котором он сообщал, что в связи с переводом из Франции военного госпиталя в Киев самым удобным местом для его размещения может стать императорская резиденция. В этом вопросе ряд членов исполкома его поддержали, указав на то, что губернский исполнительный орган власти "вполне понимает несоответствие своему положению, как органу нового правительства, занимать для себя дворцы". В этом же сообщении была приведена телеграмма министра-председателя князя Г.Е. Львова, в которой он извещал о передаче Мариинского дворца в ведение исполнительного комитета "со всем имуществом и усадьбой"23.
Были предложения, чтобы в здании дворца мог бы поместиться Украинский генеральный секретариат, а советы рабочих и солдатских депутатов, а также другие революционные органы власти могли бы занять помещение гостиницы "Савой" в Киеве, которая ранее была предоставлена секретариату, на что советы не согласились24. Поскольку деятельность исполкома прекращалась с 1 сентября 1917 г. (выборы в думу состоялись 23 августа), то новые претензии должны были предъявляться избранным органам власти. Но суть оставалась неизменной - резиденция становилась собственностью государства, за которую несла ответственность городская дума. А все придворные служащие были освобождены от службы в царском дворце.
* Ектения - общее моление на церковном богослужении.
1. В Ставке Верховного Главнокомандующего / А.Д. Бубнов, В.М. Пронин. М., 2014. С. 282.
2. Ящик Т.К. Рядом с императрицей. Воспоминания лейб-казака. СПб., 2004. С. 69.
3. Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. Париж, 1930. С. 311.
4. Великая война. Верховные главнокомандующие. М., 2015. С. 457.
5. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. М., 2006. С. 27.
6. Великая война. Верховные главнокомандующие. С. 457.
7. Ящик Т.К. Указ. соч. С. 70.
8. Киевлянин. 1917. 11 (24) марта.
9. Вестник Временного правительства. 1917. 12 (25) марта.
10. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2014. С. 277.
11. Киевлянин. 1917. 11 (24) марта.
12. Киевлянин. 1917. 15 (28) марта.
13. Ящик Т.К. Указ. соч. С. 70.
14. Киевлянин. 1917. 16 (29) марта.
15. Данилов Ю.Н. Указ. соч. С. 328.
16. Новое время. 1917. 21 марта (3 апреля).
17. Киевлянин. 1917. 22 марта (4 апреля).
18. Киевлянин. 1917. 29 марта (11 апреля).
19. Киевлянин. 1917. 9 (22) марта.
20. Киевлянин. 1917. 7 (20) марта.
21. Киевлянин. 1917. 5 (18) марта.
22. Киевлянин. 1917. 14 (27) марта.
23. Киевлянин. 1917. 23 апреля (6 мая).
24. Киевлянин. 1917. 6 (19) сентября.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем