Штрафы 1917 года

Орган московской полиции

Большую часть "Ведомостей московского градоначальства и столичной полиции" (именно так назывался с 1905 по 6 марта 1917 г. официальный печатный орган московской полиции) заполняли списки оштрафованных. Дела о нарушениях обязательных постановлений в мирное время рассматривались мировыми судьями, а в военное решались административно градоначальником и предполагали штрафы от 10 до 3000 руб.**, а при невозможности заплатить - тюремное заключение от трех дней до трех месяцев. В случае неоднократного привлечения или серьезности проступка тюремное заключение не подлежало замене штрафом. Объявление в "Ведомостях" как в официальном служебном издании являлось юридическим окончанием дела.

Очередь за хлебом в Москве в августе 1917 г.

Скандалила в очереди

Почитаем полицейскую газету за 1917 год. В перечнях понесших наказание указывали имя провинившегося, адрес, возраст, сословие. Эти сведения скупы. Но благодаря им провинившиеся обретают в каком-то смысле голос, а в некоторых случаях и мотив проступка. Например, 36-летняя тамбовская мещанка А.И. Попенкова, жившая на Большой Татарской улице, оштрафована на 15 руб. (или пять дней тюрьмы) за неисполнение требования городового встать в очередь у кооперативной лавки и оскорбление его на словах¹. Списки свидетельствуют и о более глубоких конфликтах, чем скандалы в очередях: несколько рабочих наказаны "за подстрекательство к прекращению работы"²; несколько московских крестьянок оштрафованы на 50 руб. (или две недели тюрьмы) за неисполнение требований полиции уйти с Серпуховской площади при рассеивании толпы рабочих, шедших к фабрике Сытина³.

Естественно, присутствуют и обычные для полиции дела по поддержанию порядка уличного движения. Горожане, приезжие крестьяне, солдаты наказываются за езду на подножке и буфере трамвая, за запрыгивание в вагон при движении и за спуск на ходу. Ломовые и легковые извозчики штрафуются за допущение к работе незарегистрированных или малолетних работников и езду без значка, за несоблюдение правой стороны, за отказ ехать по таксе и отказ нанимателю, за грубость в отношении нанимателя и за невнимание к требованиям городовых. Профессиональные шоферы - также в большинстве своем крестьяне, но в возрасте 20-30 лет - за езду без сигнальных фонарей или без глушителя, без номера или со старым номером, за езду по рельсам трамвая, несоблюдение правой стороны. Шофер, крестьянин села Бестужева Пронского уезда И.Д. Прохоров, 29 лет, в 1916 г. привлекался к ответственности за слишком быструю езду без предупредительных сигналов и отказ остановиться по требованию городового, когда наехал на подводу, а в 1917 г. - за езду в нетрезвом виде и был арестован на два месяца⁴. Владельцы или арендаторы автомобилей также подвергались штрафам: Д.А. Смирнов, артист императорских театров - за езду без переднего номера; 43-летний крестьянин деревни Лубной Мценского уезда И.А. Егоров, - за неосторожную езду⁵.

Регулирование коммунальной сферы нашло отражение в наказаниях за антисанитарию владений, а работников по вывозу нечистот - за умышленное разлитие их в черте города. Список оштрафованных разнообразен как по статусу владельцев, так и по типу самих владений, - от ночлежного дома до монастыря⁶. Домовладельцев и управляющих штрафовали за неподдержание температуры в комнатах не ниже 13 градусов по Реомюру (или 16,25 по Цельсию)⁷ или за неосвещение лестниц⁸. К обычному наказанию для хозяев, сдававших внаем жилые помещения, за "непрописку" проживающих лиц прибавлялось наказание за укрывательство дезертиров; за повышение фиксированных цен на жилье и выселение солдаток.

Стрелял по прохожим из "пугача"

Основанием для составления протокола могло быть хранение долота, "не вызванное необходимостью ремесла". На этом попадались чаще всего молодые люди 15-18 лет. Хранение воровского инструмента влекло три месяца тюрьмы без замены штрафом и высылку⁹. Привлекались по этому пункту в основном московские крестьяне, но есть протокол и на личного почетного гражданина В.Д. Островского¹⁰. А вот наличие револьвера без надлежащего разрешения обошлось 41-летнему крестьянину И.А. Медкову в 25 руб. штрафа или 7 дней ареста, несмотря на то, что он был задержан в нетрезвом виде¹¹. Стрельба по проезжающим из "пугача" (на который также не было разрешения) стоила 18-летнему крестьянину Н.В. Просикову 15 руб. штрафа (или 5 дней ареста)¹². Хранение кинжала и финского ножа влекло штраф 50 руб. или 2 недели заключения¹³.

Продавали муку на сторону

Большинство наказаний связано с военным временем. Взыскания за недоброкачественные продукты приобрели особую остроту в условиях нормирования потребления и таксации цен. Прежде всего это касалось хлеба. Владельцы и управляющие булочными и пекарнями могли быть оштрафованы не только за превышение таксы или выпечку неполновесного хлеба, но и за "отсутствие хлеба при наличии большого количества кондитерских товаров и дорогих хлебных товаров", "за непринятие мер к обеспечению хлебопекарни мукою и за невыпечку хлеба из оставшейся в пекарне муки", "за непринятие мер к беспрерывной выпечке хлеба, которого не оказалось в 11 утра, между тем изготовились сухари и печенье"¹⁴. Штраф чаще всего назначался в 1000 руб. (месяц тюрьмы). Среди привлекавшихся к ответственности, по преимуществу крестьян подмосковных уездов, встречается и имя потомственного почетного гражданина Д.И. Филиппова из знаменитой династии булочников - "за неприятие мер к получению муки и прекращение продажи хлеба в 12 часу утра" в булочной на Трубной улице¹⁵, одной из 17 булочных-хлебопекарен Филипповых¹⁶. Владельцы пекарен и булочных, потомственный почетный гражданин И.И. Чуев и крестьянин Витебской губернии А.И. Дешня, по обвинению в продаже на сторону муки, полученной ими по распределению от Общества хлебопекарей, приговорены градоначальником к трем месяцам заключения и высылке из Москвы¹⁷. Штраф в 50 руб. (5 суток ареста) грозил торговцам также за непредоставление сведений о наличных запасах продуктов и фуража¹⁸. С введением карточной системы наказание ужесточили: штраф до 3000 руб. или тюремное заключение до 3 месяцев¹⁹.

Основанием для составления протокола могло быть хранение долота, "не вызванное необходимостью ремесла".

В чужую форму не рядись!

Еще один специфический пункт наказаний - ношение "неприсвоенной формы", не обязательно военной. Градоначальник предписывал чинам полиции оказывать содействие членам попечительского совета Никольской общины сестер милосердия в задержании лиц, носивших не присвоенную им форму и порочивших звание сестры милосердия²⁰. Немолодой крестьянин деревни Егорья Гжатскаго уезда П.М. Михайлов был признан виновным в ношении неприсвоенной форменной фуражки студента Технического училища и был подвергнут заключению в тюрьме на две недели²¹, 18-летняя крестьянка Одоевского уезда М.А. Новикова наказана штрафом в 15 руб. (5 дней ареста) "за появление в публичном месте в не присвоенной ей военной форме"²². Предметы военного снаряжения становились объектами незаконной торговли, с чем боролись высылками виновных. Чаще всего высылали за это крестьян, реже - мещан и казаков, почетных граждан и потомственных дворян²³.

Городовой. Фрагмент журнального рисунка начала ХХ в.

Пустила мужа в чайную

С XVIII в. существовал запрет для солдат и матросов на вход в заведения трактирного промысла. Он сохранялся и в начале XX в., война придала ему большую остроту. Владельцев столовых, трактиров, харчевен, чайных, кофеен штрафовали за допуск нижних чинов (от 100 до 500 руб. или от двух недель до месяца заключения). Неоднократное нарушение могло повлечь и закрытие заведения. При этом наложение наказания носило иногда показательный характер: крестьянка Тарусского уезда А.К. Андреева, содержательница чайной в собственном доме в 1-м Михайловском проезде, допустила в чайную солдата - своего мужа. Штраф был меньше обычного - 50 руб. (или неделя заключения)²⁴.

Реалии "сухого закона"

Наибольший объем дел связан с применением "сухого закона". Напомним, запрет на продажу спиртных напитков во время и на маршруте сбора призывников существовал с 1890х гг.²⁵ Повелением императора он был продлен до конца военного времени²⁶. Реализация зависела от распоряжений местных военных руководителей и губернаторов, городских дум и земств. К началу 1917 г. в большинстве регионов действовали полный запрет на любые напитки, содержащие алкоголь (виноградное вино и коньяк могли отпускаться из аптек строго по рецептам), и жесткая регламентация оборота спиртосодержащих веществ. 20 января 1917 г. командующим войсками Московского военного округа приняты новые меры по контролю над выдачами денатурированного спирта (технологии того времени знали получение этилового спирта только из пищевого сырья, для технических целей он денатурировался). Было запрещено отпускать денатурат вновь открывающимся косметическим и парфюмерным фабрикам, заведениям по изготовлению фруктовых эссенций и ягодных морсов, по изготовлению лаков и политуры. Прежние талонные книжки образца 1915 г. объявлялись недействительными. Вместо них местные участковые управления стали выдавать именные удостоверения. Продажа спирта должна была осуществляться из одной определенной торговой точки по месту жительства покупателя. Эти разрешительные свидетельства выдавали только по письменному заявлению установленного образца. Категорически запрещалась передача удостоверений даже членам семьи и прислуге²⁷.

Поток наказаний свидетельствовал, что обыватели игнорировали запреты. Суррогаты заменили алкоголь. Зимой 1917 г. тургайский казак А.Т. Тяжкин и углический крестьянин А.И. Саечников распивали политуру в чайной лавке на Петроградском шоссе. За этим и застал их полицейский обход. Постановлением градоначальника каждый получил по 200 руб. штрафа или по месяцу заключения. Хозяин чайной, крестьянин Т.Д. Бреев, оштрафован на 100 руб. (или две недели заключения) за допущение распития²⁸.

Обыватели прятали от полиции политуру и денатурат, разбивали бутылки при обходах, перебрасывали их через забор, уносили посуду через черный ход, а порой оказывали сопротивление обыску и изъятию. Вопреки всем мерам контроля, спиртосодержащие жидкости в городе и за его пределами покупали и продавали без разрешения, продавали и разрешительные свидетельства, использовались и чужие документы. Так, жившая в Лефортово жена дворянина Н.О. Голикова получала денатурат по книжке умершей матери²⁹.

Пьяные постоянно появлялись в публичных местах, за что также наказывались. В списках люди всех возрастов и сословий, самых разных мест проживания. Потомственная дворянка 46-летняя Пелагея Петрова Веригина, живущая на Трубной улице; 17-летний крестьянин Ломжинской губ. Маковского уезда; Антон Владиславов Тыминский, проживающий в будке при складе цемента Центрального акционерного общества; 29-летний московский цеховой живописного цеха Иван Федоров Панкин, живущий во 2-м Казачьем переулке³⁰.

Сатирическая открытка "Ходячий ресторан. (Продажа ханжи)" в поддержку сухого закона в России, принятого в годы Первой мировой войны. Из коллекции М. Блинова.

Популярная "ханжа"

В годы "сухого закона" расцветало самогоноварение. В разделе "Происшествия" регулярно появлялись сообщения о подпольных "винокуренных заводах". Популярна была "ханжа" (реже ханшин, хана, ханка) - изготовляемый из риса традиционный китайский алкогольный напиток "байцзю". Конкурировал с ним разбавленный спирт. Им также торговали, и временами с большим размахом: в кофейне-столовой на Большой Дмитровке, организованной выходцами из Кутаисской губернии, приставы и надзиратели 3-го Тверского участка обнаружили вделанный в стену бак на пять ведер, где оказалось 95 бутылок разведенного спирта. Кофейня была закрыта, домовладельцу запрещено сдавать помещение под заведение трактирного промысла³¹. Для потребления недозволенных жидкостей использовались и частные квартиры: крестьянка Е.П. Пеняева в своей квартире поила нижних чинов брагой и политурой, за что оштрафована на тысячу руб. (или два месяца тюрьмы). Но штрафы не пугали. Позднее Пеняева привлекалась по такому делу вторично³². Некоторые проходили по делам хранения спирта до пяти раз, в таком случае трехмесячное пребывание в тюрьме нельзя было заменить штрафом. Если на хранении денатурата попадались дворники, для них это означало потерю службы.

В единичных случаях упоминались и наркотики: китайский подданный Дян Най Зун подвергнут заключению на три месяца за торговлю опиумом³³, потомственный дворянин А.И. Огородников за торговлю кокаином приговорен к 3 месяцам тюрьмы и высылке³⁴. Одна из чайных на Большой Угрешской закрыта без права возобновления из-за допущения курения опиума³⁵.

Списки нарушителей, собранные вместе, воспроизводят шум голосов города того времени, тот фон и атмосферу, в которых разворачиваются события истории Москвы. 6 марта, с первым номером газеты после Февральской революции, списки оштрафованных исчезли со страниц "Ведомостей", а горожанин становится частью собраний, митингов, толпы и очень редко упоминается по имени.

<sup>1. Ведомости Московского градоначальства и столичной полиции (ВМГСП). 1917. 26 февраля. N 45. С. 2.
2. ВМГСП. 1917. 24 января. N 19. С. 2-3.
3. ВМГСП. 1917. 26 января. N 21. С. 2.
4. ВМГСП. 1917. 16 февраля. N 36. С. 2.
5. ВМГСП. 1917. 13 января. N 10. С. 2.
6. ВМГСП. 1917. 8 января. N 6. С. 2.
7. ВМГСП. 1917. 24 января. N 19. С. 2-3.
8. ВМГСП. 1917. 22 февраля. N 41. С. 2.
9. ВМГСП. 1917. 31 января. N 25. С. 2.
10. Там же. С. 2.
11. ВМГСП. 1917. 24 января. N 19. С. 2.
12. ВМГСП. 1917. 5 января. N 4. С. 3.
13. ВМГСП. 1917. 22 февраля. N 41. С. 2
14. ВМГСП. 1917. 13 января. N 10. С. 3.
15. Там же. С. 3
16. Поткина И.В. Деловая Москва. Очерки по истории предпринимательства. М., 1997. С. 31.
17. ВМГСП. 1917. 21 февраля. N 40. С. 3. 22 февраля. N 41. С. 2.
18. ВМГСП. 1917. 20 января. N 16. С. 3.
19. ВМГСП. 1917. 26 февраля. N 45. С. 1.
20. ВМГСП. 1917. 17 февраля. N 37. С .1.
21. ВМГСП. 1917. 11 января. N 8. С. 2.
22. ВМГСП. 1917. 24 января. N 19. С. 2.
23. ВМГСП. 1917. 15 февраля. N 35. С. 2.
24. ВМГСП. 1917. 26 февраля. N 45. С. 2.
25. Пашков Е.В. Антиалкогольная кампания в России в годы Первой мировой войны // Вопросы истории. 2010. N 1. С. 80.
26. Подробнее см.: Чагадаева О.А. "Сухой закон" в Российской империи в годы Первой мировой войны (по материалам Петрограда и Москвы). М., 2016.
27. ВМГСП. 1917. 24 января. N 19. С .1.
28. ВМГСП. 1917. 14 февраля. N 34. С. 2-3.
29. ВМГСП. 1917. 21 февраля. N 40. С. 2.
30. ВМГСП. 1917. 1 января. N 1. С. 2.
31. ВМГСП. 1917. 9 февраля. N 32. С .2. 14 февраля. N 34. С. 2-3.
32. ВМГСП. 1917. 1 января. N 1. С. 2.
33. ВМГСП. 1917. 15 февраля. N 35. С. 2.
34. ВМГСП. 1917. 31 января. N 25. С. 2.
35. ВМГСП. 1917. 13 января. N 10. С. 3.</sup>

** В 1917 году дневной заработок землекопа составлял 3-3,5 рубля, а кузнеца - 4-5 рублей. Фунт черного хлеба стоил 12 копеек, говядины - 1 рубль 10 копеек, воз дров - 120 рублей.

* Статья подготовлена при поддержке РФФИ. Исследовательский грант N 18-09-00146 А.