Об удивительном сайте "Прожито" (в нем собрано около 1400 дневников россиян ХIХ-ХХ века) и его создателе Мише Мельниченко мы рассказали в прошлом году ("Родина" N8, 2018). После чего в нашем журнале и появилась рубрика "Прожито с Родиной". Тему этой дневниковой подборки определило 210-летие со дня рождения Николая Васильевича Гоголя.
РИА Новости
Александр Никитенко*
22 апреля/4 мая 1832. Был на вечере у Гоголя-Яновского, автора весьма приятных, особенно для малороссиянина, "Повестей пасечника Рудого Панька". Это молодой человек лет 26ти, приятной наружности. В физиономии его, однако, доля лукавства, которое возбуждает к нему недоверие. [...]
Александр Никитенко
14/26 апреля 1834. Был у Плетнева. Видел там Гоголя: он сердит на меня за некоторые непропущенные места в его повести, печатаемой в "Новоселье". Бедный литератор! Бедный цензор! [...]
Александр Никитенко
21 января/2 февраля 1835. Вот случай из его жизни, который должен был бы послужить ему уроком, если бы фантастическое самолюбие способно было принимать уроки. Пользуясь особенным покровительством В.А. Жуковского, он захотел быть профессором. Жуковский возвысил его в глазах Уварова до того, что тот в самом деле поверил, будто из Гоголя выйдет прекрасный профессор истории, хотя в этом отношении он не представил ни одного опыта своих знаний и таланта. Ему предложено было место экстраординарного профессора истории в Киевском университете. Но Гоголь вообразил себе, что его гений дает ему право на высшие притязания, потребовал звания ординарного профессора и шесть тысяч рублей единовременно на уплату долгов. < >
Признаюсь, и я подумал, что человек, который так в себе уверен, не испортит дела, и старался его сблизить с попечителем, даже хлопотал, чтобы его сделали экстраординарным профессором. Но нас не послушали и сделали его только адъюнктом. Что же вышло? "Синица явилась зажечь море" - и только. Гоголь так дурно читает лекции в университете, что сделался посмешищем для студентов. Начальство боится, чтобы они не выкинули над ним какой-нибудь шалости, обыкновенной в таких случаях, но неприятной по последствиям. Надобно было приступить к решительной мере. Попечитель призвал его к себе и очень ласково объявил ему о неприятной молве, распространившейся о его лекциях. На минуту гордость его уступила место горькому сознанию своей неопытности и бессилия Он был у меня и признался, что для университетских чтений надо больше опытности. [...]
Александр Никитенко
28 апреля/10 мая 1836. Комедия Гоголя "Ревизор" наделала много шуму. Ее беспрестанно дают - почти через день. Государь был на первом представлении, хлопал и много смеялся. Я попал на третье представление. Была государыня с наследником и великими княжнами. Их эта комедия тоже много тешила.
Государь даже велел министрам ехать смотреть "Ревизора". Впереди меня, в креслах, сидели князь Чернышев и граф Канкрин. Первый выражал свое полное удовольствие; второй только сказал:
- Стоило ли ехать смотреть эту глупую фарсу. Многие полагают, что правительство напрасно одобряет эту пьесу, в которой оно так жестоко порицается. Я виделся вчера с Гоголем. Он имеет вид великого человека, преследуемого оскорбленным самолюбием. Впрочем, Гоголь действительно сделал важное дело. Впечатление, производимое его комедией, много прибавляет к тем впечатлениям, которые накопляются в умах от существующего у нас порядка вещей.
Павел Дурново
3/15 июля 1836. Только что прибыл наш писатель Гоголь: это очень талантливый молодой человек. Он сочинил водевиль под заглавием "Ревизор", который, говорят, очень хорош. Это злая критика провинции, и говорят даже, что он вынужден был отправиться путешествовать, чтобы избежать неприятностей.
Александр Герцен
11/23 июня 1842. "Мертвые души" Гоголя, - удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он видит удалую, полную сил национальность. Портреты его удивительно хороши, жизнь сохранена во всей полноте; не типы отвлеченные, а добрые люди, которых каждый из нас видел сто раз. Грустно в мире Чичикова, так, как грустно нам в самом деле, и там и тут одно утешение в вере и уповании на будущее; но веру эту отрицать нельзя, и она не просто романтическое упование ins Blaue, а имеет реалистическую основу, кровь как-то хорошо обращается у русского в груди. [...]
Вильгельм Кюхельбекер
21 июля/2 августа 1843. [...] На днях прочел я "Мертвые души" Гоголя. Перо бойкое - картины и портреты вроде Ноздрева, Манилова и Собакевича резки, хороши и довольно верны; в других краски несколько густы и очерки сбиваются просто на карикатуру. Где же Гоголь lyrisch wirst (впадает в лиризм), он из рук вон плох [пошл] и почти столь же приторен, как Кукольник с своими патриотическими сентиментальными niaiseries. [глупостями (франц.).]
Александр Никитенко
8/20 мая 1845. [...] Уваров хотел показать мне письмо к нему Гоголя, да не отыскал его в бумагах. Он передал мне его содержание на словах, ручаясь за достоверность их. Гоголь благодарит за получение от государя денежного пособия и, между прочим, говорит: "Мне грустно, когда я посмотрю, как мало я написал достойного этой милости. Все, написанное мною до сих пор, и слабо и ничтожно до того, что я не знаю, как мне загладить перед государем невыполнение его ожиданий. Может быть, однако, Бог поможет мне сделать что-нибудь такое, чем он будет доволен".
Печальное самоуничижение со стороны Гоголя! Ведь это написал человек, взявший на себя роль обличителя наших общественных язв и действительно разоблачающий их не только метко и верно, но и с тактом, с талантом гениального художника.
Александр Дружинин
14/26 февраля 1846. [...] Между людьми, окружавшими его, Гоголь видел то, что другой не увидит, если его не толкнут носом в ту сторону, куда смотреть. Какой ряд занимательнейших наблюдений потребен был для того, чтоб в уме писателя сложился характер Селифана, Мижуева, не говорю об Ноздреве и Чичикове. А я сижу полдня между людьми нравственно уродливыми, истинно пошлыми, занимательными каждый в сфере своих действий, и ничего не могу высмотреть. [...]
Кирилл Березкин
16/28 февраля 1849. [...] Мне прислал Обнорский почитать Гоголя комедии и повести. Я начал с "Невского проспекта". Со стыдом признаюсь, что я еще не читал этой статейки, лет пять тому назад, когда были у меня "Арабески" Гоголя, я еще не понимал прелести его произведений. < >
Но нет, не стану разбирать, решительно нет сил моих разбирать произведение Гоголя, да и не могу так коротко, а если разбирать, так много надо, очень много и времени, и места. Лучше скажу, что меня всего более поразило. Вот именно это превосходное место, где виден сострадательный Гоголь: "Так погиб, жертва безумной страсти. Бедный Пискарев, тихий, робкий. Скромный, детски простодушный, носивший в себе искру таланта, который, быть может, со временем вспыхнул бы широко и ярко. Никто не поплакал над ним. Никого не видно было возле его бездушного трупа, кроме обыкновенной фигуры квартального надзирателя и равнодушной мины городового лекаря. Гроб его тихо, даже без обрядов религии повезли на Охту. За ним идучи, плакал один только солдат - сторож, и то потому, что выпил лишний штоф водки".
Какая прелесть, какое сострадание к несчастному выражается здесь. Право, вникая во все это, всматриваясь, нет, не засмеёшься, а невольно стеснит душу жалость, нет, не улыбнешься даже и на жалкую фигуру солдата-сторожа. Да, здесь виден весь юмор Гоголя. Смеется и в то же время горько горько плачет.
Александр Никитенко
24 февраля/7 марта 1852. Сегодня получено известие о смерти Гоголя. [...] И.С.Тургенев, получивший письма из Москвы, рассказал мне некоторые подробности. Они довольно странны. Гоголь был очень встревожен смертью жены Хомякова. Недели за три до собственной кончины он однажды ночью проснулся, велел слуге затопить печь и сжег все свои бумаги. На другой день он рассказывал знакомым, что лукавый внушил ему сначала сжечь некоторые бумаги, а потом так его подзадорил, что он сжег все.
Спустя несколько дней он захворал. Доктор прописал ему лекарство, но он отверг все пособия медицины, говоря, что надо беспрекословно повиноваться воле Господней, которой, очевидно, угодно, чтобы он, Гоголь, теперь кончил жизнь свою. Он не послушался даже Филарета, который его решимость не принимать лекарств называл грехом, самоубийством. Очевидно, Гоголь находился под влиянием мистического расстройства духа, внушившего ему несколько лет тому назад его "Письма", наделавшие столько шуму.
Как бы то ни было, а вот еще одна горестная утрата, понесенная нашей умственной жизнью, - и утрата великая! Гоголь много пробудил в нашем обществе идей о самом себе. Он, несомненно, был одною из сильных опор партии движения, света и мысли - партии послепетровской Руси. Уничтожение его бумаг прилагает к скорби новую скорбь. [...]
Александр Никитенко
20 февраля/4 марта 1853. [...] Князь [Дмитрий Александрович] Оболенский рассказал мне следующие подробности о Гоголе, с которым он был хорошо знаком. Он находился в Москве, когда Гоголь умер.
Гоголь кончил "Мертвые души" за границей - и сжег их. Потом опять написал и на этот раз остался доволен своим трудом. Но в Москве стало посещать его религиозное исступление, и тогда в нем бродила мысль сжечь и эту рукопись. Однажды приходит к нему граф А.П.Толстой, с которым он был постоянно в дружбе. Гоголь сказал ему:
- Пожалуйста, возьми эти тетради и спрячь их. На меня находят часы, когда все это хочется сжечь. Но мне самому было бы жаль. Тут, кажется, есть кое-что хорошего.
Граф Толстой из ложной деликатности не согласился. Он знал, что Гоголь предается мрачным мыслям о смерти и т.п., и ему не хотелось исполнением просьбы его как бы подтвердить его ипохондрические опасения. Спустя дня три граф опять пришел к Гоголю и застал его грустным.
- А вот, - сказал ему Гоголь, - ведь лукавый меня таки попутал: я сжег "Мертвые души".
Он не раз говорил, что ему представлялось какое-то видение. Дня за три до кончины он был уверен в своей скорой смерти. [...]
Вера Аксакова
6/18 декабря 1854. [...] В пятницу мы кончили читать записки о Гоголе. Боже мой, как он страдал, какие страшные душевные подвиги, какое неутомимое, неослабное, ежеминутное стремление к Богу, к совершенству, непостижимое почти для нас, обыкновенных людей! Это - святой человек, и все его ошибки и умственные заблуждения разве не происходили из тех же прекрасных источников, и как мало, лишь немногие знали его, но Бог ему награда! [...]
29 декабря 1854/10 января 1855. [...] Какой святой подвиг вся его жизнь! Теперь только, при чтении стольких писем к стольким разным лицам, начинаем мы постигать всю задачу его жизни и все его духовные внутренние труды. Какая искренность в каждом слове! И этого человека подозревали в неискренности! Прекрасны его слова к Смирновой о России, как замечательны они теперь! Он верил в светлое будущее России, но путь к нему указывал в настоящем.
Александр Никитенко
11/23 мая 1866. Среда. Однажды Гоголь просил Жуковского выслушать какую-то вновь написанную им пьесу и сказать о ней свое мнение. Это, кажется, было за границей, в Дюссельдорфе, где находился Жуковский. Чтение пришлось как раз после обеда, а в это время Жуковский любил немножко подремать. Не в состоянии бороться с своею привычкою, он и теперь, слушая автора, мало-помалу погрузился в тихий сон. Наконец он проснулся. "Вот видите, Василий Андреевич, - сказал ему Гоголь, - я просил у вас критики на мое сочинение. Ваш сон есть лучшая на него критика". И с этими словами бросил рукопись в тут же топившийся камин. Этот анекдот передал мне Ф.В. Чижов со слов самого Гоголя.[...]
Семён Надсон (13 лет)
23 июня/5 июля 1876. [...] Вчера вечером пришла мне фантазия лечь спать в строении, в котором предполагалось прежде устроить ледники. Спал я с работником Андреем и пастухом, мальчиком лет пятнадцати, Фомою. Заснули поздно, часов в двенадцать, а до тех пор я им рассказывал две сказки Гоголя: "Сорочинская ярмарка" и "Ночь перед Рождеством". Андрей заснул под конец, но Фома дослушал до конца и остался весьма доволен. [...]
Софья Смирнова-Сазонова
16/28 февраля 1880. Андреев-Бурлак дебютирует Осипом в "Ревизоре". А роли не знает. Не знает ее и Новиков, играющий Городничего. Суфлер подвыпивши и плохо подает ему. Новиков шепотком говорит ему, что он его зарезал: спутал его. Суфлер из будки: "Я ничего вас не спутал: "В этой комнате кажется как будто темно". И продолжает суфлировать. Когда опустился занавес - сцена! Новиков накидывается на суфлера, а тот говорит: "Вы учите роли хорошенько. Гоголя нельзя своими словами играть".
Алексей Суворин
31 января/13 февраля 1902. Отобрали подписку в магазине не выставлять портретов Толстого и от Главного управления по делам печати сказали, что портрет Толстого нельзя помещать ни в каком случае и никогда. Очевидно, эти парни рассчитывают на бессмертие! Действительно, бессмертные дураки, ибо трудно предположить в будущем еще больших дураков. Когда Гоголь умер 50 лет тому назад, Тургенева посадили под арест за то, что он напечатал статью о Гоголе, назвав его гениальным писателем. Теперь Гоголь во всех учебных заведениях, и ему ставят памятники. Совсем не надо 50 лет, чтоб Толстой дождался памятника, а Сипягин позорного клейма на свой идиотский лоб. [...]
Александр Гольденвейзер
25 июля/7 августа 1902. [...] Вчера говорили о кружке Герцена, Бакунина, Белинского.
Л. Н. [Толстой] сказал:
- Наиболее характерной чертой этих людей был какой-то эпикуреизм или, во всяком случае, отрицание, полное непонимание религиозного мировоззрения. Вот доктор Никитин удивился, что я не считаю Гоголя сумасшедшим. Они произвели Гоголя в сумасшедшие, потому что он в Бога верил. И даже не могли понять того, что происходило в его душе. [...]
Виктор Жирмунский
8/21 апреля 1906. Мне кажется, - большой грех давать девятилетним детям Гоголя: глубину его насмешки в "Мертвых душах", в повестях они не поймут, а поэзия "Вечеров" доступна не всякому даже взрослому.
Анна Аллендорф
20 марта/2 апреля 1909. Пятница. Юбилей Гоголя! Столетие со дня его рождения. Во всех учебных заведениях чувствуется его память. В нашей прогимназии тоже было "Гоголевское утро" и я присутствовала на нём.
В 1-м отделении Э. К. Раткина прочла биографию Гоголя, и это вышло немножко скучно и длинно, во 2м отделении девочки читали отрывки из Гоголевских произведений, но далеко не все читали удачно. [...]
Сергей Вавилов
29 апреля/12 мая. Кончились гоголевские "торжества", и так грустно, лучше бы их и не было. Штук десять профессоров с разными интонациями в голосе говорили о "смехе сквозь слезы" и о том, что "мертвые души - живы и среди нас". Почетные гости два раза хорошо поели на рауте и на банкете, в Большом театре поставили "Майскую ночь", которая, право же, к Гоголю не больше имеет отношения, чем сухое печенье, на коробке которого догадливый фабрикант написал "Гоголевское", в консерватории состряпали концерт из полонезов и гопаков, отношение которых в конце концов опять-таки напоминает коробку из-под "Гоголевской" карамели, в Малом театре поставили "Ревизора" с желанием этим удивить...
И только один памятник, ставший всем чуждым, ненужным, он один истинная тризна по Гоголю. [...] Да, Гоголь теперь воскрес, он среди нас, он там на Арбатской площади, он живой покойник. И чем хуже были торжества, тем они торжественнее для Гоголя, потому что настоящая гоголевская торжественность, "хлестаковщина".
Валентин Булгаков
28 мая 1910. [...] Говорили о памятнике Гоголю в Москве. Сергей Львович взялся доказать, что он никуда не годится. < >
H. Н. Ге заявил, что памятник ставился для городской толпы и потому так вычурен, а если б он ставился "для народа", то был бы яснее, понятнее, именно это был бы Гоголь - автор "Мертвых душ".
- А я скажу, - с необыкновенным волнением, какое мне приходилось редко наблюдать в нем, произнес до сих пор молчавший Лев Николаевич, - что народу все эти "Мертвые души" и прочие художественные произведения Гоголя вовсе не нужны. Он скажет: это выдумка, значит, вещь ненужная, забава. А народ знает Гоголя совсем с другой стороны и только это в нем ценит [...]
Нина Брешко-Брешковская
14/27 мая 1918. [...] Совершенно случайно в "Энциклопедии семейного воспитания и обучения" я прочитала, что Гоголь любил с молодости бичевать пороки и отличался большой гордостью. Это мой недостаток - рано мне еще проповедовать, нужно сначала исправить себя. [...]
Наталья Миротворская
2 июня 1919. [...] Сейчас глубоко потрясают несправедливости, встречающиеся повсюду. Чудовищный бюрократизм поглощает столько времени и средств. Это так напоминает помещика из "Мертвых душ" Гоголя, который начинает вводить у себя всевозможные чиновничьи новшества. А расхищение достигло, кажется, своего максимума, люди изолгались, стали несчастны, или, скорее, весь низкий элемент поднял голову, заговорил о себе. [...]
Корней Чуковский
7 декабря 1919. [...] Я вспомнил другого такого агитатора - перед пьесой "Разбойники" в Большом Драматическом он сказал:
- Товарищи, русский писатель, товарищи, Гоголь, товарищи, сказал, что Россия это тройка, товарищи, Россия это тройка, товарищи, - и везут эту тройку, товарищи, - крестьяне, кормильцы революционных городов, товарищи, рабочие, создавшие революцию, товарищи, и, товарищи, - вы, дорогие красноармейцы, товарищи. Так сказать, Гоголь, товарищи, великий русский революционный писатель земли русской (не делая паузы), товарищи, курить в театре строго воспрещается, а кто хочет курить, товарищи, выходи в коридор. [...]
Сергей Прокофьев
20 августа 1924. [...] Когда-то Демчинский рассказывал мне, что Гоголь говорил: "Если не пишется, то всё-таки бери лист чистой бумаги и пиши на нём хотя бы: Гоголь, Гоголь, Гоголь, смотришь - дело неожиданно и пойдёт". Конечно, он прав: если настаивать, то больше шансов что-нибудь написать, чем если вовсе опустить руки, но можно написать случайно плохое, которое и придётся оставить, если оно будет переслоено с хорошим.
Николай Мендельсон
28/X [1926] [...] Был на Рабфаке, - и с удовольствием. Читали и разбирали марксистскую статью Переверзева о Гоголе. Даже сами слушатели заметили, что всего Гоголя ею не объяснишь. [...]
Владимир Шокорев
5 [января 1927] среда. Вчера приехала в Москву Паня Лебедева. Мы с ней были вчера в театре им. Мейерхольда на "Ревизоре". На меня этот спектакль произвел сильное впечатление. Правду говорят, что "Мейерхольд убил гоголевский смех", да, из комедии он сделал трагедии. Жутко становится от этих чиновников, от этого городничего. Мейерхольд до такой степени насытил этот спектакль мистикой что, я чувствовал как со сцены пышет не "Ревизором", а всем Гоголем с его "Вечерами на хуторе".
По-моему, "Ревизор" в постановке Мейерхольда вовсе не портит автора. Мейерхольд наоборот возвысил Гоголя показав его и другую сторону, показав его слезы, его ужас перед той эпохой в которую он жил.
[...] Обстановка, декорации "Ревизора" просты, но выразительны. Все действия разыгрываются на фоне тринадцати дверей, но зато какой простор дают актеру эти двери! Сцена со взятками была проведена исключительно при помощи этих дверей, и поговорка "при закрытых дверях" здесь была так выпукло воплащена.
Вячеслав Полонский
14 июля 1931. На днях переносили прах Гоголя, Языкова, Хомякова и нескольких других писателей с Ваганьковского кладбища. Торжественная церемония. Цвет попутничества. Роют могилы беспризорники. Когда стали переносить останки - писатели стали разбирать их себе "на память". Один отрезал кусочек сюртука Гоголя (Малышкин: он сам признавался мне, но стыдясь, - не знал, куда деть этот отрезок ткани), другой - кусок позумента с гроба, который сохранился. А Стенич украл ребро Гоголя - просто взял и сунул себе в карман. В тот же день, зайдя к Никулину, просил ребро сохранить и вернуть ему, когда он поедет к себе в Ленинград. Никулин изготовил из дерева копию ребра и, завернутое, возвратил Стеничу. Вернувшись домой, Стенич собрал гостей - ленинградских писателей - и торжественно объявил, что является собственником ребра Гоголя. Всеобщее удивление и недоверие. Он торжественно предъявил ребро, - гости бросились рассматривать и обнаружили, что ребро изготовлено из дерева. Стенич весь вечер сидел как в воду опущенный.
Позорная история! Никулин уверяет, что подлинное ребро и кусок позумента сдал в какой-то музей. Писатели вели себя возмутительно. [...]
Даниил Хармс
11 апреля 1937. Довольно прaздности и безделья! Кaждый день рaскрывaй эту тетрaдку и вписывaй сюдa не менее полстрaницы. Если нечего зaписaть, то зaпиши хотя бы, по совету Гоголя, что сегодня ничего не пишется. Пиши всегдa с интересом и смотри нa писaние кaк нa прaздник.
Давид Самойлов
20 декабря 1938. [...] Прозаики обычно сумасшедшие тугодумы, которые меняют звонкую монету образа и слова на бумажные ассигнации мысли. Это - доминанта мысли над образом и языком. Их нельзя читать, не выворачивая души и мозга.
Гоголь - первый, до Бабеля, Паустовского и Олеши, который открыл настоящие краски прозаического языка.
Достоевский, Толстой, Чехов, Горький - настоящие прозаики в узком и определенном значении этого слова. Это значит, что целое для них - всё. У Гоголя же каждая фраза так же хороша, как и каждая повесть. Смелость его безгранична.
Достоевский заставляет забывать об искусстве. Гоголь же всегда ведет тебя по грани той утрировки, которая называется поэзией. [...]
* историк литературы, цензор, профессор Санкт-Петербургского университета, действительный член Академии наук.
Cтилистика и орфография авторов сохранены.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем