Пионер Блинов в гостях у Сталина

Поближе к Кремлю

Даже о самом существовании Ближней дачи, или просто "Ближней", было известно немногим. Даже во время смертельной болезни Сталина в марте 1953 г. о ней не было сказано ни слова. В правительственном сообщении фигурировала дезинформация о московской квартире вождя (см. "Правду" за 4 марта 1953 г.). Попасть на дачу можно было с разрешения лишь одного человека - ее Хозяина.

Неожиданный вызов на "Ближнюю" всегда был важным событием, в особенности для начальства среднего звена. "Поехал на "Ближнюю"!", "Вызывали на "Зеленую"!" - этой новостью делились лишь с самыми близкими. "Все такие вызовы были окутаны таинственностью и всегда для нас были событием", - говорил в 1955 г. работник аппарата ЦК КПСС А.Я. Казаков, получив назначение на должность директора музея "Дача Сталина".

Между тем кратчайшая дорога от Кремля до "Ближней" занимала не более 12 минут. Начальник хозчасти дачи И.М. Орлов вспоминал: "Сталин сообщал нам заранее, вернее, за несколько минут, что он едет на дачу. Я тут же звонил на дачу и сообщал дежурному, чтобы готовили обед или ужин, в зависимости от времени. Дежурный тут же сообщал на кухню о приезде Хозяина. Там знали, что он заказал накануне на ужин, и все, что было заказано, тут же подогревалось и в специальных мельхиоровых судках приносилось в столовую. Если приезжали гости, на кухне успевали также приготовить все к приезду гостей и Хозяина. Обслуга всегда все держала наготове и знала наше время в дороге. В считаные минуты машину из Арсенала подавали через средние ворота к подъезду N 2 или изредка к парадному въезду в здание правительства, где слева в арке была дверь, ведущая в квартиру Сталина".

Вождь устраивался в автомобиле (с 1947 г. это был ЗИС-110 или ЗИС-115 с бронированным кузовом) на специальном откидном сиденье, лицом по ходу машины. Сталин не только сам открывал дверцу автомобиля, но и откидывал сиденье. В автомобиль вместе с ним садились двое. На заднем сиденье располагался заместитель старшего коменданта охраны (первый прикрепленный), спереди, рядом с водителем, - замначальника личной охраны (второй прикрепленный). Таким образом, Хозяин оказывался надежно прикрыт телохранителями.

До 1950 г. сталинский кортеж состоял из трех машин, потом добавили еще одну, резервную. За автомобилем вождя следовали две оперативные машины сопровождения. В первой из них ехали начальник смены и три сотрудника выездной охраны, во второй - еще три офицера. Стартовав из Кремля, кортеж на хорошей скорости двигался к Москве-реке, пересекал ее по Бородинскому мосту и мчался дальше по Большой Дорогомиловской к городской заставе.

За мостом через окружную железную дорогу, известную ныне как МЦК, метров через 200 от "Кутузовской избы", слева от основной трассы, начиналось узкое шоссе. Въезд на него охранял пост МГБ. Вначале обе дороги шли почти параллельно, а сразу за Поклонной горой узкое шоссе круто уходило влево в молодой лесок. Метров через 600 автомашины поворачивали направо и, преодолев небольшой подъем, проезжали еще 100-150 метров в окружении густых зарослей до главных ворот "Ближней".

В начале 1950-х гг. Сталин иногда требовал менять маршрут в целях безопасности. Генерал Н.П. Новик, тогдашний замначальника Управления охраны МГБ, вспоминал спустя более чем полвека: "Случай был в феврале, когда вместо поворота налево он приказал повернуть направо через Воробьевы горы". Эта дорога оказалась нечищеной, поскольку зимой ею не пользовались, и тяжелый ЗИС забуксовал. Вождь разгневался: "И он с большим неудовольствием, я бы сказал, резко сказал: "Вы все меня под пули возите! У вас только один путь, вы даже не подумаете найти какой-то другой путь".

---

Девятый километр

Итак, кортеж вождя приближался к главному въезду на "Ближнюю". В 1930е гг. это место называлось "девятый километр". Неподалеку, на Можайском шоссе, стоял километровый столб с цифрой 9. Тесовые двустворчатые ворота охранял пост N 1. Здесь основная машина замедляла ход. Прикрепленный, приоткрыв дверцу, высовывался и громко называл свою фамилию. Ворота открывались, и автомобили, не останавливаясь, двигались к Главному дому.

Когда Сталин вызывал на дачу соратников, то процедура была иной. Приглашенные ждали, пока откроется боковая калитка и старший офицер наряда выйдет к визитерам. Офицер всегда подходил к автомобилю гостя со стороны пассажира, сидящего рядом с водителем. Старший наряда, опознав приглашенного, давал напарнику команду открыть ворота. Машины медленно въезжали внутрь, и ворота тут же закрывались. Ночью все происходило в свете двух мощных прожекторов.

Через ворота N 1 на дачу въезжали сам Хозяин и его близкое окружение. Все остальные, в том числе офицеры спецслужб, проезжали мимо первых ворот дальше по шоссе, огибали дачу справа и через ворота N 3 попадали на хоздвор. Минуя фруктовый сад, затем теплицу, котельную и прочие постройки, через ворота N 2 гости въезжали на основную территорию к хозяйственной пристройке Главного дома. Здесь, в так называемом служебном доме, размещались охрана и обслуживающий персонал. Прибывшие проходили в комнату дежурного, где ожидали вызова.

Скрывавшие дачу заборы имели разную высоту: четырехметровый наружный был позднее надстроен до шести метров, высота внутреннего составляла два метра. Между заборами оставался двухметровый проход.

Самая уютная комната

По первоначальному проекту "Ближняя" была одноэтажной, затем по указанию Сталина был надстроен второй этаж. Туда можно было подняться на лифте, но вождь там практически никогда не бывал.

На первом этаже с Хозяином связано практически все, в том числе обширный 7,2-метровый туалет. Объект принципиальной важности: не так давно из истории болезни стало известно, что Сталин среди прочего страдал диареей. Среди комнат первого этажа особо выделим Малую столовую. Именно здесь поздним вечером 1 марта 1953 г. вождя обнаружил лежащим на полу помощник коменданта дачи подполковник Петр Лозгачев.

Эту 76-метровую комнату в отличие от большинства других с 1938 г. не перестраивали и обстановку почти не меняли. Пожалуй, она была самой уютной. Широкие окна лишь наполовину задернуты шторками и гардинами, так что комната хорошо освещена. По стенам, облицованным почти в человеческий рост панелями из карельской березы, скачут солнечные зайчики, пробившиеся сквозь густые кроны окружающих дом деревьев. Ощущение простора усиливает высокий потолок. По его периметру прикреплены широкие полосы из карельской березы. В центре побеленного плафона - массивная бронзовая шестирожковая люстра, а по углам - трехрожковые люстры поменьше.

Бросается в глаза стоящий на большом светло-коричневом ковре прямоугольный обеденный стол. Он накрыт накрахмаленной скатертью из белой камки. Ширина стола - 1,25 метра, длина - три метра, при желании его можно раздвинуть. На ближнем левом углу - глубокая пепельница из белого мрамора, в которую так удобно класть трубку; еще одна, точно такая же, - на дальнем конце стола, строго по диагонали. Там же слева - фарфоровая ваза для фруктов, две тарелки и фруктовый серебряный нож. Вокруг стола восемь стульев с серо-голубой, в тон диванам, обивкой.

За этим столом Сталин обычно и работал, и обедал. Чаще всего он располагался у ближнего к входной двери левого угла стола. Там обычно выкладывали остро отточенные цветные карандаши (14 штук) и блокноты. Здесь же - коробки советских папирос "Герцеговина Флор" и болгарских "Люкс", гаванские сигары, трубочистки, спички.

---

Сам готовил в камине шашлык

За обеденным столом, в левом дальнем углу комнаты, - камин. Сталин любил топить его сам, поэтому справа, под окном, стояла банкетка с откидывающимся сиденьем, внутри которой всегда лежали сухие березовые поленья. Cлева у камина - подставка с кочергой, щипцами, совком. На каминной полке всегда наготове чернильница с серебряной крышкой и ручка, которой иногда подписывались бумаги. Сюда же Хозяин обычно клал садовый секатор, которым срезал ветки сирени.

С приходом гостей в камине на мельхиоровых шампурах готовили шашлыки. "Сталин внимательно наблюдал, как делают шашлык, и иногда, не вытерпев, говорил: "Вы не умеете. Вот как надо", - и сам принимался за дело", - вспоминал И.М. Орлов.

Справа от камина, на ручке окна, висел полевой бинокль. Здесь же стояли охотничьи ружья: одно немецкой фирмы "Зауэр", другое - американский "винчестер". Еще одно ружье подарили тульские оружейники 23 февраля 1941-го. Сталин чаще всего пользовался "винчестером", стреляя прямо с северной террасы по воронам: их крики мешали работать.

На северную террасу выходят четыре окна. В простенке между вторым и третьим, как и прежде, стоит круглый стол. На красной скатерти, расшитой желтыми цветами, - кнопка для вызова охраны и черные телефонные аппараты фирмы "Сименс": правительственная "вертушка" и телефон специальной связи с говорящим названием "кремлевка". Рядом аппарат цвета слоновой кости - так называемый "ВЧ". В конце 1940х гг. к ним добавился красный телефон. Теперь члены Политбюро могли связаться со Сталиным, набрав двузначный номер.

Сотрудники охраны рассказывали, что до войны у генсека стоял и городской телефон. Часто случалось, что по нему по ошибке звонили посторонние. Сталин сердился и в конце концов приказал городской телефон убрать, а все остальные телефоны переключить на дежурных.

Слева от входной двери, у стены, - диван с тремя подушками и валиками, накрытый чехлом. На нем - две перьевые подушки в белых шифоновых наволочках. У дивана - круглый столик, накрытый темно-зеленой бархатной скатертью с бахромой. Расположившись здесь, Сталин часто что-нибудь писал. На придвинутых к дивану стульях он устанавливал настольную лампу, раскладывал книги и документы.

Работая по ночам, вождь, как правило, не вызывал прислугу, поэтому на круглом столике с мраморной крышкой, который стоял у окна, выходящего на южную открытую веранду, всегда стоял электрический чайник. Ночью хорошо работалось, особенно зимой, когда ночи так длинны. В мягком свете лампы посверкивал хрустальный стакан в мельхиоровом подстаканнике. Генсек прихлебывал маленькими глотками чаек с лимоном, и карандаш летел по бумаге.

Портрет пионера Блинова

Так размеренно и текла жизнь на "Ближней" в послевоенные годы. Легкий поздний завтрак и работа до поздней ночи, прерываемая в отсутствие гостей прогулками по парку и скромными одинокими трапезами.

По свидетельству Микояна, сталинские вкусы в еде за три десятка лет претерпели значительные изменения. До смерти Надежды Аллилуевой обед обычно состоял из трех блюд: на первое - суп, на второе - мясо или рыба, компот на третье. Иногда на закуску подавалась селедка. Постепенно количество и разнообразие блюд возрастало, и совместные трапезы с соратниками превратились в роскошные пиры. Вождь очень любил рыбные блюда. "Несколько сортов всегда было: дунайскую сельдь очень любил, керченскую, рыбца копченого, шемаю копченую, отварную рыбу, птицу любил: цесарок, уток, цыплят. Любил тонкие ребра барашка, сделанные на вертеле. Очень вкусная вещь. Тонкие ребра, мало мяса, сухо зажаренные. Это блюдо всем всегда нравилось. И перепела отварные. Это были самые лучшие блюда". На "Ближней" пищу Сталину готовили повара Булгаков, Родзиловский, Шаврин. В последние годы жизни, когда количество гостей резко сократилось, Хозяин обычно накануне заказывал себе завтрак, обед и ужин.

В 1950-е гг. у лучшего друга писателей и журналистов появилось новое увлечение. Просматривая ежедневно прессу, Сталин отбирал и цветные, и черно-белые репродукции, которые помещались в журналах. Так, в № 22 журнала "Огонек" от 28 мая 1950 г. он обратил внимание на фотографию "Меня сегодня приняли в пионеры!". На ней московский школьник Г. Блинов рассказывал четверым своим младшим друзьям о первом важном событии в жизни. Вождь поручил Орлову отпечатать эту фотографию большим форматом и повесить ее в Малой столовой на правой от входа стене, над сервантом. "В редакции газеты "Правда" был переполох, - вспоминал позднее фотокорреспондент Г. Зельма, автор снимка, - меня вызвали и сказали, что нужно срочно сделать большую фотографию. Тогда еще не было у нас опыта печатать такие большие фотографии. Все же сделали". С тех пор эта фотография так и висела в Малой столовой. Она стала первой из появившихся в те годы в Главном доме.

Новое сталинское увлечение произвело удручающее впечатление на его дочь Светлану: "Когда я была у него здесь последний раз, за два месяца до болезни и смерти, я была неприятно поражена: на стенах комнат и зала были развешаны увеличенные фотографии детей - кажется, из журналов: мальчик на лыжах, девочка поит козленка из рожка молоком, дети под вишней, еще что-то... Все это было для меня абсолютно непривычно и странно - отец вообще не любил картин и фотографий". Заметим, что на "Ближней" было немало альбомов с фотографиями. Среди снимков были и портреты Надежды Аллилуевой. Поражает их размер - 1,2 на 1 метр.

Жертва облегченных пружин

С Малой столовой неразрывно связаны события последних дней жизни Сталина. Известно, что после 17 февраля 1953 г. он с "Ближней" почти не выезжал и ни в каких официальных мероприятиях не участвовал. Казалось бы, это должно подтверждать версию о плохом самочувствии "отца народов" в последний месяц жизни. Тем не менее 27 февраля он парился в бане, а вечером того же дня отправился смотреть балет.

Субботу, 28 февраля, Сталин провел в одиночестве, несмотря на то что это был день рождения дочери. Он никуда не собирался, поскольку заранее заказал себе ужин, написав, как обычно, на листке бумаги список блюд. В тот раз ему должны были подать паровые котлеты, сок, нарзан, фрукты.

Неожиданно для охраны вождь изменил распорядок и отправился в Кремль. Там вместе с соратниками посмотрел фильм, а затем пригласил на дачу Булганина, Берию, Маленкова и Хрущева. По свидетельству П.В. Лозгачева, "гости были на даче с 11 часов вечера 28 февраля и уехали в 3-4 часа ночи 1 марта".

В воскресенье, 1 марта, Сталин в обычное время никого к себе не вызвал. Ни офицеры охраны на постах вокруг Главного дома, ни специальная сигнализация никакого движения в комнатах не зафиксировали. Охрана могла следить за перемещениями Хозяина по комнатам, не выходя из служебного здания. Дело в том, что межкомнатные двери на сталинской половине были оборудованы датчиками. Когда двери открывали или закрывали, на пульте в комнате дежурного по Главному дому зажигались лампочки.

К вечеру дежурные находились в тревожном состоянии. По инструкции они без вызова не имели права беспокоить охраняемого. В 23 часа фельдъегерь привез из ЦК КПСС секретную почту, адресованную "лично Сталину". По установленному порядку почту нужно было оставить во второй комнате либо передать вождю. Из этой комнаты в прихожую ведут двойные двери. Вот через них и открытую дверь Малой столовой Лозгачев увидел Сталина. Тот лежал на полу около дивана, что у правой от двери стены.

Лозгачев рассказывал: "Гляжу в раскрытую дверь в Малую столовую, а там на полу Хозяин лежит и руку правую поднял... вот так... Все во мне оцепенело. Руки, ноги отказались подчиняться. Он еще, наверное, не потерял сознание, но и говорить не мог. Слух у него был хороший, он, видно, услышал мои шаги и еле поднятой рукой звал меня на помощь. Я подбежал и спросил: "Товарищ Сталин, что с вами?" Он, правда, обмочился за это время и левой рукой что-то поправить хочет, а я ему: "Может, врача вызвать?" А он в ответ так невнятно: "Дз...дз..." - дзыкнул и все. На полу лежали карманные часы и газета "Правда". На часах, когда я их поднял, полседьмого было, в половине седьмого с ним это случилось. На столе, я помню, стояла бутылка минеральной воды "Нарзан", он, видно, к ней шел, когда свет у него зажегся. Пока я у него спрашивал, ну, наверное, минутку-две-три, вдруг он тихо захрапел... слышу такой легкий храп, будто спит человек".

Существует множество версий событий 1 марта. Говорят даже проникновении неких злоумышленников в Малую столовую через террасу. Последнее совершенно невозможно: вся система безопасности на даче полностью исключала появление на территории объекта неизвестных лиц.

Дело, скорее всего, обстояло значительно проще. Рядом с лежащим на ковре Сталиным валялась смятая газета. Последним вождь просмотрел номер "Правды" за 28 февраля. Пожалуй, пристальное внимание вождя могла привлечь небольшая редакционная заметка "Грубые искажения" на 2-й странице. Там со ссылкой на "Горьковскую правду" сообщалось о том, что в 12-м томе БСЭ помещены статьи о городе Горьком и Горьковской области, содержащие серьезные ошибки. Смятая и отброшенная в сторону на пол газета свидетельствует о том, что вождь был взбешен. Будучи сам аккуратистом, он не терпел небрежности в работе.

В таких ситуациях Сталин не откладывал решений в долгий ящик - дело-то простейшее. Вынул из кармана брюк часы "Лонжин" и, узнав, который час, видимо, собрался позвонить по телефону, чтобы принять меры. Попытался встать с дивана... и с первого раза не сумел.

Дело в том, что все диваны в доме были по просьбе Хозяина изготовлены с облегченными пружинами - это делало их очень мягкими. Чтобы встать, требовалось приложить усилие. Похоже, в данном случае этого оказалось достаточно для того, чтобы произошло кровоизлияние. Вторая попытка вполне могла вызвать головокружение, и Сталин вместо того, чтобы встать, упал на ковер...

В таком положении, не теряя полностью сознания, Сталин находился 1 марта с 18.30 (часы остановились при падении) до 22.30-23.00, пока не был обнаружен офицерами охраны. Случившееся - результат полного одиночества вождя на даче. Созданная им система охраны узаконила положение, при котором он вечером и ночью всегда находился один.

К тому времени у Сталина пропала речь, что весьма показательно для развития инсульта. При прямом попустительстве Берии и Маленкова вождь остался без врачебной помощи на целую ночь. Врачи прибыли на "Ближнюю" лишь утром 2 марта. С момента приступа прошло более 12 часов...

***

После войны Москва, бурно отстраиваясь, сначала подступила к "Ближней", а потом и полностью ее окружила. Сама же дача в густом смешанном лесу сохранилась со дня смерти Сталина практически в неизменном виде. Первое, что чувствуешь, оказавшись на "Ближней", - необыкновенную тишину и спокойствие...